Тибул Камчатский

Сполохи лета

 
 
 Сполохи лета
 
 Я увидел, как звонкое лето
 заиграло в тенистом бору. 
 Эти всполохи яркого света! 
 Эти песни дерев на ветру! 
 
 Эти светлые майские росы!
 Золотые, как сон, вечера!
 Белый клевер, и первые розы, 
 птичий щебет в саду до утра! 
 
 Все так ярко, янтарно, случайно,
 бурна зелень и мысли легки. 
 И как будто забытая тайна -
 шепот ив у дремучей реки.
 
 Наколдуют себе, напророчат,
 затуманят бескрайнюю даль,
 загрустят потихоньку... А ночью
 звезды в небе горят, как хрусталь!
 
 Вот оно - заповедное счастье 
 все забыть, ни о чем не гадать, 
 в оны дни, когда даже ненастье
 вспоминается, как благодать.
 
 
 * * *
 ...Только синева 
 вдруг забрезжит в сумерках, а там уж - 
 новый день, и ветви, что свисают
 кистями в окно, и душный запах -
 запах трав высоких - проникает
 в комнату так медленно, как будто
 будет дождь... А ты лежишь, не знаешь: 
 это явь? И что там, за окном?
 Может море - синее, как иней?
 Может лес - далекий, как весна?
 Может просто город, что придумал
 ты вчера... Где ночью бродят звери
 по тропинкам луговым, где пахнут
 клевером и мятой переулки,
 где в пустых домах живут старушки
 с желтыми от времени зубами,
 а в чердачных дебрях, между балок,
 прячутся неведомые люди - 
 в колпаках, бубенчиках на шляпах, 
 и с ногами, тонкими, как спички.
 И когда они перебегают 
 чердаки - ты слышишь слабый грохот:
 так они стучат по половицам
 башмаками - крепкими, как камень,
 из кривого дуба. У опушки
 ты их видел - этих чародеев: 
 так они сливаются с листвою,
 что их сразу не заметишь. Впрочем,
 их одежды - прямо будто птичьи,
 и они, кружась, мелькают с веток,
 как птенцы - нелепы и пугливы.
 
 А еще - ты помнишь? - на скамейке
 ты нашел прозрачный колокольчик,
 и надел его - и стало вдруг так тихо
 все вокруг: как будто заискрился
 сотканный из лепестков цветочных
 разноцветный мир. И ты увидел 
 мелкие подковы - всюду, всюду - 
 словно разбросала их природа
 для того, чтобы ты смог поверить
 в мир иной, загадочный, сокрытый, -
 тайный мир, где управляют небом
 золотые струйки и дождинки -
 вот они свисают как гирлянды,
 прямо к дому каждому подходят, 
 оборвешь - и вдруг настанет ночь.
 
 Ночью тихо, тихо. Дремлют звери
 на лугах некошенных, и дремлют
 фонари. Скрипит-скрипит колодец.
 И в колодце, средь уснувших лилий,
 в голубом, прозрачном, ясном свете,
 отражаясь меж лесов и пашен,
 между рек туманных и оврагов,
 голубая плавает звезда. 
 
 
 * * *
 Снова выйдешь из дома, уснешь в заповедном краю,
 и на землю твою неземная накатит истома...
 И деревья замрут, как солдаты, в янтарном строю,
 и доносится шорох дождя из краев незнакомых.
 
 Эта песня - как сон, помоги ей остаться в ночи.
 Эта песня - как свет, неизбывное летнее чудо.
 Заплутавший по времени странник, постой, помолчи!
 Слушай пасмурный звон, что течет в никуда - ниоткуда.
 
 Разбуди в небесах корабли, и не дай им сгореть
 в золотистых лугах, что плывут в зачарованных рощах.
 Это медленный вальс колдовства - что же может быть проще,
 чем смотреть на оранжевых листьев текущую смерть?
 
 Это звездная ночь, и холмов разноцветная прядь.
 Это солнечный дом, где живут незаметные мыши...
 
 Ниже спелой травы, и самой безысходности тише
 на покой возвращаются реки, текущие вспять.
 
 
 Заповедные места
 
 Я шел туда, где древние луга.
 Сквозь березняк, сквозь лес - прозрачный, жуткий, -
 я видел захмелевшие стога,
 и свет, и голубые незабудки. 
 
 Я видел берег - тихий и пустой,
 я видел вод прозрачное свечение.
 Забытый мир - неясный и простой...
 Покой. Ни ветерка, ни дуновенья.
 
 Глубокий час обманчивого сна,
 где тишина медлительна и вязка!
 Течет, течет янтарная волна,
 плывет, плывет полуденная сказка.
 
 Вспорхнут цветы, как бабочки, кружа,
 качнется даль в прозрачных переливах...
 И ты поймешь, что у растений есть душа, -
 лесных купав и лютиков пугливых.
 
 Она плывет, пронзительно чиста,
 она, как солнце, светится над вами...
 В лесах, где заповедные места 
 не описать, не выразить словами.
 
 Полночные рыбаки
 
 У забора, у полуночной реки,
 в ветвях ивы загорелись светляки.
 
 Загляделась в водяную муть
 неживая фосфорная жуть.
 
 Заскрипел колодезь во дворе,
 заплескались рыбы в серебре.
 
 А в лесных трущобах у реки
 ходят-бродят невидимки-рыбаки.
 
 Покачнутся тени на ветру, 
 крикнет выпь болотная в бору.
 
 И вечерней свежести полна 
 в облаках парящая луна.
 
 
 * * *
 Я ночью ходил по огромному дому,
 где кольца дверей громыхали упруго,
 где в комнатах спящих клубилась истома, 
 и мы, заблудившись, искали друг друга. 
 
 Я видел деревья в прозрачной гостинной,
 цветы и зверей в дебрях старого сада, 
 и пруд с берегами, заросшими тиной,
 и реки, в которых ютилась прохлада. 
 
 Я видел забытые богом строенья,
 развалины древние, тучные пашни,
 пещеры, в которых живут сновиденья,
 и грозные тени мгновений вчерашних.
 
 Я слышал раскаты далекого грома,
 и молний цветных наблюдал переливы, 
 и звезды под сводом старинного дома
 на гроздях созвездий висели, как сливы.
 
 Молочные реки текли в подземелье, 
 мерцали огни опустевших поместий.
 И время, как камень, стояло на месте.
 И пели монахи в простуженной келье.
 
 Их хор возвышался над миром уснувшим,
 и в хоре один чей-то голос звенящий, -
 все громче и громче, все чаще и чаще, - 
 так сладко, мучительно пел о минувшем.
 
 И в доме захлопали легкие ставни,
 и снопы старинного лунного света 
 вдруг ринулись в залы, и обморок давний
 окутал, как сон, заповедное лето. 
 
 И тени плясали на стенах, как мыши, 
 и мыши летали под сводом, как тени,
 и кто-то крадучись всходил на ступени, 
 и кто-то спешил в бесконечные ниши,
 
 и свечи горели так ясно, так густо, 
 и воск с канделябров так медленно падал,
 и в комнатах было так жутко и пусто, 
 и тени ложились на землю, как падаль.
 
 И все замелькало, зашлось, растворилось, 
 кружились деревья, долины, дубравы,
 и мертвые звери, и сорные травы, -
 и все, что случалось, и все, что приснилось. 
 
 Кружились какие-то странные лица, 
 какие-то камни, какие-то палки, 
 как листья, кружились какие-то птицы, 
 как рыбы, по воздуху плыли русалки.
 
 Обрывки бумаги, телеги, кареты,
 кровавые перья, кривые коряги,
 кружились орбиты, кружились планеты,
 зловонные трупы, гробы, саркофаги.
 
 Кружились угодья, поместья, строенья,
 и реки стремились по небу, как вихри, 
 в чудовищном танце сплетались растенья...
 Кружились... Плясали... Пропали... Затихли...
 
 ...От вихря дрожали в ушах перепонки, 
 от смрада и гари вело, как спохмелья...
 И вдруг я услышал, как голосом звонким
 смеется монах в перепуганной келье.
 
 
 * * *
 Так и нам с тобою - никогда 
 расставаться, знать, не суждено.
 Золотая летняя вода 
 к нам идет в открытое окно. 
 
 Так и нам с тобою - навсегда
 жить и жить в заброшенном дворе,
 где растет в оврагах лебеда, 
 где деревья дремлют на заре. 
 
 Там за лесом - незнакомый пруд.
 Там в густых оврагах бьют ключи. 
 И туманы спелые встают 
 у болот, как призраки в ночи.
 
 Нам с тобою все предрешено:
 на опушке века, как в раю,
 все смотреть в открытое окно, 
 где-то там, у неба на краю. 
 
 Колдовать в далеком далеке,
 в заповедных дебрях ворожить...
 И случайно жизнь свою прожить 
 в старом доме, на седой реке.