Владимир Партолин

Тт

"С надеждой, что прочтет сие послание человек неравнодушный(1)".

СНОСКА(1): Из послания кловуна Матея. Текстовый файл на диске моего компьютера появился не весть откуда, послужил материалом для настоящего повествования; кловуном Матеем изложен был с сухой констатацией событий и фактов, на каком-то тарабарском русском; мной переработан, надеюсь, в литературно-художественное произведение. Вместе с тем, оставлены прежними некоторые понятия и термины -- так, например, персональный компьютер Notebook оставлен называться чемоданчиком. Желал, чтобы кловун стал соавтором, но связаться и предложить ему это у меня нет никакой возможности (от автора).

 

Матей скопировал файл на дискету и положил ее в шкатулку под пакетики с презервативами. Из выдвижного ящика прикроватной тумбочки достал лист бумаги и шариковую ручку. Писал ею неумело: в Доме такая была одна у мадам Лилу -- на Кагоре их только начали производить, поэтому еще были в дефиците.

Отто, мы не дождались твоего приезда. Как и планировали, отправляемся искать интересующую нас информацию. Послушаем сказки, былины, легенды аборигенов. Начнем с харчевни в пригороде, надеемся попасть в кабаки транспортного космопорта (в ресторации порталопорта, а тем более -- экстропорталопорта, сам понимаешь, нас не пустят) послушать купцов, каргоофицеров, простых такелажников. Вернемся в Дом лет через двадцать.

Как и договорились, отошлешь файл на Землю. Я ему дал имя "К_тебе", под этим и отправляй. У меня возникла идея: тот к кому файл попадет в компьютер, напишет, используя наши материалы, художественное произведение -- так, я считаю, мы эффективнее достигнем цели доведения до землян истинного положения вещей и дел в Акиане. Моему их изложению, такому как в файле, никто не поверит, а рассказ или даже роман, например, западет в сознание. Заметь, не одного, ни двух -- массы читателей. Не знаю, какой жанр сейчас на Земле популярен -- эссе, детектив, любовный роман, фэнтези. Вообще-то, я порекомендовал сочинить рок-балет: художественная форма богаче -- и смотришь, и слушаешь, и либретто прочесть можно. Засылку файла нацеливай в компьютер нефирменной сборки -- попадет на территорию России. Надеюсь, не в машину писателю, журналисту или ребенку: первые все извратят и наврут, ребенок же с задачей выполнить миссию не справится по малости лет. Либретто и музыку пожелал писать легко, непринужденно -- как Господь на душу положит. Чтобы всякому было понятно, про что танцуют и поют.

Скрипнула дверь и в спальню заглянул Ваня в мотоциклетных шлеме и очках.

-- Матей, сколько тебя еще ждать?!

Матей наскоро дописал: До встречи, и в месте подписей оставил: Матей, Лука, Гера, Ваня.

Чуть подумав, ниже проставил "P.S." и дописал:

Впиши, пожалуйста, в файл следующее: "Текст написан мной -- кловуном Матеем, в людях -- Круглых Матвеем; поручено мне было товарищами на том лишь основании, что в прошлой своей жизни, служил при особом отделе дивизионного эсминца "Стремительный", командовал погребальной командой, и пописывал от скуки в "Боевой листок".

-- Ну, ты идешь? В жопу! -- поторапливал Ваня.

-- Догоню, -- ответил Матей. Помешкав чуть, сунул ручку в нагрудный карман кожанки, лист сложил вчетверо и положил в шкатулку поверх презервативов…

___________________________________

"Всеакианский чемпионат по гиревому состязанию" завершился; Отто Шмидт, Наместник Кагора, а с этого дня и член-корреспондент Сената Соединенных Цивилизаций Акиана, принимал поздравления. Хоку, кловун, его тренер и ассистент, в гостиницу приехал один -- не любил он торжественных церемоний. Впрочем, привело его сюда и другое: в номер доставили "чемоданчик" (реликтовый компьютер, произведенный знаменитой фирмой HP, людьми -- на заре их компьютеризации) с играми, развлечься с которыми можно только здесь, на столичной планете Акиян. Дома на Кагоре они ему будут недоступны, потому как место чемоданчику Наместник по обыкновению определит подальше от глаз аборигенов -- у себя в спальне.

Попросив портье сообщить о приезде сенатора, -- кловунские обязанности требовали встретить и препроводить господина лестничными маршами до номера, -- Хоку открыл крышку, включил машину и ждал загрузки. В нетерпении разминал пальцы, "бегая" по кнопкам клавиатуры.

Вдруг услышал: "Пароль принят, запомните ключ". Подумал бы, что показалось, если бы на экране дисплея не высветилась и тут же погасла строчка:

3,035511377184е+16

"Как так?! Загрузка не завершена. Я набрал пароль? Ключ? -- поразился Хоку, и смешался от догадки: -- Защита?.. Ключ -- доступ к сенатским архивам?". В смятении набрав пароль пользователя (простенький "сенатор_о_ш") и дождавшись загрузки извечного Microsoft Windows, "совал" ключ во все "скважины" операционной системы, но все без толку. "Ошибиться, -- подумал, -- не мог: память у меня на цифры и знаки цепкая. Возможно, применим не в компьютере, а к сейфу". Поспешно выключил и закрыл чемоданчик. Работу с архивами и деловой документацией Сената в Паутине, он знал, не контролировали, -- будь иначе, уже был бы вызван Охранкой в "допросную", -- но поостеречься, все-таки не мешало. Тут же приказал себе: "Ключ забыть".

Дома на Кагоре в Хоку боролись две сущности: первая -- подневольного кловуна в настоящем; вторая -- профессионального промышленного шпиона в прошлом. Ему снились сны, будто до "отлучения от памяти" он, работая фрезеровщиком на военном производстве, прямо с компьютера своего станка взламывал архивы конструкторского бюро и крал электронные твердотельные модели опытных образцов оружия. Надо заметить, кловунам всем снится о прошлой их жизни, тогда как наяву ничего о ней не помнят. "Отлучение от памяти" -- такой вердикт им вынес трибунал Флота за воинские преступления на фронтовой передовой, о коих тоже ничего не помнили, и узнать, как не пытались, не могли. В конце концов, за четыре года упорной борьбы шпион одержал верх, и Хоку принялся искать применение ключу.

Опробовал все в Доме сейфы, но, как оказалось, 3,035511377184е+16 набрать на кодовых замках невозможно: нет в наборниках ни знака ",", ни знака "+". Выходило, ключ -- к чему-то еще, и, похоже, к компьютеру. Но Кагор -- планета в СЦА периферийная, заштатная, населявшие ее людоиды по ступеням прогресса еще и до зари "железа" не поднялись; жилища толллюдов так же не компьютеризированы, они пользуются теми же, за малым исключением в Доме Наместника, благами цивилизации, что и аборигены. Те электронно-счетные машины уже применяли, но до изобретения персонального компьютера еще не додумались. Прибором современной толллюдской техники, в какой можно было попробовать ввести ключ, был в Доме "тривизор" -- межпланетный коммуникатор в супружеской спальне. Войти туда без Хозяйки, супруги Наместника, не смей; проник и поэкспериментировал Хоку тайком. Без толку. Были в Доме еще андроиды -- камердинеры, но как подступиться с ключом (как, во что ввести?) к биомашинам кловун себе не представлял. Плюнул, открыл чемоданчик и резался в "DOOM". "Ключи" собираемые по сюжету игры напоминали, что обладает ключом, который всем ключам ключ, надо только "дверку" найти. Играть расхотелось. На другой прикроватной тумбочке открыл старинную слоновой кости шкатулку -- такие, полные презервативов, Президент СЦА лично вручал новоявленным сенаторам на церемонии закрытия состязаний с гирями.

"Презервативы сенаторам... особенные какие? -- Хоку вертел в пальцах пакетик. -- Вроде, обычный. Да нет -- антикварный: на упаковке дата выпуска и срок годности проставлены. Ого! Одна тысяча девятьсот девяносто девятый год… от Рождества Христова: великий двадцатый век! А эти странные ШТА134НГА986 к чему? -- Буквы и цифры на упаковке были вписаны от руки кириллицей, а русский язык, кроме как во Флоте, используется в СЦА еще только в Сенате. -- Значит, все-таки "особенные сенаторские"".

И вдруг! Прозрение!

-- Пароль! -- восторженно озвучил Хоку свою догадку.

Буквы, цифры, их сочетание определенно составляли тот пароль, который он, разминая пальцы, случайно набрал на клавиатуре в гостинице. Это озарение подхватило и понесло вокруг кровати назад к тумбочке с чемоданчиком. Запустив машину, немедленно набрал ШТА134НГА986, но, против ожидания, на этот раз она осталась беззвучной; загрузилась и затребовала пользовательский пароль.

"Почему не сработало, -- рассуждал Хоку, -- только один раз можно воспользоваться паролем ШТА134НГА986, чтобы узнать ключ 3,035511377184е+16... О, Создатель, как мне их забыть!? Охранка мной, в конце концов, заинтересуется, а значит, прежде попаду в лапы местного КГБ".

Все же, подогреваемый любопытством, кловун вернулся к шкатулке и достал пакетик.

-- Так… так, так, буквы в строчке ШТА134НГА986 составляют: шта...нга -- слово "штанга".

Надо заметить, в Гениальный Сенат баллотировались только из числа Наместников, -- ими управлялись Цивилизации (планеты) с населением из толллюдов и курировалось развитие планет-заповедников с населением из людоидов, -- поэтому статус сенатора выше статуса наместника. Членом-корреспондентом, затем и действительным членом-корреспондентом Сената по закону может стать толллюд-некрот, принимавший антинекротик "аскоминицин", проживший четыре тысячи лет, и только -- гиревик, добившийся в рейтинге "Всеакианского чемпионата по гиревому состязанию" определенных результатов. Став сенатором, гиревик автоматически квалифицировался в штангисты, и принимал теперь участие в "Всесенаторских игрищах со штангой", по результатам рейтинговой борьбы в которых выбывал или оставался сенатором на очередной срок. Наборов из чемоданчика фирмы HP, шкатулки из слоновой кости и штанги из металла "серебцис" (вещи эти являлись официальными непреложными атрибутами сенаторства) существует по четыреста двадцать семь штук, ровно по числу мест в Сенате; по неукоснительному требованию Охранки храннилсь в супружеских спальнях; через каждые семьдесят четыре года набор переходили к новым сенаторам или оставались у прежних в случае избрания на очередной срок. Отто Шмидта -- сенатора первосрочника -- Хоку по-прежнему называл Наместником (Шмидт не возмущался потому, что в получении сенаторского кресла был всецело обязан тренеру), тренировал его по-прежнему -- теперь, в упражнениях со штангой, в том же домашнем спортивном зале, где оставались и гири; серебцисовая штанга в спальне лежала на помосте гелькулясового дерева, за складной ширмой с изображением гор в снежных шапках, и иероглифов, значение некоторых он почему-то знал, но не помнил почему.

"В шкатулке -- пароль, ключ -- к чемоданчику, что в штанге? -- напрашивался сам собой вопрос, и все определенно наводило на логическое умозаключение: -- Особо секретная информация".

Хоку стало плохо. Пятясь к выходу, он указательным пальцем ковырял в воздухе над головой и крутил в виске, скороговоркой шептал: "Весь разум Космоса -- да мне в голову". Прихожанин Церкви Проповеди ХРИСТОСС (проповедует постулат: "ХРани ИСТОво Создателем Сотворенное"), он в испуге молился. Боялся не гнева Наместника, а дознания Охранкой и "воронка" КГБ Кагора.

Оправившись от потрясшего его открытия, постояв в нерешительности у двери, все же повернул назад и прошел за ширму со штангой, которая почему-то лежала не на помосте, а рядом на ковре.

"Попробовать как-то применить ключ? Как? Ни наборного замка, ни устройства ввода в снаряде нет. Что-то здесь другое... А, если? -- Хоку присел на корточки и, не закрывая глаз, уснул. Во сне считал на компьютере своего фрезерного станка; мысль работала, будто кто ее наводил. К числу 3035511377184 прибавил 16, получил 303551137200; в пароле ШТА134НГА986 к 134986 прибавил 6 -- по числу букв в слове "штанга"; первый результат поделил на второй; полученные 22486602,00012 поделил на те же 6 и на 74; результат в 50645,50000027 округлил до первого знака. "Споткнулась" мысль на "запятой" и "е": -- Как-то их надо применить… "е" -- окружность, незамкнутая, разделенная пополам... Намекает "запятую" в числе 50645,5 переместить в середину. Получилось 506,455... Округлим".

-- Полтонны! Вес штанги!" -- с таким найденным ответом проснулся и встал с корточек Хоку. Знал: со штангой непременно в полном сборе тренировался Джоин Шмидт -- прежний Отца Дома, одиннадцатикратный действительный члена Сената, Отец Расы и отец Отто Шмидта, и Наместник, одного роста с отцом, великаном, но не такой сильный, любил проделывать с "полным" снарядом жим, лежа на скамье.

"Но пятьсот шесть килограмм четыреста пятьдесят пять грамм, -- рассуждал дальше кловун, -- такой вес на штанге не установить… Округлим в меньшую сторону. Но и при полном сборе снаряда в пятьсот десять килограмм эти пятьсот шесть тоже не установить... Если только не снять с грифа один замок-зажим весом в четыре килограмма! Так вот оно что, ключ подсказывает: собрать снаряд полностью, и снять один из двух замков. Наместник, по всей вероятности, знает, что штангу нужно собрать с каким-то определенным весом.

-- А чтобы узнать с каким точно, необходимо знать ключ! -- восторженно заключил Хоку.

Мандражируя: "Что я, что я делаю", -- кловун собрал штангу: довесил на гриф по четыре недостающих малых диска-блинчика и закрепил нанизанки замками. Похристоссившись, один снял... Ждал долго, но ни со штангой, ни с чем другим в спальне ничего не произошло.

"Пробовал наместник разный вес -- наугад. С каждой стороны грифа по двадцать четыре диска: число комбинаций немалое, но все же ограниченное. Так может быть, я ошибаюсь -- не в весе дело? Или не только в весе?.. Да мало ли, чего нужно с ней сделать: написать, к примеру, ключ на одном определенном из сорока восьми дисков. И, непременно, шариковой ручкой. Где ее взять? -- гадал Хоку. Он не мог смириться со своей неудачей, и что-то гложило и говорило, что на верном пути, надо только зацепку найти. -- В спальне, когда Отто наезжал в Дом, позванивал металл... Ворс ковра побит... Сенаторы, баллотируясь на очередной срок, тренируются обыкновенными штагами в спортивных залах, где кандидатами в сенаторы упражнялись с гирями, а Наместник, выходит, в спальне тренировался со штангой из серебциса… Ерунда какая-то: полтонны для него -- на рекорд если идти -- не вес, да и на Игрищах начальный вес -- тонна. Значит, интересовала его секретная информация, которую не мог открыть, не зная ключа, и пытался это сделать методом "подбора" -- поднимал штангу с разным весом".

-- Ага, ага. Чтобы получить доступ к секретной информации, необходимо не только знать какой вес установить на штангу, но ее еще и поднимать надо!.. Жать? Толкать? Или рвать?.. По правилам Игрищ в завершение упражнений "рывок" и "толчок" снаряд можно бросить, а в жиме -- опустить на грудь и поставить на помост. В спальне не грохотало -- значит, жал. Но мне такой вес не взять, -- разочарованно пришел к заключению Хоку: он -- легковес, личное достижение в тяжелой атлетике у него -- жим по два двухпудовика в руку, да и вообще, известен он как жонглер пудовиками. А тут -- штанга, и ее, чтобы добраться до секретов, необходимо выжать в полном сборе.

Хоку снова присел на корточки и уснул -- подсмотреть время: часов в спальне нет, а наручных кловуны не носят, наручные часы -- вещь на Кагоре хоть и не слишком дорогая, но в дефиците. Если верить часам в компьютере фрезерного станка, пора было убираться -- вот-вот в спальню горничная заявится. Снял с грифа и положил на прежнее место восемь малых блинчиков, поправил ширму и шмыгнул в дверь туалетной комнаты, из нее -- в будуар Хозяйки и балконами пробежал в другой конец Дома, где спрыгнул в кусты парка и укрылся в беседке. Дверь закрывал за собой в момент, когда горничная уже входила и по кловунскому колпаку у него на голове могла определить, кто был в спальне. "Надеюсь, не узнала, а бежать за мной по балконам не стала. Охранкой СЦА она вряд ли завербована, но агентами КГБ Кагора -- наверняка, а те про штангу, как сейф для секретных документов, не знают, -- подвел Хоку черту под итогом своей затеи. Больше попыток узнать тайну штанги все последующие семьдесят лет сенаторства Отто Шмидта не делал. "Нет в ней ни каких секретов... Может быть, это попросту инструмент для получения сенаторами предельно острых сексуальных наслаждений. Жена Наместника, -- убеждал себя, -- гостит у родителей, муженек ее десять лет до Состязаний не скучал -- "девочек по вызову" пользовал, а, получил место в Сенате, со штангой е... А тут сидишь "в кортах", снуют мимо туда-сюда горничные и служанки -- эти толллюдки-жердины, насмотришься им под юбки..."

Кловуны на службе (сидят на корточках у входной двери фойе Дома) научились спать с открытыми глазами, чтобы не видеть у женщин когти на ногах. Трехсантиметровые, спрятанные в кисточках волос на внутренних сторонах бедер чуть выше коленей, когти эти -- самое интимное у толллюдок. В городе и на пляже они под мини-юбками скрывают их гетрами-наколенниками, которые в фойе Дома зачастую снимают, или, собираясь выйти, надевают прямо на наших глазах. В Доме Наместник, да камердинеры (по внешности, разумеется) -- мужчины, а нас, кловунов, за таковых не держат. Мы -- карлики. Ростом вдвое ниже любого мужчины-толллюда, не говоря уже о женщинах-толллюдках, которые выше мужчин. Нас "жердины" за евнухов держат, хотя это, конечно же, не так. Не научится кловун спать в кортах с открытыми глазами -- насмотрится под юбки, потянет доказать, что ни какой, ни он евнух. Договориться со служанкой, встретиться в укромном местечке можно, если изловчиться, но оцарапает же: не имеем мы, как нормальные мужчины, "блях" -- роговых наростов с наружных сторон бедер. Бляхи эти не для защиты от когтей женщин, а для удержания ими партнера во время полового акта: мужчины не только ниже женщин, но и весом значительно меньше. Мы, кловуны, вдвое ниже нормальных мужчин, весом вчетверо меньше, но все же -- мужики, и нам хочется, но и "колется" -- в буквальном смысле. А жениться нам запрещено, да и нет среди толллюдок карлиц. Сколько себя помним, этому странному явлению искали объяснение, да так и не нашли; сколько раз "челом били" Президенту СЦА с просьбой позволить жениться на людоидках -- они с нами, карликами, одного роста, -- но ответа так и не получили.

В день "Всеакианского чемпионата по гиревому состязанию" и "Всесенаторских игрищ со штангой" -- в последний день срока сенаторства Отто Шмидта -- Хоку все же загорелся еще раз попытаться. В душе молил Создателя, чтобы тайна оказалась связанной с сексом, а здравый ум подсказывал, что не так все просто -- в штанге секреты. Его безудержно подталкивало к действию, может быть, и то, что после посещения спальни снился ему один и тот же сон: с компьютера своего фрезерного станка он проникает в архив конструкторского бюро, но на дисплее вместо опытного образца нового оружия -- штанга.

За завтраком Хоку попросил нашей помощи.

Отто Шмидт в столице баллотировался на второй сенаторский срок, его жена гостила у родителей, горничные и служанки отдыхали на курортах, так что в Доме оставались мы и камердинеры. Тем к заботе по протирке пыли ответственная обязанность добавилась: принимать ходоков планеты. Целыми днями в приемной Наместника в "дурака" с ними режутся. А нам, кловунам, -- лафа: спим -- едим; в город сбежим, вернемся, поедим и спать. Нас семеро. Трем снится военное время: мне -- служба в особом отделе линкора; Луке -- служба в адъютантах Министра Обороны; Гере -- погранзастава. Остальным четверым: Ване -- он талантливый, известный скрипач; братьям Ямо и Иши -- услужение господину, носившему банный халат с двумя мячами за поясом; Хоку -- он промышленный шпион. Сны мы рассказываем друг другу за вторым завтраком. Привираем, как водится; я, признаться, грешу этим. Даже Ямо и Иши привирали: мячи за поясом банного халата -- перебор, "однако". Слово "однако" братья, плохо говорившие по-русски, (сны мы рассказываем на этом языке, потому что камердинеры, не знавшие русский, нас подслушивали), произносили часто, и часто вставляли не к месту. В Доме они появились недавно. Необщительные, кроткие. Отрешенность от всего окружающего, погружение в свой внутренний мир -- их нормальное состояние, такими и в кортах сидят; спать с закрытыми глазами не учились потому, что под юбки не пялятся. И физически не походили на нас, старожилов Дома: малорослы и худы, а второе кловунам не свойственно. С первого дня в Доме Ямо без устали тренировался на камердинерах -- отрабатывал приемы каратэ, а Иши ремонтировал биомашины, кляня какого-то Айзека. С их появлением наша кловунская участь, надо признаться, сносной стала: камердинеры нам, безобидным карликам, совсем никакого житья не давали. Обгонишь по коридору андроида, тот непременно ускорит пинком под зад. Они -- не мужики, но повадки у них прыщавых юнцов. Нам обидно, но до появления братьев стоически тешили себя мыслью, что путают нас "глупые машины" с аборигенами, такими же низкорослыми. Теперь идешь -- в одном, в другом углах камердинеры валяются, за Ямо Иши поспевает, клянет Айзека и ремонтирует. Нам такое хобби показалось странным, а потом поняли: братья лишний жирок скидывали.

Лука, Гера и я помочь Хоку отказались, как только узнали, что идти надо в супружескую спальню. Хоку упрашивал, мы ни в какую: восемьдесят четыре года там не бывали -- не нарушали порядок, сегодня -- с какой стати, да еще в день приезда Хозяйки. Ямо и Иши сидели на веранде -- они не ели ни в первый, ни во второй завтрак; их Хоку не упрашивал потому, что братья ему подчинялись безприкословно. Ну а Ваню не упрашивал потому, что тот, быстро съев завтрак, дремал за столом: поест, все ему "по спиндизи". Согласились мы только, когда товарищ посулил нам острые ощущения с намеком на сексуальные, и Ваня, услышав намек, за всех решил: "Пошли в спальню".

Хоку вошел первым и сразу последовал за ширму, Ямо и Иши с интересом рассматривали тривизор замаскированный на стене под декоративное панно из среза ствола гилькулясового дерева, Ваня развлекал стальных. Достал из шкатулки презерватив, заговорщицки подмигнул, смачно лизнул упаковку и начал: ладонь -- с упаковкой... тыльная сторона ладони... ладонь -- без упаковки…

Хоку позвал пройти к нему за ширму. При виде как он оправлял на грифе нанизанки из дисков по двадцать пять штук на сторону снаряда, у нас уже поубавилось желания помочь, а когда пригласил сообща поднять штангу -- отжать в полном сборе! -- подались к выходу. Поднять такую "дуру"! Это же попотеть надо, а только поели. А Охранка просечет?!

-- Да помост этот детекторами набит, -- предостерег я компетентно (особист как-никак) и первым подался к двери.

Ямо и Иши нас обогнали, но у выхода остановились, один деловито начал осматривать и ковыряться отверткой в дверном запоре, другой, развернувшись к нам, проделывал дыхательные упражнения каратиста. Все проделывали так выразительно, что я с Герой остановились, Лука сзади хохотнул, а Ваня свернул к тумбочке и, нисколько не стыдясь, без всяких фокусов, спер из шкатулки еще несколько упаковок. Хоку забежал нам наперед, сказал, что братья так шутят, и стал уговаривать -- с замком-зажимом от штанги в руках! Убеждал, что Охранки бояться нечего -- поднимать штангу будем с ковра, а не с помоста, и заверял, что получить острые ощущения мы сможем не иначе, как взяв вес. Мы упирались, Ваня -- недотепа, -- хлопнув крышкой шкатулки, позвал: "Пошли, словим кайф ".

-- Поднимать снаряд всемером, этому еще поучиться надо, но времени мало, поэтому слушать меня внимательно -- я тренер, -- объявил Хоку, пожимая всем руки.

У штанги тренер стал над серединой грифа, мне и Гере предложил стать по одно плечо, Луке и Ване -- по другое, братьям места определил по концам снаряда. Ямо наказал сдерживать, чтобы не сползали с грифа, диски: "У тебя нанизанки замком не фиксируются". Я посмотрел: действительно, один замок, -- товарищ с этим в руках нас уговаривал, -- одиноко лежал на ковре.

-- Действия пооперационные, -- наставлял тренер. -- Поднимаем штангу на мой счет: "раз" -- бедра, "два" -- грудь, "три" -- жим. Заостряю, проделываем упражнение -- "жим". Опускаем снаряд согласно обратному счету: "три" -- грудь, "два" -- бедра, "раз" -- помост... Вернее, отжимать будем на ковре, поэтому на счет "три" -- ковер... Из-зготовились!.. Отставить!.. Ямо, Иши, обуйтесь.

Братья выбежали из спальни и вернулись на "деревяшках", оставленных ими за дверью. Обутые в обувку -- не с одним, а парой каблуков под пяткой и носком, -- они значительно вытянулись в росте. Я посмотрел, прикинул -- понял: поднимать штангу нам шестерым: его "деревяшки" принести Хоку не приказал. Стоял товарищ и тренер босым, ростом мне ниже плеча.

Получилось у нас -- я поразился -- уже с третьей попытки, а отжали снаряд и удерживали вес минуты две довольно легко. Ощущения? Какие-то испытывали, но я не почувствовал, ни острых, ни, уж точно, сексуальных. На пятой минуте замотались из стороны в сторону, а я ощутил ломоту в шее и дрожь в руках и ногах. "Три... два... раз", думаю не мне одному, показались звуками сладостней призыва домашнего колокольчика к завтраку.

Хоку переступил гриф и отошел вперед, стоял к нам спиной напротив двери в туалетную комнату. Снял зачем-то свой кловунский колпак и засунул за пояс пижамной куртки (в кловунскую одежду в "халявные" дни одиночества в Доме мы одевались только к обеду, и то если старший камердинер потребует), задрав голову, осматривал потолок. "Чего ему на нем надо, -- удивлялся я, -- сплошное зеркало, в нем помост отражается и мы шестеро на ковре у штанги; одеты в спальные пижамы, увлажненные сейчас потом, обуты в домашние тапочки". Все шестеро были без колпаков: в халявные дни не носили -- старший камердинер запрещал, потому как надоедал ему звук бубенчиков. Хоку один ослушивался: скрывал свою лысину.

Хоку обернулся и уставился пристально в Ваню. Тот "кайф ловил": выпучил глаза и хватал ртом воздух. Хотя, недоумевал я, почему тренер только на скрипача смотрел: его стоны и всхлипывания были ни чуть не громче офицерских. Каратист и слесарь (гордо, так представился по приезду в Дом Иши) -- одни, казалось, не испытали тяжести "дуры".

Прервал затянувшееся молчание Гера, отирая рукавом со лба пот, спросил:

-- А что должно было произойти?

-- Штанга и секс? Сомнительно... как-то... Так может, не поднимать ее надо? -- Лука отирал пот с голой груди под пижамной курткой.

-- Отверстия у дисков круглые... снять с грифа... -- встрял Ваня. -- А может, в кровати все дело? Положить на нее штангу и прилечь рядом. Чего ты хочешь, Хоку?.. Презервативы в шкатулке не простые, должно быть, а особенные какие? Я тут взял... как раз семь штук.

Не отвечая, Хоку сорвался с места, пробегая мимо, потребовал от меня:

-- Матей, штангу жмите без меня. Подавай команды!

Я, было, растерялся, и чтобы скрыть это шутил:

-- Господа офицера, скрипач и братишки, слушай мою команду. Штангу, с левой, пере... шагнуть!.. Кру... гом! Вольно, можно оправиться.

Шутка вышла боком: один из "любителей остренького" -- Ваня побежал оправляться; на бегу, он ослабил резинку пижамных брюк, у двери туалетной комнаты сверкнул ягодицами.

-- Усрался, как старался, -- прокомментировал Лука.

-- Неужели жал? -- не поверил я.

-- Я плечом ощущал -- вроде, честно выжимал.

-- От натуги отдышаться после не мог -- ртом воздух хватал, -- высказался и Гера.

-- Кайф ловил: пукал от натуги.

Хоку стоял у кровати. Она -- предмет жилой обстановки у людоидской знати и "чудо" их цивилизации, огромная, чуть ли не в половину теннисного корта, красного дерева с резьбой, застлана атласным стеганым покрывалом до пола и украшена парчовой накидкой с шитьем, изображавшим озерную гладь с кувшинками, среди которых "плавали" подушки с вышитыми по ним лебедями. Толстенные витые стойки по углам и балдахин под потолком казались зловеще-черными на фоне ослепительно белого панно из гелькуляса. Вспомнились ночи, проведенные мной под кроватью и балдахином, те ночи, которые поначалу казались унизительными, со временем -- желанными, а после -- тягомотными. Хоку с его малым ростом под пружинами матрасов мог и не лежать -- сидел на коленях или в привычных кловуну "кортах".

-- Начали! -- потребовал тренер. -- Матей, команду.

-- Силы не все, Ваню ждем, -- оправдывал я заминку.

-- Без него выжмите.

На мой отсчет, когда отжали штангу, Хоку открыл шкатулку и громко произнес вовнутрь, для нас загадочное:

--Три-запятая-ноль-три-пять-пять-один-один-три-семь-семь-один-восемь-четыре-е-плюс-один-шесть.

-- Хоку, ты это чего? -- обеспокоено спросил я тренера.

-- Мы опустим эту дуру, наконец?! -- вскричал Лука.

-- Дольше ее держать мочи нет, -- попросил Гера.

Хоку захлопнул шкатулку и обратил взор в нашу сторону; смотрел, округлив глаза, будто пораженный отсутствием Вани. Наконец, запоздало, -- Лука посматривал на выход, да и я "намылиывался", -- сообщил нам, что "ключ это такой" и дал команду "ковер". Лука опередил меня -- он скомандовал "три, два, раз". Скороговоркой отсчитал -- мы штангу, считай, уронили. Хорошо, ковер толстый и ворсистый. Я с него вставал с подозрением: "А не шутит Хоку? На Акияне в день формирования нового состава Сената -- принято… Но там смеются "У тебя спина белая", а этот здесь штангу придумал отжимать! Братьев подговорил, так им размяться в удовольствие. Если так?! Скверно, товарищ: спину я разгибал -- задеревенелую, ноги распрямлял -- свинцовые, руки от грифа отрывал -- "чужие". Гера с боку всем телом дрожал не от усталости, а от страха: "дура" могла и придавить. Если так, у меня желание одно -- набить тебе, товарищ, морду".

Но сам не рискнул удовлетворить то желание и Луке с Герой не предложил: "Нам, -- думал, -- хоть и флотским офицерам, хоть и троим против трех, не совладать со шпионом и двумя слугами -- братья без сомнения заступятся. Один Ямо со своим каратэ чего стоит, Иши -- по утрам зарядку делает, Хоку -- гиревик. А скрипач оправится, выбежит из туалетной, чью сторону займет? Хотя с ним-то как раз ясно: просидит на очке до окончания драки, выйдет и займет сторону победителей. Не стоит. Да и потом, грех какой: кловун против кловуна, товарищ на товарища".

Гера в нерешительности остался на месте, Лука же и я следом, охая, с руками на пояснице, двинулись к выходу. Тут тренер очнулся и бросился к нам с мольбой попробовать еще раз -- у него есть идея. Мне она не понравилась: поднимать снаряд не с ковра, а на помосте, в полировке досок которого отражается как в зеркале зеркальный же потолок. "Уроним штангу -- полировка в брызги. Вряд ли Хоку так рисковал бы -- значит, не шутит", -- усомнился я в своем подозрении.

-- Да ты что! -- распрямился Лука. -- Да если бы даже этот помост был не сенаторским символом, он из гилькулясового дерева! Самого драгоценного. Да кому взбредет в голову на таком помосте штангу подымать! Да ты посмотри, под диски снаряда нет ковриков. Штанга и помост эти -- атрибут, символ, а ты на нем штангу отжимать. А если уроним?

-- Полировка в брызги, -- усомнился, вроде бы, в своей затее Хоку.

-- "Полировка в брызги". Нам конец! Кто поверит тому, что мы в этой спальне упражнялись в тяжелой атлетике, да еще серебциссовой штангой, на помосте из гелькуляса, когда гирь и штанг из чугуна в спортзале полно. КГБ, может, поверила бы, но Охранка -- нет, -- обрисовал я нашу перспективу.

-- Поднимали всемером, после завтрака… Нет и КГБ не поверит, -- убеждал Хоку Гера.

-- Но на помосте мы добьемся своего, -- не унимался тренер.

-- А чего своего? -- спросил подоспевший из туалетной Ваня. -- Ты точно знаешь, что кайф будем ловить, а не вшей в кутузке? -- Он стоял с умиротворенным выражением лица, руки в карманах, что-то жевал.

"Все, завтракать пойдем", -- посчитал я, но Хоку вдруг повернулся к нам спиной и негромко, через плечо, вперив скошенный взгляд куда-то мимо нас, произнес:

-- Сбрасывайте обувь.

Не попросил, не потребовал, не приказал -- повелел. Ей-богу, в эту секунду я его увидел одетым в древние доспехи, с двумя мечами за поясом; настолько грозным, что покорно поплелся назад к штанге и вторым после Геры сбросил у помоста тапочки. Лука и Ваня свою обувку оставили, где стояли и присоединились к нам. Подошли братья и сошли с "деревяшек".

-- Принеси две подушки, -- приказал Хоку Иши и пояснил вылупившемуся на него Ване: -- Штангу на перо будем ставить.

Иши сбегал к кровати, и когда укладывал, примерясь на глазок к длине штанги, подушки по местам, я заметил, что он, босой, оставлял на лаке следы. Странные какие-то: на зеркале полировки отпечатывались мутным налетом по лаку, а в зеркале потолка тражались отчетливо, будто вырезанными и наклеенными из черной бумаги.

-- Внимание! Все по местам. Услышите "взяли", несем штангу в центр и по команде "помост" опускаем осторожно, чтобы не повредить полировки. Изготовились. Взяли!

Хоку торопился: не терпелось ему.

И наши, я заметил, следы на помосте мутнели, а в потолке отражались отчетливыми и черными. Но почему-то, они не отражались в свою очередь в зеркальном лаке помоста. Это странное обстоятельство занимало меня недолго.

Может быть, и очухались бы -- вспомнили, еще на ковре, про детекторы, но вымотались вконец, жрать хотелось, и Хоку, все время, пока несли штангу, интриговал: "Вот почему у него не получилось. За семьдесят четыре-то года можно было найти комбинацию. На помосте надо было отжимать".

-- А что это мы делаем? -- первым опомнился Гера.

-- Не ставьте, понесли обратно! -- завопил Лука.

-- А что такое? -- не опомнился еще Ваня.

-- Поздно! Детекторы, если они есть, уже засекли нас, -- убил я у всех надежду и потребовал: -- Хоку, дай команду, я штангу обратно на ковер не поволоку.

-- "Ковер", -- скомандовал Хоку.

Штанга осталась в руках Ямо и Иши, они кричали от напряжения, но снаряд удерживали. А не удержи братья штангу, а мы не успей ее подхватить, следы на полировке, подумал я, показались бы нам украшением помоста.

-- "Помост! Помост!" -- поправился Хоку.

Мы опустили штангу. Идея тренера потерпела фиаско: насыпка и наволочка у той подушки, что была без вышитого лебедя, лопнули, и пух с перьями вылетели белым взрывом. Я, Лука и Гера остались стоять согнутыми в три погибели, а Ваня, односложно, но выразительно проявив свое отношение к происходящему заявлением "Все в жопу!", -- заскользил по полировке в сторону выхода из спальни. Но не тут-то было. Ямо мгновенно проделал сложные -- и красивые! -- пассы руками, выпрямил их перед собой в сторону беглеца и, издавая пронзительное "пп-рррру", медленно, с напряжением, будто тащил так что-то невероятно тяжелое, подтянул ладонями к груди… и Ваня премилехонько оказался стоящим на прежнем месте. Я и Гера пораскрывали на это рты, тренер с благодарностью потрепал "факиру" плечо, Лука же себя повел не столь ярко -- выпрямился, подтянул пижамные штаны и похлопал в ладоши.

-- Иши, отнеси назад порванную подушку и принеси другую. Бери с лебедем -- эти прочней. Всем остальным собирать пух и перья, -- распорядился Хоку.

Я проследил за взглядом Вани, он зыркал по углам спальни. Хоку посмотрел на потолок и под ноги, похоже, заметил странность со следами. Я рассудил так: если даже поначалу он с братьями и разыгрывали нас, то теперь уж какие шутки: беспорядок в спальне, следы эти странные, и сегодня после обеда вернется из гостей Хозяйка. Тут не шутить, тут плакать надо".

Перья мы собрали, -- вытирали с полировки и с наших в поту тел пижамными куртками, полные карманы штанов ими набили, -- а вот пух не удавалось: кружил высоко.

-- Замрите все! Мечетесь -- не даете пуху осесть, -- призвал Лука.

Мы простояли без движений несколько минут, но пух не оседал. Ваня принялся подбрасывать к потолку пижамную куртку -- пух к мокрой от пота ткани притягивало как магнитом. Все последовали его примеру, снятые с курток пушинки рассовывали по карманам -- к перьям. Ямо со своей куртки пух снимал мгновенным движением руки, да еще и Иши помогал.

-- Отставить! После приберемся. Сразу -- после первого обеда. Госпожа Лилу приедет после второго, -- остановил нас Хоку, предвидя "безнадегу" в нашем неискреннем желании справиться и с пухом.

-- Посмотрите, пух только над помостом, за его пределы не вылетает, -- обратил наше внимание на странное явление Лука. -- Семь курток -- за час управимся.

-- Штаны еще поснимаем, -- поддержал Луку Ваня.

-- Штаны он снимет. Будешь подбрасывать, перья из карманов разлетятся, -- возразил Лука.

-- И пух куда девать? -- высказался я.

-- В насыпку собрать, -- предложил идею Иши.

-- Жми за ней! -- вырвался у меня приказ, хотя Хоку уже вернул себе распорядительские здесь функции. Я, как и все, не просто соглашался собирать пух, а желал этого -- хоть до второго завтрака, хоть до второго пришествия подбрасывать кверху пижамы, только б штангу не отжимать.

-- За полчаса соберем. Видели, с какой быстротой и ловкостью Ямо снимал пух: да он один с этим управиться, и по карманам нам рассует. Поспевай только куртки подбрасывать, -- убеждал Лука тренера.

-- Времени у нас совсем мало.

За высказыванием Хоку послышался далекий по Дому звук. Мы вытянули шеи и прислушались.

-- Колокольчик ко второму завтраку, -- сокрушенно вздохнул я.

-- Это что ж? Опоздали? -- поразился Ваня. -- Так сколько времени мы штангу отжимаем?!

-- Нет, вы посмотрите! Он отжимал! Тужился ты на унитазе, пока мы здесь потом обливались.

-- Лука, оставь ты Ваню. За стол нас таких потных не пустят, а помыться не успеем. Опоздаем, старший камердинер обеда лишит. Так что, вторым завтраком пожертвуем, и к делу. К первому обеду управимся. Я ручаюсь, -- подзадоривал нас Хоку, подкладывая под нанизанку вторую подушку с лебедем. -- Сейчас все получится. Скажи, Ваня.

-- Согласен. Жопа у меня не каменная, а у старшого, зверюги, не нога -- костыль с заводом. Разомнемся здесь -- поедим, только за ушами трещать будет.

"Чтоб Ваня, да согласился остаться без второго завтрака? А не подговорил Хоку и его? -- вернулось ко мне подозрение. -- Не спроста же он так пристально воззрился на скрипача. Наверное, пообещал ему свою обеденную порцию. Следы странные, прорванная подушка и сбор перьев с пухом, похоже, не входили в сценарий розыгрыша -- вот и выкручиваются теперь. Разыграли сценку с кинетизмом, -- я, дурак, рот раскрыл ".

Поесть Ваня любил, хотя к удивлению нашему не был тучным. Впрочем, толстел, и быстро, но так же скоро и сбрасывал вес. Мы дивились -- не знали, от каких таких "трудов". Правда, скрипач часто пропадал на чердаке Дома -- гонял на крыше соколов. Их в округе развелось -- из дому не выйти; могут обделать, а могут и спикировать на тебя "кооперацией". В город ходили, вместо колпаков шлемы мотоциклетные -- благо их у Наместника целая коллекция -- надевали.

Не дожидаясь согласия остальных, Хоку отбежал к панно и включил "теловизор" -- приставку к тривизору. Вкратце о ней. На планетах толллюдов эти приборы, как и тривизоры -- современного дизайна, на планетах людоидов -- скрыты за сердцевиной среза ствола гилькулясового дерева, из какого сделано панно. У толллюдов теловизор действует, как транслятор "симулатрона" -- копии абонента, отправлявшегося в гости; у людоидов -- выполняет функцию приемника симулатрона. Там (у толллюдов) и здесь (у людоидов) спальни заполняются чем-то вроде тумана -- это "среда твердого тела" (симулатрон не только с виду не отличим от оригинала, но еще наделен "твердым телом") или "Х-марево". Как только оно достигнет определенной концентрации, гость ступает из панно в спальню и общение проходит непосредственно -- с чувством ощущения всей полноты материальной реальности. Есть пользовательские ограничения, как следствие проблем технического свойства: внутри Х-марева недопустима влага, иначе возникает так называемое "Y-схлопывание Х-марева". От этого живая плоть на связи подвергается короблению: кожный покров и жировые отложения обоих абонентов уподобляется стиральной доске, на каких стирают людоиды. Одним словом, абоненты переносят невыносимо болезненное кручение в мышечных тканях и ломоту в суставах. Сила Y-схлопывания зависит от количества влаги: от пота на теле -- потрясет в разрядных искрах (останутся синяки, удивительно похожие на засосы поцелуев); от слез, соплей, мочи -- "поломает нахрен"; может случиться, на самом интересном месте. Во избежание казуса, а может статься, и несчастья, перед началом коммуникативного сеанса обязательно допустимое обезвоживание организма в "духовке" -- специальной кабине туалетной комнаты. Вдобавок, на голову надевают купальную шапочку, на глаза прилегающие очки, рот заклеивают скотчем, ноздри сжимают прищепкой, глотают пилюли от слез и пота, женщины защищаются тампаксами, а мужчины презервативами. Симулатрона в момент Y-схлопывания только тошнит, но с ним другая беда: недопустимо разделение "твердого тела" на не контактирующие объекты. Например, нельзя сбросить с себя одежду, уронить волос, ресничку, слезу, плюнуть, чихнуть. На симулатоне все твердо, прочно -- проблемы с мокротами: случиться чихнет или стошнит, "твердое тело" тут же пропадет. Поэтому и они в гостях объявляются в очках, с заклеенным скотчем ртом, прищепкой на носу, с презервативом надетым... Теловизор -- прибор сложный и очень дорогой, на Кагоре есть только в нашем Доме Наместника. Связь держит практически с любой планетой Соединенных Цивилизаций Акиана, охваченной тривизовещанием -- была бы и у партнера приставка твердотельного транслирования.

Х-марево распространилось от панно по спальне и застыло стеной в метре от помоста. Мы ждали. Что случится, никто представления не имел, но, склоняясь над грифом штанги, сдувая перед собой пушинки, все пристально смотрели то на панно, то на супружескую кровать, убранство которой, выдержанное в холодных тонах, окрасилось в теплые пастельные. Один Ваня, -- я укреплялся в своем подозрении сговора, -- усердно показывал, что он еще верит в получение сексуального наслаждения: пристально вглядывался в место, где быть ширинке, будь на нем брюки, а не пижамные штаны на резинке.

Хоку скомандовал, мы подняли на грудь… и отжали штангу... Ничегошеньки не произошло -- ни с панно, ни на супружеснком ложе, ни в Ваниных штанах. Опустили снаряд. Я ни сколько не расстроился, понадеявшись, что теперь-то тренер прекратит "тренировку".

-- Может быть, штангу толкать надо, а не отжимать? Или рывок делать? -- высказал робкое предположение Гера.

-- Снять с грифа и раздать каждому по диску, -- напомнил свое давешнее предложение Ваня и тут же взорвался: -- Да ну, ее! В жопу!

"Не в сговоре он. Да, и нет никакого сговора. Но сматываться отсюда, пока не поздно, надо", -- подумал я и поддержал Ваню:

-- Пойдем отсюда. Нам от этого пота час отмываться, а у меня в ванной душ сломан. Слесарь, ты обещал починить... Уймись, -- предостерег от пассов "факира", -- а то не получишь за обедом обещанного гарнира из риса. И не забывайте, нам еще пух убирать, хватило б сил.

-- Каратист, я тебе свой гарнир обещал, помассируй мне поясницу. -- Лука высматривал себя в зеркальной стене. Приглаживал кловунский чубчик из взмокших волос, оправлял пижаму. Она у него одного в горизонтальную полоску, отчего толстяк казался меньшим в росте. "Красавчик" -- так его называла мадам Лилу и горничные в ее присутствии.

-- В последний раз, -- взмолился тренер, он просил нас из угла спальни, сидя на корточках. Щурясь, всматривался в помост и резко переводил глаза на потолок. В облике Хоку мне почудился местный абориген-фермер, снабжавший Дом рисом.

-- Ладно, последний.

Хоку мигом занял свое место у штанги. Братья взялись за концы грифа, и мы, косясь недобрыми взглядами на Ваню, стараясь не переламываться излишне в пояснице, сомкнули над снарядом плечи… Отжали… Стояли секунд сорок, однако ничего по-прежнему не происходило. "Три", -- начал было отсчет Хоку, и мы опустили штангу на грудь, как вдруг снизу от помоста засветилось. "Два", -- успел сказать тренер, но мы штангу, напротив, отжали и не отрывались от удивительного свечения всеми цветами радуги, лучиками пробивавшегося между пальцами наших босых ног, больше под тяжестью походивших на ласты.

-- Держать, ребятки! Кто-нибудь что-то ощущает или видит? -- первым сбросил очарование Хоку.

Откликнулся Ямо:

-- Диски однако сползают!

-- Три... два... раз.

Как только нанизанки, придавив лебедей, утвердились на помосте, свечение исчезло.

-- Видели!? Что-то сейчас будет... Надо еще поднимать, -- ликовал Хоку и, перейдя почему-то на шепот, распорядился поменяться местами. Сам остался в центре, братьев поставил рядом по бокам, остальных по двое с концов штанги. "Так блины не будут сползать", -- пояснил он такую регносцировку. Я прикинул, если и не поднимать, то удерживать штангу нам четверым: Ямо и Иши разве что стоя на цыпочках будут ее держать, Хоку же на полголовы ниже братьев.

Подняли... ...и... ...выжали штангу. Через сорок секунд помост засветился, а еще через три я закричал:

-- Хоку! Диски крутятся.

Я стоял на прежнем месте Ямо, поднимал штангу за конец грифа без замка, и вот местом контакта руки с блинчиком ощутил, что тот завращался. После, позвякивая в нанизанке, завращались еще несколько других дисков.

-- У меня дергаются!

Ваниного восклицания с другого конца штанги не слушали -- все зачарованно следили за тем, как из-под ног росла квадратная в сечении, ограниченная габаритами прямоугольного помоста, колонна яркого света. Неестественно медленно. Ее срез от полировки поднялся до ступней, выше колен; добрался, выдавливая из карманов и увлекая вверх пух с перьями, до пояса и груди; миновал уровень глаз, уровень грифа и устремился выше штанги. Вместе с этим облако пуха из бесформенной массы сконцентрировалось в параллелепипед. Мы видели нижнюю его грань и отражение верхней в зеркале потолка, а всю фигуру -- отраженной в зеркальных стенах спальни. От созерцания странного явления или эффекта нас оторвал призыв Хоку:

-- Смотрите под ноги!

Ожидал всякого, но только не этого. Как я и предвидел, Ямо и Иши стояли на цыпочках, а Хоку висел на грифе, как на гимнастическом снаряде называемом перекладиной. Чуть впереди его болтавшихся ступней под полировкой одной из досок помоста… бежала строчка текста. Я, опешив, не сразу определил, что письмо на русском языке, сделал это Хоку.

-- Вляпались. По-русски -- на языке делопроизводств в Сенате! Значит, секретно! -- прошептал он, перейдя с эсперанто на русский язык. Спрыгнул на помост и начал мелко и часто осеняться.

Я бы остолбенел, если бы не дрожал всем телом и не мотался из стороны в сторону под тяжестью штанги. "Вляпались" -- это мягко сказано, мы погорели! "Воронок" и допросная комната, с намертво закрепленным табуретом и лампой в лицо, предстали предо мной, как наяву. В смятении, встрял с дурацким вопросом:

-- Хоку, ты знаешь русский? У нас, флотских офицеров, русский -- профессиональный язык, но откуда ты знаешь? Ты же был промышленным шпионом, работягой на военном заводе. На Земле, в России шпионил? А рассказывал, что на Калисто.

Хоку встрепенулся, верчение пальцем в виске смущенно начал выдавать за почесывание. Подпрыгнув и повиснув на грифе, сказал:

-- Фрезеровщиком я, однако, работал на заводе в Сибири. Внимание, говорим только по-русски: камердинеры наш второй завтрак уплетают, но старший мог послать нас разыскать -- под дверью могут подслушивать. Давайте почитаем... А? Давайте?

-- Знаете, если нас "секли", мы уже должны трястись в "воронке", -- поддержал я Хоку.

Лука, Гера и Ваня наперебой просили команды опустить штангу; свой русский они "украшали" крепкими словцами -- покрепче Ваниного сокрометного "В жопу". Но Хоку -- "с мечами за поясом" -- настоял:

-- Почитаем.

Приняв наше кряхтение за молчание в знак согласия, уточнил:

-- Держим еще минуту, опустим по моей команде.

-- С "турника" спрыгни, -- потребовал Ваня, у него одного еще оставались силы произнести то, что у всех висело на языке.

Сквозь пот, заливавший мне глаза, я различал строчки, совершенно непонятные ни по содержанию, ни по смыслу -- сплошная неразбериха.

...на космических кораблях, ими не применял будущая раса триоков, клубня цветка "Оолоа" -- в почве. Вэги -- пришельцы, не ведомо из каких глуб "Мол, давай. Стоит еще: воиноиды Всехучение, или приняли, ак мера предупреждения звездных вой, да "Патруль" предупреждал несанкционированные успехами в научно-техническом развитии амо собой стиралось "временным провалом сетературы или бред шизофреника: запретили использование военных кораб ругая технология осуществления миграций ак называемых "планетах-заповедниках" космическом пространстве снятия вэгами поля, здание разваливается ероятной до сель способностью к выживаемости. репарат "Фроф" производится в состав о завершения "Круга нашествий воиноидо с названиями: "Звездоплаватели"; "Ииннддусы"; "Хо-оолоа". Чтоб вам, гадам трехглазым, повылазило Тр

Наконец, Хоку скомандовал: "Три... два..."

Но от груди вниз штангу мы не опустили: никто не решился.

-- Ямо! Иши! -- завопил Хоку: испугался, что мы уроним снаряд.

Братья с криком: "А-ааай!" опустили штангу на подушки. Мы же изменили позу тяжелоатлета, удерживающего вес на груди, на позу завершившего упражнение уже секундой позже, с Ваниным воплем:

-- Нет!! Все в жопу!!

-- Да погоди ты со своей жопой! -- прикрикнул я с ковра и сказал Хоку, оставшемуся на помосте: -- На шифр не похоже.

Я набирал очки моей компетентности особиста-контроразведчика, но шпион поставил ее под сомнение:

-- Такими примитивными шифры не бывают... Хватит разлеживаться! Всем на помост. На команду "взяли", берем штангу и сносим на ковер.

Снесли штангу после неудачи: тренер не указал, в какое место нести, вот и посунулись с помоста на ковер по трое в стороны -- куда кому ближе.

-- Задом, олухи! На прежнее место!

Ваня увяз ногой в подушке, потащил ее за собой и упал. Гера бросился его поднимать, штанга из моих рук выскользнула... Спасибо братишкам и Луке -- удержали и донесли... Ковер с жестким ворсом в очередной раз показала мне периной. Лука лежал на животе и вытягивал губы трубочкой в попытке достать ковра. Ваня, один оставшийся на помосте, скользил по полировке, вцепившись в подушку, пока не грохнулся на колени с очумелыми глазами и "лебедем" в зубах.

Хоку тем временем суетливо ползал вокруг нанизанки, внимательно осматривая диски.

-- Есть! Нашел! -- кричал он нам, почесывая ушибленный об гриф затылок. -- Смотрите, на этом диске означен вес -- "40 кг"; на конце "кг" знака "точка" нет, а вот на этом, таком же диске... -- Хоку пополз под грифом к другой нанизанке, -- тоже вычеканено "40 кг.", но с "точкой". На этом маленьком диске, -- Хоку обполз нанизанку кругом, -- означено "2 кг." -- с "точкой", а на этом пятикилограммовом блинчике "точки" нет. На замке, смотрите, "4 кг" -- без "точки", уверен, на другом замке она есть... -- тренер проворно подполз ко второму замку, тому, что оставался на ковре. -- Что я говорил!.. Помогите разобрать штангу.

На ноги Хоку вскочил с горящими глазами.

-- Может не надо, бред там какой-то, -- выразил сомнение Гера.

-- Э-ээ! Нет уж. Я здесь битый час штангу жму, думал сексом, пускай даже виртуальным, займусь, а без второго завтрака остался и ногу подвихнул. Получилось что-то -- ему не надо. Да этот бред, может, только вначале, а после, как прочтем, может, и кайф словим, -- запротестовал, сползая с помоста, Ваня.

-- На табурете, ослепленный лампой в допросной КГБ, а после в Охранке словишь, -- пробурчал Лука.

-- И со "свечами правды" в жопе, -- дополнил я.

Хоку, уже разбиравший штангу, выпрямился -- в руках замок, "за поясом кимано два меча". Ямо и Иши, начавшие было помогать ему, попятились к двери туалетной комнаты: через нее и будуаром мадам Лилу оставалось возможным уйти из спальни -- не отключенное, Х-марево по-прежнему занимало большую часть помещения с выходом...

-- Ладно, попробуем еще раз, -- предложил я Гере и Луке, и тут же попросил, предчувствуя, что Хоку откажет: -- Выключи приставку: марево не сразу рассеется. Не уходить же нам, в самом деле, через будуар.

-- После выключу. Разбираем штангу.

-- Один выход нам отрезал, -- прошептал мне Лука.

"И Красавчик заподозрил о розыгрыше", -- понял я и, подняв "Викторию" (указательный и средний пальцы буквой "V") в знак солидарности, шепнул: -- "Держись, товарищ". Заметил, что Ваня обратил на нас внимание. "Не тебе, "Пилила", Победу праздновать. Не одолеть тебе нас, офицеров", -- поковырял я пальцем в носу и ладонью стер с лица пот. У меня мысль возникла, не скрипач ли затеял все, а Хоку тогда на него уставился, испугавшись того, что зашли с розыгрышем далеко. Пух собрать. Приедет Хозяйка, она нам соберет.

Мы, не скажу, что в каком-то трансе, но со стороны, наверное, выглядели сомнамбулами, -- покорно пересортировали диски. С одной стороны штанги навесили с "точками", с другой без "точек". Затем Хоку попросил приподнять конец грифа и, проворачивая блины, выстроил "точки" в одну линию. Быстро похристоссившись, замок с "точкой" снял.

-- Сейчас все получится, и прочтем сначала. Была простая разсинхронизация вывода текста. Так ведь, Ваня?.. Минутку, -- Хоку сел в корты, уснул... проснувшись, заспешил: -- Времени мало. После не забыть подушки на кровать вернуть, на помосте прибрать. Иши, попробуй.

Иши опустился на колени и рукавами пижамы принялся полировать наши следы, а тренер уставился в потолок. "Смотрит, останутся ли следы в зеркале", -- понял я.

-- Пух... осядет, соберем после обеда... Иши, полируется?

-- Es, -- ответил Иши.

-- Я просил говорить по-русски.

-- Да, однако.

Я взглянул на потолок. В отраженном помосте, в месте, где Иши полировал, странные следы исчезали.

-- Иши, на место. Переносим штангу на помост. Из-зготовились! Взяли!

На месте у него родилась новая идея: штангу поднимать не на счет "раз, два, три", а только на счет "раз".

-- Оторвем от помоста, и удерживаем в упоре на бедра, -- пояснил тренер.

Эта идея нас очаровала, и мы воодушевлено взялись за гриф. Подняли, простояли в новой позиции сорок секунд -- засветилась полировка, диски завертелись и в потолок выросла все та же колона света. "Есть текст!" -- сообщил Хоку и призвал читать. Но никто головы не опустил: все внимание пуху. Поразительно! Облако снова принимало форму параллелепипеда! Хоку читал один, я слышал его надтреснутый от волнения, протяжный от считывания с бегущей строки, голос.

-- Уважаемый член-корреспондент Сената, разрешите... от имени Комитета Охранки... поздравить Вас... и пожелать всяческих успехов... на поприще служения Цивилизациям... Предупреждаю, вся... информация во мне содержащаяся... секретна. Владея ею, вы... сможете плодотворно принимать участие... в подвальных заседаниях Сената; не просто... узнать тайну тайн, а способствовать... разрешению проблем. В целях безопасности, разглашение... ее -- вольное или невольное -- невозможно... Ключевые слова, термины, смысловые... выражения в вашей памяти будут... блокироваться; нигде, ни при каких... обстоятельствах, вы их не сможете... вспомнить и использовать -- разве... что, в разговоре на другие совершенно... темы. Только в подвале... Сената блокада будет сниматься... Беспрерывное чтение займет... два часа сорок минут. Возможны перерывы... с расчетом общего времени моего... функционирования на три часа сорок минут... Время пошло. Пожалуйста... назовите пароль и ключ.

Хоку сделал паузу и измененным голосом отреагировал:

-- Шта-один-три-четыре-нга-девять-восемь-шесть...Три-запятая-ноль-три-пять-пять-один-один-три-семь-семь-один-восемь-четыре-е-плюс-один-шесть.

Я нашел силы оторваться от параллелепипеда и увидел в середине доски помоста две буквы:

Тт

-- "Тайна тайн"… Заголовок, -- упавшим голосом, предположил Хоку.

Лучше бы этого он не делал: я ощутил, как потяжелела штанга; Лука и Гера, удерживая снаряд на бедрах одной рукой, пальцем другой потянулись к потолку. Я перекрестился (я старовер -- верую в Христа Спасителя). Одни братья остались невозмутимыми, они, становясь на цыпочки -- честно старались подставить бедра под гриф. Ваня -- атеист, и он, то ли испугался -- вперился в потолок, то ли не понял опасения тренера.

"Тт" сдвинулись и перемещались, пока не пропали в обрезе доски; за собой потянули, подобно телетайпу, строчку текста: Эоны времени назад Галактику населяли расы предтеч; их Цивилизации погрязли в междоусобных космических войнах; потомками оставили расы постпредтеч, ныне населяющих Океан -- часть Галактики с разумной жизнью. Они, дабы войны не повторялись, сошлись на единственно спасительном выборе: возрождение Миров и дальнейшее их существование должно происходить вне всяких контактов между ними. Индивидуально! В Океане восторжествовала, основанная на идее-законе Всевышнего Хеогалактического Учения (далее -- Всехучение), практика индивидуального некосмического развития Цивилизаций, -- только в пределах одной -- своей планеты...

Весь текст "Тт" -- вернее, его часть -- нами воспроизведен и мной записан конспективно будет позже. Подчеркиваю, воспроизведен по памяти, в спорах, местами с домыслами, так как после получасового чтения с короткими перерывами дальше вычитывали второпях, фрагментально.

После очередного подхода Хоку, подсмотрев в перерыве время, потребовал внимания.

-- Через тридцать восемь минут -- время официального провозглашения нового состава Сената. Уже завершились Состязания и Игрища -- победители-гиревики стали членами-корреспондентами Сената, а победители-штангисты остались действительными членами. Кстати, Наместник -- член-кор... -- Хоку сделал паузу, задумался, потом продолжил: -- Перед оглашением имен сенаторов с речью выступит президент СЦА, вы должны ее помнить: "Благодарю нынешний состав Сената за плодотворную работу на благо Цивилизаций. Приглашаю новый состав Сената к плодотворной работе на благо Цивилизаций". В двенадцать пополудни в двери Домов наместников-сенаторов на планетах-заповедниках постучат: карабинеры придут за чемоданчиком, штангой и шкатулкой. Порталопочтой на Акиян шкатулки доставят Президенту для вручения победителям на церемонии закрытия Состязания; чемоданычики -- в гостиницы сенаторам; штанги развезут -- по Домам в спальни. В шкатулке -- пароль, в чемоданчике -- ключ, в штанге -- "Тт". Конечно, в наш Дом могут за всем этим не объявиться, если Наместник остался сенатором на второй срок, -- он в хорошей физической форме. Но рисковать не будем. Итак. Перерывы сокращаются до пяти секунд. Все прочесть не успеем, поэтому, предлагаю вычитывать самое важное, для чего я буду принудительно проворачивать диски -- искать самое для нас интересное. Действовать штанге осталось сто двадцать четыре минуты, а в нашем распоряжении неполные тридцать семь. Итак, на чтение -- четыре подхода по пять -- двадцать минут; пятнадцать секунд -- на перерывы; пятнадцать с половиной минут на то, чтобы развеялось марево и нам убраться -- не оставить следов. Перья снова соберем, а вот пух, -- поднял вверх голову, -- попытаемся убрать после первого обеда… Если карабинеры придут, услышим их стук, прячемся под кровать. Ясно?

-- А почему, не через туалетную в будуар Хозяйки, и балконами в парк? -- Ване было не ясно.

-- А ты не знаешь? Карабинеры по всему Дому рассредоточиваются, поймают, будут на тебе приемы рукопашного боя отрабатывать, -- злился Лука.

-- В беседке спрячемся.

-- А не дурак ты, Ваня? У них приборы дистанционного обнаружения.

-- Сам дурак! Под кроватью что -- приборами не обнаружат?

-- Ваня, ты же знаешь, кровати карабинеры не "трясут", знают под ними хозяева Дома и их челядь прячутся, поэтому потринероваться рукопашной ищут кловунов, -- остановил перепалку Хоку. -- Ты был в туалетной, разве не пробовал дверь открыть, не знаешь, что она заперта? Открыть, пароль замка я знаю -- остался прежним со времени первой жены Наместника, -- но, воспользуемся им, мадам Лилу узнает, что в будуаре у нее кто-то был, и что именно сегодня. Нам это надо?..

"Хитрит, -- не верил я. -- Отрезает и второй выход". Посмотрел на Луку, тот на меня. Ваня -- на нас. Я не удержался и показал ему язык. Красавчик опустил руку и почесал "викторией" в локте.

-- Поднимаете и держите штангу без меня, я займусь прокруткой дисков, буду читать вслух и в перерывах следить за временем. Изготовились! Раз!

Проделали мы три подхода, с каждым очередным поражались прочитанному и с все большей очевидностью отмечали, что параллелепипед над головой преобразовывался в куб. Пушинки не только увеличивались в размерах, увеличивалось их число, и сбивались они над головой плотной белой массой. Я, самый высокий, мог уже скоро достать рукой нижнюю грань. Ваня, слушая, зыркал, то на потолок, то на куб, отраженный в зеркальных стенах. Я попросил: "Прости, Господи, за то, что заподозрил его в плохом. -- И подумал: -- А случись что, скрипач один и успеет сбежать с помоста".

В перерыве перед последним подходом Хоку, проследив в кортах за временем, инструктировал:

-- По команде "ковер" сносим штангу, и я сниму по четыре блинчика -- так было до нашего прихода сюда. Иши, отключай приставку. Под кроватью ни звука.

-- Хоку, -- позвал Иши, -- пульт давай, однако.

-- Оставил в тумбочке. У тебя же... твой есть.

-- Оставил у двери. К нему или тривизору не сбегать -- убьет. В духовку надо, однако.

-- Матей, ты длинноногий, за три минуты до окончания подхода забежишь в духовку, подготовишься и рванешь за пультом, а то карабинеры найдут у двери и заподозрят неладное. В Х-марево они все не сунутся -- под защитой доспехов ровно столько, чтобы штангу, шкатулку и чемоданчик вынести. Матей побежит в туалетную, прервем подход: помост будем полировать -- следы уничтожать! Ямо перьями займется. Иши, подушки прихватишь с собой. Выпариваться в духовке будем по очереди. Принимаете таблетки, облачаетесь в предохраняющие средства и под кровать. Сидим как мыши... И будем уповать на то, что само Х-марево не вызовет подозрений. Ваня, ты был в туалетной, в духовке все на месте?

-- Не заходил я в духовку, че там мне было делать.

-- Поди, проверь. Запасные комплекты в стенном шкафчике. Пароль, дверку открыть, "Сезам, откройся", если не сменили.

-- Сезам, откройся, Сезам, откройся, -- напевая, Ваня поспешил в туалетную.

-- Унесут штангу, выключим приставку, Х-марево исчезнет, -- вылезем из-под кровати... как раз к первому обеду. Пообедаем, вернемся помост отполировать и пух убрать -- уничтожить следы.

-- Преступления, -- дополнил фразу тренера Лука.

-- А следы по потолку не вызовут подозрения? -- спросил я Хоку.

-- На пух вся надежда: скроет следы. Париться тебе, Матей, три минуты.

"Лучше бы мне лак полировать, -- расстроился я. Однажды я испытал Y-замыкание -- закоробил Х-марево, безрассудно шлепнув комара. Очнулся, от мадам Лилу еще достало. Так тогда ж -- это ненароком, а тут осознано лезть, выпарив столько пота всего за три минуты. -- Три минуты -- мне, а им на шестерых пятнадцать минут? Как так? Чуть больше двух на каждого. Хитрит шпион: мне -- в марево, к двери за пультом и под кровать, а сам с остальными в туалетную сиганет и через будуар на балконы сбежит. Под кроватями, -- Ваня, за что же меня ты так? -- прислуги попрячутся". -- Мою догадку прервала команда:

-- Изготовились! Раз!

В перерыве вернулся из туалетной комнаты Ваня, а я уже было собрался обвинить Хоку, потребовать от него сознаться во всем, заставить "продать" скрипача, прекратить эти "спорт", "пиротехнику" и "трихамундию с тайнами тайн".

-- Шкаф вскрыт, нет в нем ни шапочек, ни очков, ни прищепок, ни скотча. Все сперли! -- доложил Ваня.

Камердинеры в туалетных комнатах крали -- разумеется, в отсутствии Наместника и супруги -- мыло, шампунь, мочалки, туалетную бумагу и выменивали все у местных аборигенов-забулдыг на машинное масло. Оно на Кагоре из нефти. Андроидам, у которых нет ни одной металлической детали, без надобности, но воришки им ширялись. Нам, зато -- праздник: забалдеют в своих гамаках, "размякнут", не понять где руки, ноги, где башка, и мы, кловуны, до "ломки" -- хозяева в Доме. Напустим через окна соколов, те такую пылищу нанесут и подымут.

-- И пи-люль нет?! -- всполошился Хоку.

-- Как раз семь штук оставили. И вот еще -- таблетки от слез. Этих двенадцать штук. От пота -- нет.

-- А подгузники?

-- Нет.

-- Раздай что есть… Пять лишних таблеток от слез отдай Матею. И презервативы раздай.

Ваня отсчитывал мне таблетки, а я рта не мог открыть.

-- Две прими прямо сейчас, остальные -- в духовке. Заменят таблетку от пота, -- советовал Хоку.

-- После на соленое потянет. "Забеременеешь", -- хохотнул Лука, -- но потерпишь. На тебя надежда.

"На смерь не пошлет. Наверное, знает что делает", -- успокаивал я себя, проглотив две таблетки.

Остальным Ваня выложил на ладони по одной таблетке и одной пи-люле. Дополняя этот комплект прозрачными упаковками из кармана, каждому сказал: "Что б ты делал без меня". Поблагодарили его только братья, сказав, "Спасибо, однако". А положил скрипач в карман куртки свои таблетку и пилю-лю, полез в брюки за презервативом... округлил глаза:

-- Мне нет!

Первым понял, в чем дело Лука:

-- Сачкануть хочет, на унитазе пересидеть!

-- У тебя как раз семь пакетиков было, -- напомнил Ване Хоку.

-- Обсчитался, значит.

-- Ты мне дал презерватив, -- совал Лука Ване пакетик, -- забирай! Розовый -- твой любимый цвет.

-- Лука, ты же офицер! -- пытался урезонить Хоку.

-- Пока мы штангу здесь жали, он в туалете не тужился, а кайф свой ловил, вот одного презерватива и нет.

-- Ваня, возьми этот, -- Гера протянул плотный бумажный пакетик, -- в последнюю нашу вылазку в город нашел случайно.

-- В тихом омуте черти водятся, -- съерничал Лука.

-- Людоидский? Не мой размер -- маловат будет, -- не соглашался взять Ваня.

-- Резинка. Растянется.

-- Меняемся со мной! У меня, правда, голубенький, -- я зло схватил Ваню за шиворот. Однажды так подвесил его к люстре, всю ночь до утра он скулил, пока не пришел старший камердинер и не накостылял по первое число.

-- Мой самый не любимый цвет, -- вырываясь, Ваня взял у Геры пакетик. -- А эти, я знаю, бесцветные.

-- Изготовились!.. Раз!

Только завертелись диски, ...увидел Отто Шмидта. Подняли штангу, я смотрел перед собой на панно, -- настраивался броситься, очертя голову, в духовку, из нее к двери за пультом -- и тут увидел сенатора. Купальная шапочка, очки, прищепка, скотч, презерватив -- все на месте; в арке стойки управления симулатроном подвешен за мужские бляхи, под лопатки и пятки; указательные пальцы всунуты в гнезда манипуляторов надо лбом, а большие приставлены к стеклам очков -- управляет своей твердотельной копией. У симулатрона рот, нос заклеены скотчем, на плечах банный халат расстегнутый, презерватив на месте. Метался за сердцевиной гилькуляса, руками, плечом, ногами пытался открыть люк в спальню. Оба в разрядных искрах по всему телу: коробило их неслабо. "Не может войти. Видимо, Хоку не включил в теловизоре тумблер приема", -- предположил я и выкрикнул:

-- Хоку, сенатора вижу!

-- Где?! -- прервал чтение Хоку.

-- В кабине.

-- Точно... Наместник. А я приемник не включил.

-- Но почему так рано? -- изумлялся Лука. -- Мадам Лилу должна приехать после второго обеда.

-- После первого обеда мы собирались пух убирать, -- напомнил Ваня.

Поняв, что мы его заметили, Отто Шмидт (симулятрон, разумеется) поднял и развел в стороны руки с полами халата. По белой ткани надпись, крупно, но из-за Х-марева не разобрать.

-- Кто разбирает, что написано? -- спросил Хоку.

Все молчали.

-- Внимание! Помост! Матей, дотянись, отщипни пуха -- мне ближе посмотреть.

Я выпрямился в полный рост и пока пух не развеялся выхватил из куба клок, Сунул Хоку под нос, тот удивленно определил:

-- Вата!

-- А что это такое? -- сунул в вату нос Ваня.

-- Не знаешь? Ну, как же, аборигенками брезгуешь, с служанками не спишь, все горничных домогаешься, -- съязвил Лука.

-- Да! -- гордо согласился с этим Ваня. -- Это ты служанок всех перетрахал, горничные тебе не по зубам, а людоидку подавай выше тебя ростом. Как же. Ты -- гордый толллюд-карлик, хоть и беспамятный.

-- Молчать! -- прикрикнул Хоку. Бросил клок на помост, тот тут же взвился и пристал к прежнему месту, -- Не нравится мне это... Внимание! Из-зготовились! Раз!... Ковер! -- Мы снесли штангу с помоста. -- Матей, марш в духовку, за пультом и к панно, прочесть, что Наместник написал. Остальным -- помост полировать. Ямо, собери перья, а ты, Иши, уложи ширму на пол концом под кровать, под ней полезем. Покоробит, но живыми, если не сильно вспотеем, останемся. Начали!

В духовке я высушил пижаму, выпарился, максимально "поддав жару", проглотил четыре таблетки и пи-люлю. Таблетки от слез, по утверждению Хоку они заменят мне таблетку от пота, а пи-люля снабдит организм кислородом. "Шапочек, очков, скотча, прищепок и таблеток от пота нет, на что надеемся? Поломает же нахрен", -- злился я на Хоку. Презерватив спадал -- не на толллюдов-карликов рассчитан. Из духовки я вышел со свертком из пижамы в руке, другой, зажав пальцы кольцом, придерживал за кольцо "резинку". Еле ноги волочил, почти ослеп, и старался не забыться: не выпустить презерватив и на выходе из туалетной броситься за пультом и к панно.

Хоку, чтобы нам не столкнуться, отскочил и остановил меня. Стоял он в одном колпаке, готовый запустить в духовку первым Луку. У того пижамные штаны и куртка развешаны для просушки по сгибам рук наманер полотенца у полового в пригородной харчевне. Осмотрев меня, Хоку потребовал от Ямо и Иши:

-- Дайте сюда подушки.

Сунул мне подмышки по "лебедю" и поднял с пола презерватив. Я поднимал руки, презерватив свалился на пол. Хоку поднял, растянув на стороны резиновое кольцо, надел мне на голову и раскатал по лицу до шеи. Думал, что я и оглох, потому кричал:

-- Заменит шапочку, очки, прищепку и скотч! -- пояснил он свои действия и перетянул мешочек для спермы со лба мне на макушку. -- Подушки так держи, чтобы подмышками не потело! Под ширму до кровати не лезь, только -- рывок и скорость! С кровати спрыгнешь, к двери, от нее с пультом -- к панно! Прочтешь, -- под кровать! Подушки -- на кровать! Сверток дай сюда! Пописал!? С конца капать не будет!? Марш!!

...Очнулся я в темноте. Лежал под кроватью на подушках: теряя сознание, не бросил их на супружеское ложе, как того требовал Хоку. Двое по бокам массировали мне плечи и руки, а третий, сидя у меня на пояснице, приводил в чувство короткими ударами -- ребром ладоней по ушам.

-- Ну же, Матей. Что прочел? Быстрее: скоро двенадцать. -- Голос под презервативом у Хоку приглушен, но требование его я разобрал, только ответить у меня еще пока не было сил -- не разлипались губы под моей "резинкой".

Рядом с тренером корчился в искрах с плеч, -- если бы не презерватив, летели бы и с башки, -- Ваня. К тому же он сипло хрипел: кольцо людоидского презерватива не впример толллюдскому гораздо меньшее в деаметре -- сдавило скрипачу горло. "Как я пришел в себя?!" -- дивился: у меня кости ломались во всех местах сразу, а череп, казалось, так покоробился, что боялся не узнать себя в зеркале.

-- Ну же, Матей! -- торопил меня и Гера, лежавший за Ваней.

"Ага, массируют братья, а по ушам бьет Красавчик. Сейчас скажу, что требует от нас Отто, у тебя чубчик дыбом встанет и прорвет резину".

-- Сенатор написал: "Из спальни ни шагу!!! -- три восклицательных знака поставил, -- Всем сидеть на штанге. Прибуду экстропорталом в четырнадцать дня"... Кровью, между прочим, писал. Видимо, об ноготь симулятрона палец себе порезал. Как не поломало нахрен?.. Где моя пижама?!

Ваня "затух", только сипел; Гера твердил: "Выгонит из Дому"; Лука оставил в покое мои уши, откинулся назад -- руками мне на ягодицы; одни братья невозмутимо продолжали массировать. Хоку с сообщением мне "У меня твой узел", завозился, всхрапнул: в корты садился время узнать.

-- Одиннадцать, пятьдесят семь. Иши, тебе делать обратный отсчет трех минут; остальным взять себя в руки, вы же офицеры...

-- Сто семьдесят девять, однако... сто семьдесят восемь, однако... сто семьдесят семь, однако. -- В этом месте отсчета услышали удары курантов в фойе Дома. -- Полдень, однако? -- удивился Иши.

-- Ваня, признайся, подвел куранты?

-- Буду я на три минуты подводить, -- прохрипел тот.

В городе аборигенов ухнула пушка.

-- Часы моего станка отстают, -- растроганно признал Хоку.

Ждали стука, но не стучали.

-- Отто избран на второй срок, -- заключил Хоку, -- Иши, забрал у Матея пульт? Отключи теловизор. Через десять минут, исчезнет Х-марево, вылезем. Одеваемся, садимся на штангу и ждем Наместника... А, ребята?

-- А с ватой как быть? -- спросил Ваня, -- Отто, может и пофиг, а вот мадам Лилу не понравиться.

-- Даже не знаю. В спальне и туалетной окон нет, попробуем в унитаз бросать. До двух часов, если без первого обеда, управимся. Хватит сил? Ведь штангу поднимать придется только втроем, другим троим вату из куба выдергивать. Матей, Ямо и Иши этим займутся. Я в коридоре на стреме постою. Так что план меняется: исчезнет Х-марево, вылезем, и штангу несем на помост.

-- Выходит, мне с вывихнутой ногой, Луке и Гере поднимать! И не получиться все равно: вата из унитаза вернется, прилетит сюда и снова пристанет к кубу. Клок, брошенный тобой, пристал, -- обиженно хрипел Ваня.

-- Скрипач, из бачка унитаза, знаешь, тросик висит, как из п... ниточка от тампакса? Вату бросил, дерни за тросик -- слей. -- Лука поглаживал мне ягодицы.

-- Забьется. Много ваты, однако.

-- Вот херня.

-- Ваня, не ругайся, -- попросил Гера.

-- Я ж не матом. Лука ругался.

-- Я ж по-русски, командир. Переходим на эсперанто?

-- Да хватит вам, -- остановил перебранку Хоку. -- Даже не знаю, -- повторил и заключил: -- Попробуем, однако.

-- Да слезь ты с меня! -- потребовал я от Луки.

Тот под матрасными пружинами лег на меня, чтобы сползти на пол, да так и замер -- остановили звуки, разносившиеся по Дому от фойе, они приближались, можно было различить хлопанье дверьми.

"Идут!" -- прошептал Гера. -- "Без стука!" -- вырвалось у Вани. -- "Опаздывают на пять минут", -- поразился Хоку. -- "Тикать надо! Злые, они заглянут под кровать и нам кости переломают! -- завопил Лука.

-- Хоку, пароль замка в двери будуара! -- потребовал я.

-- Забыл.

-- Как так!

-- Забыл... Помню, из двух слов.

Вдруг в Доме восстановилась тишина. Ваня воспользовался было тем, что Х-марево уже сантиметров на тридцать над полом рассеялось, и можно было ползком добраться до ее периферии, а там -- бегом до двери в туалетную, но Ямо втащил его назад и успокоил.

-- Прекратить панику. Лежим, -- оправился Хоку от замешательства. -- Можете снять презервативы... В узлы запихните, чтоб никаких следов.

-- Вот зараза! Пристала. Ямо, помоги снять… Ну больно же так -- скатать надо!

Хоку подобрал с пола край покрывала, положил щеку на ворс ковра и в узкую щель одним глазом наблюдал за входом.

Но в спальню вошли откуда мы не ждали -- из туалетной комнаты. "Шаги одного карабинера?" -- удивился я. Мы мигом поворотились на животах и, кто ползком, кто на карачках переместились под матрасами к другой стороне кровати. Я замешкался, вытаскивая из-под себя подушки, и Лука не отошел еще от испуга -- не сразу с меня сполз. Заняли новую позицию и приподняли чуть края покрывала. К нашему изумлению увидели мы не карабинера, а ...мадам Лилу.

Мне захотелось есть. Рефлекс: испугаюсь чего -- жрать хочу. Вот только скоро ли удастся насытится: "похоронил" первый обед, теперь, возможно, и второго лишимся. "Как же так?! На два часа раньше приехала! Накричит, конечно, а то и затрещин надает", -- предвидел я нашу участь. Как женщина, мадам Лилу -- знойная, любит так пройтись, чтобы были слышны постукивания друг о дружку когтей, гетры-наколенники в Доме не носила, на пляжах Кагора выделялась среди аборигенок ростом и рейтузами с оторочками у колена -- прятала коготки, а как мамаша -- любит порядок и послушание, строгая и властная.

В пыльном с дороги летном комбинезоне, в тяжелых ботинках, с защитными очками пилота поднятыми на кожаный шлем, осмотрелась кругом -- увидела белую тучу под потолком, рассеивающееся на половине сальни Х-марево и ширму на полу. "Ну, попадитесь вы мне! Плачет по вас Хлев! Год в Дом не пущу. Устроили здесь бардак! -- с этой угрозой вернулась в туалетную. Закрывая за собой дверь, обронила: -- Пух это, что ли?"

Какая была возможность нам свалить. По примеру Вани: на карачках -- в дверь. И свалили бы потом все на камердинеров, дескать обижали, потому и прятались в спальне. Но никто и не подумал предложить. Хоку, так поняв, что на сим "тренерство" его закончилось, молчал. Посчитали, помоется мадам Лилу под душем и спать уляжется. Устала, должно быть: родители живут на другой стороне планеты, дорога дальняя -- легким винтовым самолетом лететь сутки. Уснет, -- свалим. На штангу, ждать сенатора, не сядем: оправдание будет.

О, Господь Спаситель, какое это было зрелище! Мадам Лилу из туалетной к кровати шла голой. Кисточки начесаны, коготки наманикюрены, постукивают. А меня, признаться, другое привлекало: нагота ее. Кожа светлая, почти как у людоидок, волосы на лобке обриты "в полоску", темные. Я залюбовался. И возбудился! В подушку. А перевел взор с "полоски" выше, любоваться перестал, и возбуждение пошло на убыль. На мадам Лилу -- шапочка, очки, прищепка, скотч. Опустил взор на полоску, так и есть -- нитка тампакса болталась между ног. Хозяйка и не собиралась спать! Совсем наоборот, похоже, через пару минут будет очень даже активной. "Пусти меня. Пусти", -- расслышал я Ванин шепот, и тут же шипение Хоку: "Ямо, уйми его". Расслышал, как похристоссивались, поспешил и сам уберечься знамением. Перекрестился, прося спасения у Христа, и, на всякий случай, больно сковырнув об пружину матраса ноготь, поднял палец вверх и покрутил у виска. Весь разум Космоса себе в голову попросил у Создателя в уме, потому как шепотом проклинал тренера, день, теловизор, товарищей, себя и Луку, который тащил из-под меня подушку, в которую я возбудился.

-- Матей, -- позвал меня Хоку, -- моли своего Христа, чтобы застилочную накидку не сбросила.

Его опасение связано с одной из наших, кловунов, функций в Доме. За ужином горничная подносит кому-нибудь одному таблетку аскоминицина, разбавленную в фужере Хозяйки -- ночью его гамак пустует. С вечера лежит в супружеской спальне под кроватью, куда приходит загодя, чтобы посетить духовку, если предстоит коммуникативная связь. Мадам Лилу появляется в спальне позже -- из будуара через туалетную комнату, тоже подготовленная в духовке. Включает приятную музыку, теловизор, сбрасывает застилочную накидку и животом, аккурат, на щель между матрасами, укладывается посреди кровати на стеганное покрывало. Оно краями лежит на полу, а по центру имеет ромбовидной формы дыру (почему ромбовидной? -- у аборигенов пододеяльники такие), которую женщина плотно закрывает бедрами. Начинается сеанс коммуникативной связи -- в щель между матрасами и в эту дыру пролазит кловунская рука. Хозяйка общается с симулятроном, а кловун тем временем пальцем побринькивает ее коготками. Я побринькивал, часто боролся с желанием провести пальцем по бедрам на метр выше и упереться в твердое-пупырообразное. Так вот, Хоку опасался: мадам Лилу, зная, что под кроватью кловуна нет, тем не менее, по привычке сбросит застилочную накидку, а дыру в покрывале бедрами не закроет. Нам закрыть? Свертком из пижамы? Хозяйка или гость заметят. А необходимо: Х-марево имеет отвратительное свойство лезть во все дыры и щели. Хоку просил меня молить Христа, разуверившись в помощи Создателя!

Я тут же выполнил его просьбу; услышал, как ко мне присоединились Лука с Герой, а за ними и Ваня-атеист. Кто помог? Христос, или Создатель убоялся потерять паству в лице трех кловунов-офицеров и скрипача, бывшего атеиста, только мадам Лилу застилочной накидки не тронула. Улеглась и, достав из ящика тумбочки пульт, включила легкую приятную музыку, тривизор и теловизор.

-- Надеть презервативы, -- прошипел Хоку.

Мы это уже проделали. "В жопу": -- Ваня рылся в своем свертке в поисках "резинки", и счастливо икнул, найдя ее.

Кто будет гостем, я догадывался.

Домой мадам Лилу приехала надолго, поэтому, не знаю как кто, а я до ее отъезда не прочь пожить в Хлеву. Воздух там, конечно, не ландышем пахнет, но животные -- такие добрые, ласковые. Да и труд, по поговорке аборигенов, облагораживает. В кортах сидеть не надо: этих "жердин" видеть не буду. Если и потрясет там, то только электричеством от доильных аппаратов: дояры-аборигены, как водится, гуляют -- не ремонтируют. Иши справился бы. Но это мечты -- в Хлев Хозяйка никого не отошлет. Из-за Ямо и Иши оставит: братьев она еще не видела, они такие маленькие, худенькие -- набросится их "воспитывать". Под кроватью кловун лежит и побринькивает когтями мадам -- это, когда у нее сеанс коммуникативный связи, а в обычную ночь лежит на кровати под балдахином -- спит под бочком "мамы". Женщины-толллюдки, потреблявшие антинекротик, живут долго, но детей рожать им разрешается только первые сто лет жизни, а желание еще рожать и выхаживать младенца у них только укрепляется, и часто становиться страстью. У нашей Хозяйки такая шиза. Когда в Доме живет, мы, кроме того что посменно в кортах сидим, еще -- и детишки малолетние у нее. Если не собирается включить теловизор, сразу приходится изображать из себя младенца. Покормит, убаюкает. Спать у нее под боком, еще куда не шло, но вот кормление. Ведь грудью кормит! Козьим молоком! Как-то закачивает в свои "бидоны". Худеем потому, что после ночи по утру камердинеры -- захотят полакомиться и нашим завтраком -- наливают нам в кружки козьего молока и заставляют выпить на тощак. Как похудеем заметно, "мамочка" пичкает нас детским питанием -- кашами, которые, нам опостылевшие, снятся вместо снов фронтовых. Успокоится только, когда на запястьях рук у "ребеночка" не меньше трех жировых складок образуется. А смена подгузников? Ведь обделываться -- чтоб все по правде -- приходится! Учит держать головку, ползать, делать первые шаги в стоячке-каталке, самому на горшок садиться. Гера у нее -- шестимесячный малыш, научился уже ползать; Лука -- любимчик -- двухлетний, сам после горшка попку вытирает; я -- четырехлетний (четыреста лет маюсь!), уже грамоте учит, трем буквам только и обучила. Убаюкает (ты, разумеется, притворишься что уснул), положит спать не где-нибудь на кровати огромной, а с собой рядышком, и не спишь не потому, что жутковато: повернется во сне, задавит ненароком (женщина она почти трехметрового роста, весит в четыре раза больше), а потому, что через час описаться надо, чтобы "мамочка", часто стоная и ворча, сменила подгузник. Хоку и Ваня в этом отношении -- счастливчики: их мадам Лилу не воспитывает. Хоку был "ребеночком" у прежней жены Отто Шмидта, невзлюбила за это; когда у нее дети настоящие подрастали, ревновала к ним -- они не отходили от кловуна. А с Ваней, не он маялся, она с ним измучилась. "Подрастал" он быстро, нас всех обогнал. Это потому, что, разыгрывая полуторагодовалого карапуза, не мог лицу придать соответствующее малышу выражение, слюни пускал, но по глазам -- взрослый глуповатый евнух. Мадам гнала его в росте, думала с возрастом "у этого дебила" все наладится. В конце концов, -- Ване девятый год пошел, -- однажды среди ночи с треском выдворила его из спальни, всех в Доме на ноги подняла угрозой: "Попадешься мне на глаза, я тебе письку отрежу!". С того времени Ваня на чердаке пропадает, и в кортах сидит, сачок, только когда мадам у кого-нибудь гостит. Самые тягостные для нас минуты, это когда "мамаши" бахвалятся своими "сынишками" по теловизору (и нам тогда приходится выпариваться в духовке, заклеивать рот скотчем, нос зажимать прищепкой, влазить в подгузник). Сойдет из панно в спальню подруга со своим чадом на руках, и начинают жировые складочки считать-пересчитывать. Лежишь и стыдно кловуну, бывает тебе незнакомому, в глаза смотреть.

...Что там над нами происходило, мы не видели, но слышали. Но лучше бы не слышали.

Слышали потому, что гость общался с мадам Лилу не языком жестов глухонемых, как принято, а "чревовещал". Звук, понятно, поступал не через рот и нос, а через специальный прибор в заднем проходе симулятрона. Прибор не серийного производства, стоит дороже тривизора с теловизором. Женщины не используют ясно почему: рот заклеен, "тама" тампакс. Надо отметить, мастер был: все мы слышали с отчетливым произношением.

-- Здравствуй, дорогая, -- ласточка моя.

-- ...

Я опущу то, что полчаса мурлыкали мадам Лилу, и что она в ответ, извините, мычала, но диалог в те минуты, что еще после оставался любовник в спальне симулятроном твердотельным, мы убеждены, крайне интересен всем в Акиане. А уж нам, кловунам, этот диалог (монолог, если быть точным: мадам Лилу разговаривала не языке жестов) попросту глаза открыл.

-- ...Прости, мне показалось, у тебя меж лопаток капелька пота проступила... А почему ширма валяется? Это пух по спальне летает? Смотри, перья! Хе-хе-хе (смеялся: мастер!). Мы с тобой в перьях вывалялись. А, подушка треснула.

-- …

-- Ты думаешь, кловуны? Разве им позволяется бывать в спальне в твое отсутствие?

-- ...

-- Ну что ты, ласточка моя, -- к кловунам я не ревную... Здесь чемоданчик, шкатулка, штанга сенаторские. Узнают в Охранке, что кловуны в спальне забавляются в ваше отсутствие, проблем по горло схлопочите. Кстати, передай мужу мои поздравления. В прошлую сессию он мне на ринге челюсть свернул и нос сломал... А я в этот срок решил не баллотироваться... Не задалось у меня: тоже членкором весь срок пробыл. Н-да.

-- ...

-- А разве ты не знаешь? Впрочем, ничего удивительного: Отто только второй срок сенаторствовать будет, весь первый вы, по твоим словам, не виделись; Кагор -- такая глушь, а в столице ты не бываешь... В чемоданчике, чтоб ты знала, содержится секретная информация. Ну, а штанга -- это сейф, полный тайн. Н-да.

-- ...

-- Нет! Не могу разгласить. Н-да.

-- ...

-- Ну и что, что я тоже был сенатором. В шкатулке -- пароль, в чемоданчике -- ключ к "сейфу". У всех четыреста двадцати семи сенаторов, и пароли, и ключи разные. Пароль узнать -- нет проблем; воспользуюсь им, но ключа, чтобы вычислить какой вес установить на штанге, не узнаю. Потому что узнать ключ можно только с одной попытки. Отто, должно быть, не успел запомнить, бедолага. А записать, видать шариковой ручки под рукой не было, а перьевую пока в чернильницу макнул, пока до бумаги донес, пока первые цифры нацарапал. Н-да... Нет, нет, все у него нормально: в своей фракции он самый активный. Дуэлянт еще тот. Подай чемоданчик... Хочешь, досье на кого-нибудь?

-- ...

-- Дались они тебе. Интересней на жену церемономейстера Дома Президента...

-- ...

-- Про кловунов, так про кловунов?.. Про кого, конкретно?

-- ...

-- Как, как?.. Ямо... Иши... Я таких не знаю... А, новенькие... Ты их еще не видела. Незнакома, значит... Кловун Иши... Иши... Здесь по-русски, по алфавиту он первый... Вот. Кловун Иши... Имя в людях Ишидо. Японец. Землянин... Что, что?

-- ...

-- Ты веришь этим расказням?.. Никакие кловуны не толлллюды-карлики, преступившие воинскую присягу, они -- люди. Воевали против нас, попали в плен -- стали кловунами.

-- ...

-- Ну, зачем ты так. Не забывай: раса толллюдов от них пошла, наши пращуры -- люди. Потом, не все они были такими зверями. Земляне -- те, кроме японцев, в войну вообще нейтралитет держали... Ишидо... Служил в денщиках у начальника Главного разведывательного управления Флота Союза Независимых Вотчин... Тебя его рост и вес интересует? Сто шестьдесят один сантиметр, сорок восемь килограмм... Кловун Ямо... Ямо-ямо... Ага. Ямомота. Японец, землянин, двоюродный брат Ишидо... и тоже служил в денщиках у начальника ГРУ Флота СНВ... Сто шестьдесят четыре сантиметра и сорок девять килограмм... Да нет, к кловунам я тебя не ревную, сто раз говорил... Про Луку, Матея, Геру, Ваню? Ну, их ты хорошо знаешь… Кем в людях были?.. Кловун Матей. Фамилия и имя -- Круглых Матвей. Землянин. Офицер Военно-морских Сил. О, как! морской офицер!.. Уволенный в запас после очередного сокращения Вооруженных Сил России лег на сохранение в Лунный анабиозный сонарий... Востребован Новой Землей. Офицер Флота... Особый отдел. У меня в войну на крейсере были особисты: вот уже крысы, недолюбливал я их... Воевал, пленен в битве под Блестящей Косой. Кловун Дома выдающегося адмирала Соединенных Цивилизаций Акиана, Отца Расы Джоина Шмидта. Твоего свекра... Зря ты так о нем, мой отец рассказывал, он хоть и урод, -- мужик хороший. Просто несчастный: с его ростом, а он, как ты знаешь, выше любой толллюдки, долго не мог жениться... Лука... Битный Лукьян. Уроженец Новой Земли, офицер штаба Флота СНВ, состоял в адъютантах министра обороны Новой Земли... Гера. Горбан Георгий. Марсианин... Ничего примечательного: начпрод погранзаставы... Кловун Ваня... Малько Иван... Альтист! Пзывной у него такой был. Землянин-наемник, старшина-миномет на легендарном миноносце-заградителе "Огинский". Прославился своей продуктивностью: на его минах подорвались несколько наших кораблей. Альтист альт, гад, рисовал на минах своих. Ох, попадется мне, и надеру же ему задницу!… Где, говоришь, прячется?... На чердаке. Загляну как нибудь… Хоку. В людях -- Хокусай. Вот эта личность значительная! Сколько мы за ним охотились, пока нам его не сдали. Тот самый начальник ГРУ, у которого в денщиках Ямомото и Ишидо служили. Классный руководитель разведки… Все, кроме братьев, участники Смуты. Проживают на Кагоре -- планете-заповеднике, населенной людоидами, живущими век. И людоиды, как ты знаешь, от людей по крови. Кстати, современного аборигена Земли называют "человек": тоже, как и людоиду, челу век отпущен. Современные земляне, хоть и называют себя людьми, на самом деле -- человеки. Родства с какой-либо расой в Акиане у человека нет, он -- "копиоид" индивида от людей, некогда живущего или и сейчас здравствующего в Мирах. Человеку должно быть присуще осознание того, что какой-то конкретный случай или момент его жизни уже когда-то в точности с ним происходил; неспроста выражаться должен -- "судьба моя такая"... Разболтался я, однако. Вот вся подноготная кловунов твоего Дома, ласточка моя.

-- ...

-- Дармоеды?.. До Смуты -- до начала выдачи кловунам антинекротиков -- их жизни не позавидуешь. Это сейчас у них в обязанности -- приветствовать нас на входе в Дом, а в первые годы после войны в кортах сидели по всем красным углам толллюдских жилищ, и не просто на корточках, а посыпали еще себе головы пеплом с пепелищ, людьми устроенными чуть ли не по всему Акиану. Но это, я думаю, тебе неинтересно. Прогнись еще.

-- ...

-- Да?! Размягчается? Пора мне... Слушай! Я так презерватив в тебе оставлю! Не шевелись! Мне необходимо его вытащить: ты же знаешь, разделение "твердого тела" недопустимо... Зажмись!.. Расслабься!.. Уф-ффф. Пронесло, кажись... Ухожу, иначе меня стошнит.

"Мы -- люди! -- ужасался я открытию. -- В прошлом -- экспансионеры, а ныне -- изгои Акиана. Воевали против толллюдов! Среди нас -- японцы, нарушившие нейтралитет Земли, ее предатели! Ваня -- наемник! Альтист, а скрипачем прикидывается. Отлучили нас от памяти потому, что -- люди, а не потому что преступники. Все толллюды-карлики -- поголовно! -- совершили преступление на передовой?! Вот рассказни, так рассказни. Мы и роговых наростов-то -- блях -- не имеем. Кожа у нас не смуглая. Женщин-кловунесс потому нет, что им после Смуты антинекротики не давали -- вот все и вымерли... Земля населена! "Человеками". "Копиоидами", какими-то. Всевышние, не дайте узнать аборигенам про нас: они людей ненавидят. Ходят среди кловунов слухи, что людоиды -- людоеды. Камердинеры прознают -- продадут! Не доведи, Господь и Создатель тож!"

В тринадцать сорок, -- видимо, супруг позвонил из порталопорта, -- мадам Лилу поспешила приготовиться к встрече. В будуаре начес кисточкам делала и поправляла маникюр на когтях, а в спальню вызвала камердинера сменить постель. Тот -- хороший "мальчик" -- сделал вид, что не заметил нас голых, скулящих и корчащихся в судорогах под оголенными матрасами. Подушки у меня и Луки от разрядов в Х-мареве загорелись, "мальчик" невозмутимо достал свой "шланг" и помочился на них... Ему что, а вот я с Лукой "кайф словили". Досталось и товарищам...

Доползли до помоста, уселись, как того потребовал сенатор, на штанге; уместились на грифе все семеро -- сидели рядком, бочком. Отто вбежал, мы его увидели... через презервативы. Как так получилось? Одевались в пижамы, до помоста ползли и на штангу усаживались на ощупь: глаз после "душа" камердинера не могли открыть. Ну, и забыли снять. Дышали, ведь, по-прежнему пи-люлями. Сидим, крутим головами -- смотрим друг на друга. "Резинки" у всех розовые, у меня голубая, у Вани одного бесцветная, зато с "усиками". У Хоку поверх колпак надет.

А Отто, ни тебе "здрастье", ни "как себя чувствуете?" Друг называется. Я подергивался, как в конвульсиях, Гера безуспешно заталкивал в рот язык, Ваня задыхался.

Бросил к ногам Хоку его "деревяшки", подобранные за дверью, подошел тихо к двери в туалетную, запер ее на засов, и к нам с вопросом:

-- Из спальни не выходили?!

-- Я даже не пытался, -- просипел Ваня

-- Шагу не сделали, -- подтвердил я.

-- Что это у вас на головах? У меня после экстропортала зрение подсело.

Мы поснимали презервативы.

-- А это шапочки у нас такие резиновые. Розовые, у меня -- голубенькая, у Вани бесцветная… украшенная "королевскими хвостиками из горностая", -- нашелся что ответить я.

-- Где прятались от мадам Лилу?

-- Под кроватью имели счастье пребывать, -- процедил сквозь зубы Лука.

-- Громче говорите: сюда от экстропортала на штурмовике летел -- уши заложило. Кровать -- место облежанное. К вам, господа японцы, не относится. Лазили в чемоданчик, узнали что люди и японцы?! Ты, Хоку, я убежден в этом, -- как раньше не догадался?! -- похитил ключ, еще тогда, на Состязаниях. Я на рауте в Доме Президента со шкатулкой -- не знал, куда ее деть с презервативами, в варьете из-за нее не поехал -- по залам слонялся, а ты в гостиницу не спросясь уехал и в чемоданчик залез. Потому и не догадался я, что шкатулка у меня была: пароля не мог ты знать. Я пришел в гостиницу, ты не встретил, в ванной заперся. На столике лежала гостиничная шариковая ручка и блакнот, я решил ими воспользоваться -- записать, здесь в гостинице, ключ. Открыл чемоданчик и шкатулку, ввел в компьютер пароль, но ключа не получил. Посчитал, сбой какой, понадеялся, узнаю на Кагоре в Доме, -- в спальне со штангой. Ручку прикарманил -- согрешил. Но и дома не вышло. И тогда не заподозрил тебя. А тут, поехал после Игрищ к другу... душ принять, отметить. Подумал, может, мадам Лилу прилетела к первому обеду. Связался с Домом. Смотрю, теловизор работает! Жены в постели нет, посчитал, в духовке готовится. А потом, глядь, в тумане Х-марева... -- ну, точно, пух летает! -- вас вижу. Штангу отжали и секретную информацию с помоста читаете! Я сгенерировал симулятрона, и в спальню его бегом. Тот об люк башкой -- хрясь! Не включили приемник! У меня пальцы из манипулятора повылетали, прищепка слетела; хорошо, нос боксера -- кровь не ручьем пошла: коробило "не нахрен". А времени, вот-вот двенадцать. Я чего боялся? Жена могла поспеть к первому обеду -- летает она прекрасно. Всыпала б вам за пух -- потом ищи тебя, Хоку, по всему парку. Или, что хуже, загнала бы в Хлев -- три года тебя там шукай. А у меня времени в обрез: через неделю сессия и первое заседание в подвале Сената; мне еще информацию из штанги усвоить надо. Память ни к черту. Как пароль узнал!?

-- Чисто случайно набрал... Не знал я пароля, -- Хоку ответил, глаза его округлились, и он заерзал задницей по грифу, как будто бежать надумывал.

-- "Случайно", "не знал"... Семьдесят четыре года я членом-кореспонденом бьюсь! Не имея доступа к секретной в штанге информации, а значит, и способности непосредственно участвовать в подвальных дебатах, бью на боксерских дуэлях морды членкорам других фракций! Думаешь, это дешево обходится -- держать форму лучшего боксера? Да я на одних тренировках у кубинцев все родовое состояние просрал. А этот семьдесят четыре года знал ключ, и мне не сказал! Я семьдесят четыре года блины у штанги крутил, -- только и накрутил, что одну строчку поздравления Охранкой, -- а он знал код, и не сказал! Так друг ты мне после этого?! Не уделял я тебе того внимания, что Луке, Матею, Гере, или тому же Ване, но и не докучал же. Мадам Лилу -- та даже жалеет: знает, какой докуки испытал ты от папаши моего. Надысь отписал мне: вспоминает недобрым словом, а, я так думаю, -- скучает. А девочки мои (в толллюдских семьях дети -- одни дочери или сыновья)? От дедушки и бабушки в Дом рвались: они к тебе спешили, потому что любили. Гэть со штанги!

Мы врассыпную, а сенатор нагнулся и в торце гилькулясовой доски нажал на сучок. По сторонам помоста -- прямо сквозь полировку! -- выросли по два высоких, изогнутых, пересекшихся в парах верхушками, конуса. Форма их мне напомнила рога козлов: в Хлеву они ими бодаются. Отто, подхватив штангу и, взбежав на зеркало полировки прямо в летных ботинках с кордовыми подошвами, уложил снаряд грифом на козлы.

-- Наследили как! -- заметил сенатор странные следы, провел по зеркалу рукой (свободно доставал потолка) и стер часть следов в пятне, образовавшемся от нашего топтания на помосте у штанги.

"Е-мое, а мы голову ломали, как убрать следы, -- подумал я, опустил взгляд и увидел, что и помутнения на полировке исчезли, как будто Отто одним движением стер следы на потолке и отполировал лак на помосте. -- А тут делов, тряпочкой по потолку пройтись".

Сенатор чихнул: пушинки лезли ему в нос.

-- Вот нафига вы "лебедей" потрошили? Всыплет вам мадам.

Хоку на все смотрел, как-то затравленно.

-- Да чего уж там, Хоку. Эти козлы... Не знал ты о них, -- прошептал, успокаивая товариша, Гера. Он марсианин, а те были добрыми, отходчивыми.

-- Это мы все козлы! -- возразил Гере Лука. -- Можно же было сообразить: втащить на помост тумбочки, уложить на них штангу, блины и крутились бы себе. Нам только раз поднять. Ладно, на бедрах штангу держали, но отжали сколько раз.

-- Сучек он! Не знал, так сам -- даром, что японец? -- сообразить мог! Ан, нет, -- бегал туда-сюда, требовал не рвать, не толкать, а непременно жать. А сам штангу с турником путал... Начальник ГРУ, япона-мать, -- бурчал Ваня; тапочкой он зло пнул "деревяшки" Хоку.

-- Ключ, Хоку!.. А-аа! Какой к лешему ключ... вес, какой?! -- потребовал Отто.

-- Штанга в полном сборе, без одного замка.

-- "Штанга в полном сборе, без одного замка", -- передразнил сенатор. -- Кто до такой комбинации мог додуматься?! Ямо и Иши, подайте диски... Какой замок снять? Без "точки"? Ни к черту память.

-- С "точкой". -- Хоку облизнул губы. Один рожок его колпака надломился, упал, закрыв глаз, на лицо. По лбу на нос скатилась капля пота. Вдруг присел на корточки и тихо прошептал: -- Пароль замка двери будуара "Сезам, откройся", -- такой же как и в дверке шкафчика в духовке.

"Вспомнил когда, -- подумал я зло. -- Или... намекает -- предлагает нам бежать отсюда? От этого верзилы сбежишь: он, как и папаша его, любой женщины выше. Прыгнет, мы до засова в туалетную добежать не успеем. А Хозяка там? Этот щелбанов надает, а та -- затрещинами добавит".

Отто снял замок и бросил его прямо на полировку. Руки положил на гриф и нагнул голову -- приготовился читать... Диски завертелись и помост залучился.

"Есть текст", -- сдавленно прошептал Хоку и вскочил с корточек. Я подумал -- бежать, собрался было за ним, но тот стремглав взбежал на помост. Остановился позади между ног Отто. Читает, понял я.

Пух из облака собрался в куб, наполовину поглотив сенатора! Кроме нижней части его тела, снаружи остались только рука по локоть на грифе, да фаланги четырех пальцев другой руки. Мы бросились спасать друга, когда ноги его уже подломились в коленях и елозили ботинками по полировке, а пальцы дернулись, казалось, в последний раз. Облепив со всех сторон, как гончие медведя, мы висели, уцепившись за поясной ремень, карманы, заклепки, бахрому летного комбинезона -- тянули друга из ватного плена.

Спас всех -- сенатора, и нас от его кордовых подошв -- слесарь: поднял с помоста замок и нанизал на гриф штанги.

...Отто, как только очухался, -- сидел, чихал минут пять; отчихавшись, заорал:

-- Что было написано?! Я успел прочесть только "Уважаемый действительный член Сената". Все мне, дословно!!

Хоку сидел в углу спальни, широко раздвинув на стороны ноги. Все шесть рожков его кловунского колпака надломились -- свисали на стороны, как лепестки у пожухлой ромашки. Уставившись в ковер, произносил с паузами -- будто снова считывал:

-- Уважаемый действительный член... Сената. Разрешите от... имени Охранного Комитета безопасности... поздравить Вас с заступлением... на второй срок исполнения... сенаторских обязанностей и пожелать... всяческих успехов на поприще... служения Цивилизациям... Так же ОКБ желает… вам успеха в баллотировании… на второй срок.

-- И все? Хоку! -- Сенатор недоуменно смотрел время на наручных часах.

Ответа не последовало: Хоку сидел "в кортах".

Я, поняв все, перекрестился: штанге нет необходимости повторно излагать действительному члену Сената -- сенатору-второсрочнику -- секретную информацию "Тт"! Мы ведь успели до последнего часа первого срока сенаторства воспользоваться ключом, открыть "сейф".

-- А-аап-чхи!! И эти семьдесят четыре года... апчхи!.. оставаться мне в Сенате... апхи!.. чле… апчхи!.. ном... боксером, апчхи! Зараза! Хокусай! Японец! Клоун!!

-- Да прекрати ты хныкать, Отто. Мы знаем "Тайну тайн". Видел, -- отжимали штангу?

-- У меня голова болит... А-аап... Что еще за "Тайна тайн"? А-аап-чхи!

-- Тт.

-- А-аап... Тт?.. Тт!!

-- Знали бы про козлы, владели бы всей полнотой информации, а так... перескажем все, что успели прочесть. Тебе достанет сидеть с умным видом в подвале Сената и благоразумно встревать в дебатах. Слышал, действительным членом, ты дружок, уже стал.

-- Да-да-а... Апчхи! Да, я вас сейчас милиции сдам. И меня никто не осудит. Вы не просто преступники, вы похитили тайну расы, тайну Акияна!..

-- Сдашь милиции -- КГБ заинтересуется -- ОКБ прознает. Кто это своих кловунов за воровство сдавал? Да еще милиции аборигенов... Не сдашь: мы теперь -- твой "секретный сейф".

-- У меня голова болит... Апчхи! У меня память ухудшилась... Апчхи!

-- Не удивительно. Семьдесят четыре года по голове дубасили. Рассказывали бы понемногу, чтобы запоминал, но придется все сразу и прямо здесь. Прикажи Заводной Ноге -- старшему камердинеру обед нам подать сюда. Если кто забыл, я помню предупреждение штанги о блокировке ключевых слов, терминов, смысловых выражений "Тайны тайн" в памяти сенатора вне подвала -- надо полагать, и нашей памяти. Тоже придумали! В жопу!

Ваня стоял у прикроватной тумбочки со шкатулкой, говорил и распихивал по карманам пакетики...

* * *

Мы заблуждались, по словам Отто Шмидта, "Тт" не название "Тайна тайн" в заголовке секретных документов, а образно-графическое представление расы толллюдов: "Т" большое -- женщина, "т" малое -- мужчина.

Толллюды-карлики, якобы опозорившие в войну Флот -- выдумка Охранки, чтобы "похоронить" в веках память о том, что кловуны -- на самом деле люди, плененные в войну. А поступили так вынужденно, после трех случившихся Смут кловунов. Это трагедия. Она требует отдельного внимания и раскрытия.

У нас, кловунов, память, касаемо секретов из штанги не блокировалась. Рассказали мы сенатору о цветке "Оолоа", предтечах и триоках, о Всевышнем Хеогалактическом Учении, о Принципиальной Системе миграций в Океане, и практике там индивидуального некосмического развития Цивилизаций только в пределах одной своей планеты. Вышел из спальни, все забыл. Дуб дубом! Мы ему про триоков, фроф, "Звездоплавателей", "Ииннддусов", "Хо-оолоа"; про врагов Океана -- вэгов, а он крутит пальцем в ягодице -- рехнулись, дескать. С сессии на каникулы приедет, -- дуб дубом! Уединятся где-нибудь с Ваней, и тот ему травит... Но в подвале Сената, должно быть, все вспоминал, иначе снова боксом бы занялся.

Поначалу остерегались, а потом, рассудив, что не может КГБ Кагора и агенты Охранки СЦА знать о штанге, как о сейфе с тайнами, потешали своими "сказками" гостей Дома, чем снискали себе славу кловунов богатых на выдумку, способных интересно фантазировать, знающих множество легенд, посвященных даже в "секретные материалы".

Мадам Лилу к нам относится с теплотой, особенно с тех пор, как муж, поправив свое финансовое состояние (оставил бокс -- рассчитал кубинцев), субсидировал ей поездки в столицу (на Акиян) и подарил однажды для пляжа на Кагоре артифакт -- рейтузы, найденные на Фобосе -- спутнике Венеры. А после приезда в Дом погостить родителей (простые, милые толллюды, преподают эсперанто людоидам в Западном университете; мы подружились), даже балует: три завтрака; обеды -- этрусской, монгольской, тайской и грузинской кухонь, в том или ином чередовании на дню; полдник -- приношениями ходоков-людоидов: драники со сметаной -- пальцы откусишь; ужин -- четырехпорционный. И никакого молока! Воспитывала только двоих -- Ямо и Иши: уехали они из Дому пухленькими, в подгузниках. Джоин Шмидт настоял выслать Хоку и братьев обратно в монастырь. Мадам Лилу расстроилась, ходила по Дому скучная, и забрела на чердак… Мы-то думали, Ваня презервативы использовал по назначению, а он на чердаке -- один одинешенек, среди хлама и пылищи -- наполнял их водородом из баллончика, привязывал сразу два шара за обе лапки соколам и пускал крыльями вниз ввысь. Хозяйка так растрогалась его неприкаянности, что простила былое, оповестила всех, что ему исполнилось четырнадцать лет, что у него трудный период полового созревания, и воспитывает, на наше счастье, его одного. Японцы уехали, у нас никакого житья в Доме не стало. Разъедутся домашние, камердинеры наглеть начинают, хоть на глаза им не попадайся. Пронюхали, что мы -- люди; хорошо, аборигенам пока не выболтали. "Уколются" машинным маслом (туземное масло в масленках), выгонят ходоков, и давай нас ловить, поймают, -- наставят фингалов нам, себе, и клянут Айзека. А ломка начнется, приползают, просят прощения и требуют масла. Сколько мелочевки на обмен людоидам повыносили! А что делать? Но Дом, похоже, не в претензии, а то в Хлеву оказались бы. И принимали мы эти муки долго, а подарил нам Отто по наручным часам, зауважали. По утрам первыми раскланиваются, за столом обслужат: преклоняются андроиды перед всем механическим. Одного боимся: узнают, что животное масло (самое ходкое на Кагоре в обмене на машинное) из молока коз производиться, сидеть нам тогда в Хлеву безвылазно, доить и взбивать, доить и взбивать, доить и взбивать... Такова проза нашей жизни в Доме после "упражнения" со штангой...

Однажды Отто, -- это случилось уже после убытия Хоку с братьями в монастырь, -- пригласил нас в спальню, открыл чемоданчик показать диракограмму. На нас с экрана компьютера смотрел совсем не старый с виду мужчина, с веселинкой в глазах, с улыбкой до ушей, по-толллюдски из-за своего гигантского роста некрасивый. На одном его плече сидел Ямо, на другом Иши, Хоку восседал на шее. У всех троих отнюдь не постные мины, помолодевшие, худые. По изображению -- текст:

Сын, спасибо тебе. Хоку я простил (он, как ты знаешь, один из зачинщиков Смуты), по Ямо и Иши, все время пока жили в Доме, скучал. Я в конце войны, как только узнал, что братья никакие не японцы, а российские наемники -- сибирские чукчи, отправил их возводить монастырь, где мы до недавнего времени прибывали в полном здравии. Все трое мне -- друзья. Эту оказию шлю из места, где мы заняты делом и счастливы. Поцелуй за меня Лилу и внучек, привет от всех нас Матею, Гере, Луке и Ване. И прощай. Шмидт, Хокусай, Ямомота, Ишидо.

Читая, я обратил внимание на второй план в изображении: иллюминатор справа от головы Иши. За стеклом -- толща морской воды, в луче глубоководного освещения -- по стене металла частично расчищенная надпись из четыре букв.

TITA

И у меня родилась идея, как узнать место, откуда оказия. Отто открыл файлы архивов Сената, но узнали мы, что ни у людей, ни у толллюдов корабля в названии с таким сочетанием букв при штурме планет не погибало. Секретный или пиратский, решили мы, а ночью мне приснился сон: вечер, гладь по океанской воде, гигантский лайнер (черный борт, белые надстройки и четыре трубы, в электрических огнях) сближается с айсбергом. Я прочел название по корме и проснулся. Теперь я уверенно знаю место, где "заняты делом, и счастливы" Джоин Шмидт, Хоку, Ямо и Иши. Тем же утром я привел в порядок записи моих и товарищей воспоминаний из "Тт", из которых, кстати, мы ничего конкретного, кроме того, что планета была задействована триоками в эксперименте "Копия", о Земле и землянах-копитронах не узнали. Пропустили, наверное, превентивно прокручивая диски на штанге. Мне ясна суть эксперимента: если он остановлен, теперь то, что случилось с людьми, не обязательно произойдет и с человечеством. "Копирка" убрана, -- перед нынешними землянами чистый лист, а значит, человечеству самому творить свою историю, отличную от людской...

Мне теперь не снится служба в особом отделе линкора, другой вижу сон: в людях я десятилетним мальчиком смотрю фильм о гибели лайнера; курсантом военно-морского училища -- очередную экранизацию катастрофы; офицером Морского Флота -- хронику подъема "Титаника". И на Земле человеков этот мальчик, должно быть, уже стал морским офицером, но, -- эксперимент триоками остановлен, -- не увидит он ТОЙ (МОЕЙ) хроники, во всяком случае, если "Титаник" и подымут при его жизни, будет хроника ИНОЙ. ОН -- это Я. Я -- кловун из людей; ОН -- "копиоид", человек, кловуном не станет, проживет век. Какой-то будет его судьба...

На окраине города аборигенов есть кабак с названием "Тяни-толкай", на вывеске из светящихся газовых трубок остались гореть "Т" и "т". Сбегаем иногда из Дому по ночам, посмотреть там варьете -- девочек без кисточек и коготков на бедрах. Возвращаемся под утро, идем по проселку довольные; ничего и никого не остерегаемся, шлемов мотоциклетных не надеваем: соколы в округе перевелись.

 

___________________________________

 

От автора

Я, заканючив вычитку, написал письмо в секретариат сетевого литературного конкурса "ТЕНЕТА-2001" с просьбой принять рассказ к рассмотрению и скопировал файлы с текстами на дискетку. После работы зайду к коллеге отправить: своего выхода в Интернет дома у меня нет, а на работе выбран лимит времени доступа в сеть. Выключил компьютер. Шести на часах еще не было. "Воскресенье -- отосплюсь".

В туалете слили с бачка, прошлепали босиком по линолеуму в прихожей, сзади скрипнула кухонная дверь. Я обернулся.

-- Дядя, можно я днем -- вы будите спать -- "Титаник" на компьютере посмотрю?

-- Можно, племяш. Беги досыпай. И я пойду, прилягу.

-- Разбудить вас, посмотреть?

-- Нет. Я этот фильм уже смотрел.

В зале на диване я укрывался пледом, на кухне из приемника пропикало "шесть", прозвучал гимн. Последние известия слышал, уже засыпая. Что-то там про продолжение американцами бомбежек аэродромов, баз и командных пунктов ПВО талибских террористов; про то, что завод атомохода "Курск" в сухой док отложен на неделю; что на Марсе пять-шесть миллионов лет назад была вода; английские ученые близки к успешному завершению исследований по расшифровке генома человека. "Докопаются. И окажется, что современные земляне не люди вовсе. Не те люди, о каких узнал, и какие, прогнанные с Земли террористами, стали марсианами", -- подумал я.

Потом вспомнил, как все началось.

 

Я читал с монитора, чтобы успеть -- бегло и с пропусками. Вычитывался текст нелегко, потому как понятия и обороты были неясны, многие слова мне неизвестны -- будто на староцерковном написано. Текст ниже приводится в измененной мной форме.

В верхней части экрана было предупреждение крупным шрифтом:

ВНИМАНИЕ!

С закрытием файла последует самоуничтожение!

В любом случае, по истечении двух часов с момента открытия

файл самоуничтожится.

Копирование невозможно!

Ниже помещался текст:

К тебе обращаются из неведомых твоему племени Миров Иных!

Прочти, с тем для себя, чтобы определиться, как жить тебе дальше.

Прочти и действуй!

Мы, кловуны, обращаемся к тебе, человеку, за помощью! Потому, как то, что мы задумали, нам одним не по плечу.

А задумали мы дело, для нас опасное. Что, надо отметить, свойственно всей нашей сущности: мы, кловуны -- люди. Почему и зачем здесь, в Мирах Иных, об этом еще поведаем. А цель наша благородна: мы спасем от неминуемой гибели многие Цивилизации в Галактике…

Не сносить нам голов, если прознают про то могущественные толллюды -- раса, победившая в "Несуразном конфликте" (война с людьми), наши, кловунов, господа; у одного толллюда, особы высокопоставленной, мы и служим. Служба эта -- сразу надо отметить, специфичная -- сыграла определенную роль в нечаянном раскрытии великой тайны. Началось все с того, что один из коллег случайно узнал ключ допуска к информации, содержавшейся в секретном спецустройстве. Применив ключ, мы (нас было семеро несчастных; наш коллега не только не удержался от соблазна использовать ключ допуска, но соблазнил и нас так недальновидно поступить -- убедиться в его правоте, а ведь мы ему не верили) прочли загадочное "Тт" в оглавлении невероятных по содержанию документов. Ошеломленные прочитанным, эти "Тт" мы приняли как сокращение заглавия "Тайна тайн". В последствии мы узнаем, что ошибались. "Тт" здесь, на самом деле, имели место, как образно-графическое представление расы толллюдов: "Т" большое -- женщина, "т" малое -- мужчина. У толллюдов женщины ростом выше мужчин.

Больше текста в экран дисплея не умещалось.

Десятью минутами раньше закончился рабочий день, сотрудники ушли, мне же предстояло дежурить ночь: подменял заболевшего сторожа. Проверил, закрыты ли в здании окна, оставшихся в отделах фирмы попросил долго не засиживаться -- директор по этому поводу выражал свое недовольство. Помещение отдела маркетинга я не обесточил: своей персоналки у меня в бюро промышленного дизайна пока нет, работаю на кульмане, поэтому здесь во время ночных дежурств просиживал за компьютером. На диске одной из машин, которую оставляли включенной по моей просьбе, у меня была личная директория с паролем на доступ. За несколькими минутами назад до окончания рабочего дня я здесь работал: включил вывод на принтер пояснительной записки к проекту. И вот, обойдя с проверкой все помещения фирмы и вернувшись в отдел, вместо записки на экране монитора обнаружил этот странный текст. Странным было еще и другое: интерфейс "окна" с текстом отличался от "вордовского" текстового редактора, в котором я составил и распечатывал записку. Собственно, никакого интерфейса и не было -- только серая рамка по белому полю, справа -- столбик с двумя движками "вверх" и "вниз". Никаких тебе меню, иконок, ни хотя бы обычной верхней надписи с именем загруженного файла.

Озадаченный, я сел и попытался вызвать "проводник": узнать, все-таки, что это за файл такой сейчас подгружен? Но сколько я не кликал мышкой по всем местам экрана, ничего не получалось. Попробовал потаскать движки -- текст кверху и книзу серой рамки перемещался.

Я почесал в затылке: "Что за ерундень такая?"

Протащил движок "вверх" в начало текста с предупредительной надписью, затем движок "вниз" до места мной прочитанного. Дальше текст читал с все большим недоумением, и, вместе с тем, с растущим интересом.

Ты удивился тому, что документы "Тт" написаны на русском языке? Да, это так. Во времена космических войн толллюдов с людьми русский язык применялся как профессиональный среди военных. Например, на нем отдавались воинские команды, во время баталий переговаривались противники. Кроме того, на нем пишутся и издаются мемуары военачальников, исторические и научные труды на воинскую тематику. Всегда, и в настоящее время также, проводятся слушания, дебаты, составляются и издаются документы внутреннего пользования в Гениальном Сенате Соединенных Цивилизаций Акиана (СЦА -- несколько десятков планет, населенных толллюдами).

Вот тебе сведения из "Тт" -- не главные, -- их необходимо знать для начала.

Знай же, все разумные существа по всему Акиану (исследованная и заселенная толллюдами область Галактики) выглядят одинаково: голова -- одна, туловище с попой, две руки, две ноги, посередине -- "гвоздик". Или -- "лампочка". Различаются только частностями: у одних рост выше, у других -- ниже; одни толсты, другие худы; есть челюсти квадратные, есть "набок"; "гвоздик" бывает, как резиновый, а бывает, как железный; "лампочка" бывает "сороковкой", "соткой", "двухсоткой", а то и на весь "киловатт" потянет.

Расы на планетах Акиана -- это общность населения некоторого числа планет (Цивилизаций) в разных звездных системах; определяются по единству родства. Это землян Бог разделил на расы на одной планете, причем сообразно цвету кожи: белые, желтые, черные. В Мирах Иных все расы имеют кожу одинаковую -- смуглую.

В Цивилизациях Акиана говорят на трех языках: английском -- программисты; русском -- военные; эсперанто -- все остальные. Это только землянам Бог в наказание за согрешения повелел говорить на языках разных, в том числе на русском, английском и общеакианском эсперанто, изобретенном у вас, как будто бы, каким-то врачом.

Если ты думаешь, что фауна и флора на разных планетах разная -- выбрось из головы. По всему Акиану, на любой планете водятся одни и те же динозавры, мамонты, слоны, тигры, зайцы, грифоны, щеглы, киты, крокодилы, тюлени, медузы, тритоны… и всякая другая живность. Только на одной тигр, например, имеет рисунок окраса шерсти в полоску, на другой планете -- в шашечку. Произрастают: эвкалипт, пальма, баобаб, кедр, сосна, береза, яблоня, рябина, клюква, грибы, мох и прочая растительность. Конечно же, везде -- цветы: роза, мимоза, кактус, фикус, одуванчик, анютины глазки и всякие другие.

Поверить тебе в это будет трудно. Понимаем. Но, как есть. Нас часто посещают сомнения в том, что ты поверишь нашему к тебе посланию. То есть, не поверишь на слово. Но, кроме как довести до тебя истину о положении дел в Галактике в вербальной форме, других, даже в виде иллюстраций к написанному, возможности мы не имеем. Все нижеприведенное в разделах с пометкой ("Тт"; извлечение) мы своими собственными глазами считали с носителя секретного спецустройства и, вынужденно в сокращенном изложении, написали тебе.

Жить нам осталось недолго, ибо не тешимся никакой иллюзией: прекрасно знаем, что все тайное когда-нибудь становиться явным. Поэтому, собственно, мы и отчаялись провернуть наш замысел. С чувством трепетной надежды обращаемся к тебе с этим Посланием. Помоги нам!

Документы "Тт" ошеломляющие! Настолько, что мы все семеро испытали шок. К сожалению, в тот единственный раз нашего доступа к информации мы располагали ограниченным временем, поэтому шарахались от одного документа к другому; беспорядочно, второпях, нисколько не стараясь, что-либо запомнить. Как следствие, -- наше их воспроизведение неполное, с упущениями и неточностями, подвержено субъективизму каждого из нас.

В спецустройстве документы "Тт" были выдержаны в обычном строгом стиле протоколирования фактов и событий; нам, бывшим офицерам, для усвоения ясном. Тебе пересказываем, как можем: любителей, ни тем более мастеров пера, среди нас не оказалось. Так что не обессудь.

Ох, как же хочется, чтоб наше послание к тебе не показалось сомнительным. Все очень серьезно: для нас, вас, всего Акиана, для Океана, и, может статься, всей Галактики.

И последнее. Наше к тебе послание будет состоять из нескольких отдельных засылок на твой компьютер; скольких -- пока точно не знаем. Сейчас у тебя на экране монитора первая засылка -- будем называть ее Посланием первым. Текст состоит из разделов, помеченных так: ("Тт"; извлечение). Так нами воспроизведены фрагменты из "Тт". Многое мы вспомнили из прочитанного в документе, но есть также и интерпретация фактов, добытых нами из других различных источников.

Отто Шмидтт стал нам сподвижником и помощником, правда, не ведая всей полноты нами задуманного: он -- толллюд, наш Отец Дома, друг, и зла ему мы не желаем. Он организовал засылку послания на Землю. Кому конкретно, в чью машину? А на кого Бог пошлет.

Ну, и самое последнее: Плохо, если файл "К_тебе" оказался в компьютере профессионального писателя, журналиста или ребенка: первые наврут и все извратят; ребенок же с задачей выполнить миссию не справится по малости лет. Все дело в том, что тот, к кому файл попал, должен -- если он человек порядочный -- прочесть, все запомнить (убедительно прошу текста с монитора не списывать: все списать не успеешь, да и не нужно это) с тем, чтобы использовать материал для сочинения художественного произведения. Как мне представляется, это рок-балет на аудиовидеоносителе.

Это сделаешь ты, если ты -- простой инженер. (Если ты писатель, журналист или ребенок, большая к тебе просьба выключить компьютер сразу, не прочитав. Сделаешь, -- мы потратим минимальное количество энергии на посылке и удержании файла в твоей машине, и будем знать, что есть необходимость операцию по засылке послания повторить.) Читай и помни, -- текст через два часа исчезнет с экрана монитора, открыть файл "К_тебе" будет нельзя, скопировать невозможно.

Либретто и музыку пиши легко, непринужденно, как Бог на душу положит, разумеется, придав в изложении многим вещам и понятиям нами тебе предоставленным соответствующую редакцию -- так, чтоб всякому было понятно, о чем танцуют и поют. Это -- самое главное!

Разумеется, мы понимаем, что найти тот театр оперы и балета, в каком поставят твой спектакль, будет трудно, но уж постарайся. Не всякий постановщик, поверит в то, что ты сочинишь, а зритель в то, что станцуют и споют, но всякий подсознательно подготовится -- будет готов, когда придет его черед, и призван будет.

Либретто и музыку подпишешь именем Владимир Партолин, под этим же именем регистрируй и пользователя компьютера, и пользователя программ текстовых редакторов: только так мы разыщем тебя, с целью продолжить наше сотрудничество.

С надеждой: Матей, Лука, Гера, Ваня.

Атас! -- заключил я, и заподозрил: -- Не Димки Лицкалова ли шутки? Наш молодой программист частенько подтрунивал над моими первыми попытками освоить операционную систему Windows, да и сейчас иногда подбрасывал заморочки. Вот перегружу машину, и она сегодня больше не загрузится. В этом случае можно будет сесть за другую, да только как к утру закончить эскизы товарного знака? Когда я подменял сторожа, в день не работал, отдыхал. Ни одного компьютера в отделе маркетинга с необходимым мне для этого графическим приложением больше не было. Да и файл с проработками товарного знака на дискетку не скопирован.

И тут вспомнил, что персоналки в отделе связаны локальной сетью. Включил вторую машину, подключил сеть и вызвал жесткий диск первой. "Поиском" попытался найти файл К_тебе, но такого ни на одном из дисков не оказалось. Открыл свою директорию и сразу обнаружил неладное: файла P_zap8 (пояснительной записки в поддиректории TXTWORD со всеми моими файлами текстовых документов) не оказалось. Дотянулся до принтера и снял листок, до конца текст пояснительной записки напечатан не был -- обрывался на полуслове...

Я снова, с большей тщательностью, обследовал поддиректорию TXTWORD и обнаружил файл без "расширения" с названием R_nt

Никаких сомнений, что-то здесь было неладно!

В моем бюро затрезвонил телефон, я пошел отвечать. Звонил директор -- справлялся, на месте ли. Я доложился. После проверил все помещения, на фирме никого не оставалось. Вышел из здания на тротуар. Смеркалось. На осеннем чистом небе проступили первые звезды. "Бредятина!" -- произнес я вслух. Прошедшая мимо пожилая женщина в пальто и спортивной шапочке типа "петушок", с сумками в руках остановилась, поставила на асфальт ношу и обернулась. Но, завидев, что я смотрю в небо, на звезды, поправила на голове шапочку, оторвала от асфальта сумки и побрела дальше своей дорогой. Я постоял немного и вошел обратно в здание. Запер на засовы дверь, хитроумным замком зафиксировал опущенную от потолка решетку, включил тумблер на щитке системы сигнализации и вернулся в отдел маркетинга. Невесть откуда взявшийся, файл R_nt

Наскоро пробежал глазами фрагмент текста.

(“Тт”; извлечение) Эоны времени назад часть Галактики, называемую Океаном населяли Предтечи. Их Цивилизации погрязли в междоусобных космических войнах и практически самоуничтожились. Ныне Океан населяют Постпредтечи. Они живут по заветам предтеч, основанным на идеях индивидуального толлевэлизма, оформленного в верование Всевышнее Хеогалактическое Учение или -- как его еще называют -- Всехучение. Считается, что по всему Океану действует ими же созданная Принципиальная Система миграций. Ею регламентируется эмиграция на планеты Миров Иных, и делается это по определенной технологии.

В самый разгар звездных войн, когда в одночасье гибли сотни Цивилизаций -- дабы такое не повторялось -- предтечи сошлись на единственно спасительном выборе: возрождение Миров и дальнейшее их существование должно происходить вне всяких контактов между ними. Индивидуально! В Океане восторжествовала краеугольная идея индивидуального толлевэлизма, смысл которой сводится к закону Всехучения: индивидуальное -- не космическое развитие Цивилизаций, только в пределах одной -- своей планеты.

Поначалу этот образ жизни имел место на так называемых планетах-заповедниках -- ранее необитаемых и заселенных колонистами с планет, потерпевших поражение в войне; теперь -- со временем, после завершения космических войн -- вышеприведенный закон Всехучения культивируется во всех без исключения Цивилизациях постпредтеч в Океане.

Прервавшись, я решил: "Ладно, прочту". Сходил на свое рабочее место, где с полочки кульмана для карандашей взял очки. Вернувшись, снова уселся за компьютер и пролистал текст в поисках места, за чтением которого меня остановил телефонный звонок.

... Ох, как же хочется, чтоб наше послание к тебе не показалось тебе сомнительным…

"Так, это место уже читал".

Я включил настольную лампу, встал, подошел к выключателю на стене и погасил верхнее освещение. Усаживаясь в кресло перед компьютером, вспомнил, что дома забыл тормазок -- предстояло остаться без ужина. Правда, в отделе был кофе и печенья вдосталь, но есть, пока не хотелось.

…Плохо, если файл "К_тебе" оказался в компьютере профессионального писателя

"Так, читал и здесь".

…Плохо, если ты не владеешь русским языком…

"Ага, здесь".

...С надеждой: Матей, Лука, Гера, Ваня.

Я еще раз перечел имена составителей...

Дальше начинался текст из разделов, помеченных ("Тт"; извлечение).

Прочел я все, правда, чтобы, как отмечал выше, успеть, местами урывками, по диагонали, с пропусками, особенно в конце. Вычитывался текст нелегко. Так что, боюсь, не все верно понял.

Сочинить музыкальное произведение я не смог бы при всем моем желании. А еще и хореографию надо! Поэтому после долгих раздумий и сомнений взял на себя дерзновение текст Матея (сухое протокольное фиксирование фактов и событий) "положить на литературу". Да простится мне это дерзновение, ведь, кроме того, что я не музыкант, не сценограф, я и не литератор. Я -- простой дизайнер, работающий на производстве, где компьютер фирменной сборки -- мечта. Это к тому, что кловун Матей выразил опасение: "Плохо, если ты не владеешь русским языком, мне тогда придется повторить операцию по засылке файла в другой компьютер. Во избежание чего, сброс нцелен в модели не фирменной сборки, которые, должно быть, распространены в пользовании как раз на территории России. Пересылка нежелательна, не только потому, что сопряжена с колоссальной затратой энергии, а просто может вообще повторно не получиться". Так вот, я проникся этим опасением кловуна и написал роман.

Начал было так:

К четырем часам утра штурмовые эскадры сосредоточились на своих позициях в ожидании сигнала к атаке, но в пять часов, как было условленно, его не поступило. Адмиралы, сидевшие в рубках Конусов "Крепости", не удивлялись -- командующий Флотом СЦА не впервой отменял наступление. Вот только, те из них, кто не дремал в командорских креслах, дивились тому, что пятью минутами раньше с Новой Луны к Новой Земле стартовало несколько десятков боевых кораблей, и тут же с флагманского Конуса вслед им -- около двух сотен легких штурмовиков. Тому, -- что странным образом повела себя оборона планеты: фортщит беспрепятственно пропустил корабли со спутника, а через некоторое время и штурмовики "Крепости" вторглись в верхние слои атмосферы. "Неужели щит сняли диверсанты и на планету высадились полуроты морской пехоты?.. Ну, Старик! Ну, моща! А все жаловался, что "оперативного резерву нету", недовольным оставался выучкой личного состава Флота", -- успели предположить и порадоваться адмиралы, как в шлемофонах прозвучало три "пика": командующий Флотом вызвал к себе…

Но освещение катастрофы в Океане, связанной с последствиями нашествия на Галактику вэгов, событий развязки войны в Акиане, вынужден был отложить -- сначала, поведать о кловунах, толллюдах и землянах.

Насколько я наивен, понял (узнал) уже в процессе работы: "Да, кто его издаст!" (это я о романе; не чей-то -- мой вопль). Рукопись читали родственники, друзья, их оптимизм не радовал. Отзыв и совет коллеги по ремеслу (художественному конструированию) был таким: "Попробуй послать на конкурс русской сетевой литературы в Интернете ". Теперь вот, ухватившись за эту соломинку, часть романа переписал в рассказ и пошлю номинатору. Даже, если тот один прочтет, не так буду чувствовать вину перед Матеем. Ну, нацель кловун файл в компьютер фирменной сборки, все могло бы быть иначе: ведь могло и повезти -- на Западе русский не редкость. Прочел бы послание и написал книгу -- на английском; ее, возможно, перевели бы на русский. Или, как того хотел Матей, сочинил бы рок-балет. И тогда больше народу узнало бы о трагедии людей… Почему кловун не написал послание на английском или на том же эсперанто мне понятно: не "знает" сенаторский чемоданчик этих, кроме как русского, языков; нет в нем других шрифтов кроме кириллицы.

Писал "Тт", у меня маниакальное развилось: как какой балет по телевизору, -- с женой, с детьми ругаюсь, -- переключаю на канал; увижу: не поднимают на сцене семеро танцовщиков одну штангу -- успокоюсь. А что, как не один я сидел за компьютером, и "бац" -- выпало окно с посланием? А что, как тоже -- не у музыканта и хореографа?! Мне остается, надеяться, что первый опубликуюсь.

Я укрылся пледом с головой и уснул.

Мне снился сон: то ли небо голубое, то ли зеркало над головой, по нему -- "странные следы", те самые, будто вырезанные из черной бумаги. Следов появлялось все больше и больше, все зеркало (или небо) стало черным, и я проснулся. Шел утром в понедельник на работу, остановила цыганка -- известная в городе толковательница снов, рассказал ей.

-- Это к вывиху… Один доллар, красивый.

Посмеялся про себя, а шел к коллеге домой отослать на конкурс рассказ, вывихнул ногу.

Жду, когда на экране монитора компьютера вдруг появятся "окно" Матея. В строчках "Пользователь" операционной системы и программ текстовых редакторов компьютера на рабочем месте -- выделенного мне, наконец, директором -- я запись "Дизайн-фирма Орто, Ltd. Бюро промышленного дизайна" заменил именем "Владимир Партолин". И знаешь, читатель, чем дольше я жду, тем больше утверждаюсь в моем подозрении, что Димка Лицкалов, мой сотрудник, подшутил.

Потребовал от него признаться, дал прочесть рукопись и рассказ. Вчера вернул со словами:

-- Владимир Иванович, ты, случаем, не того? Не Windows спровоцировал? -- покрутил он пальцем у себя в ягодице. -- Буду я такой херней заниматься, про этих "Хо-оолоа" и клоунов сочинять. У меня дел других нет. Мне жениться надо. Я, почему с работы отпрашиваюсь, -- подрабатываю на других фирмах, зарабатываю на квартиру.

-- Дима… ладно, роман, рассказ про кловунов со штангой ты полностью прочел?

-- Полностью. Роман весь прочту, когда опубликуешь.

-- До единого слова прочел? -- спросил я, с удовлетворением подметив, что публикацию романа Лицкалов не исключает.

-- Хочешь, перекрещусь?

-- В Христа веруешь. Перекрестись.

Лицкалов перекрестился.

-- Ладно… Как рассказ? Покатил?

-- Хрена -- тень. Но тень, довольно, отчетливая. Попробуй опубликовать, если не чем другим заняться. Я тут новую операционку достал, -- Linux называется, -- хочешь, на твою машину вместо Винды установлю?

Я не согласился, и потому, что Винду не освоил, как следует, и потому, что обиделся на слова "если не чем другим заняться".

Теперь вот, не отрываясь от компьютера, без обеда, настольного тенниса и шахмат "живых" в обеденный перерыв, оттачиваю дизайн кастрюльки или какого-нибудь дуршлага. Что как в час, когда я буду сидеть в кафе, стучать по шарику в фойе фирмы или "ходить конем" на подоконнике в коридоре, у меня на рабочем месте на экране монитора появиться и исчезнет послание "Не от Мира и Времени Сих".