Прежде чем DJПронин приютил DJРепин, приютенный сел на пятую точку души и стал писать на бумаге ручкой, которую украл у Крейсера. Как человек отрицающий действительное знание, Крейсер об этом не знал. Ни о том что DJПронин добр к беженцам, ни о том, что прежде чем приютить он изучает образец почерка кандидата, ни о том, что ручку украл я. Я не стыжусь совершенной кражи, не стыжусь признаться в ней. О причинах отсутствия стыда я умолчу, это интимно. Но если, читатель журнала, ты все еще со мной, значит тебя не смутил мой поступок, значит тебе все равно на Крейсера, на его ручку и на заповедь. Ты не стыдишься этого. Ты так же бесстыж, как и я. Следователь, доктор и агент "по найму рабсилы куда то далеко", прежде чем совершить, что то на до мной, рассказывали мне историю. Каждый свою. Каждая история сначала увлекала меня, а потом оказывалась традиционной ложью. Теперь на склоне заката и консерватизма, я уверен, что рассказывание историй хорошая традиция. Ее непременно нужно передать детям, но предупредить - если ты не хочешь ничего совершить над слушателем, рассказывай правдиво и скучно, ибо услышавший ложь, станет ожидать действий, но обманется. Обман правдой, в отличие от честной лжи ранит, ввергает в неурочный душевный климакс. Зачем увеличивать число инвалидов? Так вот история. Когда я был мал, имел счастливое детство и велосипед "Уралец" с шестью рубиновыми катафотами на переднем колесе, в нашем дворе жил горбун Коля Гакер, он же "Гайка" по дворовому реестру. Он тоже был ребенок, но был старше на десяток лет самого старшего из нашей дворовой шпаны. Ему вот-вот должны были выдать паспорт. Он каждый день об этом говорил и мы все это знали, и пугали этим тех кто приходил в наш двор из соседних дворов, и мог нас обидеть. Летом, Гайка сидел в песочнице с бутылкой молока и атласом СССР на коленях. Молоко навязанное ему мамашей, он спаивал нам, набегавшимся за мячом, а в атласе чернильным карандашом отмечал комсомольские и ударные стройки века. По получении паспорта, Гайка собирался примкнуть к народному порыву, он ощущал себя частью народа и тяготился своей, еще не полной, с ним общностью. В общем Коля был хороший, Коля был защитник и душа, Коля был частью двора и мы его ценили. Я уже понимаю, что ценили мы его не как самого Колю, а как часть двора, как солнце, велосипеды и отмененные уроки. Когда я дорос до изучения в школе иностранного языка, наша семья переехала в другой дом, в другом городе. Постепенно имена и клички прежних приятелей забылись, но Гайкины реквизиты, какие мне были известны я помню крепко. Помню и его тогдашний телефонный номер: 2-12-55. Неделю назад, я высадился на Пушкинской площади, что бы купить свежий номер "publish". В киоске в котором я отовариваюсь пять лет, сидел новый киоскер. Не строя сюжетную менопаузу скажу сразу -новый киоскер был чрезмерно носатый, рыжий горбун. На бэдже, приколотом на лацкан форменной тужурки, было написано: Гакер Николай Иосифович. Десять минут я смотрел на него, то сквозь фронтальное стекло, то сквозь щели между газетами в боковых витринах. Я не гадал и не вспоминал. Я знал, что это он и мне хотелось заржать, и хлопнуть со всей дури ладонью по стеклу, но я сдержался, потому как вокруг копошилась столица нашей родины и прочие приезжие граждане. Я подошел вплотную, наклонился к окошку и отчетливо выговорил - Гайка, привет! Коля оторвал глаза от коробки со скрепками, внимательно посмотрел на меня, шмыгнул носом и вернулся к сортировке металлоизделий. Постаревший на двадцать лет, Коля Гакер не узнал меня, тоже прожившего этот срок и не вспомнил своего прозвища. Я не стал покупать "publish" и пошел кушать макдональдсовский филе-о-фиш. Внятно прожевывая все что случилось, я пришел к выводу, что двадцать лет у него прошло не зря, что то с ним за это время случилось, раз он забыл себя тогдашнего. И это другая история. И мне даже нетрудно придумать ее и она будет занимательна и лжива. Вышеизложенная скучная история доказывает, что я ничего не хочу сделать с теми, кто ее прочитал. С теми кто не прочел, хочу. Но вас это не касается. И уже пора вернуться к тому, кто является виновником того, что я пишу этот бред, к хозяину "журнала в рамках газеты". Зачем ему это надо? Не знаю. Ведь по сути своей, он глубоко полярен авторам вегоновских колонок. DJПронин - контемпляционист. Я это чувствовал и был спокоен, ничто не предвещало моего появления в его зародышевом журнале, гнездящемся в чреве глубоко мне странной газеты. Сначала я приезжал к нему из другого города и пытался наладить диалог этносов, ибо наше время - время интеграций всего что у нас есть. Я говорил ему: -Знаешь, есть такие бутерброды: черный хлеб, майонез, чилийские сардины и помидора, а сверху, еще кусок черного хлеба помазанный майонезом. Очень вкусно. DJПронин подавляя нарочитой зевотой минутную растерянность, мочил усы в пивной пенке и тихо отвечал. -Не знаю. На закуску похоже. Давай о деле. Значит я влил, что там надоилось с меня, довольно коротенько. DJРепин может прыгнуть на спину. Собирался? Влазь. Я в свою очередь, на свой манер, боролся со своей растерянностью (не зевотой, у меня хронические спазмы челюстных мышц). В процессе борьбы я понимал, что этносы наши все более и более противофазно эволюционируют, с каждой фразой, с каждым глотком и ложная их общность на страницах, какого либо издания была бы лишь констатацией этого. Концом процесса. А что после? Чем занять себя после? Опять вернуться к себе, на периферию обжиматься с малолетними шалавами по подъездам и разбив лампочку, сторожко мочиться на батареи? Нет-нет. Я не хотел этого. А он, следя по лицевым приметам, за моей внутренней работой, настораживался и искренне болея за нас обоих, привлекал к нашему столу третьего, заготовленного загодя. Третий, он же первый из заготовленных, отхлебывал из обоих кружек, пыхал бычком и обняв меня за плечи уверенно выкрикивал мне в ухо: -Буду без балды, очень рад если кто-нибудь докажет, что я ошибся. Действий никаких предпринимать по своим выводам пока не хочу, если не возникнет еще какая заморочка. Ну, по крайней мере не посоветовавшись. Прошу высказаться. Я опять терялся, не зная угроза это, произвольно взятая часть какого то монолога или насильная словесная инсталяция. Но усугубляя мою неуютность появлялся четвертый, он же второй из заготовленных, постоянно протирающий фланелькой бритую, пахнущую ромашковым кремом, голову. -Я лысину огранить хочу, типа брюлик. А чо, я этава достоин. Мысль повыебываться поддерживаю. Давайте по команде облаживать друг друга, почем зря, всеми хуями. Этто будет очень весело, а народ хай читает. Протискиваясь в его подмышку, сразу появлялся следующий, чем то напоминающий маринованную гортензию. -Меня забыли, бля. Но честно говоря, если все делать когда хочется, а не когда приходится, то нужно хитрого и умного врага. Давайте я стану вашим врагом? А? А-а-а. Пейте настой целебных трав. В абсенте приготовленном своими
руками повышенное содержание счастья. В общем я вовремя проснулся и
решил, что все это херня и во всем виноваты, те кто обычно виноват, а
если DJПронин обещает читателей и можно не уезжать обратно, то почему
бы и не согласиться. Только я его хотел предупредить, что не буду
писать о писателях (писатели в моем понимании это не те кого DJПронин
так называет, это те кого Я такими считаю). Но не успел, потому что
писал то, что вы читаете. А сейчас уже поздно, потому как
опубликовано. И подпись внизу - DJРепин.
|