Прошлое - это просто факт. Но иногда оно начинается с воспоминания о темных занавесках. Глава 1 "Наверное, я должен перед тобой извиниться… но ведь тебе не станет легче. О чем сожалеешь? Старые добрые времена… Понимаю. Сожалений было меньше, а жажда новых ощущений сильнее… Краски вчерашнего дня заслонили бледность сегодняшнего. Желаешь… Да… Ты по по-прежнему жива, Лит. Ладно. Умри спокойно. Спокойно, я сказал! Я сказал - спокойно. Только не думай, что я тебя убиваю из-за своих внутренних убеждений. У меня их нет. Просто нервы, нервы, нервы… Те - мои прошлые убеждения - существовали считанные секунды, когда в нашей с тобой жизни появлялся проблеск смысла и я верил, что так будет всегда. Но потом, когда это опьянение собственными силами проходило, для меня вновь все становилось непонятным. Убеждения, Лит, это обыкновенная человеческая слабость перед героическим прошлым своих мыслей. Слушай.. а я ведь рад. Хех… Ты не умрешь в толпе. Вот… Меня бесит, когда люди умирают толпами… Я до сих пор в это не верю. Шахты, эпидемии... Ты умрешь одна, Лит. В нашем деле это называется органический конец. Конец, органично выплывающий из обстоятельств нашей жизни. Обыденная жизнь, но странные роли. Знаешь, с чего для меня началась эта жизнь… Это была ядерная война, маслобойный станок, ветхий абажур лампы, проецирующей свет, на то, что мы считали высшим искусством… Нам ведь, и вправду, казалось, что мы принадлежим к миру высокого… к миру высшей глубины. Знаешь, почему ты умрешь? Один мой приятель сказал, что у каждого человека есть два прошлого - настоящее и выдуманное. Это так. Но когда прошлое еще и грязно, как у тебя, пропадает и будущее. Ступай в мир призраков чистой, Лит. Возможно, Боги тоже человечны и они примут твою кровь и мои муки за твою смерть, и красоту твоей смерти как плату за наше невежество в прошлом. Закрой глаза и постарайся задержать дыхание. Все… все… все… " "Все… все.. все… " Я пока не решил, какова будет позиция Лит в этой сцене, и какова жестикуляция при падении (мне почему то представлялся молодой, но иссушенный, треснутый на морозе дубок)… Сигарета, возможно, не допустит новую, более страшную мысль. Так уже не раз было - дым был жидкостью… жидкостью, тормозящей ужас продолжения… Правда не из легких. А пока просто пауза, в которую девушка, играющая Лит, достанет мятную резинку и сигарету. Моя роль - роль Тирана. Но от игры, только от плохой игры. Только от той роли, в которую меня вовлек Трэффик- Джем. После репетиций в воздух обычно сыплются семечки и фразы. Семечки хорошие, фразы… С этим сложнее. Мои губы всегда добавляют глупости и злости к моим мыслям… Ну и поделом. Я не хотел их контролировать. Я любил легкость в работе. А напрягаться и наталкиваться на стены бездарности не для меня… Вот… Лучше закрыть глаза и повторять про себя… - Кто хочет встать и уйти, сделайте это прямо сейчас. И опять немое Недоумение было ответом на мою тихую злость. - Ну почему вы от меня всегда чего-то ждете?.. Я вас прошу, расслабьтесь. Не ищите красивых поз. Нет, я смотрю, смех стал не доступен Трэффик- Джему. Сейчас, когда я устал после по-настоящему рабочей недели, я не смогу передать им больше, чем свою тихую злость… Ну зачем же Обитатели Трэффик-Джема осторожно желали только простых, незатейливых вещей - ласки, игры - не ту игру, которую предлагал им я, а другую, более вечную… Моя Игра не требует ни отчета, ни суда. Игра, в которой пока только я находил кайф. - На сегодня все. Закончили. Завтра встретимся в полседьмого и прогоним быстро две последние сцены. Удар меня настиг, как нож. То есть в спину. Коридор, коридор, краска, коридор, лестница, коридор… Голос. Голос - и я поворачиваюсь, чтобы услышать более резкое повторение. Уже в глаза. Еще не легче, но реальнее. Слава Богу. Реальность меня заставляла думать. - Миш, я завтра не смогу прийти… Тихо, но сильно. Красные платки - богатая драпировка… Красные платки - как бы богатая драпировка… красные платки становятся тряпками в поле моего бокового зрения, где суетилась одна из актрис. Только не ты, Макс - Горда. - Почему? Уста девушек, которым не везет в любви, часто задают такой же вопрос. Боль чувствуется только вопрошающим, так как он готов принять любой ответ, а после не поверить в него. Макс, как обычно, сидит на табуретке. Большой, но изящный. Полосатая футболка и темные джинсы. Раскачивается. Растрепались волосы. - Надо отметиться в консульстве. Дэбора дрожит, что меня выкинут отсюда. Что ж, весомо и по-земному. И самое главное - он был этому не рад. Ну, вот и повезло. Возвращаюсь в исходную позицию (коридор, лестница, коридор и т.д.), и следующие 10 минут проходят в обдумывание последующих трех часов. Технология вечерних похождений отработана у меня до мелочей. Но сейчас хотелось классики. - Пойдем пройдемся, - предложил я ему, когда обе актрисы, покинули павильон, постукивая и поблескивая какими-то деталями одежды. - Все путем, - добавил я, учуяв какое-то внутреннее движение. Близость? У меня к Максу были чувства. Не проявленные, как испорченный негатив. Смущенные, как первое прикосновение к волосам француженки-блондинки. Но зачем Максу ломать над этим голову? Значит, "Золотая Русь". Забегаловка - вот что это было на самом деле, когда я злился. Меня всегда раздражали люди и места, от которых я целиком зависел. Два квартала прямо, три налево и с любой стороны-сторонушки мира на вас взглянет "Золотая Русь". В сердце западной цивилизации такая ловушка, где ни один американец не смог бы правильно произнести букву "Ю". По-настоящему, по-детски захотелось пить водку… Пить водку- какая-та магия язычества. Плохо будет всем, кто верит… пронеслась откуда-то взявшаяся мысль после того, как толстая полька обрушила две стопочки на наш столик. А вот, если бы вперить свой взгляд под этим углом в мутное зеркало, которое одна милая леди протирала ладошкой (красиво и достойно), то… возможно, уже в следующую секунду, я замечу вечное красное солнце над деревянно-черепичной крышей. Мною овладеет предвкушение - не важно, чего... Картинка происходящего станет ярче, события потекут быстрее, а потом, ближе к ночи, сам гипноз, связанный с реальностью лишь каким-то ритмом, будет чувствоваться в каждой молекуле "Золотой Руси". Знать, все знать. Чувствовать, все чувствовать. Опять это "все... все... все..." Новое заклинание эпохи металлических ежей. Этот момент - после осторожного ожидания опьянения и перед новым глотком - стоит отдельно от всего остального. Если бы я был женщиной или романтиком, я бы сказал, что этот момент, наверное и возможно, перевалочный пункт между прошлым и никогда не наступающим будущим. - Твое здоровье, Макс. Что ж, классика так классика. Глава 2 Она была ничего. Дебора Хиггинс. Мне захотелось смеяться, когда я услышал это имя в первый раз (во второй, когда я собрался с духом, было полегче). Разве у людей могут быть такие имена? Мою маму, например, звали Света. А папу - дядя Толик. А меня - Макс. Очень приятно. - Очень приятно, Макс. Меня зовут Дебора, но ты меня можешь называть Деб. Дэб - еще лучше. У нас так Васю одного называли. Ладно. - А моего мужа зовут Кливен. Надеюсь, вы с ним подружитесь. С мужиком по имени Кливен? Ладно. - У нас также есть дочь. Ее зовут Дороти, она твоя ровесница. Тебе ведь девятнадцать? Угу… то есть, yes. - Также у нас гостят тетя Милдред из Арканзаса и ее сын Фредди, он немного младше тебя. Очень интересный, умный мальчик. Мечтает, как и ты, стать программистом. Значит, Фредди хочет стать программистом… Ну, ладно. Мы доехали куда-то и вышли из машины. Пригород. Завоняло провинциальной Америкой и осенними проблемами с опадающими листьями. - Нам сюда, Макс. Вещи не бери, Джим все принесет. Прямо как негр, что ли? Вот это кайф. Я зашел в низенький домик. Меня, прежде всего волновала моя комната. От комнаты многое чего в этой жизни зависит. - Будешь жить напротив нашей спальни. Вот, смотри, здесь в прошлом году у нас тоже жили студенты из России. Очень хорошие ребята. Они нам так понравились, что мы решили каждый год брать нового ребенка. Сойдет. Кровать, тумбочка, маленький диванчик, телек, комп, портрет какой-то бабушки с подписью "Стефания Ванакувер" и розовые цветы прямо над кроватью. - Ванная сразу за углом. Сейчас прими душ, отдохни и приходи обедать через часик. Я пошел в ванную и крепко закрылся - не дай Бог, Фредди - будущий программист залезет в тот момент, когда я буду делать свои нехорошие вещи. Раздевшись до трусов, я посмотрел на себя в кривое зеркало. "Здесь даже зеркало показывает только тебя"… Мишка ошибся. Там, кроме меня, висело пара полотенец, стояла ванная и валялась на полу серебряная расческа для длинных парчовых волос тети Милдред. Выпятив челюсть, я громко всхрапнул и произнес: Hello, I'm mister Max, do you hear me fucking boy? Затем я осторожно достал из трусов свою драгоценную ношу и вздрогнул. Фредди неслышно крался за дверью. "Убьюююю, Фредди!" - зашипел я по-русски, показывая дулю в замочную скважину. Шорох стих. Аккуратно разорвав полиэтилен, я высыпал травку на гладкое полотенце и быстро перезарядил сигарету. Потом, набрав ванную до краев, я залез туда и начал. Сначала было немного неловко. Но потом стало как всегда. Я всегда курил в ванной. Поэтому омыть свое тело Фредди в ближайший час вряд ли удастся. После того, как я выкурил все, мое тело стало все чаще всплывать на поверхность. Я, улыбаясь, закрыл глаза. Темная вода. Темная - темная - темная вода. Белый я . Белый, скольз-кий, пупыристый я. То, что происходило в моей голове, здорово будоражило все остальное. Я выгибал левую часть своей спины и отталкивался ногами от края ванной, чтобы покататься чуть-чуть по глади. Когда над водой мелькала какая-нибудь часть моего тела, я высовывал язык, как мертвец. За дверью послышались шаги и оттуда спросили: - Are you okey? Да. Это была она. - Доротея, - произнес я очень осмысленно, но тихо, - надеюсь, ты красивая? - Что вы сказали? - Хочешь, я тебе спою? - Ну, не знаю… Зачем? - Доставить тебе удовольствие. - Зачем? - Слушай… Я прокашлялся и ушел под воду. " Я - сам себе и небо и луна… . Голая довольная луна… Долгая дорога да и то - не моя… за мною зажигали города… . Мммм… там меня любили, только не я… " Вода начала затекать в меня, образуя со всех сторон страшное давление . Кхееееееее… Я быстро всплыл. - Доротея, ты еще здесь? - Yeah. Вы уже пели? - Я чуть не умер, Доротея. На ре-минор.
|