И так далее, и так далее, в стиле "что за времена теперь настали, люди верить в Бога перестали". Ника внимала всем этим бредням сивого Мерлина одновременно и задумчиво веселясь, и тупо тоскуя. Это ж как должна была жизнь прижать человека своею стопудовою попкой, чтобы его так распластало... Но пиетет пиететом, а следовало внести коррективы в этот младенческий лепет истины. - Боже, как же ты неподражаемо банален! - воскликнула Ника, щурясь на друга сквозь бокал с морозною винною кровью. - Ты излагаешь места настолько общие, что от них за версту несет общественным туалетом на провинциальной ярмарке. - А что есть банальность, как ни истина, избитая за правду? - вздевая брови галочками, вопросил Витя с каким-то уж и вовсе непристойным пафосом. - Все всё знают, всё понимают. Любой, хоть изредка мыслящий человек, прикинув бакс к носу, быстро соображает, что к чему на нашей планете и почем звонит колокол... Толку от этого знания, если ничего изменить невозможно. Тебя насильственно втягивают в игру, тебе с детства прививают ее главное правило - никаких правил! Исключительно исключения! И ты играешь, хотя заранее предупрежден о невозможности выигрыша. Жизнь - казино, и люди в нем - фишки. Между тем красное вино, о котором в песне поется "о, почему ты не белое?" (или наоборот... неважно, впрочем), кончилось, и Ника неспешно приступила к планомерной дегустации этого самого сакрального вина белого. Она сделала осторожный, птичий глоток, и глаза ее мгновенно подернулись туманом наслаждения. Да, это букет... Действительно цветочный, с изысканной, чуть уловимой горечью... Но какая изюминка без горчинки, не так ли?.. Такое вино нужно мечтательно муссировать, как коньяк... Тоже кровь, только золотая, солнечная кровь тосканской лозы... - А я понимаю, Витенька, почему ты так разоряешься... Потому что сам еще не разорился. По себе знаю. У меня так легко на душе, когда тяжело на кармане. Моя природа не терпит пустоты в кошельке, а вот когда в нем шуршит, тогда в душе поет свирель, и тоже тянет пофилософствовать и замарать чью-нибудь манишку сладостными соплями от избытка раздрызганных чувств... - А почему ты решила, что я еще не разорился? - осведомился Витя, надменно откинувшись на спинку кресла и заложив ладошки под мышки - поза, выражающая готовность к драке до первой и последней крови под сенью поносной словесности. Воистину, болтливый мужик хуже молчаливой бабы... - А что, разве это неверное решение? - спросила Ника осторожно. - По крайней мере, внешне ты производишь впечатление более чем обеспеченного человека. А плачешь, как пионерка, в пятый раз потерявшая невинность... А я-то думала, что беспечен тот, кто обеспечен. - Да кто богатый-то? - усмехнулся Витя угрюмо. - Что я, Мастдай? Олигарх? Я - обыкновенный средний класс, который тезка Пелевин успешно похоронил. В России быть богатым - стыдно. - Ну да, конечно, понимаю. Нищие старушки, голодные учителя, замерзающее Приморье, падающие самолеты...Злая братва лютует повсеместно... Тут богатым быть не то, что стыдно, а просто опасно. - И вообще, если честно, - слеза пьяной откровенности уже готова была стартовать по Витиной раскрасневшейся щеке, - все мое богатство - дутое. Позолоченная пустышка. Все в кредит даденное. За счет заведения. И... - Но ведь расплачиваешься? - быстро втиснула вопрос Ника. - Тянешь хвороста воз? Обстоятельства не жмут? - Н-ну, - как-то замялся Витя, - в принципе... Пока тяну. - Стало быть, тянешь-потянешь, глядишь - и вытянешь! И оттянешься! Вообще, дружище, вся парадоксальность сложившейся ситуации в том, что она вообще сложилась... Ну ты вообрази: зимний вечер. В мрачнейшем замке, при свечах, за пиршественным столом сидят двое - милейший граф Дракула и его несчастная жертва. Оба бледны некротически, только по разным причинам. Граф оттого, что живет здоровой, полнокровной жизнью, а жертва - потому, что обескровлена до последнего эритроцита. И вот граф улыбается своей знаменитой обезоруживающей улыбкой и начинает излагать теорию о том, что кровь пить - нехорошо, неэтично как-то, просто стыдно, господа... - Ты, кстати, не женился еще? - ошарашила Ника загрустившего друга неприличным вопросом - Боже упаси! - вскричал он, побледнев почище жертвы вампиризма. - Сопливая жена, пилящие дети... Нет уж, уволь! - Яволь, - согласилась Ника великодушно, - увольняю... Но, в таком случае, сам подумай: ты при делах, при бобах, молод, красив и не женат. С таким счастьем - и на свободе! С такой свободой - и несчастен! Кормишь меня свежайшей басней, что деньги - грязь... Да, грязь, но только в грязных руках. И вообще, я тебе так скажу: не было бы счастья, да деньги помогли. В противном случае, смогла бы я разве столь радостно хрустеть этими тигровыми креветками? Все-таки хорошо, что Пелевин не до конца уничтожил тебя как класс... А вся твоя философия... Дилетантство это, милый. Ты судишь проявления, а не явления, носители силы, а не саму силу. Социализм твой любимый, кстати, потому так и стремился выгрести всех под одну гребенку, что сломал зубы о проблему неравенства. Превалирование уравниловки как эрзаца равенства - вот что он провозглашал на самом-то деле! А равенство невозможно в принципе, если только все не равны нулю. А раз неравенство есть, должны быть и инструменты его урегулирования, то бишь денежки. Кто спорит, что неравенство родит насилие, кто спорит, что деньги - наихудший инструмент, но только этот наихудший инструмент - наилучший из всех возможных. Иначе воцарится булыжник - инструмент пролетариата, и хрен ты успеешь дожевать своего рябчика с хреном... Ну пусть жизнь - игра, в которой не мы играем, а играют нами. Ну пусть победить в ней невозможно. Бывает же еще и боевая ничья, правда? Каждый остается при своих. Можно, знаешь, и с волками жить, и по-птичьи петь. - Можно, - согласился Витя охотно, - только очень недолго. А по поводу равенства... насколько я помню, Бог создал людей неравными, а потом явился мистер Кольт и уравнял всех в правах. - Это, извини, тоже ерунда. Какое уж тут равенство? Опять в выигрыше при всех раскладах остается настоящий индеец - всегда стреляющий последним бронежопый Зоркий Сокол и Быстроногий Козел. И сухая эта шуточка оказала на друга действие, но какое-то недолжное. Сделался он напряжен, тревожен, угрюм, и даже оглянулся в тоске... Словом, набежали тучки туманные на зерцало лица. Боится он кого-то что ли? Следовало срочно выруливать на другую тему. - И вообще, Витя, ты же сам выступал в защиту банальности. И как же это сочетается у тебя с любовью к блестящим парадоксам? Ну хочешь, я приведу тебе пример искрящегося остроумием афоризма, который, тем не менее, будет являться абсолютно ложным высказыванием? - Ну-ка, ну-ка, - оживился Витя. Он еще со студенческих лет питал страстную слабость ко всяким схоластическим диспутам на тему вроде "сколько ангелов может уместиться на острие иглы?" (Сама-то Ника знала решение этой вековечной проблемы: "На острие иглы может уместиться ангелов ровно столько, сколько верблюдов можно провести через ее ушко". Но она твердо решила унести эту тайну с собою в могилу. Нужно же и потомкам оставить хоть что-то, обо что бы они могли разбивать свои высокие лбы.) - Изволь. Я, правда, автора не помню, но звучит это так: "Никогда не бойтесь делать что-то впервые. Помните, что ковчег был сделан дилетантом, а профессионалы создали "Титаник"". - Круто сказано! - восхитился Витя как истинный ценитель. - Сказано круто. Но только это ложь от первого до последнего слова. Во-первых, не столь уж и важно, кто делал ковчег и "Титаник", а важно, кто стоял у руля - праведник Ной или пьяный в сосиску вахтенный. Во-вторых, чертежи ковчега были продиктованы Ною свыше, непосредственно из божественной инстанции, а "Титаник" люди проектировали на свой страх и риск по своему человеческому разумению. Разница очевидна. Тут уж Витя и вовсе воспрял, и рассмеялся своим небезызвестным, гулко булькающим смехом закатанного в бочкотару Диогена. - И это тонко подмечено! Как говорится: "и ты тоже права". - Вот. Не гонись за парадоксами. Парадокс - это истина в блестящих, экстравагантных одеждах, а правда - истина без штанов, с голым, прошу прощения, задом... Ты будь собой, Витенька. С одной стороны, не целомудрствуй лукаво, а с другой, если ты в душе праведник - будь им, и ковчег тебя вывезет. И прежде, чем судить, что деньги делают с человеком, разберись, что человек делает с деньгами? |