Ольга Родионова (Верочка) (с)

* * *

Холодно, милый. Разве что чуть теплее
Будет вот в этом парке, вон в той аллее,
Рядом вот с этим деревом, - может, клен?..
В парке меня всегда настигает вечер.
Город заброшен, клен молчалив и вечен,
Каждый листок оборван и приземлен.
Жалобно, милый. Песен твоих изнанки,
Каждая - по сту раз - письмена и знаки,
Те, что она не слышит, а я пойму.
Ей непонятен привкус, но важен искус,
Темен контекст, но сердце пронзают искры,
Иглы, и что - важнее, и что - кому?..
Вот я иду, бреду, собираю злато.
Всё облетело, всё, что на миг крылато,
Всё, что горело, милый мой, а зола-то
Копится, засыпая уснувший дом.
Мы не живем в Помпее, мы - отпечатки
Тех, кто когда-то жил. Даже сняв перчатки,
Я согреваю пальцы твои с трудом.
Холодно, милый. Может быть, будет снежно,
Ёлочно, беспокойно, смешно и нежно,
Славно, метельно, вьюжно, белым-бело,
И на золу и пепел, укрывший крышу,
Ляжет иной контекст - я его не слышу,
Но понимаю так, что тебе - тепло.


* * *

Лунная кошка выходит на крышу -
Призрак блудливый вчерашнего счастья.
Я вас не слышу так часто, так часто...
Не уходите, я вас не слышу!
В лунные пятна рукав окуная,
Берегом темным, травы сминая,
Бродит и бродит обида ночная.
Не уходите, я вас не знаю!
Нет, за какой стеной ни укройся -
Слабое эхо отыщет повсюду.
Не отзываться - тоже геройство.
Не отзывайтесь - я вас забуду.


                ..^..



 Игорь Караулов (ЧУ) (с)

Мгновения осени

Миссия выполнима, но есть проблемы:
Не подключаются проводки и клеммы,
Ствол у винтовки крив, как у той осины,
И прохудились брюки из парусины.

Бледное солнце – волчок со смещенной осью.
Супершпион выходит в чужую осень.
Пахнет грибами, гнилью, обычным сором,
Бережно собранным выкрестом-режиссером.

Тут хорошо, тут лисы отрыли норы
Полного профиля. Заяц своей Леноры
Больше не ищет. В ушах у агента вата,
Чтобы не слышать крики «мотор» и «снято».

Что-то пошло не так. На каком этапе?
Кто или что – паучишка в еловой лапе,
Ливень на станции, женщина с бигудями –
Нам помешали действовать по программе?

Выдержка – главное качество Джеймса Бонда.
Смотрим на карту. Крестик - кафе «Ротонда».
Там был заказан столик на имя грека,
Жирного грека, доброго человека. 

Кажется, леской его удавили в Риме.
Может быть, в Лиме. А имя… Да к черту имя -
Здесь на поверку нет ни кафе, ни пляжа,
Виски с мартини вряд ли предложат даже.

Всё еще можно исправить, но это – фунты
Стерлингов, рота ублюдков от н-ской хунты.
Снова башлять этим нашим, но сучьим детям,
Что ублажают ноздри и тем, и этим.

Бросить бы всё, уехать в родные топи,
Жить на песке, у моря сидеть на попе.
Или – хоть тут поспать, привалившись к комлю.
Вычтут со счета – на женщинах сэкономлю. 

Мирно сопит, на сердце свернувшись, кобра,
Дымом сигарным бес покидает ребра,
Кто-то бежит с подушкою кислородной.
Съемки окончены. Все, так сказать, свободны.


                ..^..


 Елизавета Михайличенко (Эли7) (с)

***

Быт - это то, с чем проходит твое бытие.
Быть - это думать о жизни, смотреть сквозь прохожих,
верить в удачу, которая сбыться не может
и чувствовать братство, и знать, что все братья - зверье.
Веселый огонь не рождается в сонных глазах,
он отражается, мечется, плавит приличия.
Господи, если ты есть, дай какой-нибудь знак.
Мне. Просто так. Ни за что. Безразлично.
ПОтом ночным испаряется, будит роса
внутренний разум - телесный, бездумный, свинцовый.
Над праведным Городом низко плывут небеса
и растирают на стыке рожденное Слово.
Туман в этом Городе тоже живой и несет
рваные ритмы дыхания прерванных судеб.
Красиво и грамотно нагромождение сот
в которых личинками ждут непрозревшие судьи. 



***

Горькая эта вода - чем повседневней, тем горше.
Берег моей нищеты рушится. Гордость. Гордыня.
Проще становятся сны. К горлу приблизился поршень.
Едет на белом коне лысая леди Годива.

Суетна ярмарка слов, пыль оседает на шали,
и выцветают цветы, и прозябает окно
в котором когда-то давно привиделись мутные дали,
в них я теперь и живу, в них мне теперь все равно.

Необходимость рывка - вот что ужасно. А впрочем,
необходимость воды еще безысходней, но в ней
мы приспособились жить, как рыбы - прохладно и молча,
молиться на солнечный бок и ждать от судьбы мотылей.

Необъяснимость любви? Чем непонятней, тем лучше.
Поскольку лепешка пресна, но вкус ее долог и свят.
Есть лучшее в жизни. Оно всегда называется "случай".
Его нам придумал Господь. Вот он и во всем виноват. 


                ..^..

 Олег Г-ков (с)

* * *

Жить вымыслом своим – живописать
Немую анимацию предзимья,
Снег невесомый в синих небесах,
Воображенных, невообразимых;
Вино прохлады вдохом разбудив,
Идти по бесконечной перспективе
Прибрежных, в иней выбеленных ив,
В последнем утопическом порыве.
И погружаться в явленный обман, 
В овеществленный призрак эльдорадо,
В слепящую, сводящую с ума, 
Разверстую, отчаянную радость.

Жить вымыслом, опасным ремеслом
Ращения ажурных райских кущей.
Но жить, чем жил – не большее ли зло?
Мне вымысел теперь и хлеб насущный,
И церковь, и покой, и тишина,
И первый этот снег, сошедший с неба
В простор прохлады с привкусом вина…

…Покуда жив – жить вымыслом волшебным.


* * *

Нежданный этот снегопад 
Заполонил всё небо танцем. 
Под белым кружевом багрянцем 
И охрой пламенеет сад. 

Он отдает себя во власть 
Всему, что в танце воплотилось, 
Парящем и дарящем милость. 
И то, что день назад пропасть 

Сулило мне и зло, и глухо, 
Дождем и шорохом в ветвях, 
Погребено под белым пухом, 
И в пух обращено, и в прах. 

Снежинки кружат до упаду 
И вытанцовывают па, 
Как будто в одеоне сада 
Мне ставит зиму Петипа. 


* * *

Дни осени несносной сочтены. 
Но что со мной творится? – эту зиму, 
Как возвращенья женщины любимой 
Из дальней ожидаю стороны. 
Сезонов упорядочен транзит, 
А мне всё мнится, без моей молитвы 
Листве опавшей буйство пляски Витта 
До светопреставления грозит. 
И я молюсь и маюсь во хмелю, 
Поскольку Бог не слышит пьяной речи. 
Но как еще убить хоть миг до встречи, 
До выдоха желанного – люблю. 
Чего себе, чудак, вообразил? 
Какого обновляющего снега 
Заждалось эскапическое эго, 
Увязнув в раскисающей грязи? 
Какой я жду стремительной лыжни, 
Какого ослепительного света? 
…И нет молитвам путаным ответа 
У озаренных свечками божниц. 
А осень, равнодушная всему, 
Просторы озирает мутным оком 
Своей луны. Мне просто одиноко. 
Что уповать на зиму не пойму.... 

                ..^..



 Квадратов (с)

* * *

Дедушка в муаровых обносках
Помирает на горбатых досках,
Ничего ему уже не надо, 
Тает старомодная помада,
Красная москва проела шаль,
Не нужна красивая каталка,
И ему себя уже не жалко.
Ну а мне себя сегодня жаль. 


* * *

Ты сегодня никакой,
Только где-то над Москвой,
Покидая вытрезвитель,
Светлый ангел - твой хранитель,
Полетит, подобный птичке,
На небесной электричке
В горний град Ерусалим,
И труба златая с ним.
Он сыграет на трубе
И поплачет о тебе.
 

* * *

Не умирай, не надо -
мы виноваты сами.
Пятничная награда -
сонными голосами

метить чужие сети
вспышками многоточий,
брызгами междометий.
Но почтальонами ночи

больше уже не будем;
праздничное истерто -
мы теперь просто люди -
розовое на желтом.

И повелитель хлеба
станет, грозя чудесами,
нам улыбаться с неба
пряничными глазами


                ..^..



 Елена Элтанг (с)

* * *

из города из круга мелового
спасаешься добравшись наконец
до ртутного деленья нулевого 
катать во рту чернильный леденец
вдоль сизых рельсов вымерших до срока
бредешь покуда тянется строфа 
уж сиверко не спутаешь с сирокко
оттаивая мерзлый край шарфа:
то подворотне дует в подреберье 
то добела возьмется отмывать
петитом перепачканые перья 
газетных птиц решивших зимовать


            ..^..



 Sergio (с)


* * *

девочка, на фотографии это не ты
я просыпаюсь не утром, но очень рано
и ты в мои раны вкладываешь персты
в пагубы жертвенного барана.

если я говорю тебе про вокзал
я сказал тебе очень мало
отрежь сибири кусок, ямала
не трогай главное,- я сказал.

не трогай главное, мой курок
пусть про оружие нашептали
на самом краю, под пружиной, в стальном шептале
поют про себя "мой маузер-мой сурок".

моя дорогая дешевка всегда со мной
я даже знаю слова из которых пишут
двустволка с винтом, позорное. и зверобой
который портит белке глаза которая дышит.

22 окт 02


ЗЭ СЫКСТИЗ

хочешь, я напишу тебе, лапочка
чем-нибудь белым, валяным тапочком
в санитарной палате
мелом на новом платье
белом, как на шестой стене
в домике подвенечном
с крестиком христианским
в нашем одном окне
с месяцем магометанским
с вилами под пуатье
утром, до реконкисты.

зорьку поют горнисты
и отступают мавры
и пожилой в 25 зуав
бьется, как 300, и увядают лавры
роланды не к добру речисты
скажем, не ради дувров мы покидали гавры
плыли за шерстью за три кале
и уж, конечно, не ради лувров
мы на уликсе, как на игле.

21 окт 02


 СУВОРОЕ

суровых дней моих суровая подружка
суровую подай скорее кружку
суровою рукой суровому налей
сурово отхлебни от скорбных дней.

суворый гадов побеждал на эльбе
кончал суворый гадов на елене
суворо на дыбе шептал в очко судьбе
суворо вел себя в суровом ихнем плене.

его сурово штрыкали на палю
а он сурово про суворую им галю
сурово ждал суворов альфы и конца
суворова солдата-молодца.

17 окт 02   


            ..^..



 ГРиФ (с)


***

Ни Бога там нет, ни Чёрта.
Там нет ни дождя, ни ветра.
А в чёрном бездонном небе
галактик висят клубы...
Вне времени, в центре мира - 
на кухоньке в восемь метров - 
встречаются две Вселенных,
две женщины, две судьбы.

Одна у плиты хлопочет -
чайник еще холодный.
Тихонечко рассуждает,
будто бы про себя:
- Ему подарю я небо.
Пускай он парит свободно.
И пусть он узнает счастье,
и пусть он живет, любя...

В ответ ей дымок метался
над сигаретой: - Верь мне,
он в облаках витает,
пока натешится всласть.
Будто бы ты не знаешь:
любой обретает перья 
(дурацкие эти крылья),
чтобы затем упасть.

В душе его лопнут струны,
что были прочнее стали.
Когда он дышать устанет
от боли и от любви,
когда шевельнуть не сможет
запекшимися устами -
напомни о нем, подруга.
Напомни. И позови... 


***

Ты посмела гадать - не в угоду Фортуне и Богу.
Ощетинились пиками роты недобрых вестей.
И сулил мне расклад суету и крутую дорогу,
и червонная дама упала на даму крестей...

И за тысячи верст наши карты легли друг от друга.
Сказ печальный о нашей судьбе принимал я с трудом -
мол, не сблизиться нам, не сойти с предрешенного круга:
дом казенный, тоска, бесполезные хлопоты, дом...

Я в детали вникать не хотел - голова не варила...
Голова - к голове. Досидев до вечерней зари -
о любви роковой ни словечка ты не говорила.
Значит, врут эти карты, как, впрочем, и календари.

И часы не идут, если тихо сближаются лица
и влажнеют глаза... Ты ведь картам не веришь сама.
Нежно руки на плечи легли, и сомкнулись ресницы.
И упала рубашка, гаданье собою сломав... 


Басенка

У нас всегда: уж если что-то делать,
то, непременно, впятеро сломать…

Сантехники топтались и галдели,
и беспрестанно поминали мать.

Меняя то ли пробку, то ли втулку,
стремянкой мне разбили два стекла
и сверзили железную шкатулку
на пол паркетный с моего стола.

И настроенье сразу стало гаже:
в ней рюмки, стопки, с водкой «пузыри»…

Мой шкафчик цел. Не поцарапан даже.
Но догадайтесь, что теперь внутри…


…И как же ты вот так – скажи, на милость – 
меня задела, мимо проходив?
Ну, и прошла. И не остановилась…
Я, будто шкаф тот, – цел и невредим… 

                ..^..



 С. Зонова (Змейка) (с)


сон.net

в чужих краях неплох чертополох 
и шум лапши в ушах вполне уместен 
вот я бегу, весёлый кабыздох, 
по солнечным задворкам Поднебесной 

мне чай заварит белый человек 
он с чорными гадюками играет 
а я бумажный складываю чек 
додекаэдробразно (оригами) 

покуда и фонтан, и Лафонтен 
витийствуют, не слушая друг друга, 
и с юга дует жаркий ветер фён 
заимствуя у клеверного луга 

легчайший запах мирта и люцерны 
а смерти нет - en tout ce qui me concerne* 

------------
*во всём, что меня касается 

                ..^..



Скиталец (с)

***

У торта на верхней корке-
Каждой цифре- по свече,
Загорелись две четверки-
Время сдвоенного «Ч»,
Время чистки, переборки-
Пыль насевшая густа.
На листочке две четверки-
Покосившихся креста

Это много ли, немножко- 
Мерки, числа да слова.
Но к Тебе моя дорожка
Начинается едва
Где- то тянется, плутая,
Но во тьме не запропав,
Та дорожка непростая,
Немощеная тропа.

Влагу пьяную с корицей
Задержу на языке...
Я успел- наговориться,
Понастроить на песке,
Рядом- чадо, домочадцы
И друзей Земля и Сеть...
Мне успеть бы домолчаться
И немножечко допеть.

У торта на верхней корке
Нагло врут, что все фигня,
Догоревшие четверки
Парфюмерного огня. 


                ..^..


 Иван Кузьмич Роботов (с)


Наш путь

Стояли в поле мы с тобой,
Такое дело было, помнишь?
Всё поле залито водой,
И грязь такая – что утонешь.

И тут же, стоя у межи,
Я вдруг подумал поневоле:
Гораздо проще жизнь прожить
Чем перейти такое поле!


Наш путь

Когда иду я не таясь,
Свои стихи читая гордо,
Меня пихнёт в шальную грязь,
Какой-то лох с бандитской мордой.
Потом обчистят догола
Вполне приветливые лица,
Апофеоз всему – игла,
Что врач всандалит мне в больнице.
Под аркой мгла сгустилась, стой!
Шаги завязли словно в вате.
Прошепчут тени за спиной:
Смотри, клиент похоже спятил.
В кармане прыгнет телефон,
Который я надёжно спрятал,
И длинным ноющим гудком
Мне вскроет вены оператор.
Меня подхватит Сатана
Усохшей мумией без пульса -
Похоже, я схожу с ума,
Но может мир перевернулся.


Наш путь

Мы дохнем, как мухи осенней порой,
Без слёз сожаленья, без гнева.
Один за другим и одна за другой
Ложимся, копытами к небу.
Мы сгинем, как будто нам смерть нипочём,
Не вскрикнем, не всхлипнем, не охнем,
Мы попросту дуба дадим и помрём,
Отбросим коньки и подохнем.
Что делать, когда справедливости нет
В трагической нашей житухе:
Как кролик, за стенкой плодится сосед,
Пока мы тут дохнем, как мухи.
И если не грохнут у нас что-нибудь,
Мы сами чего-нибудь грохнем
И, так завершив свой особенный путь,
Вздохнём тяжело и подохнем.


Маша спит

Маша дремлет у метро
На скамье сырой.
Спит, в подружкино бедро
Тычась головой.
Ей не страшен ни мороз,
Ни толпа людей.
Маше снится дихлофос
И сапожный клей.


Завещание

В день, когда я умру – от болезни, а может, от скуки,
От кусочка мацы, угодившей в дыхательный путь,
У зубного врача, без наркоза не выдержав муки
Или вжатый в асфальт, под катком, не успевшем свернуть.
Может быть, я помру, съев на завтрак цианистый калий
Или шею сверну, провалившись на стройке в дыру,
А быть может и нет, только в целом, на эти детали
Будет мне наплевать в день, когда я возьму и умру.
И когда я умру, в тишине своей крошечной спальни,
Позабыв обо всём, отрешённо глядя в потолок,
Или в шумной толпе, на весёлом народном гуляньи,
Буду втоптан я в грязь миллионом бессовестных ног.
Может быть, я сгнию, за решётку попав почему-то
Или пулю словлю на какой-то ненужной войне,
За свою ли страну или просто за чью-то валюту,
В день, когда я умру, будет, в принципе, пофигу мне.
И когда я умру, этой жаркой июльскою ночью,
А возможно, весною, когда за окном благодать
Или прямо сейчас, благо дни с каждым разом короче
И всё ближе зима, и сильнее желание спать.
Ну так вот, в этой день, а когда он наступит – неважно,
Важно встретить его, никого и ничто ни виня.
Посему я прошу: не ленитесь, друзья, хоть однажды,
И когда я умру, закопайте поглубже меня!


                ..^..