Зоил (c)

НА ГРАФОМАНСКИХ ГРЯДКАХ.

 Ну что, придурки, действительно не скучали?
 Меж тем наступило лето - время расцвета тубероз, ирисок и социальной активности графоманящей братии... Как писал в своем нашумевшем после падения с полки мемуаре майор от артиллерии до самых до окраин Пронин: «Когда мы пропили стволы и лафеты, то бабы любили стихи и конфеты». Уважаемый в сферах радиуса R человек - и тот не сдержался.
Хорошая погода, кислое вино, открытые купальники - что еще нужно для вдохновения молодому наивному стихоложцу? И вот уже слюни орошают запасливо припасенный в заднем кармане (мало ли что случится на природе) листок бумаги; ручка изнемогает от поиска свеженькой рифмы к слову «любовь» и течет как последняя сука; ржавый велосипед с цепью времен казни Пугачева на Сенатской площади гордо именуется Пегасом; «муза» стыдливо отворачивается от «пуза», однако охотно совокупляется с «блуза» и «груза» («прожитых лет» у старперов или «на сердце» у молокососов), ну вобщем начинается шабаш неприкрытого верлибра и прочей ямбической любви.
Мне же под это дело поступило по электронной почте стихотворение неизвестного, но явно терзаемого вышеописанными симптомами автора. Однако, анонимность слегка смущает. Огромная просьба к корреспондентам - в дальнейшем не стесняйтесь приводить хотя бы минимальные биографические данные. Из них можно понять, ууу, как все запущено. Они могут дать надежду, хотя могут и подписать приговор, но согласитесь встречать отравленную стрелу критика чугунным лбом рифмоплета, что может быть романтичнее.
Итак, текст. Я и раньше подозревал, что есть люди разных степеней одаренности вплоть до отрицательных, но подобное убожество вне всякого сомнения заслуживает отдельного плюшевого пьедестала в сетевой кунсткамере, над парадным подъездом которой зазазазаикающихся зрителей приветствует бессмертная цитата из Диогена: «Оставь надежду всяк, сюда входящий».

Когда за лиры лабиринт
Поэты взор вперят,
Налево развернется Инд,
Правей пойдет Евфрат.

А посреди меж сим и тем
Со страшной простотой
Легенде ведомый Эдем
Взовьет свой ствольный строй.

Он вырастет над пришлецом
И прошумит: мой сын!
Я историческим лицом
Вошел в семью лесин.

Я — свет. Я тем и знаменит,
Что сам бросаю тень.
Я — жизнь земли, ее зенит,
Ее начальный день.

Видно, что автор учился в начальной, а возможно, и в отдельных классах средней школы, описанной Сашей Минчиным в одноименном романе. То, что это не прибавило серого вещества в его буйную головушку, в конце концов, вина скорее педагогов, чем несчастного индивидуума. Они не объяснили ему, что рифмовать «день»-«тень» можно только на капустниках в сельскохозяйственном техникуме имени Елизаветы Брокколи, что «взовьет свой ствольный строй» - это хорошее упражнение для начинающих готовиться к пенсии дикторов, что «зенит» (т.е. высшая точка) не может быть одновременно «начальным днем», (т.е. начальной точкой).
Пройдемся по тексту с хорошо наточенной шваброй.

Когда за лиры лабиринт
Поэты взор вперят,

Что хотел сказать автор этими двумя строками - загадка даже для опытного психоаналитика. Где то стремление к «неслыханной простоте», которую исповедовал, к примеру, Пастернак, не говоря уже о Пушкине.
Неужели имеется в виду денежная единица Италии, т.е. поэты должны как-то ориентироваться в колебаниях финансового апеннинского рынка, но даже намека на то, на повышение или на понижение лиры стоит играть, автор нам не оставляет.

Налево развернется Инд,
Правей пойдет Евфрат.

География не входила в число любимых предметов автора. С Евфратом, любезный друг, спаривается не Инд, а Тигр. С рифмой, конечно, было б посложнее, но нет ничего невозможного, к примеру:

Когда за перекрестье икр
Поэты взор вперят,
Налево развернется Тигр,
Правей пойдет Евфрат.

А посреди меж сим и тем - уж лучше «меж бе и ме», и то внятнее.
Со страшной простотой - вот и чаемая нами простота появилась, но какая-то очень уж страшная, да и читается, как простата.
Легенде ведомый Эдем - опять шифр для крепкого зубами криптолога. Может быть, автор имел в виду , не «ведомый», а  «ведомый». Похоже, это навсегда теперь останется его маленькой тайной.
Он вырастет над пришлецом - над кем, извините?
И прошумит: мой сын! - а сын-то откуда взялся, если он сам только вырос. О Боги! «Двойную цикуту», как сказал Сократ Бармену.
Я историческим лицом
Вошел в семью лесин. - семья лесин, семья ресин, семья путин - последнее еще более патриотично. Мне же хочется более удачно обыграть задуманный предприимчивым автором вход куда-то лицом, к примеру:

Он вырастет над холодцом
И прошумит: мой брат!
Я историческим лицом
Опять вошел в салат.
Я — свет. Я тем и знаменит,
Что сам бросаю тень.

С физикой автор тоже не в ладах. Тень бросает не собственно свет, а освещаемый источником света предмет.
О последних строках уже говорено.
Общее впечатление - ужасно. Автору рекомендуется срочно бросить стихосложение и удалиться в краеведческий музей в качестве почетного экспоната выставки «Народные промыслы: палех, гжель и наскальная живопись на станции Бирюлево-Товарное».
Пока, идиоты. Не вешайте трубку.

Высказаться?