РАТЬЕР





Джейн (с)


***


Ну хочешь, сделаю минет,
Чтобы тебе украсить жизнь?
У вас в России секса нет,
У нас в Париже - заебись!

Ну хочешь, ноги обовью
Вокруг тебя (скажи, что блядь),
Ну, хочешь, дворника убью,
Чтоб с ритма нас не стал сбивать,

Ну хочешь, дам тебе взаймы?
Ну хочешь, подарю Париж?
Ну хочешь май среди зимы?
Конечно, хочешь... Но молчишь,

Молчишь, как пленный партизан,
И бутерброд зажал в руке.
Молчи и ешь, какой базар
На диком русском языке?



Тарзану

Ты понимал язык зверей,
Ты птиц прикалывал весною,
Ты делал ежикам детей
И черти-что творил со мною.
Ты пил кокосов белый сок,
Уйдя один в шатер зеленый,
И пах филкой твой носок,
Тогда еще невоплощенный.
"Дирол" без сахара жуя,
Меняя каждый день прокладки,
Зачем в твой сон явилась я,
Установив свои порядки?
Покинул ты родимый лес
Однажды в хмурый понедельник
И в бизнес лапами полез,
Чтоб заработать кучу денег.
Но не умел маршировать,
Читать, писать и притворяться,
А только честно танцевать
И откровенно раздеваться.
И ныне жизнь твоя пестра:
Не экзотическая птица -
Теперь поет тебе Шура,
Ты не даешь, он матерится.



***

Полно ходить и заглядывать в лица -
Чудо и так непременно случится.
Грянет и землю на небо обрушит.
Нет ничего неприятней и хуже.
Мир - гармоничное божье творенье
Станет руинами в это мгновенье.
Все, что имеешь ты в жизни святого,
В тяжкие вдруг обратится оковы.
Ночью подушку-луну обнимая,
В ад устремишься, не вынеся рая.
Но до сих пор не придумано жеста,
Чтобы вернуть мирозданье на место.
Чудо случится. Ну что ж, если можно,
Выбери повод не самый ничтожный.

Впрочем, в районе такого свеченья,
Повод уже не имеет значенья.



Субчик (с)


  де(.)ушка

Блудливо и легко, не в первый раз конечно,
На девушке лежит растроганный старик
Он знает жизнь дурна, похмельна, быстротечна
Она убеждена что будет жизнь внутри

И пусть еще не плод, но что-то бьется в теле
Которое старик паучьей слизью, в такт
Окрашивает. И, мы видим, что на деле
Старик себя ведет как молодой дурак

Его шершавый член измученный простатой
Боится выжать сок. А плесень на груди
Цветет и пахнет так, что девушка объята
Не запахом стыда, а пламенем любви

Она ему верна, хоть мы не верим в это
Она ему чужа, все нам же вопреки
У них была любовь, достойная поэта
Если б поэт умел свои любить стихи

Но что и почему? Зачем нам нужно кончить
Когда они совсем не силятся кончать?
На девушке лежит, несчастно между прочим,
Не выживший старик, а умершая мать




казаСТАРЫЙ

Ты опять неудачная женщина, мой казанов
Как когда-то ты спорил что женщина не бесконечна
Так со старостью падаешь в крошево желтых зубов
Неуклюже, опасливо и быстротечно

Почему ты не смог научиться себя не любить
Если женщин любил оставлять? На тебя непохоже
жить желанием выжить, когда неумение жить
оставляет морщины на коже

Разобравшись, в последней попытке хоть что-то понять,
С неистраченной нежностью с явным желаньем истратить
Ты влюбляешься в женщину, будто бы веришь опять -
Она нежность оплатит

Эти жидкие мысли наполнены черной слюной
И опять жалкий рот кровоточит как мертвая рана
Ты опять неудачная женщина. Даже со мной.
Тебе это не странно?    


Иван Кузьмич Роботов (с)


***


  Стук молотков, гудение толпы...
Я подчиняюсь неизвестной силе.
Как липкий пот, кровавые следы,
Что от венца внезапно проступили.

На ребрах – кровь, и эта кровь Его,
Её не смоешь под холодным душем.
Я не святой, но это всё-равно,
Прошу воды, мне спазмы горло сушат.

Казни - не милуй, бей и не жалей,
Любая боль во искупленье – счастье.
И кровоточат дыры от гвоздей
На скрытых под манжетами запястьях.



Я СОЗДАЛ МИР

Я создал мир, такой как мне приснился
Сегодня ночью в беспокойном сне,
Под стук дождя Сентябрь ко мне явился,
Оставив слёзы лета на стекле.

Я создал мир сырым холодным утром,
Посыпав густо инеем траву,
Безумный мир, в котором перепутал
Любовь и ревность, Солнце и Луну.

Я создал мир, где всё на редкость пусто,
Мир облаков и туч над головой,
Опавших листьев, что шуршат так грустно,
И нам твердят об участи иной.

Я создал мир, виня себя за это,
Где скорбь и осень царствовать должны -
Так повелось, что на исходе лета
Мы создаём печальные миры.




***

Ты помнишь тот далёкий год,
Такой сумбурный и весёлый?
В тот год окончили мы школу...
А, впрочем, может, и не в тот.

Ты помнишь, как по вечерам
С тобой сидели в старом сквере?..
В каком, я больше не уверен,
Но факт, что мы сидели там.

Кружились стаи голубей,
Звенели ребятишек крики
И был там памятник безликий...
Кому - не помню, хоть убей.

Следя за детскою игрой,
Про жизнь судачили старушки
И птицы мира на макушки
Нам нагло гадили порой.

Ну как же можно позабыть,
Как мы, в порыве злости крайней
В проклятых птиц швыряли камни
И всех хотели отравить?

Наш буйный юношеский пыл
Тревожил нервы старикашкам,
Они грозили чем-то страшным...
Вот только чем - я позабыл.

.................................

Воспоминанья этих дней
В себе хранит тот сквер московский,
Где были мы ещё подростки
И не любили голубей.



Adam Smith (с)

Apud Homines Economicos
Марине Петровне

Как меня в оборот не берёт сопряженье слогов
в пузырях по 0.5 подозрительного производства,
так черничный просвет торопливо ушедших снегов
не напомнит тебе о троюродном нашем сиротстве.

Где хрустальная вечность покоится в свежем гробу,
пляшет злой огонёк – то ликует свободное время.
Вот, лизни – душевед препарировал пару табу.
Мы познали добро, мы теперь одиноки со всеми.

Что в анализе чувств выпадает остатком сухим,
что спасает слова от фальшивого стёртого звона,
мы найдём и поймём, но едва ли расскажем другим.
Да кому и досуг в толчее прицепного вагона?