часть 3. -Делить? -переспросил Сладков, провожая взглядом туго обтянутый кожанными штанами зад, шагавшей мимо девицы. Девица почувствовала жаждущий взгляд, словно ее шлепнули по ягодицам и обернувшись, показала язык. -Очень симпатичной вопрос. Дели-и-и-ть... -А можно и не делить. Представь, взять домик в деревне, где-нибудь под Муромом, маленький, но крепкий. Сетку туда из райцентра кинуть, канал мегабита на два. Холодильник двухкомнатный жратвой забить. И писать, писать, писать... А по утрам тебе "Милая Мила" - молочка, а вечерком самогоночку и прочие радости. Помнишь, как мы в Мелитополе "Козлиные игрища" писали? Водочки тяпнешь, под корочку ситного с аджикой и абзац катнешь. Опять выпьешь и главку раскатаешь. А вечерком в сеточку, мудаков посношаешь. Мечта! -Да, очень неплохо! - Очнулся Сладков, потеряв из вида смутивший его объект. -Мелитополь! Вспомнил! Ты еще вспомни, как тогда мой свадебный костюм пропил. Или как в поезде, мои часы подарил буфетчице вагона-ресторана, а она тебе все равно не дала. -Ну, что ты Серега! Это мелко с твоей стороны. Подумаешь часы, костюм. За то, мы роман написали за три недели. - Тонский обиженно заморгал рыжими ресницами и принялся рассматривать облупленные носы разношенных лаковых штиблет. От их унылого вида, он еще больше расстроился, но тут же ему в голову пришла, вернувшая хорошее настроение мысль, что теперь он сможет себе позволить хоть пять пар новых шузов. Очень он любил лаковые ботинки. Черные, как пупок негра или красные, как его десны. -Роман, который никому не нужен. Да и рукопись мы потом забыли в кабаке Дома журналистов. На хрен литературу. Писать на пенсии будем. Если доживем. Сердце просит цивилизованного разврата. С бидэ и коньяком Хэнесси. А на деревню у нас не хватит. Деревня нынче дорого стоит. Да и скука там. Посевная. Уборочная. -В Сочи можно махнуть. В Рэдиссон-Лазурную, там щас полно тоскующих блядей. И народу мало. Почудим. Смокинги и танго до утра! Рванули? - быстро загорающийся любой идеей Тонский, токий романтик и любитель прекрасного, аж подпрыгнул от представленной картины. И приземлился в лужу, окатив по пояс Сладкова грязной водой. -Мудак ты Саша, одно тебе названье. - Беззлобно ругнулся Сладков, тоже увлекшийся перспективой светского разнузданного отдыха в Сочах. -В общагу щас рванули. А завтра определимся с программой. Но я тебе обещаю, что планета вздрогнет. Но это завтра, а щас пошли затаримся и спать, пока еще какой-нибудь лох на нас не рухнул. Умеренность - вот девиз русских писателей! -Ага. А то и до мовизма недалеко. -Подхватил возбужденный Тонский и опять попытался скакнуть козлом, но был остановлен тяжелой рукой Сладкова. -Не выражайся грязно, Тонский. Вокруг могут быть читатели. Вперед мой Пансик, за перцовкой! Вылезая из тачки, с пакетами и бутылками, у входа в общежитие, они заметили, как из знакомой Сладкову шахи, неуклюже выбрались два молодых человека с профессиональными стрижками. Косолапя ногами, далеко отставив по модному локти, словно рукам мешали висеть ровно, пачки тампаксов подмышками, братки направились наперерез друзьям. Из за угла, на скорости, с визгом и скрежетом вывернул джип и, лихо втиснувшись между такси и шахой, затормозил у самых колен Сладкова. Двери джипа синхронно распахнулись и также синхронно оттуда появились четыре фигуры. Общий стиль был тот же, что у ребят из шахи, но размеры были более солидными. Новые братки, были братками-бройлерами и возвышались над всеми на две головы. От обоих компаний отделились старшие и взяв Сладкова в коробочку, дружно спросили: -Сладков? -удивившись ординаковом вопросам, бригадиры настороженно посмотрели друг на друга и каждый попытался потянуть Сладкова за плечо на себя, от чего на спине у Семы затрещал плащ. -Семен? -спросил бригадир из шахи. -Сергей? -недружным эхом отозвался бригадира из джипа. -Ага. - закивал распяленный Сладков. Бригадиры опять посмотрели друг на друга, на этот раз раздраженно. Во взглядах обоих сквозило недоумение, что этому козлу здесь надо. Оба опять потянули Сему каждый в свою сторону. Плащ, не выдержав дружного напора, лопнул на спине по продольному шву. Сладков присев вытащил руки из рукавов и стал спокойно доставать из карманов плаща деньги и документы. Сначала из кармана половинки, что висела в кулаке бригадира из шахи, потом из половинке коллеги из джипа. -Ты чо гад сделал!? - Пробасил шаховый бригадир и ткнул тряпкой в лицо противнику. -Ты ж его порвал! Это ж наш человек, а ты его как пупсика раздел, в натуре! -Да ты кто такой!? -неожиданно тонко пискнул, циклопоподобный бригадир из джипа. И произвел симметиричное ответное движение. -Да ты чо?! Ты чо не знаешь чья тут касса?! Ты не знаешь кто тут контролирует ситуацию?! Я тебя первый раз вижу и второго уже не будет. Оба сошлись грудь в грудь, как Эверест с Пиком Коммунизма и стали буравить друг друга выпученными глазами, словно играли в гляделки. Сладков распихал вещи по карманом джинсов, поднял с земли пакеты и аккуратно протиснувшись между готовых подключиться к разбору соратников-братков, подхватив под руку ослабевшего от ужаса Тонского, направился в гостинницу. На крыльце он обернулся. -Мужики, ну я так понимаю, у вас есть о чем поговорить. Того кто будет убедительней жду в 356 комнате. Ну я думаю вы знаете. Только не поздно, а то у меня режим. Удачных аргументов, братаны! Через полтора часа, споро добив бутылку перцовки и перейдя на пиво, Сладков и Тонский, развалившись на койках друг против друга и раздраконивая мелкую красноперку, вели задушевный разговор. -Вот почему так, если писатель, то обязательно алкоголик? - томно закатывая еврейские глаза вопрошал Тонский. -От гордыни это все. -Отвечал Сладков, посысывая рыбий хвост. -Не-е-ет, батенька! Писатель веселит душу от одиночества. Ведь полинный художник обречен быть одиноким. Ему так сложно найти адекватность в ком-то..., - увлекшись мыслью, Тонский пять минут прикладывался к пустой бутылке пока не заметил, что веселящая влага иссякла. А заметив, легко вздохнул и кинул бутылку в форточку. Удивился, что попал. Трезвым он и вилкой в рот не всегда попадал. За окном раздался вопль. -Вот так мы теряем своих читателей. -Еще раз, но уже трагически, вздохнул Тонский и открыл новую бутылку. -Тебя посадят. Ты человека убил. -Меланхолично костатировал Сладков и слепив глаза, задремал. -А ведь и правда там могли быть люди! Как трудно найти человека и как не вовремя попадаются на пути люди. В дверь постучали, потом нажали нетерпеливым плечом, хлипкий крючок сорвался и в комнату ввалились трое. Бригадир из шахи и его напарник, волочащий за воротник поскуливавшего и державшегося за макушку Коровкина. Бригадир в рубахе без единой пуговицы, прижимая лопатообразную ладонь то к сочащемуся кровью надорванному уху, то к оплывающему глазу, сразу прошел к столу, взял пиво и зубами сорвал крышку. Пока он жадно пил Сладков с интересом рассматривал всю потрепанную компанию. Победа видно далась нелегко. -Ну как там внизу? -С деланным участием спросил Сладков. -Ух хорошо!!! -Оторвался от бутылки бригадир и кинув ее в форточку показал на Коровкина - во чуть пацана не убили. Какие то мудаки бутылку кинули. Хорошо у него волос на голове как у барана на жопе. А то б кирдык и в морг на макияж. -Вот что значит случай... И ведь не жил еще совсем. Ему бы еще... -все больше стекленеющий Тонский пригорюнился по бабьи, словно провожал сынка в армию и пустил бы слезу, но не договорив, уснул сидя. -Митьку жалко. Но я не про Митьку. Как там разобрались с циклопом? Бригадир враз оживился забыл про оторванное ухо и как пацан после кино стал рассказывать сюжет боевика, размахивая руками над головой Тонского. Каждая рука была толщиной с бревно и пролетая над рыжей макушкой рождала небольшой муссон. Еще пару сантиметров вниз и цугундер настал бы уже спящему писателю. -Ну ты сам видел, морды тупые как утюги. Я ж ему как белому человеку, все подробно разжевал, типа тупой утюг поймет. Что мол тут все схвачено. Типа летайте самолетами Эрофлота. А он? Понятий ни в одном глазу. Он думал что тут халям-балям. Рубаху порвал сука. Но мы же не лохи. Я типа сделал вид что типа тупой и типа в непонятку сажусь, а Репа за угол, а там у нас шобла была припасена на трех тачках. Мы ж не просто так рассекаем а с прикрытием. Стратегия бля. Ну пока я с циклопом базарил, братаны подвалили и в клещи их, по всей позиции, как сборная СССР канадцев. Тока этот козел рубаху вот порвал... -И ухо. -подсказал Сладков. -Ага. И ухо. Ну я его тоже хорошо... Репа его вон битой по куполу оприходовал. -Три раза. -подал реплику мрачным голос Репа, продолжая на вытянутой руке держать уже полузадушенного Коровкина. -Ага. Не голова чугунок. Ну потом уж ногами допресовали. Я ему как дал по яйцам. Теперь месяц на бабу не полезет. Козлина. У меня глянь какие казаки охринительные. Со стальными вкладками в носах. Телка моя из Турции привезла. Репа да ты отпусти пацана то, пусть типа сядет. У нас вон пивко есть. Пусть хлебнет малешка. Репа разжал пальцы и Коровкин со стоном рухнул на пол. Видя непорядок Репа бережно поднял тело и положил на кровать рядом с Тонским. -Ну ясно все, но не ясно из чего весь сыр-спор то? - поинтересовался уже порядком утомившийся от бурного вечера Сладков. -Вы ж от Глеба Самуиловича? У нас же договор закрыт. Акт приемо-сдачи и все дела. А? (продолжение следует) |