Я достаточно спокойно отношусь к проявлениям "непристойной", "похабной", "чернушной" и прочая литературы.
Знаю по себе: часто подмывает написать что-нибудь этакое... поразить воображение мачами, которые, блин, не плачут.
Я смогу: у меня выработанное годами (и проффесией) умение стилизовать.
Время от времени приходит на ум очередной "шедевр". Про девочек на трамвайной остановке в сравнении с ними - безобидные мальвины, а дяди - добрые папы карлы.
Останавливает, слава богу одно: мне становиться невыносимо скучно не то что писать - просто прорабатывать сюжетные линии. То есть уже на следующий день начинаешь понимать, что хотел написать полное говно. Которое, даже будучи изысканно литературным - все равно говном и останется, хоть ушат духов выливай.
Это похоже на фильмы, выпущенные в начале 90-х совхозом "Рассвет". Я даже упускаю действительную цель создания этих фильмов (отмывание денег, разумеется), просто беру художественную составляющую. Если кто-то помнит эти фильмы, то понимает, о чем я.
Впрочем, это вопросы бездарности и скудоумия. Отсутствия воображения. Примитивного мышления.
В-общем - недалекого ума. Я думаю, об этом не стоит говорить, как не стоит говорить о маргиналах, норовящих послать в сети кого-нибудь на хуй и получить от этого особый кайф. Такие люди есть и не только в сети - в реальной жизни их сдерживает разве что вероятность немедленно получить за базар в морду. А поскольку они невероятно трусливы, то и "смелость" их высказываний вырастает пропорционально удаленности от возможных пиздюлей.
Мне этих людей даже не жалко. Я как-то не привык быть сентиментальным по отношению к испражнениям любого рода - будь то словесный понос, будь то нечистоты общества.
Я также глубоко сомневаюсь, что эти люди больны. Они не поддаются лечению, как не поддается лечению отсутствие болезни.
В этом смысле мне глубоко симпатична вынужденная жестокость спартанцев и германских нацистов времен поголовного истребления уголовных элементов. По этой же причине я презираю христианскую религию (вернее объектом презрения является вольное отпущение грехов, культ непротивления насилию, культ смерти и посмертного существования и т.д).
Я глубоко убежден, что зло должно быть наказуемо. Хотя бы в силу естественного отбора: либо вы обезвредите (проше - ликвидируете) одну тварь, либо эта тварь сожрет ни в чем непровинных людей - например, вас или вашего ребенка.
Впрочем, вернемся к литературе.
Когда я начинал писать заново (зрело и обдуманно), я в первую очередь думал, о том, чего я собственно хочу, и надо ли мне писать?
То есть главным был вопрос постановки задачи.
Тогда я совершенно не подозревал о существовании современной литературы - сведения о ней (это было начало 90-х) доходили скудные, где их добывать, я не знал. Читать толстые журналы было невыносимо тошно (как и сейчас, впрочем), чего-нибудь более-менее стоящего (субъективно: того, что мне было бы интересно читать) там почти не водилось (опять же, как и сейчас, - если честно).
Вот и пришлось пытаться писать то, чего, по моему мнению, не было.
Дальше - больше. Занавес потихоньку раскрылся... - и я вдруг понял, что я был в своем неведении прав. Почти.
Тем более в первую очередь открылась чернушная литературная помойка, затем - игры в новаторство (Организуемые - личное наблюдение - чаще всего людьми абсолютно беспомощными в плане художественного воображения, творческими, простите, кастратами. Проще говоря метаморфизированными графоманоми. Ибо это такая же легкая добыча для человека бесталанного, как и чернуха. Желание стать "гениальным" художником, не приложив ни малейшего труда - проявление психологии человека в высшей степени амбициозного, коим графоман поначалу и является. Отсюда - и вселенское желание ознакомить со своими "изобретениями" всех и вся во что бы то ни стало. Отсюда - истерические проявления нетерпимости к "инородцам". Истинное же новаторство тихО).
В-общем, в итоге-то получилось так, что "новаторства" и "смелости" всяческой много, а толку никакого - все гнило и фальшиво.
Не знаю, если бы я жил в эпоху рюшечек, бантиков и сюсюканья, я бы был Маркизом-де-Садом. В силу врожденного противоречия, ради литературного равновесия, да и просто ради того, чтобы не стошнило от избыточности этих рюшечек. Возможно...
Но сейчас этих маркизов - пруд пруди. Вон строем маршируют, как на параде. Быть ими очень легко - никто слова не скажет - слишком сладок соблазн встать в этот строй еще одним напряженным членом. Да и сделать это легко - никто не сгноит тебя в наполеоновских застенках.
Впрочем, и сам прадедушка их мне не симпатичен - ибо я знаю, что есть протест иного рода, художественный, а не только показной - Бодлера, Рембо, Байрона, Уайльда. Гумилева и Маяковского, если хотите.
Я хорошо понимаю Е. Антипова, который - в пику литературной тусовке, считающей, по большей (глупой) части своей, что истинный поэт должен вести богемный образ жизни - не пьет, не курит, не ругается матом, не ест мясо и уж тем более не рассуждает о высоких материях типа "душевного состояния", "творческого начала", "богоопределенности" и прочая мутотень. Я не считаю Антипова "своим" поэтом, мне многое не нравится в его раздражительном характере и подчас скороспелых общих суждениях, но в последнем я его поддерживаю на все сто.
Ибо вы можете сколько угодно говорить о божественной предопределенности, но от этого умения сделать хороший текст у вас не прибавится ни на грош.
В итоге одной из важнейших творческих задач (простите, что так высокопарно) стал принципиальный отказ от легкой наживы.
Как в стихах - так и в жизни: никогда, например, не буду я исходить похотливой слюной при виде приподнятой ветром юбке. Я буду говорить о красоте женского тела - и только.
А вы господа, пишите на здоровье, про потные влагалища и мастурбирующих мальчиков, про ласкающих друг друга пидаров и про брызгающих слюной и спермой маньяков.
Да будет ваш шаг в строю отчетлив и смел.
И пока вы там, я буду говорить о цветах и звездах.