На следующий день Сергей проездил допоздна, после заказа удалось подцепить халтурку. «Устал?» - сочувственно спросила девушка. Сергей кивнул и прикрыл глаза. «Побудь со мной, - предложила девушка, - тебе станет легче». Сергей посмотрел в глаза, которые только казались карими, а на самом деле были янтарно-жёлтые, и открыл дверцу, задев стену. - Я никого не просил меня жалеть. И вообще… Олег хочет компьютер, но просить не решается, недавно получил велосипед, фирменный. Новый такой у нас полторы штуки стоит, а чуть подержанный Слава с третьего этажа за двести баксов из Германии подогнал. Теперь всё подбивает «Транспортер» взять, пяти или семилетний. В четыре штуки обещает по-свойски уложиться, недорого. Хочется, конечно, но боязно. «Газель», она ведь своя в доску, молотком ей дал, если что, и поехал. А тут совсем другой ремонт. Хотя на «Транспортере» и брать можно было бы подороже, не сто двадцать в час, а скажем, сто сорок. Или на хорошую фирму со своей машиной устроиться. И компьютер парню нужен, лучше уж пусть с компьютером сидит, чем по подъездам болтается. Но это уж хотя бы через полгода, на это дело меньше чем пять сотен не выйдет. Деньги, деньги… Крутишься целыми днями, а их всё равно не хватает. Спать, что ли, пойти… Утром девушка встретила Сергея кротким упреком. Сергей послал в её сторону поцелуй и сказал, что всё будет хорошо. Потом, долго искал свечной ключ, потеряв в своём гараже всякую ориентацию. Ключ обнаружился за уютной пухлой кошкой. - Ишь, разлеглась, кошара, - добродушно ругнулся Сергей, - не найдешь с вами ни хрена. Вечером Сергей снова смотрел сквозь лобовое стекло на желтоглазую с золотым венком. Вот что значит «волоокая», выплыло откуда-то, - глаза грустные, как у коровы. Девушка теперь была печальна, и Сергею почему-то было при ней стыдно. - Чего ты от меня хочешь, - набрался он, наконец, смелости, - я, между прочим, женатый человек. Вот так-то. «Ничего, я не против, - отвечала печальная красавица, - мне только немножко любви, совсем немножко…» - Слушай, ты меня извини, - решительно сказал Сергей. Взял картину на руки и переставил её к заднему колесу. Теперь даже в зеркало её почти не было видно. Но нам нужно расстаться, - додумал он фразу и хмыкнул. «Я тебя не виню, - успела сказать девушка, - со мной всегда так. Я очень несчастна, хотя и красива, такой меня нарисовали». Жизнерадостная девчонка с хулиганскими бантами, с портфелем и полосатым мячом заняла место покинутой красавицы. - Физкульт-привет, - бодро сказал Сергей, но чувство вины не оставляло его. Тоже, между прочим, хороша. Кадрится к женатому человеку, никого не спросясь… За ужином Татьяна прикрыла дверь на кухню. - У Олега была девочка, симпатичная, вежливая. Увидела гришкины картины, начала ахать, охать. Олег сказал, что она в этом разбирается, сама рисует. - Ну и хорошо. А кто такая, ты знаешь? - Новенькая в их классе. Зовут Юля. Вечером Олег попросил ключ от гаража. - Есть интерес к картинам дяди Гриши, - неопределенно и развязно сказал он. Сергей вручил сыну второй ключ от нового финского замка. - Только поаккуратнее там с экспонатами. - О"кей, дэд. Понабрались слов… Интерес к картинам. Знаем мы, к чему там на самом деле интерес, - про себя усмехнулся Сергей. Но говорить об этом не умел. Юля оказалась худенькой трещоткой в модных круглых очках. Взахлеб хвалила гришины картины, сама собиралась куда-то там по этой части поступать. Обещала показать свои художества. Сергей был немногословен, оживился лишь, рассказывая о визите Антоневича и Бердянцева. Юля была в восхищении: - Сам Бердянцев… Девчонка с бантами чем-то похожа на эту Юлю. Та постарше будет, этой лет десять, не больше. Но такая же бойкая, за словом в карман не полезет. Да ещё, пожалуй, и пошустрее будет. Юля девочка интеллигентная, папа играет на виолончели, мама в какой-то газете. Куда уж нам… Вышла статья Антоневича в октябрьском «Обозрении». Номеров было всего шесть, Сергей купил все и, волнуясь, прочитал статью прямо у киоска. Антоневич заливался соловьем, ссылался на доброжелательные отзывы профессора Бердянцева и ещё какого-то немца. Кажется, Гришка в своём Барнауле проснулся знаменитым Гриша потребовал прочитать по телефону всю статью, а потом долго молчал. - Серега, - сказал он треснувшим голосом, - я запомню этот день навсегда. - Гриша, я оставлю один номер себе, ладно? - Конечно, старичок, ты ещё спрашиваешь… Позвонила Юля и прежде, чем позвать Олега, долго и радостно поздравляла Сергея со статьей в «Обозрении». Смотри-ка, в курсе, - удивился Сергей. - Антоневич такой мастер, правда? Как он умеет словами описать краски, оттенки… Апполоныч ему мозги вправил, - злорадно подумал Сергей, - а то расписал бы про гаражную живопись, мастер хренов… Надо у Гриши для девчонки какую-нибудь маленькую картинку попросить. Леночка ревела так, что было слышно ещё на лестничной площадке. - Я тоже хочу в музей! Я тоже хочу…. - Что случилось? Какой музей? - устало спросил Сергей. - Ой, да просто выпендривается. Олег сводил свою девочку в музей, какая-то выставка, и этой теперь тоже надо. Леночка, вся красная от слёз, кинулась к Сергею на шею и завопила ещё громче. - Па-а-апа! Я тоже хочу! Этот жених ходил, да-а, а меня не взяли… не взя-али! Сергей удержался от улыбки. Детская ревность, серьёзное чувство. - Пойдем. Обязательно пойдём. Леночка всхлипнула и тихо запыхтела. - Когда? - спросила недоверчиво. - Когда? В выходной. - А маму возьмём? - Обязательно. - А Олега не возьмём, - мстительно объявила Леночка, - он уже был со своей… Ю-улей. - Я и сам с тобой не пойду, - из-за двери выкрикнул Олег, - очень мне нужно. - Ты что, серьёзно в музей собрался? Тебе что, своего гаража своего мало? - А что, сходим. - И куда? В Третьяковку, что ли? - В Пушкинский, - авторитетно сказал Сергей. Гриша оба раза ходил в Пушкинский, а в Третьяковку, кажется, ни разу. В музее Леночка зачарованно ходила вокруг скульптур, а на картины почти не обратила внимания. - Неинтересные картины, - заявила она, - у дяди Гриши лучше. Татьяна засмеялась. - А ведь и правда, Сережа, - тихо сказала мужу, - у Гришки они хотя бы весёлые какие-то. Уж бабы, так бабы, глазастые все, загорелые, крепкие. А тут одна нудота. - Ты ещё тоже, знаток великий, - скептически отозвался Сергей. Ему неожиданно понравилось, вскоре он перестал стесняться и уверенно рассматривал картины с разного расстояния. «Красные рыбы» Матисса показались ему гораздо интереснее, чем в альбоме. У Матисса Сергей задержался надолго и отошел с чувством уважения. Тоже ничего, - отметил про себя, - зря в музей не повесят. Леночка дёргала его за руку и просилась домой. - Ты же сама сюда хотела, - строго сказал Сергей, - вон, смотри, какая лошадка. Иди-ка подойди к ней поближе. Девочка с бантами смотрела насмешливо. «Что, понравилось в музее? А теперь куда? В театр, наверное?» - Ладно, ладно, - добродушно отвечал Сергей, - вас хлебом не корми, дай над старшими позубоскалить. Может, и в театр, а что? Надо всё-таки Олегу купить компьютер, пусть занимается. Взять, что ли, подержанный в хорошем состоянии? Да ведь впарят какой-нибудь убитый. - Как, Серега, заказы-то идут? - крикнул из будки сторож Никита. - Потихоньку… - Серега! - надрывался вечером из телефонной трубки Гриша. - Пришло время собирать камни, дружище! - Какие камни, чего ты так орешь? - Антоневич сосватал мне жирного покупателя. Какой-то новый русский, хочет облагородить свой загородный замок настоящей живописью, ха-ха. - Ну и что, опять ко мне? - Серег, ну к кому ж ещё? Выручай уж. - Гришка, ты мне что, на реализацию свои картины сдал, что ли? Давай гони денег за хранение. - Не проблема. Слушай сюда по ценам… Покупатель оказался из новых улучшенных братков. Коротко тряхнул руку. - Юра. - Сергей. - Ну, веди, показывай. А что, заехать нельзя было? - Да тут рядом. Вот, сорок третий гараж. Сергей чувствовал себя гораздо увереннее, чем с критиком Антоневичем и профессором Бердянцевым. Уставленный картинами гараж, как обычно, произвел на нового человека сильное впечатление. - Ни х…, - покупатель зыркнул на Сергея и понял, что можно не стесняться, - xyя с-себе! Сергей самодовольно покривил губы. Юра обошел гараж по периметру. - Вот это, значит, и есть нормальная живопись, да? Не фуфло? - Из музея Современного искусства, - веско произнес Сергей, - а через месяц у него вообще в Барселоне выставка. Потому и оставил у меня, чтобы не таскать. - В Барселоне? - Ну да. А там уж совсем другие цены будут, сам знаешь, да и раскупят половину. У них народ в этом деле разбирается, - уверенно врал Сергей. - Ясно. Короче, так: сориентируй меня по ассортименту, мне сказали, что ты более-менее в курсе. - Я-то не очень. Но у меня здесь был профессор Бердянцев, так он особо выделил вот эти картины. Вот, вот, и вон та. - Как? Какой профессор? - Бердянцев. Юра со значением кивнул и стал внимательно рассматривать картины, отмеченные профессором. - Больше всего хвалил вот эту, - Сергей показал на золотоголовую девушку. «Зачем? Зачем ты так, Сергей? - ахнула девушка, - он ведь совсем не будет на меня смотреть! Я бы лучше осталась у тебя, хотя ты больше и не любишь меня». «Зато ты окажешься в хорошем доме, ты его собой украсишь, - оправдывался Сергей, - нельзя ведь всю жизнь стоять в гараже, тебя не для этого нарисовали». «Ну почему так!? Почему других любят, смотрят на них часами, а я должна всего лишь что-то собой украшать? Почему?» «Ты слишком красивая, так случается. Зато у тебя все будет. И Юра, вроде бы, нормальный мужик, не обидит… » - Да, эта, пожалуй, лучше всех, - согласился Юра, - и почем нынче искусство. - Эти по шестьсот, - смело накинул Сергей, - девушка тоже, хотя на самом деле она стоит дороже, просто художник пока что сам этого не просёк. - Э, ты, не гони! - шевельнул пальцами покупатель, - что это за ломы такие? - Это никакие не ломы, - пожал плечами Сергей, - не с Арбата же картинки, сам видишь. Концептуальные вещи. Но если дороговато, глянь другие. Вот эта - сто пятьдесят, эта тоже сто пятьдесят, эта вообще сто. Возьмет, понял Сергей, никуда не денется. - Нет, за сто пятьдесят мне и даром не надо. Давай говорить про нормальные картины за реальные цены. - Да реальнее уже некуда. Юра почесал нос. - Слушай, ты ведь наверняка сотку приклеил, правильно? И у художника твоего не каждый день картины покупают, иначе он бы их в гараже твоем не складировал. Давай так - пятьсот баксов, здесь и сейчас. Полтинник твой. А художник и четыреста пятьдесят слопает, доволен будет как слон. Сергей крякнул. Ловкий парень, торговаться умет. Сергей изобразил смущение: - Хе, ладно. Я-то на полтинник соглашусь. Но отдать я должен пятьсот, тут уж извини. - Пятьсот пятьдесят, значит? - покупатель заглянул в бумажник. - А не до хрена тебе, братан, полтинник, просто чтобы гараж мне открыть? Сказал строго, а глаза веселые. И за деньгами уже полез. - Десять процентов, нормальная комиссия, - усмехнулся Сергей, - другие двадцать берут. Плюс хранение. - Ясно. Ну, держи. Завернуть-то есть во что? А хотя, ладно, не надо. Юра вытянул руку с картиной, взглянул ещё раз. Девушка смотрела мимо него, на Сергея. «Прощай, Сергей. Наверное, ты прав». «Прощай. Конечно же прав, увидишь». - Накладной какой-нибудь у тебя нет, конечно. - Зачем тебе? Это ж не товар. - Ну, так, остановят, спросят. И вообще, художник такой-то подтверждает подлинность картины, типа сертификата. - Вон внизу подпись: Капитанов. Больше ничего не трeбуется. - Капитанов… Ладно, бывай. Гриша действительно оказался доволен сверх всякой меры, Сергея это неприятно удивило. Прав был браток, Гриша был согласен и на четыреста, ну в самом уж крайнем случае, даже на триста пятьдесят. - Ну, Серега, молодец! За пятьсот впарил, даже опускаться не стал! Как? Как ты ему сказал? Все вещи концептуальные? А-ха-ха! Ну, ты даешь! Бросай свою баранку, иди ко мне в агенты! У тебя талант! Гриша навязал ещё пятьдесят долларов, хотя Сергей отказывался и честно рассказал о своей комиссии. На следующий день Сергей увидел пустое место, на котором раньше стояла его девушка, и загрустил. - Видишь, как оно в жизни бывает, - сказал он девочке с бантами, - и это ещё не самый плохой вариант. Вот вырастешь - сама узнаешь. Девочка заносчиво надула губы. «Неправильно это». - Эх ты, шпана. Но все равно было не по себе, словно не очень удачно спихнул замуж бывшую любовницу. И девчонка туда же, надулась. Белая как мел девчонка, остолбеневшая посреди дороги, стремительно неслась навстречу, а Сергей изо всех сил старался не нажать тормоз до пола и не пустить машину юзом. Поздно… Сергею показалось, что у девочки на голове мелькнули банты, и он стал забирать левее, на встречную полосу. «Если только зад не понесёт… - успел подумать… - резина и десяти тысяч не прошла…» Зад всё же чуть крутануло, но удара Сергей не услышал. Да ведь такую малявку пять раз переедешь и не почувствуешь... С визгом вылетела на обочину встречная «Волга». Сергей вывалился из кабины. Девочка стояла на прежнем месте, никаких бантов не было, только спортивная сумка в руках. - Ты… блядь… - выдохнул Сергей. Девочка встрепенулась, ахнула, сделала несколько нетвердых шагов в сторону и пустилась бежать. - Сбил, нет!? - выскочил, хлопнув дверью, таксист из «Волги». - Нет... - Да как ты свернуть-то успел? Я уж думал всё, пиздец. Вот… дети, мать вашу! Давай, отъедь, пока тебе самому не въехали. А то на всю дорогу раскорячился. Остановились и сигналят ещё несколько машин. - Тихо, тихо! - замахал руками таксист. - Мы все так спешим, куда деваться! Сергей с трудом попал ключом в зажигание и криво свернул к тротуару. - Ехать-то можешь? - подошел таксист. - А то, хочешь, отгоню, если не далеко. Сергей проглотил комок и сказал: - Спасибо. Тут рядом. - Откуда только взялась, дурёха, - завертел головой таксист, - тут ведь ни школы, ничего нет. Сергей кивнул. И жилых домов тоже нет, склады госрезерва с одной стороны и метродепо с другой. - Спасибо. Таксист уехал, Сергей постоял ещё минут десять, а потом медленно тронулся с места. Ноги словно одеревенели, машина дергалась и подпрыгивала. В гараж Сергей вернулся с бутылкой водки, и, подъехав к воротам, отвинтил пробку. Выпил из горлышка сразу почти половину и перевел дух. Нужно было взять какой-нибудь закуски. Открыл ворота и выпил ещё несколько больших глотков. Девочка с бантами выглядела виноватой. Сергей поставил бутылку на полку и подошел к девочке. - Ну что, пошалить вздумалось? Поиграться? Да? Девочка молча прятала глаза. - В игрушки со мной играть решила? - повысил голос Сергей. - А это тебе совсем не игрушки! Ясно!? Ясно вам всем?! Сергей обвел взглядом гараж и почувствовал, что оцепенение проходит и уступает место мрачной решительной ярости. - А может мне вас всех на помойку вывезти?! Или спалить на xyй прямо здесь?! А что! Спалю. Сложу вас штабелем, плесну бензина и сгорите у меня в шесть секунд. Заeбали вы меня! А Гришка других нарисует, он у нас парень способный. А?! Картины темнели красками и прятались друг за друга. Подсолнухи опускали головы, цветы увядали, женщины закрывали лицо, змей весь спрятался под грязные халаты. Девочка с бантами горестно ревела. - К вам, значит, по-хорошему отнеслись, расставили, смотрят на вас, статейки про вас в журналы пишут! А вы, значит, вот так решили? Ну, хорошо! Сейчас вы у меня получите! Сергей схватил кувшин с белыми лилиями и с размаху швырнул его на пол. Рамка с треском раскололась, холст оторвался и лопнул, угол загнулся. Вслед за лилиями с воем полетела на пол и расшиблась толстая пушистая кошка. Что-то помешало Сергею схватить и бросить девочку с бантами, хотя она стояла прямо перед ним. Снаружи посигналили. Оказалось, что Сергей бросил машину посреди проезда. Пришлось повернуть в сторону и пропустить синюю, битую в левое крыло «Сьерру». Знакомый водитель приподнял руку в перчатке, Сергей кивнул в ответ и взял с полку бутылку. Забулькали остатки, Сергей выдохнул и икнул. - Ну, и что теперь будем с вами делать? «Прости нас, - сказала за всех римская волчица, - прости нас, мы были к тебе несправедливы. Но не мы одни виноваты. Ты тоже». Сергей наклонился и поднял картины с пола. Кошка была в порядке, только очень напугана. А вот лилии сильно помялись, холст в одном месте порвался, а рамка совсем отвалилась. Сергей поставил кошку на прежнее место, а лилии отложил в сторону. Ему послышался тихий вздох облегчения. «Пожалуйста, пожалуйста, простите меня, - плакала девочка с бантами, - простите меня, простите…» Сергей погрозил ей кулаком. - Никогда больше так не делай. «Никогда, конечно, никогда» - закивала испуганная девочка. «Мы больше не будем» - добавила волчица. - Эй, да ты пьяный! - удивилась Татьяна. - С чего это вдруг? - Да там один у нас… Гараж выгодно продал. Ну и на прощание угощает всех подряд. - А ты и рад… Наутро картина молчали так, словно их и вовсе не было. - Что, притихли? Вот так-то лучше… Молчали картины и вечером. И следующим утром. - Ты что, волчара, обидку, что ли, на меня затаила? - нерешительно сказал Сергей, но волчица ему не ответила. Позвонил Гриша. - Серега, - торжественно объявил он, - пришел конец твоим страданиям, забираю у тебя свою живопись. - Неужели? - сказал Сергей, ничего при этом не чувствуя. - Да. Мои знакомые коммерсанты гонят к нам из Москвы фуру с зеленым горошком, консервами, со всякой ерундой, в общем. Согласились взять. Только я уж в последний раз тебя попрошу: надо им привезти моё хозяйство. Они не в Москве, а в Балашихе. - Это ничего, рядом. - Вот такие пироги. И деньги за картину с ними передашь. Уезжают послезавтра, записывай адрес и телефон… - Гриш, там у меня одна картина упала, с лилиями… Рамка треснула, сама тоже немного… Ночью Сергей долго не мог уснуть. Снова ли увязать картины в пакеты, или пока не надо, неизвестно как их там повезут, может удобнее будет распихать вдоль бортов? Передавят всех, до Барнаула-то. Взять ли с этих знакомых расписку? А вдруг обидятся? Но и без расписки тоже нельзя. Лучше всего картины не паковать, а просто взять с собой веревки и скотч, на месте решить. Расписку взять обязательно. Картины безучастно укладывались в машину, ни одна не захотела попрощаться. Молчала волчица, отвернулась маленькая девочка с бантами, а змей, казалось, и вовсе уснул. Сергей вспомнил кареглазую красавицу. Зря отдал, - кольнуло, - эх, зря! Лучше бы уж тебя, Горыныч. Может, как-нибудь съездить к этому Юре, посмотреть, как она там устроилась? Телефон у этого хмыря Антоневича раздобыть, если остался, конечно. Да нет, неудобно, частная собственность. Уплочено. - Я насчет картин. От Гриши Капитанова. - Ага, давай, заруливай. Это что, полный фургон, что ли? - Да нет, немного. - Вот к этой будке подгоняй, пока что туда положим. А потом уж наверх закинем. - Может, упаковать, чтобы не помялись. У меня скотч есть, поролон, веревки… - Да, ладно, мы сами сообразим. Ничего с ними не будет. Гараж показался неожиданно просторным и мрачным. Даже старый волговский двигатель и стопка зимней резины теперь не загромождали его. Покрасить его в какой-нибудь яркий цвет, что ли? Зимнюю резину, кстати, пора обувать, по утрам уже первый ледок. Сергей выкатил из гаража колеса, достал домкрат. Обязательно нужно сейчас чем-нибудь заняться. Несколько раз он прерывался, садился на табуретку и курил. В следующие дни тоже много курил, уходило по полторы пачки в день. Выпал и растаял первый снег. Картины доехали успешно, ни одна не поломалась. Поврежденные лилии Гриша подправил, заклеил и приделал к ним новую рамку. Сказал, что стало ещё лучше, выразительнее. - Концептуально, как ты говоришь, стало, честное слово, - смеялся Гриша. - Ну, если концептуально, тогда ладно, - Сергей тоже улыбнулся. Оттого, что с лилиями снова всё в порядке, Сергею стало неожиданно легко и спокойно. Он прошел в детскую комнату и остановился перед картиной с маленьким ангелом, рисующим на небе радугу. Ангел на секунду оторвался от своей работы. «Классная у меня вышла радуга?» - Что? Что? «Радуга. Классная вышла радуга?» - Отличная радуга. Только ты краски кладешь много, проливаешь половину. «Ты ничего не понял. Это так и задумано». Сергей приблизил лицо к картине и только сейчас под каплями падающего на землю пёстрого дождя рассмотрел две крошечные фигурки. Мальчика и девочку. |