В феврале 1979 года на кафедре славистики Колумбийского Университета впервые прошло заседание Клуба русских писателей Нью-Йорка. Более 22 лет куратором этого клуба, где собираются литераторы и любители литературы, является профессор Роберт Белнап, руководителем - Евгений Любин, уехавший из Ленинграда чеверть века назад. Членами этого клуба в разное время были (или остаются) известные литераторы: - В. Максимов, В. Некрасов, И.Бродский, А.Гладилин, И.Елагин, В. Урин, Л. Буланов, А.Грицман, Б. Езерская, Алексрома (Александр Ромаданов) и многие другие (а среди высупавших - Бэл Кауфман, Соломон Волков, Юз. Алешковский, В. Крейд, профессора американских унивеситетов, издатели, переводчики). Это не значит, конечно, что все они регулярно посещали заседания клуба (Клубисты встречаются 5 - 7 раз в год). Клуб писателей - организм живой (тут можно перейти от иформационно-официального стиля к лирическому). Хотя Клуб русских писателей на своих заседаниях, как правило, не достигает страстей рулинетовских гостевых , иногда там бывает неспокойно. Евгений Любин старается уйти от обсуждения политических вопросов. Состав клуба интернационален. При небольших усилиях любой желающий может прочитать свои стихи. Хотя бы раз, да. Сейчас границы клуба раширились - членами клуба стали авторы из других городов Америки, а также России. Последний Альманах клуба ( 2001) был издан в Петербурге, совмесно с литобьединением Юрия Слепухина. На интернете страничку клуба ведёт Михаил Мазель, у которого много интересных проeктов synnegoria.com Владимир Ирмияу (с) *** Такое со мной происходит часто: я глотаю жeньшень, уступив привычке; забываю у касс портмоне, отмычки, ожидаю sale, экономлю спички, выжимаю мимо зубную пасту; я пью чистую воду, но из-под крана, подбираю с асфальта бычки и пенни, возражаю против упрёков в лени, огрызаюсь на тупость соседских мнений с упрямством жертвенного барана. Я уже не плачу, заслышав песни, не пою "Я о прошлом теперь …" в проулках, разбираюсь в фонетике, но не в булках, иду в новой робе в проходе гулком на прицеле сержанта - а он мой сверстник. Чем белее волос - тем это чаще: я не хлопаю в ложе иль новой дверью, увереньям агентов, увы, не верю, не особо казнюсь родных потерей, не оглянусь, слыша вслед "пропащий". Я уже не стесняюсь на босу ногу надевать сандали времён Нерона говорящих о глубине урона моему кошельку; слыша дробь патрона возвращаюсь в кровать, как шатун в берлогу. Я уже догоняю, что это плохо, на вопросы доктора что-то блею; если везёт - обнимаю фею c радостью, но уже не клею, разве что мысли, и то по крохам. Я похож на венчальный пирог в помойке, на кота, чей придел разнесло цунами; люди зовут: "Вы идёте с нами?" - и, не дождавшись, уходят сами… а я продолжаю торчать у стойки. Людмила Меломед (с) *** Не слагается ни строчки, Хоть стучись башкой о стену. Расширяется из точки Зыбкий мир моей вселенной.. Вот иду я через кризис По колдобинам и ямам. Позабыв людскую близость, Cхоронив в чужбине маму. И листом, а не пушинкой Через век меня проносит. И свернувшейся пружинкой Я в свою влетаю осень. Сорок - это значит сорок. И уже не будет меньше. Поражает только скорость Жизни, уходящей в вечность. Не подарит жизнь корону, А лишь всё смешает в кашу. То ли я махну Харону, То ли мне Харон помашет…Высказаться? |