- Ну и что ты мне скажешь, горе мое? – спросил полковник.
- Спросить.
- Спроси.
- Я из-за двери про профессора слышала. Который революцию хочет сделать.
- Да ну?
“Этого еще не хватало”.
- Я и думаю: может, его убить?
“Интересно, ты хоть понимаешь, что значит слово “убить”? Или для тебя как для ребенка: умереть - значит уехать далеко-далеко?”
Она действительно была дурочкой – без вариантов. Мать, правда, учительница, да отец – алкаш…дитя пьяного зачатия.
Но – хорошенькая. И забавная.
Для работы она, конечно, очень-очень не годилась. То чай на документы прольет, то еще чего. И язык вот без кости – что думает, то и лепит. Полковник не привык доверять своему персоналу, но бывает всякое. Вот хоть сейчас, с профессором. Все скоро закончится, а то бы пришлось этот язык укоротить…а жалко.
...потому что в постели с ней было все в порядке. Без изысков, просто каким-то первобытным чутьем она знала, что делать и как делать. И ничего себе не требовала, не то что нынешние продвинутые сучки. Просто ублажала мужика.
Полковник был не брезглив - меньше всего его заботило, что она добралась до его кабинета, последовательно перепрыгивая из одной офицерской постели в другую. Ее работа здесь началась с почетной должности уборщицы в холле. Даже там была бестолковая – то ведро опрокинет, то на фикус сядет.
- Мы не будем убивать профессора, - твердо ответил ей полковник. – Он нам нужен.
- Зачем?
- За надом. Не расстраивайся, мы его как-нибудь потом убьем. Попозже. Идет?
- Идет, - согласилась девушка. – Только не забыть.
Полковник погладил ее бедро.
- Слушай, кто тебе такое имячко придумал – Юдифь? Ты ж даже не еврейка. - Все евреи, которых знал полковник, предпочитали обходиться без заковыристых имен и, по возможности, русскими фамилиями – генетический страх геноцида.- Кто тебя так назвал?
- Мама. Это она всегда умности выдумывает всякие. Чтоб никак у всех. Да это ничего, я уж с детства привыкла.
Полковник решил-таки расчесать, где чешется:
- Так значит, понравился тебе капитан.
- Какой?
Непонимание было совершенно искренним.
Страх – он разный. Страх, как эмоция – и как образ жизни. Страх души – и страх плоти. Бывает, человек смотрит на мир глазами страха. А бывает, что сам Страх смотрит глазами человека. Его Величество Страх.
Глаза, глядящие из-за грани. Такие неестественные на породистом, гладком лице, с которого они смотрят.
- Александр Тищенко, - представился капитан. – Вам звонили.
Ученый кивнул.
- Вы ждете приглашения и хотите получить информацию.
- Некоторую информацию я действительно хочу получить. Но приглашения не жду.
Математик вздрогнул. Его глаза еще больше потемнели.
- Я был приглашен в этот мир полгода назад, - быстро заговорил Сергей. – И не нужно беспокоиться. Я отключил камеры слежения.
Молчание. Тогда Сергей расстегнул рубашку. Чуть-чуть заметная на груди крестообразная отметина, нарочито перекрытая непристойной чернильной татуировкой.
- У нас совсем нет времени, - добавил он.
- Что вам нужно?
- Ваше уравнение. Уравнение реальностей.
- Кто вам сказал, что такое существует?
- Вы меня ждали.
- Неужели?
- Иначе зачем вам было водить за нос спецов сказкой про одиннадцатое июля? Одиннадцатое июля – послезавтра. И что вы будете делать?
- Черт! Да я просто тянул время – сколько мог.
- Вы тянули время, потому что ждали меня. Других шансов у вас нет.
- А вы – мой шанс?
- А на что вы рассчитывали? Для них вы - все едино, что пьяный палец на ядерной кнопке. А мы может и вытащим вас отсюда – если успеем.
“Если. Одно маленькое уточнение. Один мимолетный реверанс в сторону истины – и сразу насколько легче лгать. В глаза смертнику. Наверно и полковник с этого начинал. А сейчас ему уже не нужны припарки для совести.
Не дай бог... успеть зарасти этим.”
Очень долгую секунду профессор изучал свои манжеты.
- Вы ведь считаете меня трусливым подонком, так? Вы – супермен, я – подонок. Которому повезло (или не повезло) иметь хорошие мозги.
- Я считаю гораздо проще, - осторожно ответил Сергей.- Когда человеку не за кого трястись, он трясется за себя. Природа пустоты не терпит.
- А вам есть за кого трястись?
- Есть.
- Когда же это вы успели?
- А это не от времени зависит.
- А от чего, интересно?
- От характера.
Ученый кивнул.
- Значит, я не трус, но эгоцентричная скотина. Тоже хорошо.
- Мы теряем время, - мягко напомнил Сергей.
- Время-время…Так когда вы, говорите, появились на свет?
- Полгода назад, - удивился капитан. – Когда и должен был.
- Тогда почему меня не покидает ощущение, что я вас уже видел?
- Ложная память. Неудивительно. У меня часто бывает. Удивительно, что и у обычных людей бывает тоже.
Ученый улыбнулся.
- Мы в принципе неправильно понимаем природу времени.
- Так может, с вашей помощью разберемся? С этим связано уравнение?
- Честно – не знаю. Узнает, может быть, тот, кто первый проверит расчеты эмпирически.
- Значит, расчеты есть?
Математик засмеялся:
- Есть-есть! Хотите посмотреть?
...Трудно сказать, на что это было похоже. Нечто среднее между пляшущими человечками, азбукой Морзе, Сальвадором Дали и бредом пьяного бухгалтера.
- Что бы со мной не случилось, эти уравнение не получат. Я трус, я эгоцентрик, но у меня тоже есть принципы.
Пожалуй. Не получат. И не только они. Чтобы расшифровать теперь эти писания, Ордену пришлось бы создать точный дубликат того, кто их написал.
- Так что насчет теперешнего заказчика я решение принял. А что делать с вами - не знаю. А что вы сами-то собираетесь делать, если я, допустим, соглашусь?
- Проверить эмпирически. Кстати, как по-вашему, какими свойствами должен обладать соискатель?
Ученый хмыкнул:
- Это вам следовало уточнить у своих создателей. Они ж наверно знали, что программировали, разве нет?
- Тогда я не могу пока ответить, что мы будем делать, не знаю – также как и вы.
Математик покачал головой:
- Я ведь не конкретику имею в виду. Вы собираетесь честно выполнить свой долг – предоставить возможность дворнику дяде Васе в свободное от основных занятий время забежать пивка попить - в параллельную вселенную?
“Интересно, кто у кого спер эту фразу – полковник у профессора или наоборот?”
- Вообще-то я и сам бы не возражал попить пивка в паралельном мире, - улыбнулся Сергей. – Так что мы с дядей Васей солидарны.
- Замечательно. Трудящиеся смогут наконец-то в свободное от работы, пьянки и размножения время оставить в чужом мире историческое “Киса и Ося были тут”. На пыльных тропинках далеких планет…
“Никогда не хочу быть гением, - подумал Сергей. – И ходить с такой вот оттопыренной губой.”
Он глубоко вздохнул.
- Так, как вы говорите, не будет. То, что случится, перевернет сознание людей. Все станет иным – отношение к жизни, работа, поступки...
- Вы действительно идеалист? – спокойно спросил ученый.
“Да не я, черт возьми…” Это была преамбула вдохновенной речи, которую сочиняли самые речистые представители Ордена. Вот только ни к черту она не годилась, эта речь. Это бы хорошо на митинге где-нибудь, где лиц не видишь.
- Я не идеалист. Я декадент. Вы вот боитесь. Я тоже боюсь. Вас беспокоит собственная шкура. Меня тоже. Полковник имеет реальную силу. Но и его беспокоит собственная шкура – еще как. Так кто ж Вам сказал, что это мы будем завоевывать иную реальность? Мы ж прогнили насквозь. Может, это она ворвется к нам, сметая все на своем пути, и взорвет наконец этот чертов муравейник к чертовой матери!
“Что я несу? Ну и куда он теперь меня пошлет?”
Ученый смотрел внимательно... и как-то весело. В водовороте собственных эмоций Сергей не сразу заметил произошедшую с ним перемену.
- Послушайте, Саша…как по-вашему, Михайло Ломоносов был такой же урод, как мы с вами, или это свежая тенденция?
Сергей подавленно молчал.
- Я скажу уравнение. Чем черт не шутит, если шкурный трусливый гений сумел-таки сделать нужные расчеты, то может быть полоумный истеричный супермен сумеет-таки сказку сделать былью. – Он посерьезнел.- Оно очень простое, только обязательно запомните без ошибок.
- А хоть бы оно было сложным…Спасибо.
- Не за что. Саша, или как вас там на самом деле. Вы там выпейте с дядей Васей. Пива. За помин моей искусственной души. Там, куда доберетесь…если доберетесь.
“Вот и все, - подумал Сергей, прислонившись к прохладной металлической стенке лифта. Осталось совсем чуть-чуть. Не бойся, это очень просто. Всего лишь не заметить, что тебя ждут”.
Он не останавливаясь прошел от лифта к выходу, не задержался у входной двери и не обернулся, услышав сбоку характерный щелчок.
Пуля прошла через горло навылет. Захлебываясь кровью, спросил:
- Как... вы узнали?..
- Вы не поверите - случайно, - ответил полковник. - Просто выяснили, что в городе Самаре первого сентября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года в двенадцать часов три минуты не рождался будущий капитан Александр Тищенко. Узнали, когда разбирались с вашим якобысоседом по колыбельке. У вас феноменальная память, бычье здоровье, исключительная реакция. Вы ненормально энергичны, ненормально предприимчивы... черт, и вы патологически живучи!
С этими словами полковник разрядил ствол в лоб Сергея.
- ...вот и получается, что ученый надул нас с датой ритуала, - закончил он, глядя на труп. Помолчал, почесал затылок и кивнул сопровождающим в сторону входной двери:
- Заканчиваем.
Двое ушли. Оставшийся, вальяжный человек в штатском, поинтересовался:
- А че этого ученого сразу-то не кончили?
- Ты рассуждаешь, как моя секретарша, - засмеялся полковник. - Нужен он нам. Был. - Он опустился на корточки рядом с Сергеем, и что-то там сотворив перочинным ножиком, достал крошечный - чуть больше булавочной головки - жучок. - Точнее, не он сам. А его формула. - Он подбросил жучок в воздух, проводил его взглядом до асфальта и раздавил ботинком. - И теперь она у нас есть.
Человек за столом повесил трубку и невидящим взглядом уставился в окно.
Желтое марево дрожало в спертом воздухе, желая удушить все живое в городе и на земле. "Вот и все, - подумал человек. - И поздно просить: да минует меня чаша сия." Он взглянул на женщину - та сидела с каменным лицом, взгляд - в дрожащее месиво горячего воздуха на улице. "Сейчас она, пожалуй, выглядит на свои тридцать пять," - подумал командор и спохватился:
- Извините.
- Не имеет значения, - ответила женщина, и апатично добавила:
- Я раздавлю эту тварь.
- Нет.
- Понимаю. Не обращайте внимания, - и с ноткой истерики в голосе воскликнула:
- Если б вы могли знать, какое дерьмо у него в голове!
- Да. В отличие от Вас насчет дерьма в головах я могу только догадываться. И в этом отношении мне, конечно, проще. Кстати, насчет дерьма, - он смутился, - Вы уж извините меня, если...
- Ничего страшного, - усмехнулась женщина. - Все познается в сравнении, - и, резко поднявшись, пошла к дверям.
А командор быстро заговорил, стараясь перекрыть поток собственных разноречивых мыслей:
- У нас будет время раздавить полковника! Бог даст, будет! Сережка...мы с его отцом сколько лет... Но сейчас нельзя поддаваться чувствам - это крах. Сейчас - уравнение, и только оно. Вы еще не готовы действовать дальше!..
"Удачи тебе, Юдифь, в стане Олоферна."
Написано в тридцатиградусную жару под сантановский "Smooth".