Карамультук (с)

* * *

Море зари, и берег ее лилов.
Тень обнажает, словно отлив, пески.
Ты говоришь, что веришь в мою любовь
Ты говоришь, читаешь мои листки
Писаные не кровью и не вином
Бледной слезой невротика в пять утра - 
В час когда медлит желтый сухой лимон
Встать колесом на пыльный небесный тракт

Бедра пустыни - кожа ее бела
Бьет как стрела мигренью не в глаз а в бровь
Я бы наверно бросил свои дела
Если бы тоже верил как ты в любовь
Прямо с вокзала в зубы зажав букет
Пятки бегом стирая по самый пах -
Призрак семейной жизни - смешной макет
Счастья которого не удержать в руках

В лоне равнины точка меня черна
И неподвижна как мотылек в смоле
Там где ее оставил лежать вчера
Там она и осталась лежать , сомлев
А на сетчатке плавится акварель,
Будто моргает глазом живой альбом -
Глыбы замерзшей гавани в январе,
Рыбы неспешной плаванье подо льдом.


                ..^..


  Цун (с)


 М О Н О Л О Г И К А 

Тебе весело? Мне тоже весело, давай опрокинемся,
будем кататься по осторожному полу,
задевая затылками твердую древесину
невероятно давно установленного престола.

Ты хохочешь, как январский студень в лица,
давай, остудим твои разбитные пальчики.
Я не рояль, чтобы на мне веселиться.
Ты слышишь, лампа спросила: "Плачете?"

Сегодня все обалдевали, когда падала
бесконечная ткань над неживыми аркадами.
Изгибалась дорога, поворотом соотнесенная,
мы летели вдаль, вооружившись седлами.

Будь осторожнее, когда черное поманит,
не оборачивайся, все заросло туманами,
почти пропадает линия, путь нитевиден,
если кто-то скажет: "Остановитесь."
Не слушай, это черное так испугано
надеется, что потеряем друг друга мы.

Сегодня все ожидали, что мы остановимся.
Умытые светлой далью, знаем давно себя.
Гора навстречу выплывала ладьей лица,
и мы улетели, ветер в одежде дергался.


***

 пошто и вам с берданом на боку
поющим пиво пьющим краковянку
скачи мой конь ужасную скаку

а на рассвете вышли обезьянки
оставив избы пить сырой туман
топор забыв схватился за баян ты

а жить-то где любезная шарман?
как обессудить вышние загулы
забавы пороха протертый доломан

висит в углу унылый как акула
что мы ловили в прошлую сирень
такого воздуха что падаешь со стула

пошто и вам глазами набекрень
рассвет встречая в кресле у камина
закрыть бы их да батюшка мой лень

мне даже водки выкушать вломину
тогда иди сюда моя фемина
и шелк волос и взрыв твоих колен



                ..^..


  Юрий Рудис (с)

* * *

мы дожидаемся рассвета,
чтоб выползти из всех щелей
и каждый поворот сюжета
украсить гибелью своей,
и каждый камень на пороге,
и каждую дороги пядь.
Ведь тем кого не любят боги
придется долго умирать.
Им никому не пригодится
уменье среди бела дня
в последний час войны родиться
из деревянного коня.
Им вольной воли ровно столько
отмерят, щелкая бичом,
чтоб кроме возвращенья в стойло
не помышляли ни о чем.

                ..^..


  Скиталец (с)

* * *

Бритвой ли справиться с нагло зияющей проседью?
Голос природы, что с нами зачем-то честна.
Благодарю за стихи. Но не надо об осени!
Лучше представлю, что это такая весна.
Помедитирую о состояньи горения,
Будь то душа или Ваша - на кухне - свеча...
Даль недолетна. Не надо о будущем времени.
Очень уж тянется долгое это сейчас


                ..^..


  Sergio (с)

* * *

аг

пластмассовому стаканчику
с соломинкою в беде
пишу на деревню анчику
вилами по воде.

прошлое ждет и движется
ждет как не ждут азы
новых фиту и ижицу
как тройку и семь - тузы.

если и успокоятся
мои предсердия врозь
анны святая конница
их перечеркнет насквозь.

если и устаканится
перекроит печаль
платье разутой странницы
в дыры - веер, вуаль.

даром глотать штуковины
талый шотландский мед
пить через их соломину
кто этих анн поймет...

4 окт 02


                ..^..


  Мурена (с)

* * *

На историческом витке,
В век перемен, и дал же, боже,
Живем как пальцы на руке,
Слабы, кривы и непохожи.
Один указывает путь,
Другой – велик, тот – безымянный,
Нас можно складывать в щепоть
Иль злобно в кукиш долгожданный,
Сгибать, выделывать финты,
Наигрывать чужие пьесы,
Где композиторы хитры
И своенравны поэтессы,
Мозоль любовный натирать
О крепкий стан гитарной плоти,
И инородно восседать, как кляп
В божественном проходе


                ..^..


  Светлана Бодрунова (Динка) (с)


ПИИТ И СТОЛ

Вот стол, тетрадь,
Над ней пиит.
Он может встать.
Вот встал. Стоит.

Он ест и пьет.
Он чешет бок.
Он мог бы сесть,
Но – не дай бог.

Тюрьма пуста.
И то сказать:
Он мог бы там
Понаписать,

Что мир сбоит,
Что мир гниет,
А так – стоит 
И пиво пьет.

Так – тише нам,
Теплей ему.
И каждый зна-
ет, что к чему.

Он пьет. Он рад,
Что он не вор:
Из сотен правд
Лишь та – его,

Что погнала – 
Ах, в кой-то век! – 
Из-за стола
Вперед и вверх.


                ..^..