От Светланы Бодруновой. (c)


"ПИИТruшка"

 

Елена Медведева

ХОЧУ

Мой менестрель, хочу тебя обнять, 
Губами отыскать на теле пульс... 

Но... Каменные руки не поднять. 
Увидела глаза твои. Боюсь. 
Блуждающий по миру ген Горгоны 
Среди твоих прижился хромосом. 
Рожденья слов освоивший законы - 
Ты называешь труд свой ремеслом. 
По-дружески тебя обняли рифмы, 
Мне ж отдано пространство "визави". 

Но, шепчут ночью альтруистки-нимфы: 
"Он Человек. Зови его, зови...".



Дмитрий Макаров

bird


миндаль пахнет цианистым калием, 
а вовсе не на- 
оборот - ная сторона медали: 
можно умереть и от 
воспалённых миндалин - 
это уж как повезёт. 

суд идёт. медленно. все встали. 
прокурор медлит. 
приговор - или -... 
нет. всё-таки приговорили. 

я подзащитный, защитник, судья. 
я серёжка в ухе присяжного. 
Господи! не будь как я! 
приговорился - как это? - ну, ничего страшного. 

стихотворение на языке вертится. 
выплёвываю его на бумажку порциями. 
присмотрелся. что это? 
в ладонях чужих бьётся 
моё собственное, вроде бы, сердце 
и убегает в чужие же пятки, 
инфицированное страхом. 

подрезаны крылья. птаха. 
больше уже не взлетит.



Николай Горбунов

Beati Possidentes


Пациент, умирая, становится тише. 
Его кумпол фиксирован звоном монет. 
Ему типа кранты. Его съехала крыша. 
Его сморщенный мозг подключен к Интернет, 
Но смотри – он по-прежнему дышит. 

Бедный слон от Самсунга попал в пылесос. 
Я в углу на диванчике с «Мартовским» в лапах. 
Синий поезд тихонько ползет под откос. 
С крыши капает спирт. Очевидно, нароз. 
До чего не люблю этот запах… 

Не транжирьте объем – наливайте по стенке. 
Группы добрых людей нежно бьют по мордам, 
Стаи диких зверей злобно скалят коленки, 
Что ж – пропишем себе для поддержки «Агдам»; 
Возвращайся домой по подземным ходам – 
Навсегда, на каникулы, на переменки… 
Повторяю – 
тебя 
никому 
не отдам… 


Сергей Ляшко

* * *


Конечно - нет, я не умру. 
Но в голосе застынут звуки. 
И горький стук колес разлуки 
Уймется только поутру. 

Зевок протяжного гудка 
Воткнётся в горизонта минус. 
И я в твои объятья ринусь, 
Вернувшимся издалека. 

Конечно - нет. Я не ушел. 
Я весь с тобой - в твоих ладонях 
Снежинками. Очнись и тронь их. 
Я весь с тобой, - я не ушел. 

Ты улыбнись, найдя меня 
Среди полуночной тревоги. 
Я мчусь к тебе сквозь мрак дороги. 
Ты улыбнись и жди меня. 

Я появлюсь, чуть стает снег, 
Едва лишь свет в окне забрезжит. 
И обниму тебя, как прежде. 
Я не умру, конечно - нет. 


Николай Данилин

Комментарии к одной фотографии


Когда мой друг сидит и ковыряет 
меж пальцами ступни своей босой 
у моря, и с прибрежной полосой 
морской прибой такое вытворяет - 
что тот сатир, пленившийся красой 
той юной нимфы... Всякий стыд теряет, 
резвится вкруг нее и ударяет 
копытом звонким оземь, как осой 
ужаленный туда... Но это место 
должно быть вам известно, не о нем 
мы речь ведем и ежели ввернем 
его сюда - то будет неуместно. 
Над морем ветер бешеный, от рук 
отбился он и пенными валами 
играет... Но любимыми делами 
кто увлечен - тот суеты вокруг 
не замечает... Тихо рядом с ним 
там девушка сидит и вышивает. 
Так мир устроен, тем и выживает, 
наверно, он, что ремеслом своим 
в нем каждый занят: скажем, кренделя 
печет пирожник, сапоги тачает 
сапожник, а учитель - отучает 
ругаться деток воспитанья для. 
Торговец там стругает колбасу, 
сантехник там усердно чистит ватер- 
клозет, и, оставляя полосу, 
уходит гордо в небо авиатор. 
Но тот, кому создателем удел 
иной назначен, – внемлет благодарно 
высоким мыслям... То - великий дар, но... 
Но тот, кто этим даром овладел, - 
свои надежды, помыслы и дни 
ему уже без страха доверяет... 
И голос мой одно лишь повторяет... 
Прошу: его, мой Боже, не спугни, 
когда мой друг сидит и ковыряет 
меж пальцами босой своей ступни.

Высказаться?