Александр ПИМЕНОВ
Стишки о Родине
Александр ПИМЕНОВ
СТИШКИ О РОДИНЕ
* * *
Этот день меня снова толкает к обмену, обману,
За спиною стоит, подавая сухие платки,
И несёт по сплетеньям, как девственный лес - обезьяну,
И орешками потчует с грубой солёной руки.
Огляди меня, мама: висят ли где белые нитки,
Есть ли перхоть, сечётся ли волос, на месте ль пятно?
В нашем доме живут всех прекрасных эпох недобитки -
Этим днём лишь и дышим, смирившимся с нами давно.
На холодном свету мы решаем свои заморочки,
Не планируем завтра - не дАй Бог, услышит вчера.
Самоделкины-дети, сиротских кружков самородки
Называют вас папой и дядей, придя со двора.
У меня есть портфель образца сорок третьего года -
Запах эвакуации в недрах его припасён -
Дух чернил довоенных и глаженых банных кальсон.
Как нагрянут - поедем, до самого, мама, восхода.
Мама, ладно, что холодно - как было скользко на улице:
Раза три, расползаясь, я выскользнул из-под колёс;
И, единственным днём дорожа, до того изогнулся -
Что, увы мне, утратил наследственный мой сколиоз.
И, прямою спиною по лестницам узким виляя,
Всё глотаю аршин никуда не ушедшего дня -
Вот такая вот доля моя и судьба моя злая...
Мама, водку отдай и не бей по загривку меня.
* * *
Муки телесные, ломки духовные,
Женские выверты логик -
Степи у нас глубоко судоходные
В смысле любовных подлодок.
Что нам измена и что нам пожарище
Или позорище быта?
Тонет корыто... спроси у прозаика:
Хуже - сидеть у корыта.
Грустные прелести мелкой изменщицы
Да материнская злоба -
Светят фрейдистски-ущербные месяцы
Над ерундою былого.
Видимо, горе-то нам не беда ещё:
Опыт имеем и навык.
Вон, на балконе стоит капитанище,
Судна, разбитого на фиг,
Глядя на лиственницы порыжевшие,
Курит задумчиво трубку...
Мимо порхают амуры, прошедшие
Каждый свою мясорубку.
* * *
В глуши лесной, далёко от Зимбабве,
Как будто бы и вовсе ни при чём
Симфония, нерусская забава,
Не пахнущая луком и борщом.
Не то чтоб это трогало до слёз нас -
Но не без неких фуг или сонат
Уютная изба и страшный космос
Один другой не противостоят.
Здесь, как невольник дальней переправы,
Полдня прождавший сломанный паром,
Уходит под луну искатель славы,
Заросший попугаевым пером,
Мозги таращат умники окраин,
Свои в глуши, как в тундре самоядь:
Нажмёшь на кнопку - музыка играет,
Которую велели понимать,
Оптимистично грохают финалы
Симфоний в стенах хатки лубяной,
И вторят им из космоса сигналы,
Подобные мелодии блатной...
Рисуй узор по перьям ли, по кожам -
Столица мира всяко далека:
Стоишь один перед простором Божьим
И вечный лес рычит на чужака.
Здесь музыка - всегда из-за кордона,
А тутошнее - хор домашних псов,
Вино из бурдюка аккордеона,
Да поцелуи с помощью усов,
Утоптанная тропочка до лавки
И дале - как в зыбучие пески...
И в Вене, слышь, плели когда-то лапти!
Я думаю... почто бы не плести?
НАЧАЛО НЕНАПИСАННОГО РОМАНА
На Лонном месте в Нашгороде древнем
Оригинальный памятник стоял,
Напоминавший видом непотребным
Про социальный антиидеал:
На куцее подобье постамента
(По форме - как бы стог или копна)
Фигура, семь и три десятых метра,
Бессмысленно была взгромождена;
Над бронзовой башкой - огромной, полой,
ХитрО подвешен молот был тяжёлый
Так, чтобы при порыве ветра злом
Был слышен резкий, неприятный звон;
Но это полбеды ещё, полдела -
Ведь голова сия венчала тело.
А тело, по сравненью с головой,
Принадлежало как бы лилипуту:
Ручонки, торсик хилый и кривой
Да талия, что каждую минуту
Переломиться, кажется, могла,
Когда б не Змий, ремнём её стянувший,
С бесформенным куском Добра и Зла,
Прикушенным улыбкою чинушьей -
Но и не в этом, собственно, беда:
Пропорции ломались у бедра,
А ниже, в стиле первобытных культов,
Отлил такое гени(т)альный сульптор,
Что, позабыв другие города,
Вся заграница ехала сюда!
.................................
В те времена вожди племён и князи
Накладывали многие табу -
Благодаря же спутниковой связи,
Мы всех их после видели в гробу.
Но и в табу, что снято и забыто,
В пластах перегорелой шелухи
Есть мясо временного колорита,
Горячие нюансы и штрихи.
Вот тут и смешан, как пигмент с извёсткой,
Летучий сленг с архаикой громоздкой,
Штамп из газеты - с глокою куздрой,
С утопиею - социальный строй...
Попробуем надрать любого лыка:
Речь русская - куда разноязыка!
Кипела жизнь, и канцелярский крыж
Венчал графЫ исполненных заданий;
Секретари поплёвывали с крыш
Трагически монументальных зданий,
В стенАх страны, изображавшей рай,
Шустрили крысы под могольским троном...
О, здесь тропу любую выбирай -
Порхай! мы чибисят твоих не тронем!
Над реками вибрируют мосты,
Шуршат любовью полные кусты,
С капустой замороженною кадка
Стоит, как бастион миропорядка,
И всё идёт, как шло позавчера,
Под шорох сорной фауны двора...
* * *
Никто тогда себя не поберёг,
Но эта грязь казалась не заразной.
Как будто где-то был, и вправду, бог:
Карикатурный и благообразный.
Кто собирал несложный самострел,
Кто разбирал несвежие завалы...
А настоящий Бог давно смотрел
На эти и подобные забавы.
Ни Он, ни мы не путались в листах
Былой до нас истории обширной -
Как будто всё стояло на местах
И приводилось в действие машиной...
* * *
Ах, вы нас, конечно, не звали -
Зачем наши вечные свары? -
Достаточно всяческой швали
И так уже видели вы.
Оставьте свои укоризны,
Забудьте свои афоризмы:
Незваные гости капризны
И требуют нежной любви.
Вы знаете нас понаслышке -
Читали, наверное, в книжке
Расхожие пенки и фишки
И в нас не узнали себя.
Эх, вам бы да наши проблемы,
А нам бы да ваши проблемы -
Как чудно бы зАжили все мы,
Любя, не грубя, не скорбя!
Представьте себе на минуту
Такое волненье и смуту,
Когда, не стремясь к абсолюту,
Стремишься хоть что-нибудь съесть,
И вдруг - оторвите да бросьте! -
Являются званые гости,
Ходячие кожа да кости -
Ну где у них совесть и честь?
А гостю незваному рады
Любые прохвосты и гады.
Следы лучезарной помады
От недосягаемых губ
Алеют у нас на ланитах,
По трИ дня порою не бритых -
Теплей, чем татар знаменитых,
Нас примет изысканный клуб!
* * *
Архистратиг интеллигентов
Живёт на свалке монументов.
Он скуп по части комплиментов
И устрашающе рогат.
Гостей встречая спёртым духом,
Аэропортом служит мухам
И ловит запотевшим ухом
Камнеподобный русский мат.
Кто доползёт к его вертепу
В тоске по думе там, по нэпу,
Глядит, как Мотря на Мазепу
И ждёт, когда архистратиг
Насущную укажет книгу
И в рифму ей покажет фигу,
Ковригу, иго и веригу
Для начинающих расстриг.
Интеллигенты величавы.
Они хотят любви и славы,
Они уходят от облавы,
Они играют на трубе,
То пообедают невкусным,
То порыдают над искусством
Да поблюют над кратким курсом
Истории ВКП(б).
Верховный дух же этой банды,
Помятый танком пропаганды,
Хлебнувший спирта и баланды,
Как не боится ни хрена:
Клоками рвя седые власья,
Вещает, во все дыры влазя,
Что "на обломках самовластья
Напишут, - дескать, - имена".
Иной достойнейший мужчина
Сидит высОко в нимбе чина,
И торжествует дисциплина,
И недовольные молчат.
А пацанята, лет по сорок,
Тая анархию во взорах,
Решат под кресло сыпать порох -
Бабах, и нету пацанят.
Или старейшину ошпарит
Слюной подкравшийся очкарик
И, очень может быть, отчалит
В эквивалент "сибирских руд".
Чему их учат в институтах? -
Идей немало есть и дутых!
Пусть критикуют проституток
За то, что дорого берут.
В борьбе с архангелом рогатым
"Слуга царю, отец солдатам"
Змеевиковым аппаратом
Взогнал брожение идей,
Вкусил продукт - и вышло глупо:
Напился вытяжки из трупа.
...На гладь пруда спустилась группа
Отменно белых лебедей.
* * *
В свете двухсотки весь кухонный быт
Полон больничного блеска,
Плюс на стене, улыбаясь, висит
Яйцерезка.
Сам после ванны сижу, как король.
Розовый. Слабый.
В мокрую голову бьёт алкоголь
Мокрою лапой.
Нынче один. Почему бы нельзя
Выйти из хора?
Память верчу, иногда тормозя
Возле плохого.
На таракана, на муху взгляну.
В судоргах сонных
Пашет огромный комар целину
Стёкол оконных.
А за окошком шуршат напоказ
Вумэны-вампы -
"Мир" открывается! он-то как раз
Мне и до лампы.
Сохнет башка, не намяты бока,
Вроде - всего лишь...
Мягкие лёгкие пьют табака
Горькую сволочь.
Лягу в постель - засыпая, лететь
В штопоре шёпота:
"Сетка-авоська-рыбацкая сеть-
Клетка-решётка..."