Барабанщик Палкинд (с)



***


Твой изумленный утренний верлибр,
Кокошники березовых отрогов,
Парящих птиц немыслимый калибр
Я постигаю медленно и строго.
Вникаю в благородство и печаль
Иссушенного завтрашнего хлеба,
И небо ставит круглую печать
На все, что не расплавлено под небом. 
И тяжесть созревающих плодов. 
И черных пчел пронзительные сверла…
Где целит вверх - до самых холодов - 
Колодца недолеченное горло.


***

Это глина. Горчащие губы.
Это смех на твоем берегу. 
Оборвать его резко и грубо
Я могу сгоряча на бегу. 
Но и ты, понимая заданье, 
Принимаешь, прицелясь в упор, 
И незнание - как оправданье,
И неверие - как приговор.
Но на дню по сто раз умирая,
Всей спиной ощущая вину,
Я с тобою в бирюльки играю.
Ты со мною играешь в войну.

26.07.01.


***

Июльский день обетованный.
Дрожит дающая рука.
Моя проклятая нирвана.
Янтарная моя тоска.
Я в город, потный и сопливый 
Вошел, купюру теребя,
Чтобы, забывшись теплым пивом,
Забить на всех, и на себя.


Дурочка

Она говорит "димочка", и взгляд ее стекленеет.
И улица подрагивает, как заливное из осетра.
Она торопиться (некуда), и жаловаться (некому) не умеет,
По-детски разглядывая все выпуклости двора.
А двор близоруких стекол то всхлипывает, то смеется.
В пространстве, разодранном надвое мокрым бельем, 
Катаются два зрачка ее, и даже киркорову не поется.
И ровно в семнадцать двадцать не слышит никто ее.
У каждого сердца - дверца, но вход, увы, запаролен.
И ровно в семнадцать двадцать, легка, подтянута и горда,
Она улетает к димочке, назначив дежурным своим героем
Того, кто лениво лыбится, и сплевывает вникуда.
И вектор влюбленности или преображения 
Не скрутится безразличым к объекту заржавленным штопором,
Пока не расплавится, и не плюхнется без движения
Дежурный ангел охраны, покруживающий над двором.


***

Я знаю, ты больна, увы, не мной, 
Листая погорельцев, как страницы.
Я вижу, как веселый и цветной 
Театр любви кочует по столице.

Мне б в самой незаметной из ролей
Морозным паром виться над тобою. 
А ты не выздоравливай, болей.
Болей стихами, снегом и любовью.


***

журчит послушная волынка
вникая в солодовый дух
качает голою коленкой
пастух 
к его ногам хмельной кудесник 
роняет плед льняных лугов 
в которых ветры помнят песни
богов
и каждый раз неуловимо
вплетают солнечный диез
в глаза воды с песком и дымом
и без
и шепчет вереску пригорок
последний анекдот про нас
и мед как воздух горный горек
как джаз


***

шуршала бахча под боком
волною серо-зеленой
луна наливалась соком 
арбузной судьбы соленой 
арбуз был не то чтоб сочным 
незрелым и в общем мелким
по меркам довольно точным - 
по мелитопольским меркам.
на берег камней рогатых
взбирались ночные рыбы
нашаривая агаты
и тел человечьих глыбы
и сплетни плетя вдогонку 
бухали всю ночь медузы
и море как самогонку
закусывали арбузом.