Дмитрий Власенко
 
МАРЬЯ
 
Она смотрела на меня, улыбалась. Русые волосы - длинная коса. Я был ниже на
полголовы - целоваться неудобно. Губы у нее - мягкие, нос - с горбинкой,
глаза - серые. Звал ее Марьей, когда злился - по фамилии: "Немчина". 
- Немчина! Ты идешь? - спросил я.
- Ну, пойдем. 
Чего я больше всего опасаюсь - это блеска в ее глазах. Когда он появляется,
Марья становится сумасшедшей. 
Мы вышли из магазина. 
- Денег на платье пожалел, мерзавец! - сказала Марья с чувством. - Жмот ты
все-таки, Николенко. 
- Вот тебе сто рублей, - сказал я. - Это все, что у меня есть. Покупай
платьев, сколько влезет. 
- Отстань!
Было душно, в июле солнце в Новосибирске жаркое. Мы свернули с дороги,
пошли домой напрямик, через лес. В Сибири хороший климат: зимой холодно,
летом жарко, а весны и осени почти нет, мы обходимся без полутонов. Гораздо
хуже в Европе: пять месяцев - лето, а все остальное время - осень и весна,
вечное ожидание. 
- Марья, - сказал я. - Может, велосипед купить? Ты будешь ездить, а я
бежать рядом. 
- На поводке. 
Злая женщина - хуже кошки: ее гладишь, она царапается. 
- Эй, прекращай злобиться. Хочешь жвачку?
- Нет. 
Марья прислонилась к сосне, сняла босоножку, чтобы вытряхнуть камень. Я
сунул две таблетки "Орбита" в рот. 
- Одну дай, - сказала Марья строго. 
Я бросил ей всю пачку. Марья кинула в рот одну таблетку и тут же
выплюнула.
- Как ты это жуешь? - возмутилась она. - Ни за что не выйду за тебя замуж.
 
- Мне тоже выплюнуть? - спросил я. 
- Жуй, жуй. Мне все равно еще год учиться. Пойдем. 
Я улыбнулся:
- Милая, и зачем тебе этот инъяз? Их бин аус Руссланд. Их бин Руссин. На
кой черт? Сидела бы лучше дома. 
Марья не ответила. Мы вышли на проспект напротив моего института. 
- Пойдем к тебе на работу, - сказала Марья. - Там хотя бы кондиционер есть.
 
На вахте в институте сидел старый облезлый дед. Как все вахтеры, он считал,
что институт построен ради охранников, а сотрудники - так, помеха в
производстве. 
- Куда собрались? - спросил он. 
- На работу, - огрызнулся я. - Давайте ключи от двести пятой. 
Дед обиженно хмыкнул, дал ключи и тщательно проследил, правильное ли время
записал я в журнал посещений. 
Я - обычный сменный инженер, чиню технику. В кабинете, где я сижу, работают
в будние дни еще семь человек: руководитель ИВЦ, сисадмин и пять
программистов. Сегодня на работе был только системный администратор. 
- Привет, - сказал я. - Знакомься: это Маша. Маша, это Иван. 
- Очень приятно, - ответил Иван. 
Думаю, ему действительно было приятно. Перед нашим приходом он просматривал
очередной китайский порносайт. Я тоже люблю китаянок, но фотографии
неподвижны, а Маша - живая. 
Глядя на Ивана, я каждый раз думаю о том, что надо меньше сидеть за
компьютером. Ему всего тридцать, но он толстый и лысый, как бульдог. До
чего же быстро меняется человек: всего пять лет назад Иван был хорошим
борцом, по крайней мере, так считает мой тренер. А теперь - всего лишь
толстый лысый сисадмин. Видимо, интеллект растет вместе с задницей. 
- Что нового? - спросил у меня Иван. 
- Ничего. Зашли охладиться. 
- Ясно, - он кивнул. - Проходите. 
- Спасибо, - ответила Марья. 
- Ну ладно, я сейчас вернусь, - сказал Иван. 
Он выключил монитор и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
 
- Куда он? - спросила Марья.
- Наверное, в туалет, - ответил я. - Ты кофе будешь? 
- Буду. 
Я прошел в закуток, где стоял обеденный стол, включил чайник. Марья села в
кресло для посетителей, взяла лист бумаги, ручку и стала рисовать. Как
известно, творчество в небольших дозах успокаивает. Хотя я из всех видов
отдыха предпочитаю просмотр телевизора. После первых трех минут я обычно
впадаю в транс, молодею на двадцать лет и верю всему, что вижу на экране.
 
Иван вернулся из туалета и сел за свой стол. Монитор он не включал,
стесняясь Марьи. 
- Кофе будешь? - спросил я его. 
- Конечно, буду. Что за вопрос?
Я налил три кружки кофе, одну передал Ивану. 
- Спасибо, - поблагодарил он. 
- Марья, - позвал я. - Тебе кофе туда нести или здесь будешь пить? 
- Неси сюда. 
Я отнес Марье кофе и встал у нее над плечом, разглядывая рисунок. Она
нарисовала человека за компьютером. Судя по тому, что этот человек был лыс
и толст, она пыталась изобразить Ивана. Особенно удались Марье стол, стул и
монитор. 
- Нарисуй еще кружку с кофе, - посоветовал я. 
- Не мешай! 
Я сел рядом с ней. 
- Как там на улице? - спросил Иван. 
- Жарко, - ответила Марья. - Не люблю жару. 
- Вы бы купаться сходили, - предложил Иван. - Я, кстати, в прошлые выходные
на море был, очень хорошо. 
- Да его разве вытащишь! - сказала возмущенно Марья. - Ему бы только
борьбой заниматься. 
- Я совершенно не водоплавающий, - улыбнулся я. - Разве что на лодке. Да и
что там хорошего, на водохранилище? Скучно. 
- Слушай, - Иван повернулся ко мне, - есть идея. Поехали сегодня вечером
на дискотеку, а? Шашлыки поедим, я жену вывезу, а то она зудит постоянно: 
"Скучно, скучно".
- Давай, - согласился я. 
- Вот и замечательно, - обрадовался Иван. - Тогда я вас сейчас оставлю, а
часа через два подъеду. 
- Не забудь жену взять, - сказал я на прощание. 
Иван ушел.
 
До девяти вечера я чинил принтер, Марья играла с компьютером в преферанс.
Наконец, приехал Иван с женой. 
Жену звали Викой. Хотя в основном сибирские девушки довольно красивы, но
обычно уже после первого ребенка они теряют свою прелесть. Они толстеют,
перестают пользоваться косметикой, их волосы темнеют, на руках появляется
аллергия от стирального порошка. Впрочем, я не знал Вику до того, как она
родила Ирку, может быть, она и в девичестве была такой же. 
- Ну что, едем? - спросил Иван. 
- Конечно, - ответила Марья. 
За десять минут мы доехали до моря. Шумно ночью на пляже: гремят дискотеки,
шумят моторные лодки, поют под гитару бледные юноши. На песке валяется
всякая дрянь: палки, пивные бутылки, жестяные банки, камни, угли, порванные
сланцы, носовые платки, окурки, семечки. Сложно приучить человека к
чистоте: дай ему волю, он заплюет и обезобразит любое место. И сделает это
ненамеренно, походя, сам же потом удивляясь: "Кто, кто посмел так загадить
все вокруг?" Да что пляж, ни в один петербургский проходной двор нельзя
зайти: нестерпимо воняет мочой. 
Мы остановились у дискотеки "Три парусника". Играли реггей - идеальную
музыку для пляжа. 
- Выходим? - спросил Иван. 
- Конечно, - ответила Марья. 
Мы вышли из машины, заплатили за вход на дискотеку и сели за дальний от
танцпола столик. Кроме нас на дискотеке было всего человек десять, все -
лет под двадцать, скорее всего, студенты. 
- Пива? - предложил Иван. 
- И зрелищ, - улыбнулась Марья. 
- Машенька, будут тебе зрелища. Сациви, шашлыки, лезгинка, стихи до
рассвета, Черное море в бурю!
- Может, сначала пива? - спросил я. 
Иван встал и направился к стойке. Марья отвернулась от столика и стала
разглядывать танцпол.
- Как ваш ребятенок? - спросил я Вику. 
- Она у дедушки. Завтра должна вернуться. 
- Не понравилось? 
- Ох, - вздохнула Вика. - Ей-то понравилось, дедушка устал. 
Мы засмеялись. Подошел Иван с четырьмя кружками "Бочкарева". Марья снова
повернулась лицом к нам. 
- Иван, ты чего ребенка в ссылку отправил? - спросил я. 
- Да ты что, она сама рвалась, как на пожар. 
- А сколько ей? - спросила Марья. 
- Пять.
- Жуткий возраст. 
- Ой, не говори. Как иногда заревет, вот взял бы и придушил. 
- Ты бы лучше ее в партер поставил, - пошутил я. 
- Шутки у тебя - борцовские, - сказала недовольно Марья. 
Мы помолчали. Дискотечный диджей поставил "Как упоительны в России вечера".
Не люблю эту песню, слишком много слащавая. 
- Пойдем танцевать? - спросила Ивана Марья. 
- С удовольствием.
Танцевать они не умели, просто переминались с ноги на ногу, о чем-то
говорили. Впрочем, две студенческие пары выглядели не лучше. Медленный
танец, качалочка, - не фокстрот и не танго, его танцуют все кому не лень.
 
Я мрачно допивал пиво, думая о том, что побороть Ивана будет несложно. Хоть
он меня на голову выше и весит на тридцать килограмм больше, но все равно
побороть его будет несложно. Вдавить в песок, чтобы не мог дернуться,
держать, держать, пока не сдастся. 
 Наконец, музыка закончилась. Иван подошел к столику: 
- Мы идем купаться. Если хотите, присоединяйтесь. 
- В добрый путь, - ответил я. 
- Счастливо, - сказала Вика.
Иван ушел. Не люблю и ненавижу купание. Не могу, когда под ногами нет
земли. Самое худшее в воде - то, что она мокрая. 
- А ты что не купаешься? - спросила Вика. 
- Не люблю, - я допил пиво. - Может, лучше потанцуем.
- Пойдем. 
На удивление, мы танцевали хорошо, под настроение. Студенты прекратили
болтать и стали смотреть на нас. Хоть что-то было приятное в этом вечере.
 
Музыка кончилась. 
- Еще пива? - предложил я. 
- Пожалуй. 
В пику Ивану я взял два "Невских". Денег осталось всего пятьдесят рублей,
но меня это не волновало. 
Мы выпили пива, Вика закурила. Я стал жевать "Орбит". 
- Погода хорошая, - заметил я.
- Да. 
- - Завтра ребенок приедет... - сказал я весело. 
Вика улыбнулась:
- Слава богу, она вечером приедет. Хотя бы еще один день свободный. 
- Это здорово. 
Мы помолчали. Я смотрел на стол и думал о том, что делать мне на пляже
совершенно нечего. Что я забыл здесь, почему сижу с некрасивой скучной
женщиной? Зачем этот осточертевший рок-н-ролл, зачем теплое пиво, зачем
пляж грязный, почему небо в тучах, где Луна, где Иван и где Марья, вашу
мать!? 
Наконец, они вернулись. 
- Ты все пьешь? - спросила меня Марья. 
- Угу.
- Домой поедем? - Иван посмотрел на Марью. 
- Конечно, - согласилась она. 
С пляжа ехали молча. До Марьиного дома мы добрались за десять минут. Я
попрощался с Иваном, вышел из машины и помог выйти Марье. Иван с Викой
уехали. 
В Новосибирске летом ночи короткие, теплые. Коттеджи академиков среди леса
кажутся большими. У калитки мы остановились. 
- Как тебе Иван? - спросил я. - Понравился? Жалко только, что лысый.
- Отстань, - сказала Марья. - Отстань. Ради бога, отстань. 
Я хмыкнул, не зная что ответить. 
- Отстань, - повторила Марья. - Отстань.