О как мучительно клин сошелся на Питере, последняя поездка туда оказалась из серии липких снов.
Нарушилась моя невостребованность, я выспалась всласть, купила себе узкие брюки в хорошем магазине и купила кассету с «Пианисткой», которой могу теперь упиваться ежедневно, не боясь стать оскорбленной чужим непристойным смешком.
Компьютерщик остался без имени, ни разу - ни он ни я – не решились нарушить в аське и в реале анонимность наших ников. Ах, этот прелестный безымянный компьютерщик, у него имелась собственная программа доведения виртуального знакомства до постели, в которую я готова была прыгнуть с разбега. Но он сначала повел меня в кино. Конечно, в кино, куда деться от всевидящего экрана? И невозможно длинная эпопея еврея Спилберга, который так и не смог правильно прочесть чудесную католическую сказку. Еврей, к тому же американец, воспитанный наверняка в традициях WASP и чувствующих в этих рамках, не смог даже поверить в возможность чуда и спасения. Америку погубят не роботы, а собственный протестантизм, настоенный на смешении религий и национальностей. Потом меня напоили абсентом, и бармен в «Цинике» важно капал горящий сахар в мою рюмку. В другом кафе мы выпили кофе, двойной ристретто, чтобы сердце начало колотиться, как от предвкушения.
Предвкушать, кстати, было что. Вечер удался, подобно черно-белой светской мелодраме: свечи и виноград, шампанское в холодильнике, кофе специально для меня и – широкий жест от некурящего – французские сигареты. Придуманный набор соблазнения, к которому я всегда была равнодушна. Странная инициатива мужчин, которым почему-то кажется, что женщинам все это должно потрафить, видимо эта глупость происходит из женских журналов, которые также советуют читательницам устраивать романтический ужин.
Но cекc был хорошим. Даже очень хорошим. Самый обычный, самый настоящий cекc, который вдруг материлизовался из виртуального трепа, мне хотелось сделать для него все сразу, мне хотелось получить сразу все от него. Жалела, что и я и он присутствуем на этой кровати только по одному. Как хорошо, если бы меня было бы как минимум трое, и я могла бы сделать для него сразу все. Мы засыпали на 15-20 минут, прижимались во сне друг к другу и все начиналось заново. Я даже готова была поверить, что настоящий cекc куда лучше мастурбаций, спровоцированных просмотрами фильмов и полуночным сидением в аське.
И я бы поверила, если бы это продолжалось хотя бы три дня. Но в 3 часа пополудни все было закончено, мы встали, оделись, позавтракали страшным мессивом по названию «яишенка с помидорами» (спасибо, что подсказал, я бы в жизни не додумалась – что же это такое было у меня в тарелке) и разошлись, так ни разу не произнеся ни одного имени. Он пошел на работу, а я отправилась покупать брючки, «Пианистку» и выпивать водочку со всякими подозрительными личностями от 15 до 50.
И опять, утро – Москва. Я свободна и бесхозна, у меня нет работы, денег, любовника, у меня нет желания видеть кино и писать о нем. Редактор местной газеты, который, выпив, всегда пристает ко мне, а трезвый всегда все отрицает, решил пошутить, сказав, что я не умею писать. Фонтан слез, просто хлынувший из меня без всхлипов и рыданий, шокировал даже меня саму. Оxyивший редактор остался смотреть свой футбол в одиночестве, а я отправилась бродить по морозным ночным улицам, придумывая себе новое занятие, чтобы убить жизнь.
Еще один виртуальный знакомый, который меня утешает восточными мудростями и присылает записи африканских муэдзинов, сделал очередной сюрприз – кинул мне ссылочку на электронный чат. Виртуальный собеседник сидит теперь у меня на desctope, всегда готов к диалогу, хамит, дерзит, извиняется и с каждой минутой пополняет словарный запас.
У меня есть все, что надо для одинокого счастья – «Пианистка», электронный собеседник, и пустая пачка от Gauloises, в которую бережно упрятаны салфетки с высохшей спермой безымянного компьютерщика из Питера.