(Биографический очерк о жизни и творчестве Александра Александровича Блока и Владимира Владимировича Маяковского)
1. Детские годы
Владимир Владимирович Маяковский и Александр Александрович Блок родились в г. Ульяновске (бывш. Симбирск) в один день на переломе веков.
Детей в семье Блоков-Маяковских было двое - Владимир Владимирович и Александр Александрович. Старший брат Володи, Саша, был вдумчивый, серьезный и очень добрый мальчик. Семья, в которой вырос Володя, была чрезвычайно дружна. Он был третьим ребенком в семье, очень шумным, с веселыми карими глазами. Володя и его сестра Аня, которая была на полтора года моложе его, любили шумные игры и беготню. Особенно этим отличался Володя - частенько он загонял Аню под кровать, а затем командовал: "А ну-ка из-под дивана, дрянь! Стрелять буду!" И правда, бывало, стрелял из папиного табельного оружия, но, как правило, мазал. Тут-то и начиналась шумная беготня. Папа Ани и Вовы подобные забавы не одобрял: ведь дети могли нечаянно пораниться.
Папа Володи и Саши был родом из абхазских турков, он работал инспектором в специальном педагогическом отделе жандармерии Ульяновской губернии. Происходя из простого звания и испытав на собственной шкуре все надежды и чаяния великого русского народа, он всеми силами старался ему теперь помочь чем только можно. Жители города очень уважали его, потому что он никогда не жаловался на них губернатору, а терпеливо и очень доходчиво демонстрировал им на практике всю несостоятельность упомянутых выше надежд и чаяний независимо от существующего государственного строя. С теми, кто плохо понимал, он занимался дополнительно по воскресеньям.
Если Саша был патологически вдумчивым ребёнком, то Володя рос просто смышлёным. Когда ему дарили игрушки, его страшно интересовало, из чего они сделаны. Как-то получил он в подарок большого трансформера. До революции технология производства игрушек была крайне примитивной, да и трансформеры в те времена, конечно, и назывались по-другому, и суть их была совсем иной. Родители смотрят - ребенок куда-то подозрительно надолго исчез. Оказывается, Володя спрятался за дверь, разобрал подарок на туловище, голову, ноги, хвост и гриву, и теперь плачет: "Опять папье-маше!"
Если уж папа у Вовы и Саши был турком, то мама наверняка была китаянкой. По крайней мере, её ни разу не видели ни один, ни другой и ни третий.
И еще одна маленькая, но важная деталь. Владимир Владимирович Маяковский, в отличии от Александра Александровича Блока, родился вовсе не в г. Ульяновске, а в г. Маяковском.*
2. Проба пера
Писать стихи в семье Блоков-Маяковских первым начал Александр Александрович, ведь он был и постарше, и поопытнее, уже вовсю помогал отцу по работе. В ту пору он и взял себе псевдоним Блок, до неузнаваемости укоротив свою настоящую фамилию. Сделал он это для того, чтобы не иметь ничего общего с мелкобуржуазным по своим корням семейством Блоков-Маяковских. В ту пору ещё и папа не на шутку расшалился, вбивая в население понятия надежды и чаяния не чем-нибудь, а уже ружейными шомполами.
Позже он внедрил в производство и старую семейную игру "А ну-ка из-под дивана, дрянь!"
Кстати, тот на первый взгляд несуразный факт, будто Александр Александрович и Владимир Владимирович были одногодками несмотря на значительную разницу в возрасте, при ближайшем рассмотрении вполне оправдан. Многие вещи из той эпохи теперь кажутся странными нам, потомкам. Крайне нелогичной в этом ряду выглядит, кстати, нумерация русских императоров. Почему, например, между Николаем I и Николаем II без очереди встрял Александр III? Что это - опечатка в учебниках? Вряд ли. Здесь кроется что-то другое, пока неведомое историкам и психологам.
Но пора перейти от исторических загадок к поэтическим.
К четырнадцати годам Саша Блок решил стать поэтом, но писать стихи не спешил. Он предпочёл пойти другим путём, начав путь в Литературе с писем и дневников. И был абсолютно прав: и то, и другое вскоре вошло в полное собрание его сочинений. Саша вообще любил с раннего детства везде и всюду делать всяческие записи и подписи, за что бывал немилосердно бит дворником Евгением. Только когда в 1916 году Евгений, наконец, попал в руки отца, Джеляля Каралтановича, поэт смог отдавать всего себя любимому занятию, не оставляя ничего для дворницкого широкого ремня.
Как-то раз, уже перед самой революцией, сидел Блок у окна и раздумывал, какую бы еще строчку вписать после "14 октября 1916 года. 17.30. Боже, до чего скучно...". Как вдруг Саша увидел проходящего под окном своего тогдашнего литературного наставника поэта Есенина. Блок бросился к окну и через форточку стал кричать: "Серёженька! Серёженька!" Но поэт Есенин не то не расслышал, не то просто манкировал, в общем, прошел мимо. Тогда раздосадованный поэт Блок вернулся на свое рабочее место и закончил запись в дневнике: "Видел Есенина. Уж сказал ему пару ласковых!"
3. В людях
Таким вот прямым человеком был Саша. Володя ему во всём подражал, даже в политических пристрастиях. Взорвет, скажем, Саша императора Александра III бомбой, ан Володя, глядишь, на Николая II кидается коршуном и уж живым не выпускает из когтей. Застрелит Саша императора Александра IV, ан Володя - уж вот он - серым волком за Николаем III гоняется. Поистине удивительное зрелище!**
А вот еще один реальный случай из жизни Саши Блока. Это случилось на второй день после переезда семьи Блоков-Маяковских в Санкт-Петербург. После первого, самого успешного покушения на жизнь Александра II поймали всю банду "Блок народной воли" на Кузнецком мосту, прямо на месте взрыва бомбы. Построили всю шайку "блоковцев" у ограды в одну шеренгу: руки на поясе, ноги на ширине плеч.
- Кто это сделал? - ругается на них городовой, очень недовольный случившимся происшествием, и пальцем на воронку показывает. - Я повторяю: кто убил царя, озорники?
- Не я, - говорит "блоковец" Желябов.
- Не я, - нудит "блоковец" Гриневицкий.
- Не я, - краснеют "блоковки" Перовская с Засулич.
Ну что тут самому Блоку делать, скажите на милость?
- Не я, - сказал и Саша.
Он не струсил, нет, он просто немного испугался признаться в своем проступке перед малознакомым полицейским, в чужом городе. Ему, самому младшему из правонарушителей, да еще отягощенному поэтической славой, трудно было сказать "я", когда все говорили легкое "не я".
Таким образом получилось, что царь сам взорвался. Потом весь Санкт-Петербург над этим курьезом ухохатывался.
Но это - Саша. А вот Вове приходилось куда тяжелее. Даже своим литературным псевдонимом Володе пришлось взять оставшуюся после Саши более тяжеловесную и несуразную часть их родовой фамилии - Маяковский. Поэтому шайка неформалов, где он был атаманом, не имела названия. Не называть же её было "Маяковский народной воли", - народ бы этого просто не понял.
Разумная дисциплина и бережливость, которую проявлял Владимир Владимирович в своей личной жизни и которую требовал от товарищей по музе, была впитана им еще с детства. Рассмотрим это на примере, взятом из книги А. Ахавьева "Правда о литературе".
Однажды Владимир Владимирович, устав от унижений со стороны дворника Евгения, решил, как Саша, написать свое первое стихотворение на бумаге. Никакой бумаги, разумеется, у него под рукой не оказалось, и он, чуть наклонившись, обратился с просьбой к своей младшей сестре Анне Андреевне: "А ну-ка из-под дивана, дрянь!"
Поздним вечером, после шумной беготни и револьверной стрельбы Вова получил-таки чистый лист, но резонно беспокоился, как бы кто-нибудь из домашних не написал на нем исподтишка какую-нибудь гадость. И поэтому очень-очень берег свой первый черновик с единственной пока записью:
В сто тысяч солнц
Закат пылал!
В июль
катилось лето!..
Но не сберег, - и вскоре на бумажке появилось:
Ко всем чертям
с матерями катись!
Любая бумажка!
Но эта...
Как вы понимаете, то была поэтическая шутка его старшего близнеца Саши. Саша заранее предвидел, что из первых двух строчек Вова сделает чуть ли не поэму. А мы, в свою очередь, теперь знаем, что вторые две строчки, вошли в "Стихи о советском паспорте", и теперь это стихотворение Владимира Маяковского справедливо можно считать написанным в соавторстве с Александром Блоком.