Олег Горшков

стихи

 
 
 
 *** 
 
 
 Горазд, на черт-те что горазд... 
 
 Гипотетическое разное 
 Еще такой обрушит лязг 
 В моё назавтра несуразное, 
 В течение привычных служб, 
 Во всё, что не сбылось до этого... 
 
 Потом всё станет фиолетово 
 В мерцании осенних луж. 
 
 Но до последнего "потом" 
 Легко в неведомость танцуется 
 И хочется мешка с котом, 
 И манится котом по улице, 
 По городу, по всей земле 
 Гулять с усмешкою всезнающей, 
 Лакая млеко звездных, тающих 
 Ночей в голубоватой мгле. 
 
 Но до всесущего "потом" 
 Еще таким мне счастьем маяться, 
 Что между ним и болью разницы 
 Уже не взять мне будет в толк. 
 Еще таким стихом пьянеть, 
 Еще таким трезветь посмешищем. 
 
 Потом мне станет всё черешнево, 
 Потом весною вечной смерть, 
 Вдруг, расцветет, и ветра вешнего 
 Вдохнуть останется на раз... 
 
 И потому, твержу помешанный: 
 Горазд, на черт-те что горазд!
 
 *** 
 
 
 
 Каков собой июль! Сейчас проговорюсь, 
 Поплыв в жаровне дня остатками рассудка... 
 - Я вижу, как растет светящаяся грусть 
 И поднебесный цвет роняет в незабудки. 
 
 И, ноги погрузив по щиколотки в свет, 
 Осыпавший траву, я праздную лентяя. 
 Вращает древа ствол полуденная ветвь 
 С плодом огня, и плод палит и жизнь сметает. 
 
 И это хорошо, поскольку это так, 
 И сколь-нибудь не так - несбыточность и небыть. 
 Неотрицаем мир. Такая простота 
 Венчает всё и вся в непостижимом небе. 
 
 Как лень моя мудра в извечной правоте 
 И праве ощутить неспешность дня и мига. 
 Как плотен каждый звук в звенящей пустоте, 
 Как недвижима суть, когда в ней есть интрига... 
 
 Как недышалось мне, когда был не в себе, 
 Пытаясь убежать сметающего древа, 
 Юродивой строфой напутствуя забег, 
 Смущая ум струной печального напева... 
 
 ......................................... 
 
 
 
 "Выводи мне мелодию на струне соль. 
 Согревай своей кистью живой шелк. 
 Карандаш задумчивый свой мусоль... 
 Тишина разгорается - щелк, щелк. 
 
 Что за хитрый огонь? - как лиса рыж. 
 Волокнистое время в клубки пряж. 
 И плывут в черепичном саду крыш 
 Дым натопленных зим и моя блажь. 
 
 Не успеешь еще доиграть лад, 
 Продышать первым словом листа лед, 
 А из жерла печного дохнет хлад, 
 Тот, что дымною грустью к лицу льнет"... 
 
 .......................................
 
 Каков собой июль! Опять проговорюсь, 
 Скворча в жаровне дня остатками рассудка... 
 - Я видел, как растет светящаяся грусть 
 И поднебесный цвет роняет в незабудки. 
 
 Я взглядом обращен в бездонное ничто 
 Себя, себя, себя с безумством интроверта, 
 Я преломляю свет сквозь этот взгляд, и шторм 
 Всех атомов моих смиряет чувство смерти 
 
 И тишины ее возвышенно-слепой, 
 В которой разум, речь, рефлексия вот эта - 
 Космическая пыль, песок залитых пойм 
 Под Ноев Новый Год и топливо для света. 
 
 Всё знание мое, которым наущён 
 Плодить своих химер пытливости без счета, 
 Пригодно ль для того, чтоб как-нибудь ещё 
 Прочесть Екклесиаст, умерив скорбь на йоту? 
 
 И потому, стою в серебряной траве, 
 Стрекозий стрекот пью ленивым, чутким слухом. 
 Какой вороний грай был в этой голове, 
 Когда был не в себе и восклицалось глухо... 
 
 .......................................
 
 
 "Невнятен полусумрак за окном, 
 Разложенный на атомы печали. 
 Чуть брезжит вечер, стылый изначально, 
 И тлеют разговоры ни о чём 
 
 Людей, глядящих внутрь и в пустоту, 
 Катающих, как шар стеклянный, время, 
 Читающих газеты, словно требник, 
 Ловящих мух корысти на лету... 
 
 Летящих в Лету"... 
 
 
 ....................................... 
 
 ***
 
 Каков собой июль! Ещё проговорюсь, 
 Дымясь в жаровне дня остатками рассудка... 
 - Я помню, как растет светящаяся грусть 
 И поднебесный цвет роняет в незабудки.
 
 Наплыла, как живица, грусть, 
 И не выдышишь маету. 
 Город выучил наизусть 
 Пустырей своих немоту. 
 
 Он вдавился в замшелость стен, 
 Затаился в подземность труб. 
 Сам себя он бежит, но тлен 
 В каждый камень заполз и сруб. 
 
 Жгуч со звонницы перезвон. 
 Нестерпимо лилов закат. 
 Нерв малиновый обожжен 
 Колокольного языка. 
 
 Город-призрак сквозит, сквозит, 
 Пахнет бромом и прелью лип. 
 Света позднего абразив 
 Точит башенный шпиль вдали. 
 
 И зайдется в скачке печаль 
 Между реберных дуг в боку. 
 Каждой гранью своей лучась, 
 Заостряется город-куб. 
 
 Так, что мне не ступить за грань, 
 Не поранившись о скелет. 
 Умирающий город-гранд. 
 В его т-ленных владеньях свет...
 
 *** 
 
 
 как не вспомнить:
 
 Внезапно заболеешь одиночеством 
 В кромешной толще медленных ночей. 
 Эпитет для себя найдешь - ничей... 
 Рви ниточку, - тенёта судеб прочих 
 Не дрогнут ни единым волоском. 
 Как страшно - не таясь, уйти тайком. 
 
 Всё сокровенней каждый мой секрет. 
 Как эта сокровенность подневольна. 
 Как жаждет сердце в помысле крамольном 
 Превратно обрести искомый свет, 
 Чтоб увенчала партию ничья... 
 Ничья вокруг струится толчея 
 
 И в мертвой суете проходят дни: 
 Дела, звонки, банкеты, разговоры. 
 Так льют дожди ушатами за ворот, 
 Не чувствуя, как холодны одни. 
 И память жжет литьём своим чугунным, 
 И прошлое, что вязь в истлевших рунах. 
 
 О, злая жажда выплакать глаза 
 В пригоршню рук, родных и близких с детства, 
 Беспомощным побыть, как в малолетстве, 
 И, хлюпнув носом, тихо рассказать 
 О том, о чём и думать было страшно. 
 Но ты мудрей, ты сдержанней, ты старше. 
 
 Ты просто, как и все здесь, одинок. 
 Ты часть семьи, сообществ и содружеств, 
 Ты, якобы, востребован и нужен 
 В пыли картинной призрачных дорог. 
 И льёт осенний дождь за воротник... 
 Мы, в сущности, почти всегда одни...