Помните такое выраженьице - "Коловращение жизни"? Кажется это был О`Генри, кто его довольно удачно проиллюстрировал в одном из своих рассказов. Ну, это - за океаном, а у нас - свои мерки, у иной раз не жизнь, а литература коловращается.
Посудите сами:
Литераторы публикуются в Хулинете.
Побеждают на Тенетах - первом хулинетском конкурсе. Им в качестве призов вручают книжки предыдущих победителей.
Но и книжки вышеупомянутых литераторов со свежепобедившими работами вскоре тоже выпускают в офф-лайне на бумаге.
Эти книжки в свою очередь становятся наградой для следующих победителей.
А теперь зайдем с другой стороны.
Ваш покорный слуга также лезет в конкурс Тенета с явным намерением поучаствовать.
И даже получает бронзовую картонную медаль.
А к ней - комплект книжек тех самых литераторов.
И уходит в читальный запой. В смысле - читает этот комплект по вечерам, а также в метро по пути на работу.
Интересно - а что мне мешало избежать этого чудесного литературного коловращения и напрямки в Интернете читать сии "нетленки"?
Не знаю. Хотя с первой частью "НП" именно так и поступил, впрочем.
Зато - какое отдохновение души! Проведя 12-14 часов за монитором открыть в голубом вагоне свежепахнущую краской увлекательную книгу и обо всем на свете забыть. Даже о своей остановке - станции "Лепежаевской".
Или в холоднючей квартире налить горячую ванну, забраться туда с фолиантом и трепетно следить, чтобы вода не попала на страницы! И читать...
Ну ладно, что-то расчувствовался. О книжках пора языком чесать.
Да уж...
Для несведующих: в.п.с. St.Jorgen в памятный ноябрьский вечер взошел на эстраду кинотеатра Улан-Батор, что-то косноязычно промямлил в микрофон, получил пачку книжек пополам с глянцевым дипломом и был таков.
В пачке присутствовали:
- Баян Ширянов "Низший Пилотаж"
- А.Цунский "Неприличные истории"
- Д.Гайдук "Растаманские сказки"
- А.Житинский "Потеряный дом"
- О.Постнов "Страх"
О них и поведем речь. В смысле - о книгах.
Из первых трех - можно смело составлять трилогию. Типа булгаговских "Трех романов". Ибо подноготная всех одна: авторы жили-были, пили-тусовались, слушали-запоминали. А потом написали о том, что слышали, как умели. А умели - неплохо, а иной раз даже хорошо и отлично.
"Низший Пилотаж" - это, конечно, песня. Песня, из которой и слова не выкинешь. Баянам (или боянам) как раз петь и положено на Руси. Конечно, рассказы что получше - оказались ближе к началу книги, что похуже - в конце. Это, кстати, характерно и для "историй" со "сказками". Ну да не беда.
"НП" надо, в натуре, читать за камельком. Чтобы матушка рядом спицами тыц-тыдыц, чтобы жена на кухоньке кастрюлей гремела, чтобы дочка рядом из пластилина конфету лепила. Или из говна? Нет - именно из пластилина. Из говна пусть в "НП" лепят что-нибудь.
Ну вот, тепло так, уютно... Попиваешь полезный для здоровья чай с шиповником, а в книге тем временем - "Хочется дышать, ссать и ебать. Нутро Блима Кололея жаждет ебли. Долгой, смачной, потной. Чтоб ебаемый баб визжал и извивался на хую Блима Кололея." Или - "Иголка словно сама находит кололеевский веняк, протыкает его, и жидкость в баяне начинает смешиваться с жидкостью, наполняющей кололеевское тело."
Ух, как оно - того! Жизнь сразу в себя вбирает десятки новых красок.
И у мамаши в качалке уже не спицы мелькают, а иглы пятикубовых. На хую давно пора татуировку сделать арабской вязью - "джихад". Жена явно на кухне "винт" переваривает, надо проследить, а дочка так аппетитно свою розовую попку выставила...
Велика сила писательского слова. Словно пожил полчаса чужой жизнью. Стремной, но притягательной.
В противовес Баяну с его НП, Дима Гайдук со своими "Растаманскими сказками", скорее, тень дыма сигареты из полузабытого сна, чем срез реальной жизни.
Некоторые его сказки, грешным делом, я зачитывал вслух двум подругам в качестве культурной программы вечера. Девушки от смеха сгибались в три погибели, чтец то и дело, давясь собственным смехом, спотыкался на середине фразы. Было просто в кайф. Как десять лет назад, когда в лаборантской засмолили один на всех коробок ганджи, привезенной кудрявым арабом Гебером из Египта.
Гайдук мне давно запомнился. Еще своей "Фаллософией" из каких-то там Тенет. Правда, у сказок одна беда - те, что придуманы народом непутевым, что через устную молву прошли и не забылись, эти сказки - живы и интересны. В них какая-то незнакомая правда сидит. "Настоящность". А те, что Гайдук в нагрузку придумал, да по следам, что называется, - в них засело что-то не то...
Впрочем, читайте сами, граждане. Может я и не прав.
Наконец, Энди Цунский. То ли друзья у него более скучные и нестремные, то ли напридумывал слишком много, но его "истории" явно проигрывают в драйве гайдукским и ширяновским. Плюс, какай-то искусственность упомянутой в книге кухни с ее бутафорскими персонажами.
А может, истории те - просто обычные. Что окружают нашу жизнь плотной стайкой в курилках, плацкартных вагонах, бытовках. Оттого и теряют свою привлекательность на страницах книжек.
Впрочем, Цунский довольно обстоятелен. В таком срезе Баян - растрепан, а Гайдук - самовлюблен. Цунский старательно прописывает обстановку, обстоятельства, персонажи. Создается впечатление, что книгу свою он писал для полки классиков, где уже обитают Чехов, Аверченко, Зощенко.
Впрочем, думаю - не поставят. Цунскому чего-то немилосердно не хватает. Драйва, не драйва... Ну просто - сопоставишь и поймешь, что никак нельзя рядом ставить. Цунского лучше подарить кому-нибудь.
Еще "Сказки", "Истории" и "НП" объединяет то, что изданы они все в формате принт-оф-деманд - невзрачная обложка, гибкий переплет. А вот Постнов и Житинский, те две книги, что остались из списка, изданы солидно, красиво и качественно.
А больше "Потеряный дом" и "Страх" ничего не объединяет. Настолько различны они между собой. Готический, тягостный роман Постнова и легкий, шестидесятничный фолиант Житинского.
Постновым я в декабре болел. С ужасом осознавая, что продолжения нет и быть не может. Все. Все умерли. Житинского же не смог дочитать до конца - надоело. Но полагаю, что там все остались живы. Хотя - нет, кажется, кто-то успел невзначай коньки отбросить прежде чем я отложил книгу...
Постновым я бредил. Мне хотелось размножить книгу и раздать всем друзьям и знакомым. И пусть никто не уйдет обделенным. А Житинского - точно подарю кому-нибудь на день рождения. Красивая, кстати, книжка. "Амфора" постаралась.
Мне кажется - именно такую книгу как "Страх" я должен когда-то написать и, все же, никогда не напишу. Мне кажется, что в своих журналистских статьях я все больше скатываюсь к "Потерянному дому".
Постнов - колдун. Житинский - шарлатан. Постнов - любитель. Житинский - профи.
"Страх" - книга, написав которую, можно отложить перо со спокойной совестью. Дело жизни сделано. Трагическая история необычного человека - мальчика, юноши, мужчины, которого коснулось копье судьбы и, коснувшись, навсегда выбросило из обыдненного мира в мир НАСТОЯЩИЙ. Мир, который нам почти неведом за повседневной суетой.
Трагическая история девочки, девушки, женщины, которая могла, но не стала. А не стала, потому что не могла.
Потаенный ужас бытия - за каждым поворотом страницы этой книги.
"Страх" не заставляет поразмыслить. "Страх" окунает тебя в состояние, когда вместо мыслей - вакуум, и тебе этот вакуум страшней всех ядерных бомб мира. "Страх" - безумно точное название романа.
То, насколько глубок и точен "Страх", ровно настолько поверхностен и невнятен "Потеряный дом". Удивительно, но автор назвал этот роман на форзаце (я правильно использую термин?) обложки главным романом своей жизни. Что ж, такой легкой жизни можно только позавидовать.
Герои "Потерянного дома" - кукольны и афористичны, включая и "милорда", к месту и не к месту выскакивающему на страницах. Автор, легко дергая за ниточки, ведет неторопливый, змееподобный сюжет. Как домино - можно налево кости повести, можно - направо, а можно и на вшивость дуплем проверить.
Героев читателю и не жалко. Это у Постнова хватаешься за голову - да что же это он такое творит с людьми! А у Житинского все как в танке: сгорит солдат - другого призовем.
Чем-то это нехороший стиль рыжемордого Фрая напоминает. У того тоже - люди как фантики в романах. Можно и так свернуть и эдак. Лишь бы читатель не заскучал. Вообще, видимо, это беда многих питерских писателей - мир, который они пишут, удобно подстраивается и перестраивается под самого писателя. И от того кажется всегда фальшивым и ненатуральным.