Народу на премьеру пришло огромное количество. Какие-то незнакомые люди, страшно сказать - критики, ну и постоянные зрители. Лица волновались, сливаясь в единое целое, со страшным именем "Публика". Оно гримасничало, отзывалось тысячью голосов, и предугадать его настроение было невозможно. Заплачет, расхохочется, подожмет презрительно губы? Александру Ивановичу выделили лучшее место в третьем ряду. Рядом уселись две малолетние девицы, Алексеевы поклонницы, одна из которых отвратительно гоготала и хрюкала. Справа сидел Колонкин, язвительный критик из одной студенческой газеты, оказавший очень молодым и прыщавым. "Такая сволочь", тоскливо подумал Мирошниченко: "Ничего не поймет". Живот стянуло судорогой. Когда Александр Иванович совсем уже уверился, что что-то произошло, и спектакль отменят, погас свет. Сердце взлетело к горлу, а потом упало куда-то в ноги, которые сделались совершенно ватными. Началось. Сначала он внимательно следил за игрой - со страданием подмечал огрехи, повисшие паузы, а потом забыл. Мешало только хрюканье девицы. Пару раз он грозно на нее посмотрел, потом сделал замечание, но помогло ненадолго - забывшись, она снова начала фыркать над штучками Гамлета. Алексей играл на грани шутовства, пару раз вставил какую-то самодеятельность, но как-то уместно, так, что вряд ли у кого-нибудь повернулся бы язык его упрекнуть. Он был великолепен - принц в джинсах, с ножом в ботинке, с волосами странного цвета. Конечно, именно таким он посещал когда-то пьяные пирушки вместе со своими друзьями Розенкранцем и Гильденстерном. А как иначе? Александр Иванович даже перестал думать о Публике, которая все это время мешалась где-то на окраине его мыслей. Он перестал быть зрителем, теперь он был и Шекспиром, и Полонием, и Офелией. И Гамлетом. Конечно, Гамлетом. Даже ликование - "получилось!" - покинуло Александра Ивановича. Не осталось ничего на свете, кроме страшного конца дома Датских королей. Действие двигалось своим мрачным путем к безнадежной развязке. И плыла подхваченная течением дева, и старела от тревог королева, и сходил с ума от страха король. И Гамлет... Бедный Гамлет. Да, устал. Действительно, просто устал. "Умереть, уснуть". И никакого отдыха, никакого просвета. Только в конце, казалось, появилась надежда - "О, если б только время я имел! Но смерть тупой конвойный и не любит, чтоб медлили, - я столько бы сказал..." Рванулась и погасла. Чудес не бывает. Погубили, погубили. Такой талантливый, такой обыкновенный. Бедный Гамлет. Нет, не бывает. Не бывает этих прокЯтых, прОклятых Богом чудес. "Умереть, уснуть". Умер?!! Умер. Бедный, бедный Гамлет. ___________________ В положенное время появился Фортинбрас с английскими послами, но барабанного боя, сопровождавшего их выход, Александр Иванович уже не слышал - он всего на мгновение пережил Гамлета, Принца Датского. И, вопреки всем христианским законам, первой в лучшем мире своего рыцаря встретила Мельпомена. |