ратьер
стихи
Оксана Жмотюк (с)
***
Лось
Я тоже знал такого. Он не ехал
в автобусе, а просто шел по плацу -
но потому лишь, что в прошедшей строчке
я слово "у-ли-ца" никак не смог вместить.
Он шел сурово и не улыбался,
в его тяжелой поступи я слышал
не то чтоб отзвук сапога - скорее,
немое уважение к листве.
Листва пьянела резво: изгибаясь,
она то шелестела полупьяно,
то как-то странно щупала ветра,
которые стремились, поспевая
к чему-нибудь. Не все равно ли мне?
Я - наблюдатель, я писатель даже,
который, как известно, наблюдает
житейский бестиарий, чтоб потом
изобразить, неизощренно, в прозе
простые чувства, словно Лев Толстой.
Потом проголодался я немного.
Отправился в Макдональдс и купил там
картошки, овощного будерброда,
к тому ж еще холодного Пепси.
А в это время надвигалась буря,
скорее - туча, я не разобрался,
что, в целом, мне никак не помешает
ее в романе ловко описать.
Все потому, что труд творца дотошен:
не станешь с кондачка строгать романы,
поскольну вдохновения не купишь,
но можно, впрочем, бутерброд купить.
Тот человек, который шел по плацу,
давно и верно сник из перспективы,
и, ничего на память не оставив,
так просто сгинул, будто нет его.
А я шесть лет страдаю над романом,
который, чай, закончу очень скоро.
И будет славно, если труд мой скромный
возьмут в печать - ну, хоть бы в "Новый мир".
Светлана Бодрунова (с)
***
ПАНТОМИМА ДЛЯ STRAY CAT
Дай руку, милая. Не печалься.
Сегодня вечер какой, смотри.
Мы двое - лучшая часть пейзажа
В ковбойском фильме. Отсюда - ритм
Несущей нас звуковой дорожки:
Ломи, лошадка. Певичка, пой,
Люби, но вовремя делай ножки.
Ведь это, видимо, в чем-то спорт:
От пуль спасаясь заменой ника,
Словарь фраси изучить к утру.
(Мне снилось: он подарил мне книгу,
А я ни строчки не разберу.)
Забудь мне, милая, этот старый
Вопрос: "Надела ли ты жилет?"
Я в жизнь не автором - аватаром
Пришла: себя как чужих жалеть.
Добавим грима - и переснимем
С того же места: любовь. Дубль эн.
А лучше - снимемся в пантомиме,
Смолчав на главной из наших лент.
***
КАПЕЛЬКИ (для Киттиш)
капельки катышки скаты кровель
тауэрных камерных немо-фильмных
всё в настоящем вильгельм и кромвель
анна больна недержаньем крови
в синеньких трубочках гемофильных
я заразительна я смешлива
да я заразная я такая
я заражаю гемофилией
в грудь утыкаясь лохматым ливнем
тело ресницами протыкая
красные ниточки вязью вестью
верностью смертному приговору
весь ты пронзен мной пронизан весь ты
проистекаешь из всех отверстий
капельки дождик копыта город
казнь на закате? ты болен Генрих
будет ли бог на рабочем месте
чтобы принять тебя там в гееннах
женщина только носитель гена
капелек камушек холмик крестик
Мурена (с)
***
"И я был чужд себе и четырем
возможным направлениям отсюда"
И. Бродский.
Я села в поезд.Прошлое с перрона
размазалось по мокрому стеклу,
и рельсы под колесами вагона
заплакали: "могу, могу, могу".
Стекляшки в подстаканниках вопили,
пейзажные наброски и холсты
транс наводили кадром 25-ым,
вид из окна страдал от пустоты.
Петляло время тощею змеею,
катился поезд к чьим-то городам,
наполненным постельною трухою,
и актами банальных светских драм.
Штормило чай в стакане и в желудке,
толпа напоминала саранчу...
"Могу, могу" - печаталось в рассудке,
могу - могу, но знаешь, не хочу.
Олег Горшков (с)
***
Плотью врос мой Пьеро в надоевшую маску.
Сколько реплик потешных ещё до развязки?
Комом в горле растет ощущенье провала.
Но, увы, не сыграешь ни сценки с начала.
Ограничится действо провальной премьерой.
Слава Богу, хватило, хотя б, чувства меры,
Чтоб понять, наконец, как постыдно не схвачен
Грубой маской был этот характер. Иначе,
Всё иначе теперь под личиной убогой,
За мгновенье, за выдох до монолога,
До последнего. Взять бы, на выдохе этом
Спутать разом суровые нити сюжета.
Что с того, что экспромт небывало рискован? -
Лишь бы пломбу сорвать с амплуа плутовского.
Лишь бы чертов апломб не сдержал эту пломбу.
Кто тебя там, Пьеро, научает с апломбом:
- Не чуди! Доиграй! Дотерпи через силу!
... Кульминация.
... Занавес.
... Что ж это было???
sivka-burka (с)
***
День - засвЕчен, не день, а "emergency" светом наружу.
пОшло лето холодное. В пухе, как в мыле, листва.
И трехдневной щетиной царапаешь близкую душу,
И врезаешься в айсберг, в побритые гладко места.
И не знаешь, какого еще ожидаешь повтора.
И представить не можешь, кем сделает время тебя.
Чем набиты висящие щеки родного простора.
Но покатятся ртутные шарики, свет серебря.
Вспышки солнца ослЕпят, улыбкою - женщина в белом.
Две груди ее крупных, вобравших амбрУ и нектар,
Заведут меня дальше, чем смерть, полыхая над телом.
Как я выдержу ток между ними, разряд и удар.
Квадратов (с)
***
Василию Уринсону
Другие феи, ангелы не те:
натерты крылья, приоткрыты пасти.
Скрипит по мрамору коричневый фломастер,
четвертый снизу иероглиф на плите -
наверно, я. Свершилось, и теперь
мне в мае означать Ich liebe по-китайски.
Но поздно - старый сторож собирает маски.
Зебул устал. Судьба стучится в дверь.
***
Ленинград
Я запомнил по рассказам:
Здесь, оставленная мной
Под шершавой мостовой,
Спит душа болотным газом;
Спят чужие селезенки
И увечная весна.
Я сегодня мал и слаб,
Как мизинец стриптизерки,
Что предательски ленива,
Да и мне сегодня лень -
Я подглядывал весь день
Как летает над заливом
Без ветрила и без крыльев
Преподобен, сед и свят,
Сторожа безумный град,
Ангел острова - Васильев -
Психотропною ракетой,
Непохожей на свечу.
Скоро следом полечу,
Скоро тоже буду где-то.