Вечерний Гондольер | Библиотека

Татьяна Марчант

Не в своей тусовке

Ой, да если бы я знала, что в оконцовке все так получится?! Мать моя, женщина! Да я бы на харчок ближе не подошла к этому дню рождения. День рождения называется. Грустный праздник. Если уж, вообще, выражаться по честному - не будь меня на этом дне рождения - можно было убрать вазу с цветами, а на ее место, посередине стола поставить стакан с водкой и прикрыть его хлебной коркой. И всем окружающим сразу бы стала понятна причина, по которой люди (в смысле - наша компания) собрались в ресторане.
Короче, дело к ночи. Когда у Янки еще только начал назревать юбилей... все-таки, "четвертак" прожить - это вам не руки в луже сполоснуть. В общем, мы с Анькой начали готовиться к нему заранее. Задолго до Янкиного дня рождения (аж за три дня) я - почти всю свою наличность вбухала в Янкин подарок. У меня у самой в глубине горизонта юбилей наклевывается. Так что через три месяца я тоже буду говорить, что стала старая, как говно от мамонта, потому, что родилась еще в прошлом веке. Не хочу утверждать, что с каким-то намеком купила для Яны этот дорогой комбидрес, но очень надеюсь, что она за три месяца про него не забудет и для меня выберет тоже что-нибудь – соответствующее его стоимости. Ладно, чего мелочиться? Даже если она мне подарит какую-нибудь шнягу - отправлю Яну в магазин, чтобы она водки докупила (дескать - "того, что есть - может не хватить").
В общем, мы порешили, что будем праздновать в "ночнушке". Не - в смысле одежды, а - в смысле ночного клуба.
Мы уже давно привыкли так поступать. Сначала, как "правильные" - собираемся в семь или восемь часов у именинника, с главной целью: как можно плотней набить свой желудок. Чтобы потом в клубе не проситься. А уже там, если кто-нибудь из пацанов вдруг захочет чего-нибудь из жрачки заказать (за свой счет, разумеется) - милости просим! Всегда можно примкнуть к их заказу. Сказать, типа: "Ой, вы все так аппетитно жрете! Жрать - вообще не хотелось. Тем более - на ночь. Но, раз вы - заразили - придется и мне в ваш котел залезть со своею лопатой". И все. И мед липкий, и мухи сладкие.
Разумеется, мы с Анькой не могли предположить, что девушка по имени Яна нам подложит свинью. Обезьяна. Во, аж стихами заговорила!
Я вообще, кстати, иногда пишу стихи, когда у меня есть под них настроенье. В основном - зимой. Все равно на улице холодно, а где-нибудь в тепле разгуляться – денег нет. Вот я и пишу, чтобы как-нибудь время прибить. И всегда - только лирику.
Ты меня бросил, ведь, не думав,
Как я останусь дальше жить?
Ведь у меня нет столько силы,
Чтоб боль разлуки пережить.
Это я одному козлу написала еще в прошлом году. Мы с ним долго вместе тусовались. Он мне даже как-то заявил, что ему все время больно, когда он вспоминает, что был у меня не первым мужчиной. Придурок. Как бы это я выглядела: бабе уже двадцать четыре, а она – все еще "девочка"? Да он бы первый мне в рожу плюнул. Подумал бы, что я какая-нибудь "девочка-дебилка". И слава богу, что мы с ним разбежались! Я его на пляже засекла. Он там обнимал какую-то чувиху, на которой был купальник - умру, с открытым глазом! Да, моя бабушка такой бы - не напялила. А еще так стремно получилось, что я не одна в тот момент была, а - с девками. Вот мне перед ними было неудобно за этот купальник! Была бы с ним какая-то "продвинутая" девка - я бы ему все простила. Но эту трамвайно-троллейбусную девушку, в затрапезе - никогда!
Анька тоже со своим бой-френдом, что-то разосралась. В общем, оказалось, что к Янкиному юбилею все мы оказались без своего постоянного мужика. И вдруг Янка знакомится с каким-то нерусским. То ли он - узбек, то ли - айзер, то ли - ротвейлер? Не помню. Главное, что - не чечен. На морду - обыкновенный пацан. Только черный, как будто «перезагоравший». Ничего так, симпатичный. А имя у него... Что-то типа, как у моей бабушки в деревне сторожевого пса зовут. Но не Мухтар, а...Мухарбек! Но люди, чтобы голову всякой чешуей не забивать, зовут его попроще - Миша.
Мы с Анькой сначала удивились, и вообще были как-то не в восторге от ихнего знакомства. Потому, что нерусский - он и в Африке - такой же "чурка", со всеми его националистическими приколами. Правда, по Анькиному нерусскому - по одному только его виду - нам стало понятно, что бабок у него столько, что не то, чтобы "куры не клевали", а вообще - "конь не валялся". Такой - в бронежилете ходит, с двумя охранниками в камуфляжах. Нерусские - которые к нам с гор спустились - они вообще, понтов поколотить "не любят". И у этого Мухтар... короче - Мухомора машина тоже вся навороченная: тебе и лазерная магнитола со светомузыкой, и телевизор, и штук 20 всяческих "вонючек" по всему салону расклеено. А в пепельнице - шарики с вкусным запахом. Поэтому в машине курить он разрешает только в форточку и пепел просит сбрасывать не пепельницу, как нормальные, а тоже самое - в окно. Умный такой! Я пепел сбросила в окно, а он мне весь, обратно, вместе с ветром - в рожу. Ну, а ему-то - Таджмахалу - пофиг! Он-то сам не курит! Ему откуда знать, что шарики в пепельницу насыпают специально, чтобы в ней бычки не так сильно воняли. Ну, я же говорю, что парень - чурковой.
Но мы с Анькой к нему присмотрелись, и ко всему тому, что он нашей Янке уже успел купить, и решили, что он, хоть и со своими национальными прибабахами, но жить с ним можно. Если учесть, что парню всего 27, а он уже вокруг себя столько наворотил в смысле коттеджа, машины и охранников (их ведь тоже надо чем-то кормить). И мы решили, что Янке, можно сказать - повезло.
Ой, а Янка - ну, дура дурой! Вместо того чтобы собою заниматься, принялась зачем-то его язык изучать. Я ее спрашиваю: "Оно тебе надо? Ты, что, в Чуркестан собираешься? Он-то - твой Чингиз Айтматов - сам, небось, свалил оттуда по тихой грусти, в связи с военными событиями. Так тебе - зачем? Учи лучше японский или вон - итальянский". Английский-то - она и так знает. В случае чего, где пожрать в Лондоне и в туалет сходить в Кембридже - всегда найдет.
Но Яна - это другой человек. Ей в кайф дома сидеть, какие-нибудь шторы шить или люстры мыть. Я у этого Айятолы Хомейни в доме не бывала, но представляю себе, что у него там столько люстр висит - Янке на год хватит!
Короче ( у кого короче - тот дома сидит). Стрелконулись мы с Анькой и приходим к Янке вдвоем - поздравлять. Вот еще, кстати, один из Яниных приколов: она предпочитает не у Фазиля Искандера своего на коттедже жить, а у себя дома. Потому что из-за города ей слишком долго добираться до работы. А работает Яна учителем по пианино в музыкальной школе. Я ей говорю - дура! Бросай свою работу и хоть немного поживи по-человечески, пока возможность есть! А она мне отвечает, мол: «а что я буду целыми днями дома делать?» Я так предполагаю, что - хотя бы, по магазинам ездить! А она, мол, не понимает, как можно каждый день ездить по магазинам?! Конечно, если бабок нет, то это - маразм и провокация инфаркта. А если бабки есть? Я бы тогда не то, чтобы каждый день, я бы вообще из магазинов не вылезала. А ночевать бы ездила в круглосуточный - дежурный супермаркет!
Но Яна - это отдельная песня. И эту песню не задушишь, не убьешь. Она у нас такая с детства - раненная в голову.
В общем, заходим с Анькой к Янке, а на ней - новое платье. Ну, кайф конечно. Но куда в нем? Короче, темно-синее - с блестками, и вся спина открыта. Одни лопатки торчат, и позвоночник кривой змейкой вьется. Платье длинное, до пола, и вырез сбоку, от самой талии идет. В таком платье можно только в жены губернатора избираться. Я представила себе, как Яна в нем в ночном клубе колбасится и - аж угорела. Оно ж у нее все по швам расползется!
Но тут Яна поясняет, что мы идем не в клуб, а туда, где еще ни разу в жизни не были. Я думаю: "В библиотеку, что ли?" И она извиняется, что нас заранее не предупредила, поскольку сама этого не знала. Ей только что Саддам Хусейн сделал такой сюрприз, и это платье специально для такого места ей в подарок приподнес.
Тут, резко, как понос, в квартиру к ней влетает наш Али-Баба, с такой распахнутой улыбкой - аж трусы видно и говорит, как пионер-сверхсрочник: "Я готов!" Потом, на нас с Анькой похлопал глазками и стал такой задумчивый, как тот дяденька, которого скульптор по фамилии Роден изобразил: с поникшей гривой, задумавшегося на унитазе. Мы с Анькой даже обломились под этим его взглядом и почувствовали себя, как две сотрудницы из той фирмы досуга, которая делает скидки своим клиентам, в чьей фамилии есть буквы "А" и "О".
Хотя, аллё, о птичках! На мне была желтая майка и оранжевый сарафанчик от "Дольче и Габбана", а на Аньке - зелененький, кислотный топик и шортики такие же - от Донны Каран. Не будем спорить. Может быть, все это было сшито где-нибудь в Китае. Но я за свои тряпки отломила столько бабок, как будто бы сам Дольче их раскраивал, а корефан его Габбана - сам сшивал.
Мы с Анькой посмотрели друг на дружку, потом - на эту пару "из семейства Корлеоне". Анька что-то там забулькала, типа: "Нам тоже надо бы переодеться". Но я ей смачно наступила на ногу своим стильным ботинком на платформе в 10 см и говорю:

- Не будем тратить время именинницы.
Бюль-бюль Оглы давай нас уверять, что лично отвезет и привезет обратно каждую из нас и молится, наверно, про себя, чтоб мы поехали, переоделись. А - в чо? У меня из вещей в том духе, что Янкино платье - только бабушкина шаль, "непуганая молью". А остальные вещи, невзирая на вкусы таких заплесневелых типов, как Хоттабыч - конкретно говорят о том, что наступил новый линолеум. То есть миллениум или, иначе говоря, «русским по белому» - надо жить сегодняшним днем! И не тащить в него старье, типа той юбки, в которую была одета твоя бабушка, когда стреляла в Ленина. Такие вещи пользуются успехом только на аукционах, а не на прогрессивных людях 21-ого столетия.
Наверно Анька тоже догадалась, что ей - так же как и мне - переодеться не во что. И Рахат-Лукум допер, что тема - не канает. Что ж ты, миленький, купил только одно платье в стиле Эдиты Пьехи? Надо было покупать сразу три - на все приглашенные лица. Решил бы все вопросы с переодеваньем и лишний раз блеснул своим богатством, нажитым на авитаминозах населенья.
Мы уронили наши яркие фигуры в его кучерявый "Крузер" и, под композицию "Владимирский централ", потарахтели «в клуп». С последним аккордом этого нового Российского гимна мы причалили к самой зафакстроченной гостинице города. Не буду говорить, какой потому, что "на этом месте могла бы быть ваша реклама".
Когда я вижу вахтера или швейцара, то первое, что мне хочется сделать - это дать ему по морде. У них у всех вечно такой вид, как будто им все время хочется в туалет, но с их одновременным геморроем и циститом это сделать крайне трудно. Поэтому желанье посетить клозет становится хронической мечтой, которая за годы жизни отображается на лицах всех швейцаров всех народов. Вот почему на нем так характерно заметна ненависть ко всему остальному человечеству. Поскольку оно не пользуется иммодиумом - который быстро и эффективно избавляет от "Даниссимо".
Если бы с нами не было Махмеда Аль Рашида, швейцар скорее "намечтал себе в штаны", чем пропустил нас мимо своего живота, который вызвал у меня дикое желанье ткнуть в него иголочкой и посмотреть, что будет? Скорей всего - одно из двух: либо остатки от швейцара придется откорябывать от стен и потолка, либо сломается иголка.
Защитник двух дверей, увидел нас в сопровождении "лица кавказской внешности" и сразу понял, что к чему. Поэтому его глазенки залоснились, как будто, "отработав" на верху, мы спустимся к нему в подсобку, и повторим все «выше пройденное», лично для него - "на бис".
Мы всей толпою завалились в лифт и два охранника, которые всегда приклеены к Кумысу, как те собачки Павлова, одновременно встали по обеим сторонам от двери. Наверно для того, чтоб в лифт, пока он движется на следующий этаж, не смог зайти никто из посторонних. Или на тот случай, если он вдруг оборвется и упадет - на входе проверять документы у всех, кто будет интересоваться нашими останками.
Поскольку гостиница была шестиэтажной, мы наскоряк добрались куда надо. Я огляделась вокруг. Все было таким помпезным, что у меня даже возникло желанье взять пульверизатор с черной красочкой и прямо наискосок по стеночке, над ихними диванами написать что-то, типа: "Цой жив" или "Слава ЛДПР", или: "Яна плюс Магомед-оглы".
К сожалению у меня на тот момент из всех пишущих предметов был только тюбик губной помады от "Кристиан Диор". Но, положа руку на честное место: мне для себя-то его жалко было тратить, не то, что для стены. Это спасло их интерьер. Хотя, идея добавить штрих андеграунда в их барокко - была хорошей! Авангардной.
Мы подошли к дверям. Они почти, что полностью были стеклянными. А на стекле каким-то напылением изображались птицы, цветы, короче - фауна и флора родного края. А между этой флорой, таким же напылением было написано: "Ресторан "Гранд-Палас". Часы работы: с 8 до 11, перерыв с 13 до 24. Без выходных". Какая прелесть. Совок по-прежнему цветет и пахнет. Я даже стала шарить по всем стенам в поисках "Уголка покупателя" и перечня ассортимента.
Только мы подошли, навстречу - откуда-то из воздуха или из стен - перед нами вдруг предстала местная администраторша. Такая - мелкая, с круглым лицом и желтенькими волосами. Я, глядя на ее причесочку, подумала, что она либо родилась с бигудями в волосах, либо закручивает их каждый день электродрелью. Ведь это даже не прилично - вся голова, как в стружках! В общем, на вид администраторша - вылитый Купидончик, из тех, которые фонтаном писают.
Она со всеми нами поздоровалась и так при этом посмотрела на Джульбарса, что я сразу поняла: "Господа знают друг о друге далеко не понаслышке". Наш Тадж Махал там явно «побывал». Но свои выводы я разумеется, оставила при своих мыслях, которыми не стала делиться с Яной в день ее рожденья. Решила подождать хотя бы до утра.
Поэтому, когда мы за стол сели и Купидонша нас спросила: есть ли у нас еще какие-то пожеланья? Я ей ответила, что пожелание одно:
- Быстрей пришли официанта, а сама можешь быть свободна, как сопля в полете.
Ой, вы бы видели, как наш Казбек на меня посмотрел! Как будто я на глазах у всей публики сняла свои трусы и надела их себе на голову. Вперился в меня, как Кашпировский в телезрителей. Да, чё бы я так пялилась? Так я взяла, и язык ему показала. Он аж шарахнулся. Как будто в первый раз язык увидел!
В общем, за исключеньем нашей интернациональной парочки: Яна + Бахыт Компоев - всем остальным за столиками в зале было как-то «не фонтанно» и не "юбилейно". Мы с Аней глянули на публику и не заметили в ней никого, кто бы смог как-то разнообразить, в смысле - оживить наш вечер в этом ресторане. А те мужчины, которые наверняка были бы далеко не против с нами познакомиться - сидели с тетками. Причем, как только наша компания вошла в зал ресторана, все тетки за столами сразу оживились. Некоторые в своих мужиков даже клешнями вцепились, а те, кто не вцепился - пришпилили их к стульям такими взглядами - булавками, которыми жуков в гербарий собирают.
И тут, как будто угадав все наши размышления о смысле жизни и о том, какой нам с Аней толк сидеть в этом ресторане - подкатывает к нашему столу еще пара "орлов высокогорных". Это наш Чингисхан их пригласил, заботясь, таким образом, о нас с Анютой. Чтобы мы с ней не сидели, как две "дуры невостребованные", он нам и подогнал "по дружбе" двух женихов кавказской, как и он - национальности. Я, от стыда, чуть под стол не провалилась. Ладно бы еще Яна, с ее Мармизом. Я говорила, что он, пока рта не раскроет, не похож на "Лицо". И сама Яна в таком платье, к которому ни одно подозренье не прилипнет. А мы с Аней в своих "кислотных" костюмчиках - ну, точно, как две сотрудницы фирмы досуга, которых для куража перед отъездом заказали темпераментные мужчины, продав последнюю партию помидоров. И у этих господ, в отличие от Зефира, не только имена были попроще, но и внешность - просто ослепительная!
Одного звали Хасим, а другого Газим. Мы с Аней сразу же, конечно, перепутали "кто есть ху?" И весь вечер предпочли к ним вообще никак не обращаться. У одного из них был такой нос, что Буратино - упал и отполз! А второму - я сразу дала погоняло: "Бровь". Дедушка Брежнев, со своей пушистой бровкой - там даже не валялся. У этого «лица» брови, как фонтаны – били из ушей; горизонтально, как плотина - перекрывали лицо и прямо по центру носа, «в пункте совпадения» у них была "встреча на Эльбе". Вернее - столкновение двух паровозов: одного - с гранатами, другого - с минами. У него в этом месте происходил какой-то "взрыв волос"! Такое впечатление, что ему между бровей, прямо в мозги воткнули черный веник.
Мы с Анькою переглянулись и одновременно подумали: "Слава Богу, что этот ресторан никто из всей толпы наших друзей не посещает!"
Я раскрыла меню и, посмотрев на цены, решила, что месяц после этого ресторана не буду ходить в туалет, чтобы подольше сохранить в себе все эти драгоценности! Полистала я меню и поняла, что его специально зашифровали от врагов. Чтоб посторонние сюда не шастали, и не распугивали своим чавканьем их постоянных клиентов. Я об этом догадалась, когда по слогам прочла все эти названия, типа: "бризоль", "кокот" и "канапе". Во всяком случае, нас в школе этим словам не обучали, а после школы – так, тем более! Пихаю локтем одного из «Зимов» и говорю ему:
- Вы уж меня простите. Я в этом ресторане редко бываю. Сегодня - в первый раз. Предпочитаю питаться в диетических столовых и на огородах. Поэтому, интересуюсь: не могли бы вы помочь мне выбрать что-нибудь из этого списка литературы?
А он - либо меня не понял, либо понял, но не меня. Машет рукой и говорит:

- Заказывай!
Я поясняю, что в этом-то и проблема. Чего заказывать-то если я, как говорится: "Смотрю в книгу, вижу фигу"? То есть, без переводчика - не понимаю, что прочла?
А он гнет свое:
- Что хочешь, - говорит, - то и заказывай!
Нет! Интересный мужчина! А если я вдруг закажу называние, которое захочу, а когда принесут то, из чего оно сделано - пойму, что даже в голодуху этого не стану есть?! Что тогда?
А он мне так логично отвечает: - Тогда закажешь что-нибудь другое! Заказывай. За все заплатим.
Я от него даже отодвинулась. Подумает еще, что я с ним, таким образом, заигрываю и - что готова сняться «за пол пирожка»! Тогда бы лучше сразу бабок дал, вместо того, чтоб зря тарелки пачкать.
Короче, жрать хочу - нет мочи! О! Опять стихами заговорила. Какое-то лиричное у меня сегодня настроение. Вот еще вспомнила кусок из стиха. Я его про одного пацана написала. Не про того козла, что первый, а про другого.
Когда мы с тобой где-то вместе идем,
Я ни на кого не взираю.
Улыбка блеснет у тебя на лице,
И жизнь мине кажется раем.
Красиво, да? Аньке тоже этот момент сильно нравится. Там еще есть такие слова - чисто мои эмоции:
Печаль мою ты не буди. Пускай спит.
Ей много по жизни досталось.
С тобой я хочу все забыть. И того,
О ком вспоминанье осталось.
Но речь сейчас идет не о моем литературном творчестве. Его будут обсуждать наши потомки. Просто у меня такая манера стиля. Все время на всякую ерунду отвлекаюсь, когда о чем-то рассказываю.
В общем, я решила: чего я буду себе мозги ломать? Сделаю, как мужчина посоветовал. Он-то, видать, здесь - не в первый раз. Ну, и заказала из каждого пункта по одному названью. Главное - страшно, что принесут сейчас какую-нибудь дрянь. Все вокруг будут жрать свои заказы, одна только я - как дура - буду сидеть, глазами хлопать.
В итоге, «как дура» оказалась Анька. Купилась на название, и ей приволокли чего-то, типа холодца с укропом. Вот я угорала, как она его вилкой по тарелке елозила!
Да! Я самого главного не сказала! Этот ресторан рассчитан был не на таких «крутых», которые свой бизнес начинали сторожами на автостоянке и челноками в КНР. А на таких - которые родились уже «во всех санитарных условиях» - которые торчат от скрипки и ходят в оперу. Типа, как в фильме "Красивая женщина" с Джулькой Робертс, где у нее был миллионер, который ее, как проститутку нанял на неделю. Да, что я рассказываю?! Все об этом знают. В общем, этот вот ресторан и был - именно для таких крутых как он и для их теток.
Рядом с нами парочка сидела. Сразу видно, что мужичок был иностранец, с длинным черепом, как у лошади. В очках. И сам уже весь в старческих веснушках и в трупных пятнах. То есть не в трупных, а - в пигментных. В общем, не велика, собственно, разница. Но, несмотря на пятна, это был бойкий старикулька! Бодренько держался. А егошная тетка, по виду - сразу же понятно – наша, из номенклатурных работников или из администрации. У нее, соответственно - прическа эдакой "ракушечкой" и на каждом пальце чуть ли не по два кольца. Она, видимо, язык иностранца своего не знала, а поскольку он с ней говорил по-русски - все время хихикала и говорила: "Ой, Роберт, вы так смешно сейчас сказали это слово!" И все время его поправляла. Дура дурой! Он-то хоть как-то по-русски блеял. А она - ни бельмеса в иностранном языке. Зато, туда же - поправлять!
Но, в общем, публика была приличная. Новикова и Круга никто не заказывал. Да и кому заказывать-то? Из лабухов - на сцене только пианист со скрипачом. Они сыграют что-нибудь "концептуальное", все раз - похлопают потихоньку и опять жрут. Не ресторан, а какая-то консерватория, законсервированная консервативностью. Во - как сказала! А говорят, что бабы - дуры.
Дальше. Выгребается на сцену дяденька во фраке. Ему еще только цилиндра не хватает, а так - вылитый "Мистер Икс". Раскланивается и своею греблей вдавливает рояль в пол. И делает такую физию на морде, будто сейчас снесет яйцо. Причем - не меньше, чем «страусиное». А сам, размерами, такой, как у моей бабушке в деревне - буфет на кухне. Аж слышно, как на нем его фрак трещит. Волосенки жиденькие, присаленные. И размазаны по всей голове, чтобы издали казалось, что они у него растут по всему куполу. А прикольнее всего: невзирая на то, что его волосы можно по пальцам пересчитать - шампунь "Хэд энд шолдерс" по нему просто сохнет! Потому как у дяденьки - не только на плечах, но и на груди - лежала перхоть таким слоем, как пыль на книгах в сельской библиотеке. Как будто бы перхоть сыпалась у этого дяденьки уже не только с головы, но и с бровей.
В общем, перхотный дяденька приготовился петь. Так напрягся, аж покраснел. И вдруг... Я думала, что при его объемах он должен взреветь не меньше, чем ледокол, уходящий в рейс. А он, вопреки ожиданьям, как давай верещать голосом нашей соседки-истерички Райки Моховой: "Я встри-и-итил ва-а-ас и все-о-о-о былое..." Тут я вообще, чуть не опозорилась. Хорошо, что этого никто не заметил, кроме Янки – она, как раз, сидела напротив. Я же не ожидала, что этот бегемот будет петь голосом канарейки. Поэтому, так прыснула, что у меня крупинка риса из ноздри вылетела! Я, как раз, зразу с рисом пережевывала. Естественно, что я тут же салфетку схватила и уже в нее доугорала. А Янка в тот момент решила шампанского глотнуть. Уже сделала губки "жопкой" и их в стакан засунула. А тут от меня такая подача прямо мимо ее уха пролетает! Поэтому Янка тоже прыснула, прям в свой фужер.
А ее Джамбул - как обижуха какая-то! Надулся и говорит:

- Я думаль ти Яна любишь кляссикю!
Я от этого давай еще больше ржать. А Яна сидит красная, на глазах слезы от смеха, а с челки шампанское капает. И, главное, она ему ничего объяснить не может! Я ей под салфеткой кулак показала. А Анька через «Зима» ко мне тянется: глазки у нее блестят, аж запотели от неистового любопытства. И она гундосит и канючит:

- А мне скажи-ите, а скажите мне-е.
Я ей и говорю: - Не отдави мужчине своим локтем жизненно-важный орган.
А этот «Зим» - совсем дурак. Успокоительно так говорит:

- Ничего, пусть облокачивается. Он - с другой стороны.
Я вообще обалдела: на спине, что ли?
Ладно, в общем, проехали. Сидим дальше, жрем. Вокруг картины, деревья пластмассовые. Культура. Мне, главное, нравится, что с моим заказом все так удачно получилось. Все съедобное. А у Аньки и на второе - та же шняга. Словно какие-то дрова в тарелке лежат, политые какой-то дрянью, цвета детской неожиданности. И она их кушать опасается, конечно. Сидит бедная, скучает. Потому как за столом поговорить практически и невозможно. Стол круглый и мы за ним сидим в порядке «мальчик – девочка». А эти - из орды - по ходу, говорят чуть ли не все – одновременно - хором. И перед нами извиняются: мол, "о работе". И базар их звучит для нас – со стороны - как кардиограмма. Бла-бла-бла, потом раз - русское слово и опять – «древнеегипетский». Типа: "Бла-бла-бла, на фиг, бла-бла-бла, козел, бла-бла-бла, рожа ментовская, бла-бла, тупорогие!".
Можно подумать, что их собственный язык такой культурный, что в нем нет даже слов «козел» и «рожа». А, может быть, на их зыке слово «козел» звучит не так оскорбительно, как на русском?
В общем, расчирикались они на весь стол. А я вижу, что под шум волны, пока «Зим» что-то доказывает и руками машет, Анька из его тарелки то один кусочек на свою перетащит, то другой. А ему – взамен - свои коричневые палки сбрасывает.
И тут Янкин Сейфульмулюк про нас вспоминает! И так любезно говорит:

- Бедние наши девачки. Сидят, смиюцца - савсэм заскючали. Давайте мы все и с вами тоже поговорим!
Спасибо, драгоценный, что и до нас унизился. Снизошел, так сказать. Ну, я ему и говорю:
- А че с нами разговаривать? У вас в Стамбуле женщин, вообще, даже за стол с мужчинами не пускают, - и многозначительно кошусь на Янку.
А та - по ходу, уже смирилась со своей участью. Никакого любопытства к своей будущей судьбе не проявляет. Жрет себе потихоньку, и только волосы за уши заправляет. Прямо - не Яна, а «Девушка по имени Судьба». Тут мне ее Мухамед-Оглы и говорит, что, мол:

- У нас за одним столом с мужчинами только кюльтурные женщины сидят!
Я его и спрашиваю: - А некультурные - где сидят?
А он мне отвечает, с ухмылочкой ехидной: - Куда их посадят, туда они и сидят!
- Вот видишь, - говорю, - какие у вас женщины послушные. А ты их "некультурными" обзываешь.
А он мне в ответ заявляет, что у них - все женщины послушные. И культурные, и не культурные.
- А с непослушными - вы что делаете? - спрашиваю, - Сажаете на кол?
И тут этот Шамиль Басаев либо меня не понял, либо понял слишком буквально.
- Да, - говорит, - У нас много хороших традиций.
Нормально, да? А на вид - костюм на нем цивилизованный...
Тут Анюта (как же ей не встрять?) влезла со своим остросюжетным воспоминанием.
- Однажды я читала одну книжку, - врать бы постеснялась! Последняя книжка, которую она прочла и то, подозреваю, что не до конца - это учебник по литературе для десятого класса. Нафиг ей читать, когда есть видик? Но, в общем, без прозренья совести, Анюта чешет дальше: - В этой книжке тоже про всякие восточные традиции написано. И вот там одну женщину, которая своему мужу изменила, раздели догола и провели по всему городу специально для того, чтобы все в нее плевались, били палками и камнями швырялись.
Тут Анюта вспомнила, что позабыла рассказать о самом главном. Оказывается, что эту женщину в смоле сначала обваляли, а потом посыпали опилками и перьями. Такое вот принципиальное дополнение, без которого картина, которую нам живописала Аня, не была такой ослепительно жестокой, как бы ей того хотелось.
Мы с Янкой культурно ужаснулись, а эти хачапуры так понимающе кивнули, как будто все это происходило не в средневековье, как Анюта уточнила, а – прям, таки - на их глазах. И они, чуть ли не сами, в недалеком детстве принимали участие в аналогичной экзекуции.
Анюта видит - слушатель не поражен, и она продолжает нагнетать.
- Это - не все, - говорит. И дополняет: - Кроме того: народу разрешалось бить по этой женщине любыми палками. Только, чтоб не до смерти, потому как на других улицах тоже стояли люди и ждали, когда эту женщину будут по их кварталу проводить. Им тоже, видимо, хотелось поучаствовать в этом процессе наказанья. Причем, говорят, наиболее болезненно виновную лупили женщины. От зависти, наверно, потому что им тоже, может быть, хотелось изменить, но они постеснялись, а у этой дамы - получилось.
Анька так интересно про все это рассказала, что я решила не забыть потом, по окончании банкета, напомнить ей, чтобы она и мне дала эту кассету посмотреть.
После Анютиного рассказа я поняла, зачем восточные женщины свое лицо все время закрывают паранджей. Чтобы под ней спрятать свои бланши под глазами или - нос переломанный. И эту мысль, чтобы не забыть, я тут же высказываю вслух. Нерусские притихли и задумались: то ли я – натурально, глупая девица, то ли - издеваюсь? А я сижу, как будто бы «не при делах», и тихо чавкаю своим деликатесом.
Но тут один из «Зимов», который, наверняка, дольше других своих кавказцев жил в России, резанул носом по воздуху - аж свистнуло. И разряжает обстановку предложением: - Давайте выпьем!
А они ж - нерусские - без тостов не могут! Им надо перед тем, как пить - сначала «глотку прочистить». Вот он ее и прочищает. Дескать, давайте выпьем за самое прекрасное, что существует в нашей жизни. Без чего, в общем, не получиться нам ни икнуть, ни пукнуть. Короче:
- За присутствующих здесь жэншын!
Тут я решила угореть. Если б он предложил выпить "за дам" я промолчала бы. Хотя, по правде, ни себя, ни своих девок - уже давно дамами не считаю. За каждой из нас числится какой-нибудь косяк. Но выпить можно. А «Зим» привык, видать, к тому, что у них на востоке какая-то сопля под паранджей в свои двенадцать лет уже троих детей имеет. Поэтому-то для него наш пол уже с третьего класса средней школы считается (буквально поголовно) «женским», а не «девичьим».
Короче, я восстала! Никто даже свой клюв не успел воткнуть в фужер, как я - с глубоким пафосом и оскорбившись до самой глубины достоинства - спрашиваю:
- А как быть девушкам? Обламываться, что ли? Девушек, почему-то везде не любят. Считают, что они - подлизы и стукачки. И, что меня бесит больше всего - так это то, что за нас никогда не пьют!
Ой, мамочка, роди меня обратно! Ну, девки-то - понятно - в фужер соплями брызнули и ждут: чего я еще скажу? А нерусские, как на флюорографии - застыли, сохраняя вдох. Первый оттаял Махавсыр. И говорит:
- Ти нас прости, Елена-джан. Ми же не знали, что у тебя такая страшная беда! Может быть нужны какие-то лекарства? Не стесняйся, говори!
Хотела я его в начале ошарашить врожденным сифилисом или СПИДом. Потом одумалась. Зачем Янке денюху портить? Тем более что - юбилей?
Я посмотрела на Хеопса глазами Вали Котика и отвечаю: - Я здорова, как лыжница Сметанина Раиса. Просто решила выйти замуж девушкой.
Девки вообще легли лицом в тарелки. «Зим», который «Бровь», схватил шампанское и мне в фужер долил его, аж "с горкой". А «Буратина» интимно наклоняется, воткнувшись носом в мое ухо и утробным голосом - типа, интимным - говорит:
- Можно патом ко мне паехат. Паслюшат музыку: лазэрные кампакт-диски. Или видэо фильм пасматрэт. Ви видэли "Кровавый нинзя"? Еще у меня есть "Ночь некрофила" и совершенно новые "Трупы, восставшие из ада" - фильм четвертый?
Я, вместе со слюнями, чуть язык не проглотила. А он оставил меня думать эту мысль и удалился в места "близлежащие". О чем весь стол предупредил, чтобы никто не сомневался:
- Извините, гаспада и женщины. Я хочу в туалэт.
А, когда он ушел, мне Янкин Бабуин дал весь расклад про «Буратину»:

- Между дэлом, хачу прэдупрэдить: Гасим - нэ жэнатый и свободный для тебя мужчина.
Обрадовал до слез! А-то я, прям, от любопытства умирала, - «каково семейное положение Гасима?»
- Спасибо, - говорю, - за информацию. Только мне больше понравился его напарник.
Зачем я так сказала?! Неуспел «Буратина» вернуться, Джульбарс своим кентам глазами просигнализировал, и они «тройкой» ускакали от нас, поросячьим галопом "один важный бизнес между собой порешать".
Как будто за столом их язык кто-то понимал? Они, вообще, на нас с девчонками никакого внимания не обращали. Орали, по привычке, как продавцы на рынке. Нам в таком грохоте невозможно было даже двумя словами переброситься. При чем, все время, как бы украшая свой базар, чтобы не только им, но и другим глухонемым понятно было - своими руками махали так, что со стола салфетки сдувало. Мы даже, иной раз, от их жестикуляции голову в плечи прятали. Парняги-то - не хилые. У каждого - рука, как у той "девушки с веслом" и вертится, как лопасть вертолета. Так что для нас с девчонками их ухотерапия была не только непонятной, но еще и опасной.
И вдруг они нас так любезно решили в одиночестве оставить! Анька быстрей давай коричневые бревна из своей тарелки разбрасывать по блюдам мужиков. А в свою - сгребать то, что у нас с Янкой - наевшихся - осталось. Причем, ладно бы, если бы она все это молча делала. Так нет! Она еще при этом приговаривала:
- Какие же вы все-таки, девочки, суки! Сами нажралися, а теперь надо мной смеетесь!
И Яна меня тоже удивила. Наваливается на стол и спрашивает, типа, по секрету:
- Девочки, по честному, вам кто-нибудь из пацанов понравился? - и почему-то при этом смотрит на меня.
Я ей: - Ты че, подруга, обалдела? Или ты просто угораешь?
А она, представляете, так искренне, невинно мне говорит: - Какая жалость. Мой Замухрик так старался! Лена, ты, ведь, ему сказала, что тебе понравился Хасим?
- Че, дура? - Повторяю специально для глухих и обойденных интеллектом: - Посмотри на меня и приди в себя! У этого «Цусима» брови закрывают все его лицо! Их надо феном или бигудями на ночь заворачивать в рулон, чтобы он мог ресницами моргать! К тому же, я так думаю - раз у него волосы растут даже в ушах - его прапредки жили в «крайне северных» районах, и вовремя не полиняли вместе с другими человеческими стадами. На нем шерсти - как на шимпанзе! Он и зимой может ходить в одной рубашке!
Тут Анечка встревает со своей идеей – как кальсоны между булок:
- Ничего, Лена! Научись вязать, - советует она мне: - Будешь с него шерсть собирать - на свитера, а он их – продавать на рынке!
Конечно, в тот момент она меня взбесила. Сидит - наворачивает свой винегрет, составленный из всех наших заказов, чистит свою тарелку, как пылесос на батарейках "Эерджайзер", и успевает еще и надо мной поугорать! А изо рта в этот момент - летит капуста. Но я не стала с ней рубиться в ресторане. Я только тихо так, культурно ей сказала:

- Аня, захлопни свою амбразуру. А-то я навалюсь на нее, как Матросов.
И тут, случайно, как хор мальчиков в тайге, перед нашим столом возникает Администраторша, с «врожденной химией» на голове. И вид у нее такой торжественно-брезгливый ко всей окружающей действительности, как у яхты на просторах канализации. И она спрашивает нас:
- Ой, девочки, а где ваши мужчины?
Я отвечаю: - В мужской туалет зайди. Какую кабинку ни откроешь - сразу встретишь нужное лицо. Потому, как они туда ушли втроем.
У нее личико борщиком-свекольником залилось и она оправдывается: - Зачем так грубо? Я же только поинтересовалась.
А я итак ее прекрасно прокусила. Говорю: - Не надо волноваться, дорогая. Мужчины не сорвались. Не в том возрасте уже, чтобы в столовых булочки с подносов тырить. Так что - не щекотись! Мы, в случае чего, и сами можем расплатиться. Я тебе - в залог - когда за бабками поеду, оставлю цепочку с кулоном. А девушка - кольцо с камнями, - и киваю головой на Аню.
А та – «еврейская прослойка», делает такой вид, что ей прям стыдно за мою прямолинейность. И строго так меня, как бы «одергивает». Говорит:
- Лена, ты сегодня, как будто бы - "не с той ноги". Девушка и сама прекрасно понимает, что здесь никто не собирается убегать. Так что в залог, если потребуется - хватит и цепочки с кулоном.
Ну, какова подружка? Пиявка и лягушка! Правильно я когда-то написала:
Забыла я тобою о подругах.
Сегодня они здесь, а завтра - где они?
О, знаешь, ведь, девчонок мало в мире,
Кто б разделил со мною радость от любви!
Просто не в бровь, а в глаз написано. К сожалению, нормально дружить, чтобы без косяков - могут только такие дурочки, как Яна, которая не понимает, какую выгоду она, в случае чего, могла бы от своей подружки поиметь. Вот я - точно такая же дурочка! Тоже, дала одной подружке туфли поносить. Такие четкие! Полностью из шелка - темно-синие... Да, ладно, хватит «вспоминать о том, чего уж нет»! Я прям сегодня какая-то Елена "Лебедева-Кумач" или лучше: Елена "Барто". Или наоборот: "Агния" Колотушкина. Вот был бы прикол если бы родители меня именно так назвали - Агния. А, что? У нас, вон, в школе учились Мальвина Красноротова, Эльвира Крюкова и Лаура Котлова. А в доме напротив живет вообще - пушка: Аэлита Дергач.
А мальчишки, можно подумать, лучше? Чего только один Рудольф Смаковухин из соседнего подъезда стоит? Или вот - Арнольд Зайцев? Родители какие-то - с пулей, застрявшей в голове. Они что, не врубаются, что с их ребенком будет в школе? Если он - Карл? Но Карл не тот, который Готт, и - не «Двенадцатый». А просто - Савушкин. Карл Савушкин. Если доживет до двадцати лет - сможет железные гвозди зубами перекусывать.
Девчонкам проще. Была Плюшкина, вышла замуж, стала Королёва. Женила на себе Сапфирова и засверкала вместе с ним. А мальчик? Он, конечно, тоже сможет свою фамилию сменить. Но раз уж родители его назвали Алан Чумак, то его всю жизнь и будут звать Чумаком, а не Делоном.
Вот, кстати, интересно, все время забываю спросить Яну: какая у нее будет фамилия, если она, вдруг (не дай Бог!) выйдет замуж за своего Щербета? Наверняка какая-нибудь "Заноздрюхватоева".
Опять я отвлеклась, но не надолго. О чем я говорила? А, - про Администраторшу! Так вот, Яна моя удивительная снова мне говорит:
- Почему ты, Лена, такая грубая?
Ну, каково? Тут я вообще опухла.
- А ты, - ей отвечаю: - От своих люстр уже совсем ослепла? Ты, что, не видишь, как она твоему Арахису глазки строит? Если бы моему мужику какая-то кобыла так сигнализировала, я бы у нее на бусинке каждую кудряшку отдельно утюгом разгладила.
А Яна - вместо того, чтобы вкурить и присмотреться - рукой машет, как на бадминтоне. Типа, ее мои виденья не тревожат. И Анечка, с набитым ртом, подхрюкивает:
- Это у тебя, Леночка, от воздержанья. У моей тети Веры тоже была такая тема. Она без полового партнера прожила, прикиньте: двадцать лет! И всю свою энергию тратила на своих учеников. Она была у них учительницей по ботанике и зоологии. Представляете себе, какая провокация у нее каждый день была на всех уроках?! Поэтому ей во всем секс мерещился. Она на швейную машинку смотреть спокойно не могла! И вечно, по зиме, все парочки из своего подъезда выгоняла. А влюбленным вслед кричала: "Сначала обнимаются, целуются. Потом нассут в подъезде и уйдут!" За это ей тинэйджеры все время двери поджигали. Она была такая нервная, что, когда в комнату входила кошка - прямо на два метра в кресле подпрыгивала.
Я все это выслушала и говорю: - Анна, вы немного отвлеклись от темы. Но все равно, спасибо, что объяснили нам, откуда же у вас такая нервная наследственность. Самоубийц в роду, случайно, не было?
Ловко я ее прищемила? Правда? А то - решила меня к своей тете прировнять! Но тут Анюта - видимо, уже успела прожевать все, что запихала себе в рот - салфеточкой промокает клювик и мне напоминает о том, как мы позавчера сидели у меня и фильм по телевизору смотрели.
А, было, как: моя бабуля еще месяц назад приехала к нам из деревни - погостить. Для моего папы теперь каждый рабочий день - как праздник. Он говорит: "Только теперь я понял, что смысл жизни человека - в его работе!" И каждый день там допоздна засиживается. Так вот, сидим мы, смотрим фильм по телевизору. Бабуля тоже смотрит. И так он ей, видать, понравился, что она "зависла" возле телевизора и как всхрапнет! Бабуся аж сама себя испугалась и тут же проснулась. А я, от неожиданности, чашку с кофе уронила прямо на себя. Можно подумать Аня меньше вздрогнула! Просто она испугалась незаметно для окружающих. И вот теперь напомнила об этом! Скумбрия! И только я хотела ей ответить, со свойственным мне легким юмором, как появляются все "три богатыря": Алеша Попович с бровью, Добрыня Никитич с носом и Илья Муромец с сотовым телефоном.
Смотрю - Добрыня нос повесил, а Попович - наоборот: светится, как лампочка Ильича и брови у него вразлет, как крылья - машут при ходьбе. Усаживаются, и тут за столом происходит небольшая перестановочка. «Буратина» плюхается рядом с Анной, а «Бровь» притуливается ко мне - чуть было, не на руки. И свою клешню, что интересно - по хозяйски шлепает мне на плечо! Я говорю:
- В чем дело? Товарищ, если на вас так возбуждающе подействовал мой сарафан - отодвиньтесь от него, как минимум, на ширину бедра.

«Бровь» глазками похлопал, но русский язык понял и свою граблю убрал.
Тут на эстраду ресторана выходит дяденька, с арфой на загривке. Я в первый раз в жизни увидела живую арфу. Не по телевизору, а, прям, перед собой! Поэтому - забыла обо всем на свете, вместе с «Бровью». Единственное, не могу понять, в чем дело? Теперь и мужики играть на арфах стали – как бы, в ответ на то, что женщины начали штангу поднимать?
Но тут оказывается, что - все нормально. За этим мужиком чешет арфистка. Он арфу сбросил на эстраду, а тетенька на стул уселась и в нее вцепилась. Мне даже не поверилось: как она ловко с нею укомплектовалась при своем-то бюсте «пятого размера»?
Все вокруг, в ресторане кушать перестали и сложили свои вилки на тарелки. Даже Анька чавкать прекратила. Наверно ее Янка, под столом, ногою пнула. В общем, все готовы. Ждем. Чего? Оказывается - певицу. За арфисткой выплывает тетя, пропорциями, типа, Монсерат Кабалье. Тут, как в газетах пишут: "зал взорвался аплодисментами". Я тоже притворилась, что пришла в этот кабак исключительно ради того, чтобы послушать ее песни.

Это раньше приличные певцы в концертных залах пели, а сейчас - наоборот: приличные певцы поют по клубам и по ресторанам, а в концертных залах остались только те, кого СОБЕС поддерживает. Да симфонический оркестр, который - при всем желанье музыкантов - в зал ресторана не поместится.

Ну, в общем, тетенька - кому-то из ее ценителей в зале - помахала ручкой и воздушный поцелуй присовокупила. Она еще даже рта раскрыть не успела, а ей уже корзину с какими-то цветками, притащили. Может быть - от поклонников, а, скорей всего – ее же реквизит, в целях рекламы. Не знаю. Главно, смотрю - тетечка такой кокеткой оказалась, как Людмила Гурченко в роли мадмуазель Коко. Побрызгала на публику своими глазками и приготовилась петь. Сложила бровки «домиком», ладошки - «пирожком», в районе бюста и уперлась взглядом в небо за окном; сморщила кляузное выражение лица и губки – «жопкой». При всех ее приготовлениях, арфистка следила за певицей, как бульдог - за дрессировщиком, чтобы не пропустить тот жест, который ей подаст певица, чтобы они начали враз - одновременно. Я тоже наблюдала за этой парочкой, как публика - за фокусником, но так и не заметила условного сигнала. Поэтому, аж вздрогнула, когда они, вдруг – одновременно - заиграли и запели. Причем, певица верещала на таких повышенный тонах и, с такой скоростью, что я не могла разобрать ни слова из того, что она пела.
Тогда я повернулась к своему кавказскому ухажеру и спросила его - как человека, бывалого в этом культурном заведении - мол, о чем поет певица? Но «Бровь», видать, обиделся на то, что я ему не разрешила повисеть на своем плече. И буркает мне, типа:

- А я, что - панимаю, да? Она поет на итальянском!
Вот я попала! Он на меня с таким пренебреженьем посмотрел, как будто я - мало того, что грубая девица, но еще и вислоухая, поскольку, итальянский от русского - не смогла отличить. Меня его презрительный взгляд так накалил, что я, в ответ - с глубоким разочарованьем на лице и в голосе - ему и говорю:
- Я и сама прекрасно слышу, на каком языке она поёт! Но мне, сперва - по вашему виду - почему-то показалось, что вы итальянский язык знаете и мне сейчас же всё переведёте. - Потом надула губки пузырями, облила его презреньем - от бровей до ботинок - и так демонстративно отвернулась, что бедный «Бровь» буквально обалдел.
Тем временем певица, наколотив понтов по-итальянски - перешла на русский. И не давала всем поесть еще минут пятнадцать. Провожали ее, надо сказать, с еще большей радостью, чем встречали. Хлопали громче и активнее. Тетенька, видимо, расчувствовалась и сделала маленький шаг обратно в сторону эстрады. Она, вероятно, уже вошла в азарт и была не прочь еще что-нибудь сбацать публике - "на бис". Но публика так откровенно уменьшила количество аплодисментов и загремела стульями и вилками, что Кабалье поняла: не надо обольщаться. Подхватила свою корзину «реквизитную» - с цветками, и уплыла. За нею ускакала и арфистка. Потом пришел мужик-разнорабочий и, угрожая звездануть кому-нибудь из зазевавшихся, по тыкве - музыкальным инструментом - уволок его в подсобку.
Для меня же все выступленье «Монсерат» прошло под хриплое бурчанье моего кавалера «с бровью». Он всячески пытался объяснить, что граблю на мое плечо - накладывл из самых «душистых» побуждений, провокатором которых был, как оказалось - Достархан.
- Он мнэ сказаль, что я тибе панравилься!
Я обернулась к «Брови» и сказала ему, строго: - Но это же не значит, что на меня можно набрасываться, как моль на шерстяную кофту!
А «Бровь», мне в ответ заявляет, что ему такие сравненья, видишь ли, «не нравятся». Представьте же себе! И я ему ответила, что даже если бы он, предположим, набросился на меня, не как моль на кофту, а, как «заинька» - на «белочку» - суть его грязного поступка от этого бы не менялась! И, в оконцовке, я его вообще убила! Говорю ему:
- Возможно, вы мне и понравились вначале, но я разочаровалась, когда выяснилось, что вы не знаете итальянский язык.

«Бровь» задышал, как лошадь взмолился: - Виучу!
Какой-то не нормально темпераментный мужчина! Я даже отодвинулась, с испугу.
- Вот, когда выучите, - говорю, - Тогда и подходите.
А он не отстает и скрипит всем своим стулом: - Куда подходить? - спрашивает.
Хоть и нерусь, а какой ушлый! Я ему отвечаю: - Туда. А потом - налево и верх по ступенькам.
Дурак бы догадался, что девушка не хочет адрес называть. А он, видать, не понимает и своими глазами швыряет в меня, прям таки, глубинные бомбы.
- Улица, - спрашивает, - В честь какого покойника называется?
Глаза из-под бровей на меня выпучил. Я, как в них посмотрела - отшатнулась: в каждом - неприличная картинка сексуального характера. Честное слово! Зуб - на операцию!
"Когда же, - думаю, - это хреново мороженое принесут?" Чтоб заглотать его быстрей и сваливать отсюда, пока "при памяти". А музыканты, между тем, пиликают уже, что-то забойное, и несколько парочек вокруг эстрады топчется под этот "хэви метал".
- Пойдемте, - говорит мне «Бровь», - патанцуем!
Я ему сразу: - Не танцую. У меня нога болит.
А он своей клешней мое колено - хвать! И предлагает:
- Паднимите, пажалуста юбку повыше. Я вам бальное место памассирую!
Дурак, что ли? Мой сарафан - такой длины, что едва прикрывает нижнее белье. Куда же его дальше «приподнимать»? И, кстати, интересно: что именно собрался "помассировать мне «Бровь»? Поэтому я резко соглашаюсь:
- Нет уж! Тогда, лучше, пройдемте - потанцуем!
Он, тут же, так в меня вцепился, что от пола оторвал! И опустил на землю лишь тогда, когда музыка смолкла.
- Ну, что? - спрашивает: - Может быть, еще патанцуем?
- Нет, - отвечаю, - Для первого раза достаточно, - и бегом к столику.
А там - моя Анюта, утомленная отдыхом «из жизни богатых и знаменитых». Она, «как культурная» - пить начала с шампанского. Но, когда к ней подсел «Буратино» - что-то в ней не выдержало, треснуло и надломилось. И Аня перешла на водку. Сменив напитки, она, естественно, сменила и свой имидж. Пока Аня пила шампанское, она сидела за столом с видом того ослика, который еще не знал - кто он на самом деле? Но, выпив водки - понял. И приколы у Анюты появились, соответственно - ослиные. Она, например, спрашивает у «Буратино»: - Хочешь, я тебе сделаю коктейль?
А он, дурак, не дорубается, что Анечка уже косая и говорит: "Хочу!" Аня, без всякого базара, зачерпывает ложечкой мороженое и ему в рюмку с водкой - шлеп! «Коктейль», - говорит, и угорает. Нет, ну, нормально, да? Простенько и со вкусом. Чисто по-босяцки.
Но я-то знаю, что именно с таких приколов у Ани начинается «первая стадия дебоша». А дальше - события могут развиваться с такой скоростью и в таких оригинальных формах, что всем в этом культурном заведенье будет «тесно».
Оценив Анино поведенье - подмигиваю Янке и говорю, мол, время позднее, пора бы и по клубам разъезжаться! Сама же думаю, что перед клубом надо Аню завезти домой. Аня, естественно, забуксовала. Но мы уже успели всем нерусским «просигнализировать», и, кроме Ани, больше никто за столом не выразил желанье продолжать банкет. Тем более что я, интимно, подмигнула «Буратине» и намекнула: девушке надо помочь добраться до дома. Причем, проводить ее, желательно бы - до самой квартиры. «Буратино» сразу оживился и тоже заторопился «на выход». Видимо - запланировал себе ночь, полную безумия и секса. Напрасно: у Ани дома - папа, мама, бабушка, младший брат и тетя, приехавшая погостить на выходные. В такой кагал ни один Буратина свою «заточку» не просунет!
В общем, выгреблись мы из ресторана и прем в "Крузак" Синбада. А «Буратино», как истребитель-перехватчик , выдергивает Анну из нашей тусовки, как редиску с грядки и кричит: «Не беспокойтесь, - мол, - Я Аню-джан сам довезу!»
"Ну, ну, - думаю я: - Попутного тебе, товарищ ветра!"
В этот момент меня сгребает в кучу мой бровеносец и тоже всем кивает, типа: а эту чувиху я беру себе!

«Ах, - думаю, - какая неожиданная оконцовочка у этого банкета!» Да, на фига ж мне это надо? Тем более что у меня родители - на даче и никого нет дома! Я Яне тонко намекаю на то, что мы с ней, в роде бы, как собирались в клуб? А «Бровь» в меня вцепился так крепко, что я даже его мизинец не могу от себя отодрать! И дышит при этом, как кит, только что фонтан не выпускает. Я в его сторону и смотреть без содроганья не могу! Он меня своей страстью уже, вообще - обуглил.
А Шалфей на эту сцену так благосклонно смотрит, словно старый дедушка, который выдает внучку замуж за своего однополчанина из соседнего колхоза. А Янка – благодетельница - мне в это время на ухо нашептывает:
- Лен, у него - колбасный цех, куча ларьков с цветками и продуктами, коттедж, квартира в городе...
- И БРОВЬ! – перебиваю: - У него из под бровей зрачков не видно!
Пытаюсь объяснить, что если она «прется от нерусских», это совсем не значит, что и остальные с ними «в десна жахаются»! Да я к этому бровеносцу не то, что деснами – даже ногой не собираюсь прикасаться, будь он даже директор птицефабрики или - завода по производству минеральных удобрений! Но даже в этом случае я обняла бы не его, а, лучше - курицу и мешок с минералами!
Во сюжет! Мы спорим с Яной, я ногою отбиваюсь от «Брови», тот вцепился в хлястик моего сарафана, а издалека на всех нас благодушно смотрит Янкин Муслим-бек.

В общем, на силу выдралась я из клешней того Хасима. Правда, для этого пришлось его шарахнуть моей сумочкой по уху. Может быть, кто-то до сих пор считает, что удар женской сумочкой - не нанесет особого увечья? Не знаю. Во всяком случае, мужчины, я вам не советую попадать под мою сумку – в ней лежит пухлый фолиант записной книжки с телефонами и адресами всех моих знакомых, а у меня их - валом. «Бровь» сразу же это прочувствовал. Поэтому он, не прощаясь, растворился в ночи быстро, как Бразильский кофе.
Ни в какой «клуп» меня не повезли, потому что Зефир, который и до сих-то пор меня «не очень обожал» – теперь, после расправы над его друзьями, вообще, принципиально невзлюбил.
А Яна - тоже мне - подружка! И глазом не моргнув - легко променяла пятнадцать лет нашей совместной дружбы на этого Бамбарбия Кергуду. Ну, да и ладно! Делать мне нечего - грузиться такими мелочами!
Просто я, по тихой грусти, сделала все нужные выводы и на свой юбилей решила выдвинуть такое условие: чтоб девки никого из своих мужиков ко мне на юбилей не волокли! И отмечать мой день рождения мы будем не «под скрипку с устрицами», а в нормальном ночном клубе, куда - как в лес - не ходят со своими дровами!

Высказаться?

© Татьяна Марчант