Алексей Рафиев

Из книги стихов "Сумеречная зона"

 псевдороманс - 7
 /Диме Барабашу/
 
 Кто-то кого-то когда-то водил по пустыне –
 я прочитал это в книге. С тех пор очень часто
 кажутся люди и звуки до жути пустыми,
 а мироздания ком – поделенным на части.
 
 Мир, как война. Осторожно ступая вдоль края,
 хочется сделать поступок, отличный от прежних.
 Жизнь остается всегда и повсюду такая,
 как и ее проживающий конченый грешник.
 
 Мы устаем от скитаний по вечному кругу
 пустопорожних проблем и нелепых обмолвок
 и никогда не стремимся навстречу друг к другу,
 словно попутал не бес, а взбесившийся Молох.
 
 В царстве теней слишком просто упасть на карачки
 или очнуться, когда тебя моют на вынос.
 Хочешь – вопи хоть до самой последней усрачки –
 ты уже помер, а значит - ты легче, чем вирус.
 
 У мироздания были когда-то законы.
 Но, вопреки всем законам, просыпалась манна.
 Мне эти байки, к несчастью, до боли знакомы…
 …как перевязанный жгут на руке наркомана.
 
 
 ***
 
 Я снял тебя под вечер. Бледный свет
 скользил от замороженных реклам.
 Ты есть хотела. Я хотел в клозет.
 Все остальное было пополам.
 
 Я предложил дешевый ресторан
 с еще советской вывеской «МАЯК».
 Ты рассудила, что я не баран
 и, очевидно, даже не маньяк.
 
 Мы пили очень гадкое вино.
 На нас косилось местное бычье.
 И было абсолютно все равно –
 что в этом мире как, и что почем.
 
 
 Упавший ангел
 
 Я пролетаю ниже, ниже, ниже -
 телеантенны, черепичной крыши,
 окошка настежь, бельевой веревки,
 неоновой рекламы, упаковки
 картонной, мимо мусорного бака,
 к которому бродячая собака
 поджавши хвост и растопыря уши
 бежит, как иноходец, мимо лужи,
 оставленной дождем на перекрестке
 у тротуара, с плесенью известки,
 наложенной на выпуклость бордюра -
 
 вот, в сущности, и вся акупунктура.
 
 
 /памяти Паши Воронцова/
 
 Вы уходите тихо – как будто бы понарошку. 
 Раздается звонок, и становится ясно, что – НЕТ…
 Я дышу на стекло, прислонившись вплотную к окошку –
 чтоб потом выводить на холодном стекле силуэт,
 
 и угадывать в нем очертания доброго друга.
 Год от году… да что там – пожалуй, что день ото дня
 вас становится меньше. Мне кажется, эта непруха
 нахлобучила многих. Уж точно – не только меня.
 
 Вы уходите молча – оставив Земле перегрузки –
 пусть вращается сука. (На то ведь она и Земля.)
 Без руки и без слова, спокойно и слишком по-русски.
 Забывая нас здесь, округляя себя до нуля.
 
 
 ***
 
 Я на лодке плыву один -
 через зеркало жизни - прочь
 от крахмальных густых седин,
 от желанья себе помочь.
 
 Уплываю куда-то вспять -
 против шерсти, за край луны,
 до которой мечтать лет пять
 в пол мгновения обречены.
 
 Это значит - молчи, молчи.
 И ни шепота, ни шепотка,
 ничего, кроме пламя свечи
 и угла носового платка,
 
 потолка, корабельных крыс,
 когда лодка идет ко дну.
 Я не знал, кто такой Нарцисс,
 а теперь я люблю одну.
 
 
 ***
 
 Сколько жалких надменных актеров.
 Я устал от такого ремикса.
 Я устал жить судьбой, от которой
 не уплыть по течению Стикса.
 
 Все смешалось. Я сам перемешан
 с дымным жестом, с дыханием кровель -
 нечто среднее от Гильгамеша
 и от парня по имени Кромвель.
 
 
  «...И, ничтоже сумняшись,
 Как под скальпель хирургам…»
 Михаил Свищев
 
 Капает ночь на темя,
 душно сгорают звезды.
 С этими ты или с теми?
 Выбрать не так уж просто.
 
 Не перепутать как бы,
 где полынья, где льдина,
 где парики, где скальпы.
 Такая вот, брат, картина.
 
 С этими ты или с теми?
 Кто же поможет? Кто же?
 Мир утонул в системе.
 Ты, по-моему, тоже.
 
 Очень тяжелый воздух.
 Прямо не год, а година. 
 Душно сгорают звезды.
 Такая вот, брат, картина.
 
 Всюду одно и то же.
 Капает ночь на темя,
 и, сумняшись ничтоже, –
 ни с этими ты и ни с теми.
 
 
 цитаты
 
 Какие-то со мной метаморфозы.
 Я чувствую себя, что твой микроб.
 Как хороши, как свежи будут розы,
 моей страной мне брошенные в гроб.
 
 Воспоминание о полувеке
 пронесшейся грозой нахлынет вспять,
 в последний раз я приоткрою веки
 запомнить мир, увиденный опять.
 
 Но разве впору здесь переиначить
 хоть что-нибудь – пусть даже и на взгляд?
 Не смог Господь – я не смогу тем паче. 
 Да и зачем? На кой оно мне ляд?
 
 Ни тайнами, ни радостью, ни славой
 мгновенный мир меня не обольстит.
 И Святый Крепкий, Он же – Святый Правый
 меня поймет и, может быть, простит.
 
 Я в этом мире на правах занозы.
 Мне не понять его дорог и троп.
 Как хороши, как свежи будут розы
 моей страной мне брошенные в гроб.