Ратьер №16.

1. бемби (с)

Когда я задымлюсь от буравящих звуков и серого цвета,
от сверла повседневности и вездесущего общества,
от магнитной пучины паучьих сетей Интернета,
и мое заводное недолготерпение кончится,
а проевшее плешь приказное "подай-принеси"
станет хрустом стекла на зубах или запахом серы,
запотеют очки, и заклинит Земля на оси,
огрызаясь, уйдет чувство юмора, долга и меры,
а в коллапсе зрачка отразится пылающий вызов,
напружинятся пальцы в готовности рвать и метать
и до судорог впишутся в первый попавшийся выступ,
бесполезно себе говорить в этот миг "от винта".


Все, что можно и нужно в нештатной такой ситуации -
Взять меня, невзирая, не веря, и даже не слушая,
Посадить на колени, не важно, что буду кусаться я,
И пущусь, наконец, на уловки, естественно, ушлые.
Обеспечив рукам принудительную обездвиженность,
Постараться прижать мою злющую глупую голову,
У которой упрямство на лбу, разве только не выжжено,
И держать меня крепко за пазухой пойманным голубем.
Я услышу (а что мне останется?) гулкое тиканье,
Отогреюсь, оттаю, ручная, смешная и сонная,
В эти пару минут, на которые сладко притихла я,
Вся щенячья тоска недоласканной жизни спрессована.

2. ЧУ (с)

Эта жизнь за нежданной чертой,
Отгремев новогодней хлопушкой,
Обернется житухой простой,
Как царевна - болотной лягушкой.

Снег за окнами, ноги в тепле,
Охи-вздохи давно уж не целки,
Остывающий чай на столе,
Рафинада обмылки-обмелки.

Серый пол, занесенный бельем,
На матраце и в памяти буча.
Из колонки, поросшей быльем,

Приглушенное «бесаме мучо».
Полупьяные слезы из глаз
Над мечтою про дальние страны
И над крышами чайный топаз,
Как на пальце у прошлой коханой.

А наутро - борей-сизокрыл,
Облаков капучинная пенка.
То, что Бойченко жадно любил,
То, чего не терпел Нестеренко.

Высказаться?