|
Олег
Семейные трусы ему, в его ситуации, возможно, подошли бы больше – но стоит он
в обычных и в майке, голова обрита налысо, на лице регенеративный крем – это
я притащила, чтоб шрамы зажили побыстрей. Видок совершенно уголовный.
Человека, менее склонного к совершению преступлений, поискать. Месяц назад
изнасиловали его младшую сестру, пару дней назад - его самого (не пугайтесь)
встретили – классика жанра – у лифта, продержали с полчасика с ножиком у
кадыка, обыскали основательно, сняли колечко обручальное, серьгу из уха,
причем молодцы, аккуратно сняли, ухо цело осталось, обычно же не смотрят,
рвут сразу. В барсетке пара десятков штук лежала, на квартиру, там же паспорт
– до блеска вычистили барсеточку, и трубку взяли, и даже пачку сигарет не
постыдились, не обеднеешь, красавец.. Обеднев, получил струю черемухи в
глаза, кулак туда же, ботинок в солнечное сплетение, колено под ребра, крик
“на пол, тварь”, шепот “нет!”, еще один удар по голове, потом стук убегающих
по лестнице трех пар ботинок… Открыл кое-как глаз, поднялся, дополз в
темноте, лампочки в подъезде выбиты, ключ от квартиры не взяли, как иногда
бывают полезны накладные кармашки…Почему - то остались на руке часы.
Контр-ажур силуэт его наиболее выразителен, в трусах – майке, босиком,
отличная форма черепа, лицо освещено ярче всего, неплохо снимать как фас, так
и профиль, если бы он снял очки, цены б этому лицу не было, лучший, самый
лучший человек на свете, друг,брат, собеседник, мы совершенно правильно разошлись,
в койке нам с ним делать было ну совершенно нечего, это почти инцест, лучше
так, кофе, житан, слезы, книги, что угодно. Я хочу когда-нибудь нарисовать
его. Я это обязательно сделаю.
Фигуру человека, стоящую в полуголом виде лицом к свету, держащего в
вытянутых руках полуоткрытые оконные створки, весна, поролон из окон только
что вынут, стекла немытые (надо будет как-нибудь придти, заняться этим,
кстати), на стенах солнечные зайчики от очков, всего секудна, худые
конечности, тонкие пальцы на оконных рамах, сколько солнца…
Олег, а ты помнишь, у тебя были когда-то длинные – предлинные патлы, мы еще
тогда в Киеве жили?
Катя.
Знакомая подарила на День Рожденья немецкий, для детей, деревянный
конструктор “скелет”, маленькие ребрышки, косточки, череп – для младшего
школьного возраста, анатомию изучать. Прочитала инструкцию, собрала,
поставила в сервант – для красоты, приходит знакомая ведьма, целительница,
соседка с нижнего этажа познакомила, говорит – Катюша, детонька, что ты,
несчастная, вынь и сожги немедленно!!! Почему – усомнилась – прикольно ведь,
скелет в шкафу типа… Символично даже: у меня есть свой собственный скелет в
шкафу, значит, я вроде как явление! Дура, вынь, сожги, лапонька моя, это твой
выкидыш! Не каркай, идиотка старая…
Забоялась. Не сожгла правда, просто выбросила.
Несносный человек Катька, улыбчивая, щекастенькая, миндалевидные карие
глазки, ходить нормально не умеет, вечно сутулая, полусогнутая, пухлые ручки,
туго обтянутые юбкой ягодицы, обаятельная до жути, двадцать один год от роду,
изрядно уже брюхатая от несчастной любви, изгнавшей ея из апартаментов на
четвертом месяце с двадцатью тысячами баксов отступных, тут же потраченными
на квартиру и мебель.
Соседи, запашок почуя, звонили 01, пожарники проявили себя уже с изрядным
черным дымом, вырывающимся через балкон, с гарантией видимо, того, что вызов
явственно не ложный, прорвались и обнаружили спящую (!!!) на белых простынях
Катерину со вздымающим одеяльце пузом в полуобгоревшей комнатке, вынесли,
натрусили по щекам, дали нашатырю, вызвали “скорую”, окончательно приведя в
сознание, привели показать и рассказать обратно, в жилплощадь…
Мадам, это уникальный пожар – сказали бравые парни. Они, говорят, такого еще
никогда не видели. Рассмотрели внимательно – вокруг кровати весь пол сгорел,
матрац почти припаян к пружинам кровати снизу, кончики одеяла, подушки,
дымились, но силуэт, от Катькиного тельца оставшийся, белел бесстыже. Из
вещей: одна ваза сгорела полностью, вторая нетронута, кресло стерильное,
сервант в щепки, и так со всеми вещами – либо они есть, либо их уже нет. Две
иконы висели над кроватью – Богоматерь и Николай - Чудотворец. От Матушки
квадратная головешка черненькая осталась, а Николай – Чудотворец,
естественно, уцелел. Он же чудотворец, в конце концов, или хто????
Катюша уселась на свой белый отпечаток, закинула ногу за ногу, довольно так,
с чувством выполненного долга, и хотела было по привычке руками облокотиться
о спинку кровати, да выяснились две вещи: во-первых спинка сгорела,
во-вторых, воды стали отходить…ну я же говорю вам, я – грандиозное явление!
Даже вон в роддом ехала на пожарной машине…все потом так смеялись!
Харизма.
За любимым, словно жена декабриста, поехала Машенька на Север, а очутилась
почему-то в Сухуми, никто и не предполагал…
Можно, конечно, вспомнить ее досеверную житуху в период обучения в
университете на психфаке, где ей отнюдь не нравилось изучение человеческой
души в отрыве от тела, и, после пар, она восстанавливала пробелы в изучении
мужской психологии, а заодно и анатомии с физиологией и гигиеной, путем
простого останавливания автомобилей. После - говорили, обсуждали последние
политические события, рассказывали друг другу истории из детства, иногда пили
кофе, реже – коньяк, Маша поднималась по лестнице на свой пятый этаж и
ложилась спать, на цыпочках пройдя мимо маминой комнаты, чтоб не разбудить
ненароком. Когда машин в летописи накопилось девятьсот девяносто девять,
прекратилось сие времяпрепровождение, но не потому, что счет роковой, а
вполне логически – последняя машина оказалась судьбоносной милицейской, в
которой – типун вам на язык, ни в какую околокриминальную историю Маша в тот
раз не попала, ни в каком обезьяннике не сиживала – оказался одинокий мент –
шофер Санька, ставший на долгие месяцы единственным… як у нас кажуть, це
справжне кохання. Ты почему так ведешь себя, красавица – спрашивал Александр,
натягивая форменные штаны – это ведь не первый же раз, зуб даю! Девятьсот
девяносто девятый и последний – парировала героиня, включая автомагнитолу
большим пальцем левой ноги – если приедешь за мной завтра в универ – расскажу
тебе не только, зачем я так делаю, но и почему я этого уже не делаю…
Шо вы думаете – приехал с букетом цветов прям на той же ментовской машине,
чем вызва подчеркнутую квадратность однокашнических глаз, которые в тот день
Машкину черную косу видели в последний раз, как позже выяснилось. Сашенька
собирался вахтовиком в те места, где знания человеческой психологии напрочь
теряли свою актуальность, благо такие качества, как пакостность, подлость и
меркантильность северянам были попросту не свойственны, легендарный сибирский
характер, знаете ли…
Летели. Потом, несколько дольше, ехали в славный город Нефте – Юганск, где
Санькин дружище уже приготовил квартиру для молодых, вселившись в которую,
герой – любовник как-то поостыл к Машеньке, не сразу, конечно, постепенно, но
в итоге заявил – таки: “Хороший ты человек, Машка, добрый, только я тебя ну
совсем не хочу больше”. Так получилось, понимаете?
И прыгнула бы бедная девушка с камнем на шее в таежный пруд, и отдала бы свое
белое тело медведям на съедение, не появись в тот момент на горизонте Николай
Федорович сорока двух лет, Сашкин бригадир, тренер в прошлом по дзю-до… тоже,
впрочем, приехавший на заработки и уже солидно заработавший, о чем в порыве
пьяного откровения сообщивший деве Марии, и даже показавший в полу тайник, в
котором в пачке из-под чаю лежали…ну двадцать, двадцать тех же тысяч на
комнату в коммунальной квартире в Москве. Сибирский характер – он, вообще,
иногда заразителен.
В первую ночь Машенька, разумеется, ни о чем таком и думать не смела. Но
через неделю ударили морозы до минус пятидесяти, а в таких условиях, вы
понимаете, без любимого плеча и кофе в постель надо или резать вены, или
что-то решать.
В четыре утра Маша тихонечко открыла тайник, взяла деньги, надела на себя
все, что было под рукой, включая Николай Федорыча верблюжий свитер, и поехала
в аэропорт. Но перед тем, как закрыть за собой дверь окончательно, еще раз
хорошо подумала – может, записку написать? Коля, это я, не сердись, Маша.
Пятое ноль второе девяносто второе….
Но нет. Не написала. Ушла так, по-английски.
Прилетела в Сухуми, а не куда-нибудь, потому как там подруга ее школьная
работала кем-то малооплачиваемым, квартиру купила быстро, двухкомнатную,
подругу к себе сначала пустила потом выгнала, но это всё детали… Работает
себе в школе детским психологом и совсем, совсем не нимфоманит более, хотя и
выкрасила волосы в белый цвет.
Спрашиваю у нее недавно: Машка, а если б он тебя вычислил (Коля в смысле),
приехал бы в Сухуми и прибил нафиг?
Как ни странно – отвечает Машенька, заметно краснея, - на тот момент мне
хотелось этого больше всего. Подсознательно, понимаешь?
Я не понимаю, я никогда не изучала психологии, если не учитывать прочитанного
в школьном возрасте старикашки Фрейда...
Но потом все прошло – успокаивает Машка, вроде я волнуюсь.. - Надо учиться
собирать себя по запчастям. Однозначно! – и закуривает длинную сигарету.
03/05/2002
|