07.05 Меня разбудило беспощадное июньское солнце, не оставляя никаких надежд на продолжение сна. Может быть, это и к лучшему. Сегодня приеду на работу пораньше, часикам к девяти, меня не будут мучить угрызения совести, и я допишу самый сложный фрагмент моей новой программы. Не спеша чищу зубы, одеваюсь, пью чай и степенно, с чувством собственного достоинства, перемещаю тело и душу к станции метро. 07.55 Подхожу к стекляшке станции, привычно запускаю руку в карман рубашки и… тихонько произношу нехорошие слова. Вдруг я со всей ясностью понимаю, что сегодня не мой день. Паспорт гражданина несуществующей страны, в котором вложены пропуск на работу, проездной и деньги, я оставил на тумбочке в коридоре. Разворачиваюсь и шагаю обратно. Но время еще есть, на работу я все равно надеюсь успеть вовремя. 08.15 Думая о своем (и о чужом, а в 32 года есть о чем думать, уверяю вас), машинально вставляю проездной в прорезь автомата. Протягиваю руку к другой прорези, но выплевывать кусочек пластика автомат не хочет. Вместо этого железная сволочь долго урчит, как моя кошка, которой я дал кусок колбасы, и возвращает проездной через минуту, обезображенный черными цифрами и буквами с тыльной стороны. Это со мной уже было, и я опять ругаюсь, но уже громче. Женщины и даже милиционер рядом ничего не говорят, потому что меня понимают. Мой проездной автомату не понравился, и он его размагнитил, то есть, попросту говоря, превратил в абсолютно бесполезный предмет. Конечно, я могу купить жетон. Но зарплата была уже давно, а следующая еще не скоро. И вообще, мне обидно - что я кому плохого сделал? Двадцать минут жду старшего кассира, которая пошла за мороженым. Наконец, мне меняют билет, и я еду. 09.00 К этому времени я собирался прибыть на работу. Пустяки - осталось всего пять остановок с одной пересадкой. Поезд останавливается. Меланхоличный голос призывает пассажиров не волноваться, и обещает скорое отправление. В вагоне полно народу, невыносимо душно. Слева плачет несчастный ребенок, справа покачивается бледный молодой человек, по виду студент после тяжелой ночи, обдает меня густым перегаром и издает изнутри страшные звуки взбунтовавшегося желудка. Мне уже все равно, когда я приеду, лишь бы этот проклятый поезд пошел! Господь слышит меня и остальных, и через каких-нибудь пятнадцать минут мы продолжаем путь. 09.45 И вот я в родном офисе! Подхожу к лифту и жду. Если у вас есть соответствующее образование, и вы подумываете открыть курсы по тренировке выдержки, лучшего места вам не найти. Спустя пять минут я понимаю, что лифт опять сломался, но еще не хочу в это верить (мое рабочее место на десятом этаже, а термометр за окном показывал +29 рано утром). Еще через две минуты мне приходится поверить в неизбежное, и я иду пешком. И все равно оказываюсь на рабочем месте на пять минут раньше, чем обычно! Почему меня никто не хвалит? 09.55 Ура, я на рабочем месте! Пот льет со лба ниагарским водопадом, рубашка прилипла к телу, но все это мелочи по сравнению с пройденным этапом. Отдышавшись, включаю компьютер, загружаю программу. И 233-мегагерцовый серафим ко мне явился… Написал четыре строчки. 10.15 Бзынь! Это звонит местный телефон. Взволнованный девичий голос, незнакомый мне, сообщает, что странно ведет себя компьютер главного бухгалтера фирмы. Вот так всегда, если ко мне обращается приятный фальцет, то отнюдь не за тем, чтобы…Эх! Иду разбираться. Оказывается, привод компакт-диска Пентиума середины перестройки наотрез отказывается читать пластинку с непревзойденной игрой "Гран-при 2". Беру диск и поднимаюсь к себе. На моем компьютере он читается без проблем. Советую главбуху выбросить его компьютер и завести новый (в более мягкой форме, конечно). 10.55 Боже, оказывается, на это занятие ушло сорок минут! С остервенением сажусь работать. Есть еще пять строк! И вдруг из коридора раздается, причем все громче и громче: "ты что-то там такое, а я баян, ты Роксана, а я - Бабаян!" И так далее в том же духе. Я считаю себя молодым, поэтому обязан от этого торчать, и вообще - должен же я уважать вкусы моих коллег? Может быть, именно под такую музыку их посещает вдохновение. Кстати, музыку я тоже люблю. И такой не брезгую. Но не сейчас! Со стоном иду курить в дальний конец коридора. И - о чудо! Через десять минут человек более решительный, чем я, выключает адскую машину. Или кто-то уже получил порцию вдохновения. Вот настоящий кайф - как будто заморозили всю ночь мучивший зуб! 11.25 Уже двадцать минут все тихо. Написал двадцать строк программы и создал одну форму. Кондиционера нет, и мозги плавятся. Обливаюсь потом, но работаю. Опять - бзынь! Телефоны ненавижу с детства. На этот раз меня вызывает начальник и говорит, что потерял все файлы. Ни фига себе! Долго пытаюсь понять в чем дело, чувствуя себя страшно тупым, затем до меня доходит, что он только что отдал дискету, на которой редактировал два документа в разных окнах, другому начальнику. Сохранить документы на своем диске он забыл. Иду к другому начальнику. Его я застал в процессе форматирования той самой дискеты в формате UNIX. Файлы он не переписал потому, что они ему не нужны. Ему была необходима чистая дискета. Опускаю руки, иду к первому начальнику и, запинаясь, объясняю, что его информация потеряна, сделать уже ничего нельзя. Шеф все понимает, но смотрит на меня как на личного врага, и я тоже понимаю, что моя премия отныне под большим вопросом. 11.35 Понуро бреду "к станку". Еще десять строк. Гляжу в потолок, думая о следующей. Никто не мешает. Вдруг экран становится черным и компьютер перегружается. Ничего страшного - просто сбой электропитания. Мои строки пропадают. Источники бесперебойного питания нам обещали, но пока это не сложилось, потому что деньги ушли на установку в офисе серебристых финских перил, что, естественно, намного важнее. А строки я быстро восстановил по памяти. И даже еще две написать успел. 11.55 И тут появляется тетенька с Его Величеством Пылесосом. Его вой достает до самых глубин истерзанной души, заставляет вспомнить все грехи ранней молодости, все болячки невоздержанной плоти наперебой напоминают о себе. Я понимаю - сейчас самое время заняться уборкой. Так надо. Но в ежедневной вечерней рекламе по телевизору утверждают, что пылесос именно этой марки бесшумен, как "Запорожец" на свалке, а наш ревет белугой. К счастью, настает самое сладкое время дня. Махаю на все рукой и иду обедать. 12.05 Обед в рабочий полдень - о безумнейший оргазм всех органов вкуса и пищеварения! Едим мы в соседней организации, в весьма приличной столовой. Двадцать пять минут стоим в очереди. Впереди нас англичане, которые не хотят ни рыбы, ни мяса, и долго пытаются объяснить, чего же они хотят. Милые женщины на раздаче их не понимают. Они знают только слово "фиш", но эти ведь и ее не хотят. Ну хорошо, они иностранцы, им плохо от холестерина, и они желают во что бы то ни стало прожить на два часа сорок минут дольше. Но я, потомок монголо-татар, ярославских коробейников и внучки рязанского кузнеца, хочу мяса, причем немедленно!!! Наконец, им приносят огромную тарелку не заправленного салата, ведро минеральной воды без солей и черствый хлеб, а я получаю мясо с поджаристой корочкой и наслажда-а-а-юсь. 12.50 Страшно жарко и мы с другом хотим мороженого. Палатка закрыта. Оправдание, что она ушла за мороженным, не годится. Может быть, пошла за пивом. Это логично, потому что палатка с пивом рядом тоже закрыта. Хорошо, если бы они обе пошли друг к другу, тогда бы нам удалось отведать мороженного. Или пива. Но наши спасительницы, вероятно, отправились за чем-то третьим, чего в округе нет и в помине, и мы, прождав десять минут, возвращаемся в офис. 13.05 Жара неописуемая. Некоторые еще пытаются что-то делать, но лучше бы они этого не делали. Я сижу и мучительно вспоминаю, где я и чем тут вообще занимаюсь. И мы с какой-то даже радостью узнаем о том, что привезли компьютеры из организации А, чтобы передать их в организацию С, но для этого они должны один день полежать в организации Б, то есть у нас, причем сначала компьютеры нужно поднять на пятый этаж, где их проверят и учтут, а потом необходимо транспортировать на девятый. Дружной гурьбой идем на улицу разгружать ящики с плодами прогресса. 13.45 Разгрузили одну машину, ждем вторую. Вот это, блин, работа! Вспоминается картина Репина "Бурлаки на Волге". Черт возьми, уже даже не жарко, а как-то хреново. Судя по оживлению у палатки с пивом, ее хозяйка нашла мороженное или еще что-то, и мы решаем пойти туда. Берем пиво. Через полчаса приезжает вторая машина. Она разгружается легче и быстрее (спасибо самой лучшей в стране фирме "Балтика"). Спускаемся вниз и ждем третьей машины. Стоим минуты три. А чего просто так стоять-то? - думаем. Опять идем за пивом. Только вернулись, а нам говорят, что машины больше не будет. Мы все равно стоим на улице и пьем пиво - не выливать же? Потом непременно надо покурить. Курящие меня поймут, некурящее меньшинство пусть тоже попробует войти в положение. Поднимаемся и видим оживление в отделе. 14.05 Все стоят у окна и что-то обсуждают. Оказывается, сегодня случился день рождения у нашего уважаемого коллеги Михаила Афанасьевича. Он уже пошел за угощением, и все предвкушают достойное окончание рабочего дня. Однако нужно идти за подарком. Скидываемся по двадцать рублей и идем. Одним из делегатов выбирают меня. 14.35 Садимся за большой стол в соседнем кабинете. После первой рюмки я думаю о том, стоит ли выключать компьютер. Решаю, что не стоит, потому что еще есть время до конца рабочего дня, можно поработать. 15.50 После шестой рюмки я снова вспоминаю о компьютере и решаю, что уже нельзя работать. Иду и выключаю его. Предварительно сбрасываю на дискету наработанное (это я еще в состоянии сделать) и кладу ценный груз в дорожную сумку, для того чтобы поработать дома. Когда прихожу назад, к столу, водка уже кончилась, и закуска на исходе. Принимается решение (единственно верное) - сходить за добавкой. Я в составе делегации ходоков. Идем, берем много водки, на оставшуюся мелочь покупаем запаянные в целлофан прозрачные кусочки чего-то рыбного и мясного, и праздник продолжается . Смех, танцы, дым. Полное расслабление. Время останавливается… 18.50 Рабочий день кончился пятьдесят минут назад. Коллектив принимает решение (спорное, но верное) за добавкой больше не ходить, а продолжить у метро. Полируем пивом и джином с тоником, кто что предпочитает в это время суток. Про именинника еще помнят, но уже не все и весьма эпизодично. Наконец, самые внимательные к людям замечают, что Михаил Афанасьевич давно выпал в осадок, и запихивают его в подвернувшуюся "Волгу" - бомбардировщик. Минут десять оставшиеся решают, чего еще выпить. Кто-то жалобно предлагает поехать по домам. Редкий случай - мы все с ним соглашаемся, берем "на ход ноги" и спускаемся в метро. Туда пускают не всех, как выяснится только утром. 20.30 Приезжаю в свой район. По дороге домой приходится пройти сквозь строй не менее двух десятков палаток, напичканных жидкими и газообразными соблазнами из всех известных стран мира (98 год, знаете ли). Пройти мимо решительно невозможно. Ясное дело, беру две баночки, одну уговариваю по дороге, другую за ужином. 20.40 Прихожу домой, ужинаю, после включаю компьютер, вставляю дискету. Вот он - кошмар программиста. Эта дрянь в пластмассовом футляре не читается! Я и так ее, и сяк. Ни в какой позе, гадина, не отдается. Выхожу на балкон шестого этажа и, как бумеранг, запускаю ее в полет над зелеными насаждениями. Сажусь за компьютер - двадцать пять строк я и так вспомню, все-таки целый день их сочинял. Вроде что-то вспоминается, но как-то не очень. Все смешалось на пятнадцатидюймовом экране. Пришло как всегда запоздалое понимание того, что последняя вражеская баночка все-таки была лишней. Катастрофически хочется прилечь. Что я и делаю, не долго сопротивляясь естественному позыву организма. 21.40 Звонок в дверь. С головой, будто полной отходов от обогащения урана, я перемещаюсь в прихожую. Приехали жена с дочкой, которые должны быть на даче, но внезапно решили вернуться домой (бывает). Дочка сразу же оккупирует компьютер, не взирая на мои мольбы, но скоро он ей надоедает. Она идет в детскую комнату. Вспоминаю первые пять строк и вдохновенно принимаюсь их набивать. Опять приходит дочка и требует нарисовать лошадь. Спасаюсь тем, что лошадь рисовать не умею, и прошу принести образец из какой-нибудь детской книжки. Выигрываю еще пятнадцать минут. В комнате беснуется телевизор, потому что в другую (спальню), где телевизор маленький, жена идти не хочет - наплевать ей на мои программы (по-женски я ее понимаю). 22.05 Дочка приносит книжку, и рисование лошади становится неотвратимым процессом. Как умею, рисую лошадь. Слава богу, ребенка моя лошадь удовлетворяет - она у меня городской человечек и плохо представляет это замечательное животное. Вскоре жена укладывает дочку в постель и просит меня почитать ей сказку. Тридцать восьмой раз читаю о том, как братец кролик перехитрил братца лиса. 22.35 Пытаюсь выжать из себя еще одну строку. Тут жена со строгостью в голосе намекает, что устала в дороге, ложится спать, скоро опять уедет надолго, и если я чего-нибудь хочу, то… Конечно, я хочу. Это происходит так редко, что я готов пожертвовать чем угодно. Тем более что работа сегодня уже точно не сложилась. Что, впрочем, мне было ясно еще утром (см. выше). 23.20 После всего жена опять хочет смотреть телевизор, теперь в спальне, потому что это романтично (?!). Я возвращаюсь к компьютеру, но почему-то столь любимый мною, почти одушевленный предмет сейчас вызывает отвращение. Дабы подобное чувство не перешло в хроническое, немедленно его выключаю. По-моему, сохраниться я забыл. Но мне уже все до фени. Ковыляю назад в спальню и пытаюсь заснуть. 00.55 Я вскипаю, хватаю пульт, как кинжал, и нажимаю на кнопку. Телевизор гаснет. Пять минут мы с женой ругаемся, и я много о себе узнаю (впрочем, ничего нового). Наконец, она умолкает, и дальше - тишина. Правда, спустя минуту котенок начинает рвать занавеску в спальне, почему-то издавая при этом звуки, как будто режут листовое железо. Выношу котенка (только бы не придушить!) и запираю его в другой комнате. Все, как говорил небезызвестный герой из великого фильма - это конец. Либо смерть, либо сон. К счастью или сожалению, наступает второе. 07.55 Меня разбудило беспощадное июньское солнце, не оставляя никаких надежд на продолжение сна. Кажется, об этом я уже писал, но фраза мне понравилась, и я ее повторю. В голове туман, во рту - сами понимаете. Пива бы! Но нет, довольствуюсь анальгином с чаем - прекрасный завтрак! Думать о предстоящей дороге не хочется очень сильно. Однако, в отличие от предыдущего дня, все складывается. Я спокойно добираюсь до работы и сажусь на место в обычное для себя время, в начале одиннадцатого. 11.45 Перед обедом ко мне подходит начальник и ласково так спрашивает, чем я занят. Как могу, объясняю. Затем идет долгое выяснение - кто мне дал это задание. Оказывается, данного субъекта найти невозможно. Поэтому работу вроде бы придумал я сам, непонятно для чего. Короче, моя программа никому не нужна, в том числе мне самому, хотя она уже почти работает. Мне дают другое задание, и я еду куда-то далеко - далеко. Но не подумайте ничего плохого. Все отлично! ЭПИЛОГ Работать в России трудно, но можно. Ведь работаем же. Иной раз мне кажется, что ни будь все так, как есть, вообще бы ни черта не получилось. Менталитет, понимаете ли. Особенности, так сказать, национальной работы. Почему-то такого фильма еще никто не снял. Или же сняли их за десятки лет так много, что уже никому не интересно. Вообще-то, все зависит от нас. Как работаем, так, понимаете, и живем. Банальность, конечно. А хочется ее повторять и повторять - хотя бы самоуспокоения ради. Нечего нам всяких там японцев догонять - самих себя бы догнать. Но несмотря ни на что я верю, что все, в конце концов, образуется. Дмитрий Власов Июнь 1998 г. |