Стихи Тексты взяты со страницы Виктора Мишкина http://vmishkin.narod.ru/stihi.htm *** Тяжелый вечер. Хрупкая тоска. На западе - апофеоз агоний. Там солнце, как герой боевика, по крышам уходило от погони, и кровь текла по алым облакам, за горизонт ползло, теряло силу; неполная луна - как глаз стрелка, прищуренный, - смотрела вслед светилу. И в самый неожиданный момент - настала ночь. Внезапно ночь настала. Так рвется пленка старых кинолент в который раз подряд. Мрак кинозала. Сюжет оборван. Лампы не горят. И на галерке дальнего вокзала локомотивы бешено свистят. Туман Ночь. И варево тумана - не попасть рукой в карман. Просто рай для партизана. И полуночный туман, словно призрачная вата из мистических аптек. Отчего-то жутковато - я же нервный человек! И мерещится мне странно, что вот-вот - все может быть! - выйдет немец из тумана, будет резать. Будет бить. *** Зачем же я нужен? Нет проще вопроса. Простой человек. И толпа - его грим. Зачем же ты нужен? Да все очень просто - по многим причинам ты необходим: ты нужем затем, чтобы двигаться пешкой с Е-2 на Е-8 - и дальше вперед; Ты нужен затем, чтоб всегда только решкой, лишь решкою вниз, падал твой бутерброд; Ты нужен затем, чтобы жить, суетиться, грузиться в нирвану, молиться, молчать, пить пиво, смотреть на любимые лица, и быть человеком, и горько звучать, давиться от смеха, трястись в горьком плаче, на два умножать то добро, а то зло, Ты нужен со всеми грехами, иначе теряло бы смысл распятье одно; Ты нужен для жизни, а также ты нужен, чтоб завтра тебя проглотила земля; Ты нужен затем, чтобы шляться по лужам, а в небе лазурном ловить журавля, который в руках превратится в синицу; Ты нужен затем, чтоб в масштабах страны ужаснее было бы на единицу количество жертв гражданской войны; Ты нужен затем, чтобы вечером вьюжным, как зверь дико рваться в капкане страстей; Ты нужен затем, чтобы быть ей ненужным - ведь должен же кто-то ненужен быть ей; Ты нужен затем, чтоб могли командиры, тобой покомандовав, душу отвесть, Ты нужен затем, чтоб заткнуть собой дыры, все черные дыры, что в космосе есть. Ты нужен. И это решенье простое. Нет в мире того, кто нужнее, чем ты. Не будь тебя - было бы место пустое на месте твоем. Целый мир пустоты. В небе синем грохочет гром. Через скверы, мосты, сады Астроном идет в гастроном, чтоб отметить открытье звезды. Все, что было, выпив до дна и отрезав хлеба сто грамм, астроном напьется вина и звезду назовет - "Агдам". Все на радость, все на беду. Каждый строит собственный путь. Каждый должен открыть звезду. И назвать ее как-нибудь. Гитарист Шесть лишь струн. И вся работа. "Эй, сыграй!" Улегся гам. Гитарист играет что-то, что понять не в силах сам. На плечо повесил лето, голову откинул. Шик! И звенят не струны. Это дребезжание души. Словно ливень кружит в танце. Словно звонкий дождь идет. Музыкант с проворных пальцев капли стряхивает нот. Гитарист забыл о стиле, он отсюда далеко. Зазвучали в том мотиве странно, призрачно, легко: эхо гор и рек просторы, и шальной степной простор, трав простые разговоры, и капели странный хор, листьев желтые узоры на ветвях дрожащих крон, ветра стон, и птичьи споры, затевают птицы ссоры, попадая в унисон. Он идет небесным раем, направляясь прямо в ад. Он играет. Он играет. То в попад, то невпопад. Он играет (милый, где ты?), добавляя для красы, золотые флажолеты и шмелиные басы. Нелегко остаться гордым - все висит на волоске, гитарист в глухой тоске, строит странные аккорды, словно город на песке. Пальцы вновь от лада к ладу мечутся во все концы, как попавшие в засаду непутевые бойцы. Хороводит, прочь уводит, тот мотив, что тих и чист, в джунглях сказочных мелодий заблудился гитарист. Музыка - его поклажа. Музыка печальных дней - то ли лажа, то ли кража из сокровищниц царей. И блестит гитара лаком, и мерцает горячо. Отчего-то тянет плакать, ткнувшись в чье-нибудь плечо. Оттого, что рвутся нервы, всюду тина, всюду хлам. Оттого, что вести скверны, скверен сам, а по усам что-то там текло, да мимо, оттого, что жизнь, как мина - скоро, кажется, рванет, оттого, что жизнь, как беркут, прямо в темечко клюет, оттого, что свечи меркнут после бала. Гаснет свет. Оттого, что денег мало или вовсе денег нет. Оттого, что жизнь пропала, как просроченный билет. Оттого душа на части рвется как бумажный лист. Будь ты проклят, будь ты счастлив, безымянный гитарист. И когда, поставив точку, гитарист прервал игру, тишина повисла, точно обморок у нервных струн. Весеннее. Опускается мрак, этой ночью без сна рассказать тебе, как начиналась весна? Рассказать тебе, как на спине февраля вопросительный знак рисовала заря? Как воскресли поля, опровергнув невежд, как вздыхала земля от неясных надежд, как горела звезда над моей головой, как шепталась вода с водосточной трубой, как звенели ручьи по весенней поре: "Мы ничьи, мы ничьи!" Как в соседнем дворе, отогнав прочь метель, без забот и труда март сосал карамель пожелтевшего льда, как среди тишины нес холодный туман на рогах диск Луны, словно зверь каркаданн, в черной чаше без дна таял воск снежных глыб, уходила страна из созвездия Рыб, уходила страна из холодной зимы, бушевала весна и бродили умы; было все впереди, была чистой тетрадь, и томилось в груди то, что не передать. О последней весне рассказать я готов, если слов хватит мне... Но не хватит мне слов. Прощание. Ну вот и все. Теперь прощай. Настал последний час. Слепое время, как праща, швыряет в вечность нас. И перед тем, как в мир теней уйти, покинув Русь, я только в памяти людей на время задержусь. И отлетит моя душа... Но вот куда? Как знать... А память тем и хороша, что может забывать. И лихом в этот горький срок, когда уйду за край, не поминай меня, дружок. Совсем не поминай... |