Что касается Деда Мороза... Мы ведь нынче все европейцы - оттого и уподобляем нашего старого хищного Морозку цивилизованному саксонскому Николаусу и галльскому Пер Ноэлю. Между тем, наш Красный Нос начал отождествляться с упомянутыми дароносными шалунами в острых колпаках не ранее, чем с начала XVIII века. До петровских, и даже до екатерининских, времен наш "Санта Клаус" считался (и справедливо!) весьма и весьма зловещим персонажем...
МОНСТР СУГРОБОВ
Атеисты утверждают, что пошел он от снежных человецев, бродивших во время оно босиком по тайге, тундре и Уральским горам в любое ниже нуля, потрясая сивой бородищей до ниже пупа и блажа во все свое дикое горло. Мистики относят его к пантеону древнеславянских языческих божков, классифицируя Деда как зимнюю разновидность лешего. Те и другие сходятся на двух неоспоримых деталях образа: пресловутом красном носе и патологическом женолюбии Морозки. Первое ничтоже сумняшеся связывают с минусовыми градусами (хотя есть и некоторые весьма легкомысленные версии: известен, к примеру, относительно поздний обычай задабривать страшного деда зарываемыми в сугроб на ночь скляницами с "зеленым вином"), второе - либо со здоровыми потребностями северных варваров, либо - с распространенными у наших предков жертвоприношениями: о девственницах, брошенных в зимнем лесу, мы все знаем хотя бы из сказок. Кроме же сказок и песен, существуют в фольклоре и достаточно жуткие предания. О том, например, как потерпевшие кораблекрушение русские поморы, вынужденные зимовать на островах вечно-седого Груманта, решась "живота ради" на "самоядство", видывали сквозь пургу жутковатого деда с известного колера носищем и бородою в сосульках, понимающе ухмылявшегося в иней усов (уцелевшие же и найденные на вопрос о том, чем питались, сдержанно отвечали: "Морозко дарил").
ХОРОШЕНЬКИЕ ЗОМБИ
Главным отличием Деда М. от аглицкого Санты многие полагают присутствие при Морозе Снегурочки. К нынешнему времени означенная снежная девица трансформировалась в нечто краснощеко-пикантненькое... а ведь происхождение свое этот образ также ведет с "темной стороны".
Очевидец и бытописатель русской жизни XVI века, некий аббат Жоли, побывав на Руси в зимнее время, писал епископу Бордоскому следующее: "А после светлого Рождества Христова наблюдал я, монсеньор, в Московии, помимо пляски медведя, еще одно экзотическое зрелище, при попытке описать которое грешный язык мой немеет и рука, перо держащая, содрогается. Во время языческого радения на заснеженном постоялом дворе, каковое я поначалу ошибочно принял за новогоднее торжество (ибо здешний календарь не сообразуется с христианским), около полуночи явилась из тьмы фигура, напоминавшая нашего рождественского деда длинным красным платьем на собольем меху, таковой же шапкою, длинной белою бородою и мешком за плечами. Сложив мешок у подножия северной пинии, пришедший извлек из него отнюдь не дары волхвов, но юную деву, одного взгляда на которую было достаточно, чтобы убедиться, что душа бедняжки отошла к Отцу Нашему не менее суток назад, ибо как лицо, так и руки девицы были бледны до синевы. Склонившись над телом, упомянутый колдун совершил странные и бессмысленные манипуляции, сопровождаемые омовением прелестного лица усопшей снегом и подкрепляемые невнятными заклинаниями. Вышеупомянутые действия имели неожиданные следствия: покойная, медленно восстав, издала леденящий душу вопль и ринулась во внутренние покои постоялого двора... Устрашенный и возмущенный, немедленно покинул я сей кров, вспоминая сходные картины жизни северных народов, чьи шаманы нередко кощунственно оживляют умерших родственников, понуждая их лишенную Духа плоть к исполнению грязных домашних работ..."
Строго говоря, мотив оживления (зомбирования) "снежной девы" хорошо прослеживается в мировом фольклоре (Белоснежка, Снегурочка, Снежная баба). Подобные случаи, конечно, наблюдались и в двадцатом веке, но описания их весьма редки и встречаются, как правило, либо в рассекреченных архивах, либо в зарубежных изданиях. Рассмотрим некоторые эпизоды из тайной жизни "дедов-морозов" и "снегурок", ставшие нам известными благодаря нечаянным наблюдениям современников.
ИСТОРИИ ТЕМНОЙ СТОРОНЫ ЕЛКИ
В популярном американском издании "Нонсенс Сайенс Мэгэзин" изложена история, происшедшая на исходе 1967 года с авторитетным славистом и тюркологом, профессором Гетеборгского и Гарвардского университетов Олафом Д. Кристианссеном в городе Улан-Удэ. Приехав в столицу Бурятии по приглашению СО АН СССР, профессор вынужден был скромно отметить католическое Рождество в компании местных коллег, подавляющее большинство которых, как он отмечает, владело английским языком, избегая в то же время неуместных в застолье профессиональных разговоров. После полуночи Кристианссен выразил желание пройтись по праздничным улицам и в компании двух новых друзей, любезно вызвавшихся его сопровождать, вышел из гостеприимного отеля "Байкал". К удивлению ученого мужа, город выглядел вымершим, более того - улицы практически не были освещены, причем просьба профессора объяснить эти загадочные факты привела его спутников в заметное замешательство. С тем большей радостью обнаружил он двигавшуюся в их сторону от оперного театра фигуру, чрезвычайно напоминавшую Санта Клауса, и поспешил ей навстречу. Каково же было изумление профессора, когда сопровождавшие господа стали горячо отговаривать его от сближения с Дедом Морозом, удерживая даже за локти, - причем оба показались ему явно чем-то встревоженными и напуганными. Окончательно заинтересованный, Кристианссен едва уговорил коллег проследить за одиноким прохожим, на что они согласились без особого удовольствия. Любопытство, тем не менее, было отчасти вознаграждено: через два квартала к Санта Клаусу присоединилась дама, двигавшаяся как-то неестественно, подобно роботу, глядящая перед собой неподвижным взором и одетая явно по-летнему. Встретившись, обе фигуры двигались некоторое время вместе, а затем необъяснимым образом исчезли. На многочисленные вопросы профессора спутники отвечали весьма невнятно, но удалось различить слова "зомби" и "снегурочка", сопоставив которые, ученый сложил наконец куски мозаики в одно целое - но картина эта оказалась похожей на эпизод из готического романа.
Не менее жуткий и столь же загадочный случай произошел в 1978 году на предновогоднем вечере в одной из школ города Свердловска. Согласно документу Министерства здравоохранения, предназначенному для сугубо служебного пользования, более восьмидесяти десятиклассников подверглись одновременно весьма бурному истерическому припадку, когда невесть откуда взявшийся Д.М. громко воскликнул: "А теперь, дети, хором: елочка, зажгись!" и, дирижируя посохом, запел "В лесу родилась елочка". Результатом массового нервного приступа явилась срочная медицинская помощь троим девушкам, одну из которых пришлось положить на сохранение, и госпитализация четверых юношей (двоих - в наркологическом диспансере). "Красный Нос", как и в предыдущем случае, загадочно исчез во мгновение ока.
ПОЛНЫЙ МЕШОК ЕРЕСИ
Анафемская сущность Деда Мороза проявляется главным образом в сопоставлении его с Санта Клаусом. Последний олицетворяет святое Рождество Христово, первый - нейтральную календарную дату. "Санта" - обозначает святость, "Дед" - маразм, Клаус - христианское имя, более того - имя святого (известного в православной традиции как Николай Чудотворец или Никола Угодник), Мороз - темная жестокая стихия. Характерно, что главное большевистское издание "Крокодил" постоянно изображало Санта Клауса безобразным монстром, несущим зло всем народам мира, включая бушменов и папуасов.
Напрашивается закономерная мысль: а не является ли Д. М. символом того, что Л. Н. Гумилев называл "антисистемой"? Отождествлять его с Пер Ноэлем на основе некоторого внешнего сходства - все равно, что отождествлять христианство с сатанинскими сектами, которые вовсю используют христианскую атрибутику. Дары, несомые Мороз Иванычем, не подобны ли троянскому коню? Горе, горе доверчивым россиянам, взращенным совдепией в абсолютном мраке, лишь изредка разрываемом лживыми огоньками копеечных елочных гирлянд.