Георгий Селегей
Стихи и песни
К ПРОБЛЕМЕ ВЗАИМОСВЯЗАННОСТЕЙ
Взгляните, любезная Катенька:
Зарос бузиной огород,
А в городе Киеве дяденька
Согласно прописке живет.
Гуляет себе по Крещатику,
А здесь вот, над Вами и мной,
Не репой, не луком, не щавелем
Зарос огород, - бузиной!
Научное, Катя, мышление
Привыкло искать отродясь
В любых непонятных явлениях
Причины и взаимосвязь.
Учеными, Катя, доказано
Давным, мой дружочек, давно:
Все в мире взаимопривязано,
Все тесно переплетено -
И это, простите, растение,
И тот, извините, хохол...
Зачем только мы исключение?
Природе претит произвол?
Растет бузина в огороде,
У Кiеви дядька живэ.
Давай подчинимся природе
Вот прямо вот здесь на траве?
СОНЕТ О ПРАВИЛАХ ПРОТИВОПОЖАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
С окончанием зимы и наступлением теплого периода существенно возрастает риск возникновения и распространения пожароопасных ситуаций.
Инструкция
Весною похоть множит метастазы.
Вот и тебя однажды по весне
Внезапно, словно пламя нефтебазу
Охватит вожделение ко мне.
Начнется все, как водится, во сне
От искры где-нибудь в районе таза,
Потом займутся гордость, воля, разум -
И вся испепелишься ты в огне.
Так для чего же мучиться напрасно?
Ведь ты уже сейчас огнеопасна,
А я... А я пожарный твой.
На всякий случай на-ка мой дежурный,
Мой верный, мой надежный, мой пурпурный
Огнетушитель с пенною струей.
ПОСЛАНИЕ НА ХУЙ
Посвящается Э. Б-ичу К-ову
Не горюй и не ахай,
Про обиду твердя,
Если как-нибудь на хуй
Я отправлю тебя.
Не буквально! - едва ли
Ты настолько уж мил,
Что собой генитальи
Чьи-нибудь вдохновил.
Нет, тот фаллос могучий,
Цель дороги твоей -
За астральною кручей
И во мгле эмпирей.
В сфере трансцендентальной,
Средь ионовых струй
Скрыт тот хуй идеальный,
Всем хуям архихуй.
Как идея Платона,
Вне пространств и времен
Непреклонной колонной
Возвышается он.
Низ укрыт темнотою,
А покатый торец
Окружает грядою
Крайней плоти венец.
Не тюрьмой и не плахой
Искупая вину,
Тени посланных на хуй
Там томятся в плену.
Там одних только буйных
Мудаков, например,
Просто хуева уйма!
Не теряйся, мон шер,
Не канючь и не хныкай,
Вспоминай, как Орфей
За своей Эвридикой
Лазил в царство теней,
Как витал над геенной
Ошарашенный Дант,
Так и ты - будь смиренный
На хую экскурсант.
Лица, встречи, пейзажи -
Все фиксируй в тетрадь,
Чтоб потом репортажи,
Словно Данте, издать.
Твой трактат "О залупе"
Я, быть может, прочту
И пошлю тебя вкупе
С тем трактатом в пизду.
НОВЫЙ РУССКИЙ РОМАНС
Я, это, - собираюсь в дальний путь;
И, так сказать, прощаюсь с отчим домом.
Блаженства, блин, в краю, блин, незнакомом
Взыскует, блин, истерзанная грудь.
Какую участь мне готовит рок?
Лишусь ли я в угаре наслаждений
Всех этих - как их? - милых заблуждений,
И став типа циничен, одинок,
Я, это, слышь, - наведаюсь сюда
На склоне лет, годов своих на склоне
Богатым и несчастным (не, ты понял? -
Богатым и несчастным - понял, да?).
Прикинь? И ветерок с родных святынь
Развеет мои волосы седые...
Во-о-от, значится... И пацаны младые
Мне стрелку не набьют уже, прикинь?
А может быть, напротив, фатум злой
Настигнет меня в странах незнакомых,
И я вернуся весь такой в обломах,
Весь из себя покоцаный такой...
Короче, хрен пропрешь, чё от чужбин
Мне ожидать; темна моя дорога.
Как грустно, блин! Тоска, блин, и тревога
Снедают грудь истерзанную, блин.
* * *
К нам в провинцию, в царство зимы,
Он приехал из стольного града,
И скучал здесь, конечно. А мы
Простодушно ему были рады.
Только наша радушная дань
Иноземцу была непривычна.
Все ворчал он на глушь-глухомань,
Все скорбел об утехах столичных.
Что ж, и вправду заброшен наш край,
И живем мы не слишком шикарно.
Щи да каша - вот весь наш night life,
Нам пожрать бы - и все Монте-Карло.
Но гостей мы любили всегда
И ему как могли угождали,
И такую, как наша еда,
Он в столицах едал-то едва ли.
Днем сметанка, с утра - молочко,
На обед и на ужин свинина,
Кулебяка, картошка с лучком,
Вечерком - самогон на рябине.
Стал пригож он, румян и щекаст,
Привыкал потихоньку к гармони,
Но про наши законы, про нас
Ничегошеньки так и не понял.
И когда на последнем пиру
Он увидел Большую Кастрюлю
На огне, в пузырьках и пару, -
Даже глазки его не моргнули.
Мы всегда уважали гостей,
И об этом икали: "Однако,
Европеец до мозга костей..." -
И швыряли те кости собакам.
РУССКИЙ СВЕРХЧЕЛОВЕК
Смотрите, вот великий человек!
Фридрих Ницше
Если пидор - значит, в блузке;
Если в клинче - значит, брэк;
Если русский, если русский -
Стало быть, Сверхчеловек.
Немцам, чукчам, финнам, грекам
(Я молчу уж про мордву)
Трудно стать Сверхчеловеком,
Русскому же это - тьфу!
Широка его походка, -
Ого-го-го! - груди объем!
Суперводку в суперглотку
Льет он суперстаканом.
В вашингтонах Супермены
Разевают тщетно рты
На его сверхпелемени,
Или, попросту, манты.
А портрет его пиписки
Лучше точками закрыть,
Чтоб читательницу в искус
Понапрасну не вводить:
.......................................
.......................................
.......................................
..................................!!!
Да куда там Супермену!
Что там твой Гаргантюа!
Заливается сирена,
Как дитя: "Уа-уа!" -
Это он выходит в поле
Порезвиться вчетвером
С СуперВасей, СуперКолей,
И, конечно, СверхПетром.
У него душа большая,
Как живот борца сумо,
Рядом завистью пылают
Многочисленные чмо;
Им, как он, охота в литрах
Мерить жизни путь и прыть..
...Не согласен Ницше Фридрих
С этой речью, может быть,
Только Фридрих под прибором
Весь расплющится вот-вот, -
Под прибором - тем, с которым
Он на Фридриха кладет.
ДАЛЕКО-ДАЛЕКО ЗА УРАЛОМ
(протяжная сибирская песня)
Далеко-далеко за Уралом,
Возле славного моря Байкал
Под пуховым большим одеялом,
Притаившись, малютка дремал.
Одеялу конца нет и края,
Сладко давит на плечи оно,
И малютка, протяжно зевая,
Снисходительно смотрит в окно
За окном буря зимняя люто
Круговертит студеную тьму,
А малютке в кроватке уютно,
И тепло, и дремотно ему.
То зажмурится он, то сожмется,
То ладошку под щечку сует,
То на левый бочок повернется,
То на правый себя повернет.
Ему надо идти на работу,
Там его ожидает беда,
Но решает малютка: чего там!
Не пойду-ка я лучше туда.
Буду спать, говорит, до обеда,
Потому что вставать не хочу,
И к друзьям, говорит, не поеду
И к зазнобушке не полечу.
Лучше я, говорит, постараюсь
Досмотреть удивительный сон!
И до самых ушей улыбаясь,
Потягушеньки делает он!
Хорошо, хорошо, ребятушки,
Никогда никуда не вставать,
Обниматься с любезной подушкой
И блаженные слюнки пускать!