Пролог
...Снежная Королева - так звал ее муж - в самый жаркий день лета ее руки дарили прохладу, и Яблоневый Цвет - за медовую розовость кожи, и Сова - походка Гвиневры была бесшумной и легкой. Она таилась в замке, как детеныш лисы, избегая пиров и турниров, редкими зимними вечерами рыцари короля встречали ее у камина в большом зале. Юная королева смотрела на них с опаской и недоумением, будто видела сон, и молчала, кутаясь в белый мех. Артур подарил ей на свадьбу мантию из горностаев, и три месяца снега Гвиневра грелась о драгоценные шкурки. А потом наступила весна. В одночасье набухли ручьи, расчистилось небо, оттаявший мох на террасе заиграл изумрудным бархатом. По утрам королеву будил птичий гомон, и, свернувшись в остывшей за ночь постели, она улыбалась жизни. Король отправился на войну, рыцари последовали за ним, прихватив с собой соколов и собак. И никто не мешал Гвиневре кормить голубей с подоконника спальни. Незаметно отцвел апрель, теплый ветер прятался в занавесках, напевая о будущем лете. В первый день мая рыцарь Артура привез королеве письмо. Скупые строчки на желтом пергаменте: Лотиан усмирен, саксы повержены, все живы, я люблю тебя. Три раза кряду в конце письма "я люблю тебя". И подарок - чистейшей воды рубин на цепочке черненого серебра. Если верить старинным книгам, рубины способствуют деторождению, а за год после свадьбы Гвиневра еще не смогла зачать. Рыцарь, который доставил письмо, передал на словах: возвращения короля следует ожидать к июню, если не будет к тому никаких препятствий. Артур здоров, светел духом, но безмерно тоскует по лучшей из женщин Англии. Рыцаря звали сэр Ланселот Озерный. По просьбе Артура, он задержался в замке, дабы развлечь королеву соколиной охотой. Затея не удалась - сокол Ланселота вместо утки или фазана добыл голубку с гнезда и королева рассердилась до слез. Она рыдала, прижавшись щекой к желтой гриве коня, острые плечики вздрагивали, веки вспухли - так могла бы реветь девчонка, утопив в роднике кувшин. Впервые за жизнь доблестный сэр Ланселот почувствовал себя побежденным. Ни сила рук, ни верная сталь меча не могли воскресить серый комок перьев у копыт лошади. А королева все плакала. И, бормоча неловкие слова извинения, робея отереть слезы, Ланселот понял, что отдаст все на свете, лишь бы Гвиневра утешилась. Через много лет, в келье монастыря, вспоминая тот день, он поставил свечу за душу убитой птицы. А тогда, на закате, Ланселот пришел к дверям королевы и просил о беседе, как просят милостыню. Гвиневра же пригласила его на прогулку в сад, за ее покоями. Она любила бродить между яблонь и вишен и робких кустов шиповника, слушать шум ручейка и сидеть на камне - темно-пурпурном валуне у восточной стены ограды. Там, в тени лепестков и веток, Ланселот преклонил колена. А королева в ответ лишь пожала плечами. Она бежала тепла, считая себя недостойной - от рождения сердце Гвиневры было глухонемым. Она слышала птиц и цветы, не умея отвечать людям. Посему, когда Ланселот попросил рыцарское служение, дабы прославить имя своей королевы, Гвиневра молвила: "Если ваши слова правдивы, а чувство истинно - помогите мне обрести любовь к мужу. Душа моя - снежинка, не знающая о солнце." Просьба Дамы - закон. И сэр Ланселот поклялся, что если в Британии есть святая реликвия, волшебство или снадобье, способное пробудить любовь в холодной душе, то он найдет это и доставит в Камелот. Гвиневра же, в знак рыцарского служения, сорвала цветок шиповника и подарила своему паладину, как прочие дамы дарят шарфы или рукава платьев. Так говорит легенда...
Глава первая
Порыв ветра ударил в ставни. Светильник потух, накоптив напоследок вонью прогорклого сала. Ланселот повернулся на спину и потянулся - ему не спалось. Ныла нога, настырно зудел шрам на шее, колючки шиповника, пробившись сквозь холстину ладанки, оцарапали грудь. Ланселот осторожно погладил мешочек с цветком - тот как будто хранил аромат рук королевы. Изо всех благовоний, Гвиневра больше всего любила розовое масло, и нежный запах предупреждал о ее приходе раньше любого слуги. В сотый раз за сегодня Ланселот удивился себе: год смотреть на нее и не видеть. Еще недавно, в Уэльсе поверженный рыцарь спросил: красива ли королева Британии. А он тогда не вспомнил ее черты. Серые глаза оттенка не стали, как у многих иных, но старого серебра. Брови разлетом крыл чайки. Бледные, будто припудренные мукой, пухлые губы. Родинка у виска. Прядь волос, отброшенная на шею - в разговоре Гвиневра крутила пальцами мягкий локон. Ветка вереска на ветру. Снег засыпал цветы, а весны еще надо дождаться. Он сам в юности думал, что никогда не полюбит. Но однажды, в странствиях встретил даму, одетую в белое, на белой лошади, и согласился сопровождать ее в пути к неизвестной цели. Звали даму Элейна, королева Севера. Долгие недели странствовали они по лесам и болотам и вересковым пустошам. Днем Ланселот следовал за дамой, ночами сторожил ее сон, позволяя себе лишь недолгий отдых после рассвета. Дама же претерпевала все неудобства пути со стойкостью, достойной иных рыцарей. И была она столь прекрасна, сколь немногословна - порой за день и десяток слов не покидал ее уст. Наконец, они подъехали к некому озеру. На дальнем берегу возвышались в тумане холмы, поросшие тисом и можжевельником, у ближнего - качалась на воде лодка из бересты, запряженная дикими гусями. Завидев лодку, обрадовалась Элейна и сказала, что путь ее близится к завершению. И спросила, чем может отблагодарить славного рыцаря? Ланселот же ответил, что не смеет принять награду, поскольку не совершил ничего, достойного благодарности. Тогда улыбнулась Элейна и молвила: Дам тебе то, о чем не просил. И коснулась ладонью левого плеча рыцаря. В тот же миг пред взором Ланселота предстало все их путешествие, но очами влюбленного. Ланселот пал на колени, желая приникнуть губами к руке Элейны. Дама же коснулась его правого плеча - и видение исчезло. Затем поцеловала его в лоб и губы, прощаясь, и повелела: Если желаешь счастья себе и той, которой подаришь сердце, - ступай и не оборачивайся. Ланселот же случайно обратил взор на воды озера и, не увидев отражения лодки, понял, что путешествовал с феей... Что-то прошелестело за окнами - будто взмахнула крыльями большая птица. В окрестностях замка гнездилось немало сов. Ланселот повернулся на бок и плотнее закутался в плед. Трогаться в путь предстояло завтра, после утренней трапезы, а до рассвета осталось не более трех часов. По крайней мере, он знал, куда ехать. В холмы Уэльса. Теперь сон пришел быстро, но был беспокоен и странен. Ночь. Гроза. Мокрый лес, в кронах гуляет ветер. Белая тень впереди. Он, верхом, сжимая копье, гонится за оленем. Зверь мечется, прыгая через замшелые бревна и яростные ручьи. Он пускает коня след в след, но не может догнать. Пот застит глаза, сердце бьется, как рыба в сети. Впереди скалы. Олень скачет вверх по уступам, еще миг - и его не поймать, а конь боится острых камней и ущелий. Но зверя надо настигнуть! Он спешивается и начинает карабкаться по камням. Хлещет дождь, молнии бьют все чаще. Ноги скользят по скалам, но до вершины подать рукой. Олень замер над пропастью, не решаясь шагнуть. Прыжок с тропы - на спину непокорной добыче. Вывернуть рога, сжать гибкую шею, повалить зверя! И вдруг - вместо жесткой шерсти под руками горячая кожа. Он обнимает женщину. У самых губ - нежный висок с темной изюминкой родинки. Смотрят в упор, не видя, глаза цвета старого серебра. ...Гвиневра... И тут же с неба бьет молния прямо в вершину скалы. Сон оборвался.
Ланселот улыбнулся, не открывая глаз. Тело было светлым и легким, губы - сладкими. Пахло розовым маслом. Прижимаясь щекою к его плечу, рядом лежала женщина. Гвиневра. Гвиневра?!!! Боже мой! Ланселоту показалось, что он летит в пропасть без дна. Рассвет за окном померк, тело отказалось повиноваться. И ничего не изменишь. Он, рыцарь без страха и упрека, погубил свою душу и душу любимой. Мгновения капали стылой водой на темя... Женщина шевельнулась. Пересиливая себя, он медленно повернул голову. Волосы - пепельные, а не пшеничные. Губы - темные. Глаза - искристо-голубые. Черты лица - смутно знакомы. Кажется, он встречал эту девушку в свите Гвиневры. Ланселот приподнялся на локте, вглядываясь в испуганные глаза: - Зачем? Девушка съежилась под покрывалом. - Кто ты? Губы девушки дрогнули. - Что дурного я сделал тебе? Девушка выскользнула из постели и упала на колени: - Простите меня, добрый сэр, но я люблю Вас! - и заговорила, сбиваясь, не давая вставить слова - Я увидела Вас на турнире в честь свадьбы моей госпожи и полюбила всем сердцем. Целый год я смотрела на Вас, но и взгляда в ответ не дождалась. Сегодня Вы уезжаете, Бог весть, когда вернетесь и вернетесь ли вообще! А я рожу Вам сына. И всю жизнь буду счастлива, помня о Вас. - Ты опозорила и себя и меня. - Я люблю Вас! - с этими словами девушка подхватила накидку с пола и метнулась за дверь. Горсточкой листьев прошелестели шаги в пустом коридоре, скрипнул замок... Тишина.
* * *
Гвиневра спустилась в сад - бессонница утомила ее, оттенив усталой голубизной тонкую кожу век. Конница облаков отпустила луну на волю. Удивительным снегом осыпали почву нерожденные яблоки, будущая сирень поникла влажными кистями. Пахло небом, мокрой землей, черемухой и покоем. Дойдя до ограды, Гвиневра коснулась прохладного камня. Ей казалось - еще мгновение и станет слышно, как растет трава. Над замком герольдами мая кружили лебеди.
|