Жестокие боли внутри нарастали, и боли эти были не такие, как если съешь что-нибудь залежалое, и покрытое плесневым налетом. Они были угрожающими. Холодные капли пота выступали, кажется, даже из непышных, но реально существующих, умело взбодренных волос. Сердце неслось, как сорвавшийся с тормозов, сумасшедший автобус, с постоянно возрастающим ускорением. Глаза видели потолок, и лампочку, которая вдруг превратилась в черное пятно, такое глубокое, что казалось бездонной пропастью. Пятно надвигалось, а боль при этом таяла, как оставшийся где-то сзади, в тумане, городок, когда мчишься мимо на хорошей скорости, около 90 миль в час. То есть, он чувствовал, что она есть, но- уходит. И вот- о светлый миг! - она исчезла. Свет и приятная прохлада, покой и- он вздохнул полной грудью: у-ффф.. Вот как славно! Но что это было?
Приятное блаженство настолько его расслабило, что он не сразу заметил, что находится не дома, в уютной столовой. Вернее, отметил, но было все равно. Попривыкнув к этому волшебному состоянию блаженства- отсутствию боли, он огляделся.
- Где я? - Он помнил, что после сытного, как обычно, ужина он: ничего не помнил. Теперь он обнаружил, что сидит в светлом, длинном, но при этом не потерявшем уютности, коридоре. В соседних креслах, таких удобных, обтянутых белым, непонятным материалом, сидели, утопая в них, люди.
- Я, наверное, на приеме у врача. - подумал Юджин. - Ми испугалась, и привезла меня сюда. Где же она-то?
Он повертел головой, но "Ми" нигде не было.
- А-га. Побежала узнавать, что, да как. Дождусь ее, и уйдем. Нет нужды идти на прием, и тратиться на врачей: все прошло. Она , наверняка, со своим, вечно улыбающимся, братом: Как он мне надоел! - Юджин слегка поморщился, стараясь не создавать при этом ненужных складок на лице:, которое было натянуто, как тугой парус: холоднокровнее, брат. Внешность надо беречь.
Но этот брат! Как нагрузка в советские времена застоя. - Хорошо еще Ми такая: уравновешенная. А то ведь с иными развеселишься, сморщишься, как печеное яблоко- того гляди, швы расползутся! - думал Юджин. - Но где же она?
Надо было ждать. Юджин не знал, в какой он больнице, и где искать жену.
Пока текло время ожидания, двери в коридоре отворялись, и на светящемся табло появлялось имя следующего пациента. Для верности негромкий, но сильный, серебристый голос произносил имя вслух.
Юджин это отметил, и продолжал свои размышления.
Он недавно женат на Ми. Милая девочка! (Ми- сокращение от русского "милая") Такая покладистая, такая услужливая! Ну, не очень умна, но зато молода! И так его любит!: Вот кто в его возрасте может похвастаться такой молодой женой? Из его друзей- неудачников ( как он сам их определял) - никто. Она омолодит его, она скрасит его старость, и преданно будет ухаживать за ним при возможном одряхлении : вот эту мысль Юджин даже от себя скрывал. Она проходила где-то на задворках его извилистых извилин тихим, скромным серым зайкой, которого чтобы поймать, надо делать вид, что не замечаешь.
- У нее прекрасная грудь,. - подумал Юджин, и заулыбался, словно ощутив губами упругий, словно живой, сосок, и приятную округлость груди жены. - Как дверной звонок в старых питерских квартирах: дзинь! к вам пришли! - Юджин, прикрыв глаза, приоткрыл в улыбке свой рот, обнаружив прекрасные фарфоровые зубы.
- Очень неплохо с ней ночами. Да и днем: приятно.
Да. Юджин перенес две операции, чтобы по возможности стереть возрастные различия. Правда, получилось только внешне, и местами. И не всеми нужными. Да и душевного родства не случилось. Но она всегда была довольна: он - царь и повелитель!
Он вспомнил, как во время урагана они решили забраться на своем автомобиле в самый эпицентр. О! Он чувствовал себя лихим, молодым жеребцом!
Поначалу. Пока не понял, что даже поодаль от эпицентра, нить, связывающая с жизнью, как-то уж очень истончается. Ну и натерпелся страху! Авантюризма после этого поубавилось. Ми тоже сначала смеялась, и заискивающе заглядывала в глаза молодому мужу. Но когда пробежал холодок по загривку, и в животе словно мороженое не растаявшим комком- она притихла, голос ее приобрел неприятный оттенок- наверное, от страха.
- Хорошая моя, - думал Юджин. - где-то плачет у врача на плече, и не знает, что я- молодцом! - он представил Ми , рыдающую на плече. Но почему-то у брата.
Он кивком головы отогнал ненужную картинку:
- У меня прекрасная жена.
Вот, правда, просыпаясь на одной подушке с ней, он до сих пор вздрагивал: кто это?!
Дело в том, что услужливая Ми была некрасива лицом. И не просто некрасива, а даже очень некрасива! А в некоторых ракурсах, так просто омерзительна.
- Зато молода. Ай, да Юджин! Ай, да сукин сын! В таком возрасте, и- не затупилось! Журчит адреналин - то! - Юджин от удовольствия потер щеку: - где щека? Занемела щека. Не чувствую. Нет, пожалуй, дождусь приема.
Мысль опять вернулась к Ми. Она была почти ровесница старшей дочери. Но каков он! Ведь любит же она! Он не мог ошибиться. Иначе, зачем ей: Положения его финансовых дел она не знала, и знать не могла: вся информация надежно зашифрована. К тому же, он, Юджин- умница, все рассчитал! Он обещал ей десять лет, как минимум, оставаться с ней- здоровье позволяло. А если до того она захочет уйти - уйдет, как и пришла: с братом. О! Юджин все рассчитал!
Между тем мужчина, сидящий в ближайшем к нему кресле, повернул скорбную главу и спросил:
- Давно вы тут?
- Да нет: Не знаю. Я тут приболел, и не помню, когда меня жена привезла сюда. Что это за больница?
- Больница? - скорбный человек поднял брови. - Жена, говорите, привезла? - он скривил рот и отвернулся.
- А что это, если не больница, по-вашему? Вы-то куда пришли, и к какому специалисту?
Мужчина повернулся корпусом к Юджину:
- И давно вы больны?
- Да нет, я здоров как бык! Никогда ничего, кроме коленки и не болело! Что-то съел, видно, не то. Или изжога: возраст! Семь десятков- это вам не фунт:
- Фунт- чего? - ехидно спросил мужчина, - Вы действительно не помните ничего?
Но тут на табличке загорелось имя, очевидно, ему принадлежавшее. Голос подтвердил его, и мужчина, судорожно вздохнув, поднялся из уютного кресла, и вошел в дверь.
- Простите, что вмешиваюсь, - раздался приятный женский голос. - Я тут невольно услышала ваш разговор. А могу ли я задать вам вопрос?
Повернувшись на голос, Юджин увидел средних лет женщину, светловолосую, с приятным лицом, и курносым носиком. Он тотчас преобразился! Поза Юджина приобрела эдакую свободно- элегантную форму: нога на ногу, голова слегка откинута назад. Полулежа в кресле, он одной ладонью оперся о подлокотник, приподняв локоть до уровня плеча, другая поддерживала подбородок в направлении объекта: старый ловелас, он не мог оставить без внимания ни одну женщину.
- Конечно! Чем могу быть полезен?:
- Это вряд ли. Не в полезности дело. Я вот хотела спросить. Вы: вас сразу - сюда?!
- Да куда "сюда"? - забеспокоился слегка Юджин. - Это что, сумасшедший дом, изолятор, что это?
- Ну: Вы не были в LR ? Вас не проводили через компьютер CGIB?
- ? - Это приподнятые в недоумении брови Юджина
- А:., - догадалась миловидная женщина. - Вам непонятна аббревиатура. Да? - и продолжила:
- Ну, LR - Look Room- смотровая комната. А CGIB -The computer of the general information base - компьютер базы всеобщей информации.
- Это что, новый вид услуг? - ироническая ухмылка тронула- таки его рот. - Любая нужная информация и так доступна специалистам! Компьютерная сеть соединяет всю страну. Да что страну! Мир! - сказал, снисходительно улыбаясь, Юджин, мгновенно припомнив, и от этого взгрустнув, одну историйку, с тоненьким проводочком, связавшим его однажды с безумной Клеопатрой:
Тут табло над дверью напротив высветило его имя, и серебром повисло в воздухе : Юджин Масис.
Он непринужденно и элегантно поднялся, и, чуть наклонив корпус вперед, проследовал в кабинет. Двери за его спиной совершенно беззвучно сомкнулись, и он оказался в комнате, источник света которой он никак не мог определить: свет шел от стен, потолка, от пола. Но глаз не резал.
- Присядьте, - услышал он голос, так же не видя источника его. К нему сзади подкатил стул, прямо под колени. И он как-то так ловко на него уселся, что и сам удивился: не промахнулся, и не "плюхнулся". Здесь вообще мебель перемещалась, будто кто-то с пультом в руке руководил ею. То появлялись, то исчезали, какие-то пуфики, журчащие факсы. В одно мгновение мимо проскользнул и канул в неизвестность трельяж. Да так быстро, что он не успел даже взбодрить хохолок. В общем, здесь царило своего рода оживление.