Ратьер

Стихи

 
 
 
 
 Карамультук (с)
 
 *** 
 
 
 Если быть то быть богатырем
 Волосатым толстым и вонючим
 Кочевать со старым винтарем
 Вдоль забора с пров'локой колючей
 Как снежинки медленно летят
 Как скрипят под валенком сугробы
 И стоят как десять негритят
 Часовые по краям Европы
 
 Если пить то медицинский спирт
 Как сказал паталогоанатом
 Кто не мертв перед рассветом спит
 Грязно-синим кутаясь халатом
 Застывает на реснице мед
 Улей мозга вымыт и просушен
 Тот кто спит, наверное не мертв
 Но и к жизни в целом равнодушен
 
 Оседает утренняя муть
 На тропинку легкою порошей
 Шарф не давит, валенки не жмут
 Борода не примерзает к ложу
 Серпантин окутывает шар
 где жила стеклянная плотвица
 И не знает робкая душа
 В чьем тулупе стоит воплотиться
 
 
 Цун (с)
 
 *** 
 
 о том как начинал
 как начиная снова хотел бы начинать
 ты лижешь веронал
 ты мертвенная новая властительная знать
 
 ты бродишь по лугам
 и засыхает клевер под удушливой стопой
 сейчас тебе воздам
 за клевету молений продлевавшую запой
 
 неясно что и как
 в письме на палец свернутом травой из-под косы
 тогда моя река
 хватай ее за волосы песка в нее насыпь
 
 руки слепая гроздь
 слепила заостренные к войне карандаши
 иду тебя насквозь
 разгаданной и тем неузнаваемой души
 
 о том как начинал
 не вспомнит и великая пропажа естества
 и мозга ветчина
 и кожа как увядшая по осени листва
 
 и ходят по пятам
 похожие до знака говорливые лгуны
 карандашей цвета
 ложились на постели неоконченной войны
 
 зову тебя сюда
 подруга умирания ножами тонких губ
 остывшая вода
 опять напоминает как недолго я бегу
 
 все просто до убийства
 и правильно до сотканной в бумагу седины
 напомнил и забылся
 такой прозрачный облик необъявленной войны
 
 о чем меня любили
 и губы обескровили в угоду пустоте
 избыток изобилия
 еще не приглашение в замерзшую постель
 
 идет война на совесть
 такого мира ждут что всех готовы заколоть
 и маршалы как совы
 следили как степенно перемалывалась плоть
 
 здесь царство умираний
 а я еще живой и что вы тоже наше вам
 и у стены сарая
 мы дружно эти руки опрокинули по швам
 
 смеющиеся пули
 как бабочки ночные о стекло пыльцу кроша
 вы кажется вздохнули
 товарищ мой забытая бессмертная душа
 
 
 Владимир Антропов ака Радуга (с)
 
 *** 
 
 С ночью знакомый ( по мотивам Фроста )
 
 Я тот уже, кто с тьмой ночной знаком, -
 Я вышел в дождь - вернулся в непогоду.
 Я фонарей оставил дальний кром.
 Я заглянул во мрак, где иссякает город.
 И я чурался стражей городских,
 И прятал взгляд - мне не до разговоров.
 Внезапно шум шагов моих затих
 Ответом вскрику дальнему, что был оборван
 И принесен по крышам: пенье, всхлип,
 Но не ко мне: "Прощай!", не отголосок зова;
 И только - неземная высота
 Часов светил глядится с небосвода.
 Не сверить времени на циферблате том.
 Я тот уже, кто с тьмой ночной знаком...
 
 
 Михаил Абалович (с)
 
 *** 
 
 При рассмотреньи Фроста оказалось,
 что певец заборов, дров и яблок
 нашел красивую и выпуклую форму,
 которой я к примеру не встречал
 (или по крайней мере не припомню):
 
 в четырнадцатистишьи выделив куплет
 (и превращая тем в "шекспировский" сонет),
 он вдруг выкидывает смачный крендель,
 который б Белому пришелся по душе:
 
 пифагорейский факт, лежащий
 в самом фундаменте вселенной -
 двенадцать делится на три и на четыре -
 он истолковывает как возможность
 сменить стандартные катрены
 на дантовские, мля, терцины!
 
 Вот это да! Вот это, братцы, номер!
 Вот те вермонтский фермер! Holy cow!
 А то - заборы, яблоки, дрова...
 За ними кроется - пифагореец.
 
 ---

ЗНАКОМЕЦ НОЧИ  
 
 Я был знаком с тобой, глухая ночь.
 Я уходил и возвращался в слякоть.
 Меня прогулки уводили прочь.
 
 Я забирался в уголки прокляты,
 На взгляды наторевшие ментов
 Укромного не поднимая взгляда.
 
 Глушил как "голоса" я гул шагов
 На чей-то крик из переулка,
 Что прозвучал вдали - и был таков;
 
 Знать, не меня мочила эта "Тулка".
 И в вышине за тридевять замочь**
 Небесные часы пробили гулко,

 Что время нам определить невмочь.
 Я был знаком с тобой, глухая ночь.
 
 _______
 **) - контаминация "за тридевять земель" с "за семью замками"

 Сонет Фроста "Acquainted With the Night"
см.  http://www.deepleaf.com/poetry/frost.htm

 
 
 art. (с)
 
 *** 
 
 Окна во двор. 
 
 Здесь никто не пишет. 
 Здесь никому не пишу. 
 Снег по наклонной крыше 
 Медленно: шу... шу... шу... 
 
 Дым из трубы котельной 
 В мятый картон небес, 
 Серенький, как нательный 
 Алюминевый крест. 
 
 В сей монохромной гамме 
 Видно не суждено 
 Так разыграться драме... 
 Так завернуть кино... 
 
 Липнет снежок на горки 
 Высунутый язык. 
 В общем, не так и горько. 
 В общем, уже привык, 
 
 Сглатывая осадки, 
 Взглядом плестись сквозь грязь, 
 Гладить кирпичной кладки 
 Серую опоясь.
 
 
 Филолухх (с)
 
 *** 
 
 РОЖДЕНИЕ ДОЧЕРИ ФАРАОНА
 
 (наш ответ дяде Петке)
 
 ......... "Ты до рожденья еще, Нефертити,
 ......... В илистых водах омыта не раз"...
 ................ Из старого. "Алине Б."
 
 
 ...Раздвинешь тростинки и к мутной реке сойдешь:
 Бекасы. Верблюдица пьет. Крокодильи спины.
 Ты в красном. Прислужники в белом. А молодежь
 В кварталах речных обнажается в честь мужчины,
 
 Взошедшего в самый зенит, - твоего отца.
 Как бронзовы волны, тела и лучи в короне!
 Ты тянешься к солнцу, царица обоих Царств,
 И ниц простираются жрицы, молясь о громе,
 
 Дожде и приливе, рождении и смертях...
 -----------------
 Так будет. И весел от ветра тростник прибрежный,
 А воды, в которых свернулось мое дитя,
 Так илисты. И плодородны. И безмятежны.
 
 *** 
 
 
 ОКНО
 
 Отдернешь штору. Будешь у окна
 Стоять, не оторвавшись от пейзажа.
 Проронишь: "Кисть коснулась полотна".
 Я возражу: "Не кисть, а мел и сажа", -
 
 И где-то вне поддакнет ветер: бууу-
 Бууу-бууу - малярским басом загрубелым...
 Что ж, если этот серый Петербург - 
 Лишь сочетанье черной краски с белой,
 
 Давай отделим ночи черноту
 От пикселов мятущихся снежинок -
 И каждому воздастся за мечту:
 Тебе покой, а мне - моих ужимок
 
 Очередная горсточка... Слеплю
 И, как снежком, прицелившись, ударю
 Под левую лопатку - "я люблю"...
 И ты не обернешься - "я страдаю"...
 
 
 Вероника Батхен (с)
 
 *** 
 
 Потеря Питера. Тетрадь.
 Глухая литера. Орать
 Не время. Пряжка на ремне
 Рубцом останется во мне.
 Следы на сене. Март. Трамвай.
 Корявой коркой каравай
 Коробит пир городовой.
 Хоть вой сиреной над Невой,
 Хоть пей с решетки талый пот -
 Пока коты приходят в порт,
 Не деться крысе с корабля.
 Петля затянута. Валяй
 На белых крыльях с каланчи
 В больное небо. Куличи
 Церквей в изюминках ворон.
 Кого везет старик Харон
 На некий остров? Верен срок
 Для тех, кто бога уберег.
 А я хочу поверить, но
 Со мной Господь молчит давно.
 
 *** 
 
 На падали листвы следы предзимья. 
 Редеет свет. Растет продажа шуб... 
 Давай на пять минут вообразим - я 
 Маэстро снов. Творю зеленый шум 
 В отдельно взятой области жилища - 
 Весна у нас почти не занята. 
 Дыши смелей и воздух станет чище, 
 Когда в окне распустятся цвета 
 Опальной акварели. Лесостены 
 Сметут с пути стремительной листвой 
 И в контурах плетей дверных растений 
 Останется бессонный образ твой. 
 А ты лежи на свежем, хрустком, белом, 
 Почти что брачном девственном снегу. 
 Угрюмым петербургским корабелам 
 Продам твои браслеты, а серьгу 
 Оставлю - трогать, пробовать губами 
 Черненый очерк прочного ребра... 
 Истикали минуты. Снова с нами 
 Предзимье, вечер, привкус серебра. 
 Мы - здесь.
 
 
 Мурена (с)
 
 *** 
 
 Мне пустота стеклянной тары
 Дороже всякого напитка.
 Не Евангелие, не Тора,
 А философия избытка
 Пессимистического "нечто"
 В слезинках водки, где помада
 На сколах рюмки умирая,
 Визгливо требует: "Не надо"