В. Антропов (Радуга) (с)

Ulysses.

Вернулся к рощам нелюдимым
Кораблик бледного тепла
И в клены кровь перетекла
И тени наши вдоль равнины

Ступают в зябкой немоте
В следы, размеченные точно, -
Вдоль борозды, в чаду молочном,
В своей посмертной красоте

Нет, мы не выжили, но - вне...
Не прошуршит в ногах, но словно
Молчаньем полнятся огромным
Следы в знобящей тишине

Плеснет рассвет рукой скупца
Кленовой крови напоследок,
И шепоток наш слишком редок -
И гость не обернет лица...

Но ты запомниться успей,
Пришелец, Одиссей, попытка, - 
Мелькающей в тумане, зыбкой
Намокшей жалобе ветвей...

Заметить там, невдалеке:
Ветла, одним слепым движеньем
Медлительным, -
Не встретив отраженья,
Склонилась к холодеющей реке...

23.09.02.


                ..^..


 Давид Паташинский (Цун) (с)

другой одиссей

Илога, илога, илога - нет, 
некогда здесь ночевала, соленым 
трогая плечиком. Как ты, квартира, простыла, 
как не пустила усталое силой стило. 
Лоб открывая навстречу, и ветер опять безобразен, 
русские стены, плюгавая кладка, колеса 
стройных движений на утолщенном матрасе, 
только из глаз льются ленивые слезы. 

Это - восток, когда запрещает ответить, 
это округлая колба зовет кипяток. 
То, что берем на себя, безобразно, как ветер, 
там и останется, ближе втолкнув долото к 
тонкому свету, бегущему в щель на поверхность, 
что называется просто - ушел человек, но с 
тем оставаясь, которого видеть всегда. 
Илога, илога, илога - слабая вечность, 
некогда здесь. Холодно. Изувечь нас. 
Тесные стены. Ставни скрипят птерода- 
ктильной пленкой. Чешуя блестящим 
облепила колонны густого, 
объемлющего все облака. Так он 
расправлял в постели. Остывший хрящик 
стиснул шею задохшим стоном, 
а за окнами беспрестанно 
вырастала Итака. 

21.08.89.

                ..^..


 w (с)

-

Ветром меня выкатывает на берег,
легкой волной. Подвивая виски прибоя
мелкою галькой... В этой игре покоя
что-то не так: де жа вю кораблей в размере...

Ветром меня ласкает, колышет листья.
Шелест по мне проходит зеленой дрожью.
Ветвь забывает птица, задачу божью,
в странную воду глядя и перья чистя.


                ..^..



 Александр Пименов (с)

*** 

Мы плыли, всё своё провоевавши, 
Дарёной смерти в зубы не смотря – 
Но боги были «наши» или «ваши» 
И гнали нас в ненужные моря. 

А в море было солоно и дико, 
И рок довлел, ко всякому суров 
За грех пока бесхозного Эдипа, 
Не ждавшего своих профессоров. 

Уже античны стали наши свитки, 
Невинный сленг зачислили в табу… 
Царица ткань дербанила на нитки, 
Копируя солдатскую судьбу, 

И женихов запойная ватага 
Разбрызгивала семя почём зря, – 
И времени у всех на всё хватало 
На острове, в Отчизне без царя.


                ..^..


 Одиссей (с)

***

Одиссей. Насколько выбор твой свободен?
Не свободен. Боги, боги, полубоги,
как-то резво расползаются дороги,
а судьба ужасна в роли сводни,
но успешно выполняет поручение. 
Пенелопа, я жених прекрасной страсти -
это непреодолимое влечение
к странствиям.

Сколько б я не уходил, не прощался,
сколько б не скитался по морю,
я все время возвращаюсь, возвращаюсь.
Пенелопа, ай эм риали сорри.
Стороны огромного света
не важны, хоть и важны. Что со мной?
Я плыву всегда по воле сюжета -
в направлении Итаки, домой.

Несвобода как проклятие, или,
как возможность медлить перед встречей…
Пенелопа, виртуальная, милая,
время рану не рубцует, но лечит,
и процесс лечения странен -
мы становимся почти что богами,
мы легки, прекрасны, как пламя,
возникающее между ногами,
что нам тело - мы его победили,
(а оно с войны вернется, вернется),
мы исполнены любовью и силой,
как водой - Эллады колодцы.

Есть понятие "темы", и тема
одиссеевой свободы - презрение
к географии, ко времени, к терминам,
к возвращению в реальном времени.
Чувство дома высокО и высОко.
Пенелопа из жены стала светом.
Боги мстительны. А солнечным соком
пропитались голоса и предметы.
Соль воды и соль внутри - суть едины.
Морем были, морем станем, все ясно.
Возвращение. Израиль. Россия.
Пенелопа нежива и прекрасна.


                ..^..


 jorge luis borges (с)


Odisea, libro vigesimo tercero

Ya la espada de hierro ha ejecutado
La debida labor de la venganza;
Ya los asperos dardos y la lanza
La sangre del perverso han prodigado.
A despecho de un dios y de sus mares
A su reino y su reina ha vuelto Ulises,
A despecho de un dios y de los grises
Vientos y del estrepito de Ares.
Ya en el amor del compartido lecho
Duerme la clara reina sobre el pecho
De su rey pero ?donde esta aquel hombre
Que en los dias y noches del destierro
Erraba por el mundo como un perro
Y decia que Nadie era su nombre?


 C. Бойченко (Sergio) (с)

одиссея, книга двадцать третья

хорхе фича серхио

уже и меч обрек, стальной и сильный,
исполнил труд должного мщения.
уже и дротики и копье - нет прощения
насильникам, кровь их течет обильно.

не оглядываясь на бога, на его море,
царство его, царицу, вернулся улисс,
вопреки богу поймал он бриз
свежий, с аресом шумным спорил.

давай, в любовь доказанную уйди,
истинная царица, усни на груди
своего царя. где ты найдешь
мужа такого, чтоб дни и ночи в морях
болтался по миру, как у пса на хвосте репях,
и назвался Никем. а остальное ложь.

24.09.99


                ..^..



 Давид Паташинский (Цун) (с)

пенелопа, книга охренадцатая, предпоследняя

Стило призвал, каленое, стальное
поведать миру должные сюиты.
Стилеты - то - другое - остальное,
когда мы квиты, а пиитам карты биты.

В богов не веря, но моля о чуде.
И Греция, как скомканный пергамент.
И средиземная свирепая пичуга
ушла по морю тонкими ногами.

И сосны терпки, и послушны лисы,
свою оранжевую брызгая по ветру.
Улисс ушел. Да что нам до Улисса.
Нам вспомнить бы склонившуюся ветлу

на перепутье. На кручин соцветье.
На расстояний выцветшем покрове.
Так пусть летит его ладья на ветер.
Восславим мир спокойно и без крови.

Что до любовей. До цариц. До чуши,
что одиночество пихает в грудь, как вату.
В богов не веря, но моля о чуде.
А чуда нет. Есть только Зевс горбатый.


                ..^..


C. Бойченко (Sergio) (с)

КЕНТАВРУ: ГНЕВ

установка связи
набор номера
курсивом вязью
гомера размером

гекзаметр тянет
на мелкий понт
лист заходит за шиворот
и там вянет

улисс не бродил по лесам на севере
в кивере конском не знал сияния
северного и не той был веры
правильного не ощущал влияния
любы не щупал грудь не целовал веры
с надей не делал слияния

гомер я звоню не тебе ты трубку
повесь не за твою я юбку
держусь из самых последних сил
как уязвленный тобой ахилл.

30.01.00

                ..^..



... (с)