Рухнул пёс как подкошенный а политрук Бусько увидал это да как закричит. Сапоги скинул и бегом к нему босиком по пашне. Подбежал глядит валяется собака с простреленным плечом живая но вся бледная. Оттащил её от сектора обстрела в безопасное место осмотрел вроде бы кость цела только крови много потеряла. К тому времени наверное в целом весь полк собрался. Стоят бойцы и слушают как Шарик зубами скрыпит противно но жалко. А политрук Бусько бинтует ему рану а сам приговаривает ты не терпи родной ты не стыдись покричи родной тебе легче станет. Вот Шарик и как разжал зубы да крикнет НЕТУ МНЕ БОЛЬШЕ ЖИЗНИ БЕЗ МОЕЙ ЛЮБИМОЙ. Оказывается будто ночью его сучку Дэзи расстреляла деникинская контрразведка за её связь с врагом. Да. Успели значит вперёд чем Бунчук.
Шарик то он выздоровел отлежался только стал уже не тем Шариком что до того. Молчит все время желваками играет ни слова из него не вытянешь. Только да и нет. Поклялся отомстить поэтому стал особо беспощадным. Возьмет обычно гранату в зубы отнесёт в неприятельский штаб положит и обратно к своим. Я то к Шарику характерно чтоб зла не питаю. Хотя потом ему за это сам батько Нестор Иванович орден красного знамени подарил который мне обещал. Вот ещё осталось сказать о политруке Бусько. В день когда Шарика в руку ранило и он по просьбе Бусько сказал НЕТУ МНЕ БОЛЬШЕ ЖИЗНИ БЕЗ МОЕЙ ЛЮБИМОЙ то весь полк как ахнул и выполнил шаг назад а политрук Бусько остался сидеть и сидел до самого вечера на пашне. То одевал сапоги то наоборот снимал с себя. После этого сгустилась ночная мгла и Бусько спрятался в кустах для того чтобы сам себе в затылок выстрелить из маузера.
ПРИМЕЧАНИЯ НА ПОЛЯХ СТРАНИЦЫ
Случай с Бусько, однозначно, типичный пример морального разложения на зыбкой почве анархизма.
(Прим. сына счетовода К., 1949 г.)
Я же говорил, что Бусько дурак.
(Прим. внука счетовода К., 1976 г.)
Короче, цирк остался без барабанов.
(Прим. правнука счетовода К., 1995 г.)
3.
Как мы Антона Деникина хоронили
Много друзей потерял я на беспощадной дороге анархической молодости. Как не потерять. Одних товарищей застрелили вражеские убийцы а остальные сами от отряда отстали. А еще был у нас козел. Прибился к нам возле окрестностей самого Милитополя. Глаза хитрющие рога кривые. Сам весь белый. Ну вылитый генерал Деникин.
Так его и назвали Антоном. Очень уважал он с какого нибудь высокого места войну наблюдать точь в точь как Деникин. Борода в репье брюхо грязное и еще на шее бинокль для смеху повешенный.
И вдруг 15 сентября упала на наблюдательный пункт бомба и убила козла. Никого главное вокруг не убила а народа вокруг стояло много. Ни комполка ни батьку Нестора Ивановича ни меня. Батько совсем около стоял когда от бомбового удара от козла Деникина рога отскочили. Так батько только галифе отряхнул и ничего.
А комполка увидал что бомба не позрывается и дал приказ её немедленно распилить. Распилили а внутри железа песок и секретная записка. Развернул записку политрук а там письмо от наших германских и австровенгерских братьев. Пишут что живется им тоже тяжело но они тоже стоят против всяких авторитетов и через то смерти нашей не желают. Потому бомбы изготавливают безвредные с песком вместо пороха.
Интересное письмо только козлу Деникину это уже неинтересно. И приказал батько Нестор Махно похоронить козла как жертву братского недоразумения наших товарищей во всем сем мире. Поручил это политруку Бусько а сам в Мариуполь уехал.
ПРИМЕЧАНИЯ НА ПОЛЯХ СТРАНИЦЫ
Странно, точно такой же случай произошел со мной в 1943 году под Минском. Только там были не германские анархисты, а немецкие антифашисты.
(Прим. сына счетовода К., 1949 г.)
Нашли кому доверить похороны! Политруку Бусько! Он же дурак.
(Прим. внука счетовода К., 1976 г.)
Я так понимаю, Махно в Мариуполь за орденом посмертного Красного Знамени ломанулся?
(Прим. правнука счетовода К., 1995 г.)
* * *
Козла Антона схоронили по человечески. Собрали его остатки с наблюдательного пункта и провели показательные антирелигиозные похороны до сих пор хорошо помню.
Политрук в яму козлу положил харчей на трое суток и два сломатых пулемета "люйса". Хлопцы поймали в поле попа и почем опиум для народа заставили петь панихиду по бумажке которую дал политрук Бусько. Так мы проводили в последний путь нашего неодушевленного товарища за революцию во всем мире и долой всяческие авторитеты!
ПРИМЕЧАНИЯ НА ПОЛЯХ СТРАНИЦЫ
Автобиография местами в высшей степени сумбурна и несознательна. Завтра же сожгу ее к черту.
(Прим. сына счетовода К., 1949 г.)
Рукопись местами сумбурна, но дает исчерпывающее представление о гражданской войне. Хорошо, что мой репрессированный папа не успел уничтожить рукопись моего репрессированного дедушки.
(Прим. внука счетовода К., 1976 г.)
Тр-р-р-р, йо-о-хо!
(Прим. правнука счетовода К., 1996 г.)
Из архива белой эмиграции
[приложение]
Письмо штабс-капитана Кулагина к Л. П.С-ой
(из архива Л.П.Штерн, в девичестве - Л.П.С-ой)
Здравствуйте, Лидочка, ангел мой!
Ваше последнее письмо, милейшая кузина, воскресило в моей душе столь далёкие и нереальные минуты нашей последней встречи в Шахматове. Вы, конечно, помните, mon sher, того забавного немца-садовника, который вместе "фейерверк" говорил "Feuer-вверх", а вы заливисто хохотали в ответ? Вы не поверите, Лидочка, недавно я встретил его вновь. Он ничуть не изменился: все те же глупые очки и длинные рыжие волосы, все так же перевирает русские слова, но теперь, знаете ли, считает себя украинским анархо-синдикалистом!
Когда я предложил ему выдать бандитский отряд, где он служил каким-то начальником, этот потомок Гофмана немедленно переспросил: "Треба назва та мисце знахождення?" - каково? Велел расстрелять болвана.
Вы на меня не сердитесь за это, милый ангел? Ах, Лидочка, наша Россия лежит в пыльных шрамах дорог, и потеет дождями донская земля. Поручик Голицын убит, корнет Оболенский спился, а я - Боже мой! - совсем один с молчаливыми солдатами в окопах среди березок средней полосы. И нет во мне больше сил на борьбу с существами, лежащими на низшей ступени развития.
Да-да, милая Лидочка, я вовсе не оговорился, - именно лежащими. Ибо стоять где бы то ни было после такого количества выпитой сивухи просто невозможно. Mon ami, совсем недавно я оказался на грани нервного срыва. Представьте: лежу, земеряю сектор обстрела перед психической атакой. Вдруг слышу, как со стороны позиций т.н. анархо-коммунистов доносится: "У-по-кой, Го-оспо-ди, душу раба твоего Антона Деникина, Ко-оз-ла бе-е-елаго, бородатого, криворогого!".
Я глазам своим не поверил! Как?! Честь и слава белого движения генерал Антон Иванович Деникин?! Я же пять минут назад телефонограмму принимал за личной подписью его высокопревосходительства!
Честное благородное слово, Лидочка, чуть разума не лишился, вскочил на бруствер, подношу к глазам "цейс", смотрю: мужицкие хари, чёрные знамена, хоругви, штыки, святой отец Димитрий у гроба... Подкручиваю окуляры, и - мурашки по спине! Лидия Петровна! Послушайте меня. Этих людей нужно пороть шомполами, расстреливать в овраге, вырезать им на спине красную звезду, наконец, чтобы они не сводили с ума нормальных людей. А как бы вы хотели?!
Простите, Лидочка, я совсем забыл, что вас там не было, а следовательно вы не представляете масштабов происшедшего. Хотите знать, что я увидел?
Вообразите: ХАМЫ ХОРОНИЛИ КОЗЛА.
Я не имею сил продолжать далее. Прощайте, кузина. Сейчас я просто подниму в атаку свою роту и попытаюсь погибнуть в бою.
Целую ручки ваших дверей на Унтер-ден-Линден.
Подпись.
Число.
1996г.