Сцена из Пьесы «Он, Она и Хор (Они)».

Пьеса состоит из отрывочных сцен о современной «любви по-русски» в исполнении трех героев. Два Основных -- «Он», «Она» и «Они» -- массы.
Массы-хор чем-то сродни греческому хору и постоянно встревают в дело в облике общественного мнения, мамы возлюбленной и т.д. и т.п.

В предыдущей картине действие происходило на вечеринке по поводу свадьбы. Она -- родная барышня из интеллигентных, он -- американец Газ Гарднер из Оклахомы -- специалист по российским ценным бумагам. На протяжении всей предыдущей сцены Она неоднократно высказывала желание уехать вместе с мужем на его историческую родину, в Оклахому.

(ЗАНАВЕС)

Они (как всегда говорят сами с собою) -- Вот это узколобый взгляд на вещи. Счастье, если и зависит от обстоятельств, то в меньшей степени. Главное, как настроен человек. Мудрый Диоген в бочке жил, без дома, без семьи. На солнце загорал. И как-то, по случаю, подошел к нему сам Александр Македонский, великий царь-завоеватель. Завоевал полмира, и, как говорится, в Индийском океане омыл свои сандалии. А потом спросил, что ты хочешь Диоген, все, что в скромных моих силах, я сделаю. И (с нажимом) Диоген ответил -- (с кавказским акцентом) Слушай, отойди, ты солнце загораживаешь мне. (нормальным голосом) Вы думаете он не был счастлив?
-- Конечно, счастлив, Диоген ведь знал, что все, кому образование позволяет, тысячелетиями будут повторять его слова, и восхищаться мудростью. А если б Газ Диогену предложил с собою уехать в Оклахому, Диоген бы согласился. Поскольку Гарднер Газ не Александр Македонский, а с овцы паршивой, как в народе говорится, хотя бы шерсти клок.
-- Я соглашусь, пример мой неудачен, но мысль понятна, у счастия в любви очень разные обличия есть.

Два бомжа в лохмотьях за ними тянутся, привязанные к ним банки и пустые бутылки. Они медленно идут по сцене. На спине у него написано Just. У нее Married.

(Она начинает копаться в мусорном контейнере) Она (в зал) -- Что смотрите? Это вы во всем виноваты. Смотрят.

Он (к Ним стоящим поодаль)-- Мы здесь, не местные и потерялись, не знаем как попасть домой, в аэропорт, на поезд. Родители поумирали, уже давно. И средств на операцию как не было -- так нет. Окажите вспомоществование деньгами. Кто сколько может. На билеты. На операцию. На революцию. Все кому не жалко. (Пробует хватать их за руки. Они брезгливо отстраняются, с отвращением обнюхивают одежду, до которой он коснулся и торопливо уходят.) Хотя б скажите, где вокзал, с броневиком на площади, я на него залезу. И прочитаю речь. Куда идти на север или юг? Не помню я дороги.

Она -- Ты хоть помнишь, как тебя зовут?

Он -- Сегодня или вообще? Вообще-то я капитан подводной лодки. В отставке.

Она -- А я вот помню. А ты хоть помнишь, кто я такая?

Он -- Ты моя неутешная вдова. (воодушевлено)
С тех пор как моя лодка затонула. Я видел тебя, один, единый раз. Меня ты не узнала. Страданиями искажено лицо. Я с горя пил. Мне было жалко товарищей своих морских. Подводные морские волки, друзья дельфинов. Как сейчас я помню последний наш поход. Он в кошмарах часто снится мне. Я стоял на мостике, и вдруг удар, взрывы, огонь, вода льется на лицо, соленая морская. Как я спасся, не помню. Я один. Должно быть, выбросило взрывной волной, или друзья спасли. (Кричит) -- Эй вы, спасайте капитана, мудаки. И знамя.
Очнулся в белой комнате, палате. Руки и ноги прикручены к спинке койки. Так, думаю, враги поймали. Никаких секретов им не выдам. Буду погибать геройски в муках, как Кибальчиш. Оказалось КГБ. Лодка-то моя была с ракетами и на атомном ходу. Для сохранения тайны и для того, чтобы скрыть позор и башли за экологию не отслюнявливать мелким финнам и норвежцам разным, КГБ меня решило спрятать. Как будто нет меня. Жене сказали, что я геройски умер в пучине моря, на рифы напоролся. А я сидел спокойненько в психушке. Но Горбачев пришел и я бежал, в ту пору психов стали меньше сторожить. Пришел к жене, ну думаю, падет на грудь. Она ужасно громко зарыдает, а я слезу скупую смахну со впалой, но мужественной щеки.
-- Не надо, милая, подруга боевая, ведь, я вернулся, к тебе вернулся навсегда. Теперь мы заживем.
Пришел в натуре, хочу ее обнять. А она мне справку, свидетельство о смерти в рожу. Нет меня. И из квартиры выписан. Так я пошел по свету. (Залу протягивая руку) Подайте православные инвалиду ядерной войны.
(внезапно останавливаясь, к ней подозрительно) Так ты, жена, должна быть в Петропавловске-Камчатском? (ошеломлено) Это значит я тоже там? В городе, в котором все время полночь? (раздаются гудки сигналы точного времени)

Они (уже переодетые в лохмотья, говорят и медленно подбираются к мусорному баку) -- Да, ты рассказывать горазд, с тобою даже радио не надо. Вчера ты был братом-близнецом у президента Франции, и чтобы не было конфликтов, на тебя надели маску железную и заставляли пить, чтобы память отказала. На операцию на морде ты не согласился, чтобы родители в гробу лежали смирно и не ворочались. Но пальцы на руке тебе пришили.
(другой) -- За день до этого ты был шпионом, ведущим наблюденье очень скрытно, и по обьедкам и пустым бутылкам в мусорницах вблизи спец. обьектов вычислял, сколько там может быть человек. Если три бутылки водки в день на одного секретного мужчину и две на бабу, то это будет...
Арифметик (к ней, по поводу поисков в мусоре) Там что-то есть?

Она (когда они уже совсем близко) -- А ну пошли, отсюда, вон, конкуренты.
(Они отбегают)

Он (к ней испуганно) -- Кто это был? Все эти люди? Какие страшные.

Они (Из отдаления) -- Ты на себя-то посмотри, Александр Македонский. Жертва переселения душ.

Он (к ней) -- Что они мне говорят?

Она -- Что у тебя башка сгнила и прохудилась. Ты хоть помнишь, как тебя зовут? А я вот помню.

Он -- А что они там говорили про Александра как его там, в розовую пятку?

Она -- Был такой актер. (с гордостью) Мой первый ухажер. Скотина. Все мужики -- скоты. Ты на него похож. (Выуживает пустую бутылку) Ну, Сашка, есть одна.

Они (хором, подбираясь чуть ближе) -- С почином поздравляем.

Он (к ней) -- Слушай, вспомнил. Мне сегодня снилось, что я как-то весь запутан. Море, берег, я чувствую, что брошен. И никого нет вокруг. Песок. Один песок. На горизонте песчаные холмы. И чаек нет. И солнца нет, но светло. А кто-то должен быть. Хоть кто-нибудь. Хоть я. Но даже меня нет. Страшно. Кто я есмь?

Она -- (язвительно) Не помнишь? А я вот помню. Александр Македонский. (совершенно меняется, как бы другой человек, интонация, осанка, [ранимая, слабая девочка] для личности бомжихи, этот монолог прорывается бессознательно) Актер провинциальных театров. Сто с лишком лет уж как. Трагик. Очень величественный. Завывания. Кипел страстями. Так фальшиво. А я была большая дура. Барышня. Что я видела. Папенька, Маман. Гувернантка, французские романы. Страстей кипение, препятствия, отчаянье, хождения по грани, счастливые финалы. А за окном, приказчики, с волосами, блестящими, намазанными салом, и в сапогах, намазанных все тем же салом, свинья в огромной луже. Весь город ковырял в носу. К тому же была реакция после декабристов. Царь Николай. Православие, самодержавие, народность. Во всем городе ни одного наряда из Парижа. И я с тобой бежала. Ты пил как лошадь. Мне обещал Петербург, Париж, ангажемент. Я была как птица. О, бог мой, как ты пил. Ругал репертуар, ругал антрепренеров, ругал судьбу, ругал меня, и бил. Саша, ты был плохой актер. Сейчас я вижу это ясно. Я умерла при родах и от побоев, ты бил меня в живот. А ты от горя спился и кончил так же примерно как сейчас.

Он (потрясено) -- Что ты говоришь?

Она -- Ты хоть помнишь, как тебя зовут? А я вот помню.

Он -- Нет, нет, не то. Ты что-то совсем другое после говорила. Так складно, как по книжке.

Она (она не помнит) -- Хватит причитать. Здесь лохов нет. Ищи на пропитание. А то получишь хрен. Не дам я ни глотка, ни крошки. Лучше с ними разопью бутылку. С башибузуками. (К ним) Бабаеч, ты как? (они энергично мотают головами) (к нему) Гнида. А ну! (замахивается)

Он (прижимает голову к плечам и идет к мусорному контейнеру и ворчит) -- Вот раскомандовалась, Раиса Горбачева. Не нукай, не запрягла! Бабаеча какого-то нашла. Что за Бабаеч? (копошится в мусоре) Здесь алмазов больше нет. Что за жизнь? С кем я? Кто я?

Она -- (язвительно) Не помнишь? А я вот помню. Александр Македонский. (опять, но несколько другая перемена, восточная томность) Великий полководец. Завоевал полмира. Осталась ровно половина. С индийскими гимнософистами говорил. Друг друга вы не поняли. Приходил к Диогену в Афины. Хотел его облагодетельствовать. Неудачно. Удачно воевал и расправлялся с заговорами друзей. Умер рано и быстро от воспаления легких и лихорадки. Другие говорят, что от вина. (смотрит на него) Двадцать три века прошло, и столько воплощений в варваров тела, а манеры остались, черточки. И голову на левый бок ты скашиваешь, и томный взгляд. Но если встретила тебя случайно, на улице, так по лицу бы не узнала. Раньше ты из себя казался бледен и рыжеват, а кожа твоя тонкая благоухала сама собой.

Они (с гоготом) -- Он и сейчас благоухает сильно. Вонь невыносимая.

Она -- Я была одной из тех, кого ты редко замечал. Твоей женой. Последней. Где нам до вас. Для тебя мы были, даже не вещью, а явлением, как опьянение от вина. Ты помнишь, как ты говорил, что не любишь две вещи в жизни -- соитие и сон, за то что они тебе напоминают, как ты смертен. А Роксана твоя из Бактрии, была лишь механизмом для производства наследника. Ты, говорят, родился полубогом, а в Персии вконец уж богом стал. Снимал и назначал царей. И не любил быть смертным. Умер внезапно в Вавилоне, в 33 года. После дружеской пирушки почувствовал немоготу и жар. Ты принял ванну, и уйти от слабости не смог, заснул в купальне. На утро все стало много лучше. Ты был здоров, а вечером опять жар и болезнь.

Они (хором) -- На третий день Александр принес жертву богам. И вызвал флотоводца Неарха.

(Они все остаются в лохмотьях, но держатся с огромным достоинством) Он -- Здравствуй Неарх.

Они -- Мой господин, возьми мое здоровье, здравствуй и слепи солнце подобный нас.

Он -- Ты никогда не был красноречив. Что произошло?

Они -- Твоя болезнь после пира в честь мою... (наклоняет голову)

Он -- Досадная простуда, она мешает мне, такая глупость. Войска должны отправится в поход через два дня. Так что болезнь не в счет. Я первым поднимался на крепостные стены. Я не боялся ни мечей, ни стрел, а сейчас лишь жар и слабость.

Они -- Ты должен поберечься. Ведь кроме стрел врагов, есть иные стрелы, такие, какими Аполлон разил во время осады Трои.

Он -- Чума? Это было бы не вовремя. Столько дел, мы лишь в начале долгого пути. Надо много сделать, обдумать и обговорить. Отсрочка невозможна.

Они -- Ты должен поберечься, отдохнуть, отвлечься. Сыграем в кости?

Он -- Неарх, ты забываешь кто я? Ты не слушаешь, что я говорю. (спокойно и грозно, без вопросительной интонации) Как мне убедить тебя?

Они -- Прости, мой господин и друг.

Он -- Значит, к делу?

Они -- К делу.

Она -- Неарх долго просидел у тебя, но в кости вы не играли. На следующий день все стало хуже. Очень сильный приступ. Ты принял ванну и, в бреду, все говорил, что планы остаются в силе, и завтра вы выступаете. После купания тебе стало легче. Следующим утром снова приступ. Боги издевались над тобой, Александр-бог. Тебя перенесли в беседку, к пруду, потом опять во дворец, ты приказал всем собраться там, чтоб обсудить поход. Но говорить уже не мог.

Они -- Мой господин, мой Александр -- это я, Пердикка, твой раб, твой друг и твой телохранитель. Ты узнаешь меня? (ко всем) Александр узнает меня. (вырывает у Него красный сов. паспорт и кричит) Он дал мне царский перстень, царскую печать, символ власти!!!

Она -- Войска заволновались, тебя давно не видя.

Они -- (кричат) Царь умер, нам говорят, что он болен, смерть его скрывают!

Она -- Тогда их допустили до тебя. Они по одному мимо проходили. Парад последний. Ты с каждым здоровался глазами. Трогательно. 28 десия за 323 года до рождения другого бога ты умер. Где ты, бог? В каких эмпиреях. В сплетнях. Вот, например, как тебе такая нравится -- Лет через триста первый император римлян Август взял тебя за нос, а нос и отвалился.

Он (потерянно) -- А с тобой что тогда случилось?

Она -- А меня убила Роксана, твоя бактрийская принцесса. Со своим любовником Пердиккой. Она была беременна. И у беременной произошел такой каприз -- меня с сестрой в колодец сбросить. (Она начинает копаться в мусорнице) Из всех твоих персидских жен, только я тебя любила.

Он -- Да было дело.

(Она копается в мусорнице и вдруг отвлекается) Она -- Сашка, ты меня любишь?

Он -- Как себэ-э-э-э.

Она -- Угря тебе.
(хохот)

(милицейские сирены)
Она -- Слышь, Сашка. Валить отсюда надо. В конце концов, чем здесь намазано? Здесь нечего ловить. Зима и злобные мильтоны. И подают все меньше. У них, у всех случился кризис. Пусть они сами сожрут друг друга. И все застроят. Пустых домов все меньше. На подьездах двери железные на кодах, паролях. Все чердаки, подвалы решетками закроют, теплоцентрали замуруют. И хана.

Он -- Нам надо в Питер эмигрировать. Там броневик на площади перед вокзалом я на него залезу.

Она -- В Питере мильтоны не такая погань злостная и домов пустых побольше. И, говорят, еще остались хипари.

Он -- Поплетемся, нищета, давай я помогу тебе, моя старушка.

Они (прибегает гонец с крылышками на сандалиях и жезлом) -- Братва, там у магазина фургон с вином на бок гребнулся. Нищета гуляет. Бежим быстрее.

Он -- Ну вот и знак, ответ на жертвоприношения, благословение небес, наконец, и как обычно в верную минуту. О, слава тебе, яркий полдень-Дионис, о, восседающий на леопарде. Первый глоток из чаши пенной, золотой я посвящу тебе. И Аполлон, и музы... Ах, верная моя подруга неразлучная до гроба и подальше, поспешим пожалуй. (убегая, уже в кулисах) О мой отец Аммон.
(она торопясь за ним за кулисы)

Она -- Сашка, Сашка, Сашка, быстрее, Сашка, Сашка, Сашка...

(ЗАНАВЕС, театралы)