Виктория Райхер (Neivid)
Теннис тридцать сантиметров
Пару дней назад, когда я представляла Димину жену на его корпоративном вывозе на природу, я обнаружила на этой самой природе настольный теннис. В эту игру я играть, как и во многие игры этой жизни, не умею, но люблю. Посему, везде, где только можно, пользуюсь случаем и прыгаю с ракеткой наперевес. Таким образом пропрыганы три страны и порадована куча злорадных детей, причем количество веселых детей вокруг обратно пропорционально искусству партнера. Я-то что, я всегда играю одинаково. Я-то никогда не Орландина. Прыг-прыг. Ну, не попала, подумаешь, важности. Скок-скок, а зачем тут эта сетка, серьезно, обязательно? Стук-стук мячиком, ох какие мы молодцы, скок-скок вокруг стола, ух как мы классно играем, а ну-ка, детки, разойдитесь, тут сражаются мастера, гоп-гоп, хабах-хабах, а вот мы его доста... доста... доста... Отойди, мальчик, мешаешь работать. Давай сначала.
В этот раз мы с Димой играли как раз неплохо. Оба были в форме, то есть в хорошем настроении и состоянии, оба чуть-чуть форсили (это был корпоративный выезд с Диминой работы - знай наших!), оба радостно мазали, громко смеялись и строили рожи. У меня лично лучше всего получалось, поймав в руку свалившийся откуда-то шарик, картинно встать в стойку "поймала!" (грудь вперед, ура-ура) и радостно помахать рукой. Дима для ловли шарика в стойки не вставал и по небу не прыгал, он его, в случае необходимости, просто снимал с воздуха, как с полки. Школьница в седьмом ряду, похожая на птицу, бьется от восторга. Если учесть, что средний возраст Диминых сотрудников приближается к семидесяти годам (ну, вру, вру - к пятидесяти. Пяти.) - становится понятным, почему титул "чемпионы парка" был отдан нам с Димой, что называется, вне конкурса. Собственно, полностью этот титул мог бы звучать "чемпионы парка по мимостольному теннису". Или "мимошарному". Главное - чтоб красиво, ведь правда?
Прыгая вокруг стола и яростно амортизируя ракетки, мы искали разные способы усовершенствования любимой игры. В какой-то момент, переходя прямо-таки на бадмингтон, я выдвинула тезис "а нафига нам этот стол". Поправка была утверждена, после чего Дима пару раз отбил шарик рукой и следующей поправкой стало "а нафига нам эти ракетки". Развитие шло стремительно и, видимо, несколько меня утомило, ибо через несколько минут я грустно спросила Диму, "а нафига тебе такой партнер". Другого партнера не наблюдалось, посему бой был окончен с трогательным счетом 515:514 в пользу дружбы, и мы пошли купаться и развлекать Муся другими зрелищами. Но мимостольный теннис понравился - и не только окрестным детям.
В моей жизни было много теннисных боев подобного стиля, но особенно запомнились два. Если не экстремальных, то, по крайней мере, экзотических.
Первый был бы не так уж и странен, если бы не одна деталь: я играла все с тем же Димой, в кибуце у родственников, будучи на девятом месяце. Старенький купальник плотно обтягивал немаленькое пузо, в котором на каждый мой прыжок что-то зримо шевелилось. Незатейливо так: просто людоед развлекается, переваривая пищу. Окрестные детки восторженно показывали пальцем, местные дамы уважительно перешептывались. А мне было весело: в моменты временного отступления токсикоза мне в тот период всегда было весело. Хорошо поиграли, да. Пузом, как выяснилось, очень удобно тормозить мячи.
А второй мой теннисный триумф случился глубокой ночью в турецком городе Ичмеларе, куда мы с Коллегой как-то заехали на пару дней с целью а ни пошло ли все нафиг. Наотдыхавшись, наплававшись и наевшись местных красот (Ичмелар - это не очень столица мира, мы обошли его целиком еще в первый день), решили спуститься в гостиничный двор и поискать обещанный в проспекте настольный теннис.
В холле на нас посмотрели странно (три часа ночи), но ракетки выдали и месторасположение стола указали. Мы прошлепали к столу, обе в купальниках - жарко, да и вообще - чувствуя себя кем-то вроде белых солдат-оккупантов на знойном востоке. Что хотим, то и делаем. Молчи, грусть, молчи.
Играть мы хотели вдвоем, чему и предавались какое-то время. Вокруг было довольно пустынно, так что опасаться издевательств досужих зевак не приходилось. Мы радостно скакали за шариком, пару раз отшвырнули его в бассейн, нырнули туда, поплавали по ходу дела, снова начали играть, и не сразу заметили, что нас, как в том анекдоте, стало трое. К нам явочным порядком присоединился молодой человек лет пятидесяти, весьма белокурый и не слишком трезвый. Молодой человек на плохом английском споро объяснился в любви ("Девушки, как вас зовут? - "НАС зовут Оксана...") и возжелал поиграть. Мы отказали, но он очень просил. Мы бы снова отказали, но тут выяснилось, что молодой человек - немец. Настоящий, без балды. Фашист, молниеносно сообразили мы с коллегой. Антисемит. Убийца. Ну, мы тебе покажем.
Бой в три часа ночи с пьяным фашистом, несомненно, войдет в анналы международного антифашистского движения. Две молодые прыгучие дряни в купальниках - плохая партия для пятидесятилетнего шатающегося аристократа. Может, он там и "фон", но мы тоже не лыком шиты. Мой дедушка ведет свой род напрямую от Барских раввинов, а это кое-что значит. Мы с коллегой, сменяя друг друга, гоняли приверженца шнапса по всему немаленькому гостиничному двору и не давали ему ни минуты продышаться. Он, кстати сказать, оказался классным игроком (ясный пень, ему там ведь нечем больше заниматься, в своей Баварии), но мы были моложе и быстрее. Велся счет, который помнили только мы, ибо партнер наш был вне состояния запоминать цифры, но мы не жульничали: гордость не позволяла. Тем более что и необходимости в этом не было, женская израильская сборная уверенно вела. Идеалы гуманизма торжествовали, потный пьяный фашист исходил гормонами неудовлетворенности и алкал любви и дружбы. Любовь и дружба ему не предлагались, предлагалось максимум - нырнуть в бассейн и освежиться там. Освежаться в бассейне наш арийский друг не захотел, посему позорно сдался и бежал с поля боя.
На прощание сообщил нам, что очень любит девушек из Восточной Европы. А мы не оттуда, триумфально заявили мы, ждавшие поднятия этой темы всю игру. А откуда, вопросил жадно дышащий фон, глядя в вырез коллегиного купальника. Из Израиля, признались мы с гордостью и готовностью к отпору. - Здорово! - выдохнул предполагаемый фашист. - Я обожаю, обожаю, обожаю Ближний Восток! - Весь? - подозрительно уточнила коллега. - Весь! - признался немецкий филантроп. - Особенно юных арабских девственниц. И еврейских патриотов!!!
Представляя, как именно их высочество обожает еврейских патриотов, мы распрощались. Поднялись в номер. И там коллега сказала: "Вот тебе готовый сюр. В Турции, в три часа ночи, две израильтянки русского происхождения играют в настольный теннис с аристократичным потомком немецко-фашистских захватчиков." Ага, согласилась я, при этом он в стельку пьян, а они не умеют играть в настольный теннис. Это детали, возразила коллега. Но какие! - не согласилась я.
Утром не сменившийся еще с ночи портье поглядывал на нас странно. Боюсь, что остатки чести государства Израиль были спасены лишь тем, что наш усталый приятель к себе наверх так и не попал, и всю ночь проспал перед глазами того самого портье, на кресле в холле. Снились ему, подозреваю, голые еврейские патриоты, в безумном танце скачущие по горбатой спине Восточной Европы. И обожающие, обожающие, обожающие настольный теннис.
Охота за птицей
И главное, если бы я его не кормила. Так кормлю ведь, паразита рыжего.
Ну ладно бы, если бы я его не любила. Так ведь не надышимся на оглоеда хвостатого.
И Бог бы с ним, кабы первый год вместе жили. Но ведь вырос в доме, обарзюга, вырос! Из от - так-к-к-кесенького котеночка. Дикий был совсем, сердечный. На занавесках вис, в руки не давался. Мы его отогревали, мы его оглаживали, мы его откармливали, мы из него классного кота-производителя сделали. Сделали, бедолаги, себе на горе.
Ну, то, что его теперь целыми днями ищи хоп хрен по деревне - это ладно. Это, говорите, природа. Черт с ней, с природой.
Ну, то, что он гражданскую жену завел у нас под окнами, и ента евонная жена у нас же под окнами нашими же продуктами питается - это тоже ничего. Не обеднеем, если покормим не только родного рыженького, но и его красавицу-серенькую. Красавицу, мда. Ладно, не суть, был бы человек хороший.
То, что эта хороший человек у нас же еще и подворовывает, ибо окна часто открыты, а желудок ее гулящий если и сыт когда-нибудь, то мне о том неведомо - это тоже ерунда. Ну, подумаешь, пару кусков хлеба унесла. Ну вылизала сковородку. А этот кусок рыбы мы все равно собирались выбрасывать, он никому не нравился. Фиг с ним, с куском.
То, что наш рыжий бармаглот неверен своей крале до последней степени, и у нее же на глазах наставляет ей рога у нас же на крыльце - это вообще не наше дело. Если она это терпит, то нам-то и подавно все равно.
А то, что теперь во всему району шаландаются рыжие котята в характерную полосочку - это вообще повод для гордости, а не для негодования. Вырастили достойную смену, значит. Мы вот за все эти годы одну Мусю сделали, а он - котей человек десять. Молодец, ничего не скажешь. Порода.
Но зачем, о всемогущие боги, зачем было переть курицу прямо из холодильника?!? Открывать неплотно прикрывшийся холодильник лапой, вытаскивать замороженную птицу (а она жесткая, я ее только-только из морозилки вынула, ее же неудобно переть!), тихо-тихо ползти с ней под диван - знает, зараза, что на громкие звуки я быстро материализуюсь и все прекращу - и там, под диваном...
Нашла их с курицей, слившихся в экстазе, конечно же, Муся. Она тоже полезла под диван: ей стало любопытно, куда подевалась киска, во-первых, и кто это урчит под диваном, во-вторых.
Моей первоочередной задачей было выволочь детку из-под дивана так, чтобы котик не подумал, что у него отбирают его честь и достоинство и не попытался бы придержать детку под диваном лапой с когтями.
Моей второочередной задачей было таким же макаром спасти курицу, с одной разницей: царапины на ее мороженой коже меня не волновали. Зато очень волновали царапины на моей собственной коже, отнюдь не мороженой и вполне живой. Кот - он хищник, знаете ли. Он эту курицу честно поймал и честно спрятал. Неважно, что спрятанную курицу было видно, а спрятавшегося при ней его еще и слышно. Я должна была сделать вид, что они оба совершенно недоступны для моего карающего ока. Ну, это с его точки зрения.
Бой был тяжелым. Хищник защищался, как мог. Но человек - тоже хищник, знаете ли. Причем коварный: у меня в активе был тапок и масса иных вспомогательных предметов. Муся составляла команду болельщиков: она сидела вплотную к дивану и радостно кричала "эй!", когда чья-нибудь конечность, моя или котячья, овладевала несчастной птицей. Бой был долгим. У него когти, да, но у меня швабра. Не советую вам связываться с противником, владеющим шваброй.
Да, победила я, победила. Отбила птичку, отмыла от поругания, убрала подальше, отругала киску и даже (признаюсь) врезала сгоряча киске по толстому боку. Ибо нефига. Ибо честь и достоинство. Ибо либо доверие, либо - швабра. И если нет первого, то на помощь приходит второе. Увы.
И только потом, успокоившись и отлежавшись от приступа дикого смеха, я поняла. Поняла, почему я победила в этой битве. Не потому, что умнее или - упаси Бог - коварней. И не потому, что мне плевать на когти (мне не плевать на когти) и не потому, что ОНО боится швабры (между нами, оно не так уж боится швабры).
Просто у меня, кроме этой несчастной птичьей девочки, нету на сегодняшний день ничего. Ну ничегошеньки. Я собиралась ее частично супить, а частично - жарить, и это и есть мое дневное пропитание. И иного нет, и не будет до вечера, пока к нам с Мусей не вернется продуктовый папа. Во мне проснулись первичные потребности: умри, но защити свой единственный обед.
А у котярника нашего, обжиральника несусветного, вора холодильного, козла полосатого, есть еще две банки Чудесных Кошачьих Консервов. И он об этом прекрасно знает. Как и о том, что битва - битвой, а в положенное время его ждет родная миска, полная вкусного мяса.
А меня нигде не ждет такая миска, нигде. Меня ждет либо нудное приготовление куриного обеда, либо ничего. Лучше любое нудное приготовление, чем ничего. Мое нутро понимающе заурчало, и именно силой этой страсти я отбила мою пернатую любимую от кошарьих когтей. Прости, любимая, так получилось. Мы сольемся в экстазе за обедом, и забудем кошмар валянья под диваном. Мы поедим и подобреем. Мы почитаем книжку и поучим ребеночка говорить "мама".
Но где-то в темной глубине нас спит тот же самый хищник, что так вольно резвится на поверхности моего неустанного кота. Этот хищник всегда знает, что делать. Ему излишни когти и не так уж нужна швабра. Он и без неё отобьет свою последнюю курицу из лап зарвавшегося супостата. Отобьет, и заснет обратно, довольный жизнью.
Киса, не надо его будить.
Я поняла: они договорились!
 Татьяна Тайганова. |
Сегодня с утра два моих подшефных спиногрыза, рыжий Вась и толстый Мусь, играли в игру "кто быстрее снимет с мамы шкуру".
Игра заключалась в следующем. Товарищи строго по очереди делали именно те вещи, которые делать категорически не рекомендуется, после чего весело наблюдали за моей реакцией.
Началось с того, что Муся в одиночку проникла в ванную (что в принципе, можно, но не приветствуется), и овладела там стиральным порошком (а вот это нельзя ни в коем случае). На опасно возникшую тишину я прибежала в момент, когда дитя радостно посыпало порошком пол ванной и себя. Стиральный порошок находится абсолютно за гранью моей либеральности: Муся была строго выгнана из ванной (не "хнык!", а "нельзя!"), ванная фанатично вымыта.
В это время обнаружилось, что Вася разорвал на кухне пакет с мусором и завалил пол остатками вчерашней соленой рыбы.
Мыть пол на кухне - совсем не то, что в ванной: кухня соприкасается с большой комнатой, а там ковер. Остатки рыбы на ковре - это класс. Это не мыть, это пылесосить. Муся боится пылесоса - следовательно, пылесосить нельзя и надо руками выбирать кусочки рыбы из ковра. Игра "кто быстрее": я выбираю и выбрасываю, Муся тоже выбирает, но порывается съесть. Грызть кусочки рыбы после кота категорически не приветствуется, посему я приложила все усилия и в игре победила. К концу игры Муся решила выбыть досрочно и куда-то убрела.
Нашла я ее возле ванной, она сидела и задумчиво выбивала дверь плечом. Дверь в ванную не поддавалсь, а ребенок был занят, посему я решила чуток расслабиться.
В это время обнаружилось, что Вася разорвал на кухне новый пакет с мусором и завалил пол остатками остатков вчерашней соленой рыбы.
*Бииииииип*, сказала я и пошла за половой тряпкой. Придя, обнаружила на полу радостного ребенка - грызть остатки остатков оказалось еще интересней: они еще меньше и ими еще с большей вероятностью можно подавиться. Ура.
Разобравшись с Мусей (прогнать в большую комнату и занять печенькой), Васей (дать по ушам и запретить даже приближаться к кухне), полом (вымыть повторно) и ковром (а ну его на хрен, все равно грязный), довольная жизнью мама решила отдохнуть. Ребенок тихо ест печенье, котик зализывает моральные раны под диваном. Нирвана, господа.
Нирвана была прервана шелестящим звуком: Муся наконец-то, после долгих попыток, развязала тот глупый узел, которым коварные родители перекрыли доступ к кухонному шкафу, нашла пакет с сухим горохом и исследовательски высыпала его на все, на что нашла. Я вяло взглянула, и решила, что горох все равно не спасти, а вреда особого от него не будет. Сунула в дитя соску (чтоб не жрала сухой горох) и приготовилась наблюдать.
Муся, увидев, что санкций не следует, а горох, в принципе - не самая интересная вещь на свете, удалилась к своим игрушкам. Я устало оглядела засыпанную горохом кухню и пошла за ней. Полчаса тишины, думала я. Полчаса тишины, горячая ванна, всех убить, шампанское, музыка, свечи, запах хвои и контрацепция навсегда. Ну хотя бы полчаса тишины.
В это время обнаружилось, что Вася разорвал на кухне очередной пакет с мусором и завалил пол остатками того, что осталось от остатков вчерашней соленой рыбы.
Это уже не "бииииип", это уже "БУУУУУУП". Я редко ругаюсь при детях, Вася может подтвердить. Хорошо хоть, половая тряпка так и лежала, вся из себя радостная такая, рядом с местом своей постоянной службы. В большой комнате, пока я *биииииииип* на кухне, было тихо.
Вернувшись в комнату, я обнаружила, что ребенок наконец-то постиг, что книга - лучший друг человека. Папин текущий лучший друг человека - двухтомный Шпенглер - обычно стоит на полке, именуемой "нельзя". Теперь он больше там не стоял, ибо одна его половина трепетно поддавалась сильным Мусиным рукам, а вторая служила опорой для крепкой Мусиной спины.
Много прочесть она не успела: так, страницы три. Если их прогладить утюгом через влажную тряпку, думаю, обойдется. Ну, утюг доставать при ребенке - я себе не враг, посему Шпенглер был отобран ("это папина книжка, а вот мы тебе дадим твою, у тебя же есть, ну да, не надо было ее рвать, тоже была бы твердая и красивая"), ребенок завлечен в тенета Чуковского, с папой разберемся позже. Ну не зверь же он, в конце-то концов. Не убьёт свою единственную дочь за какие-то три страницы своей любимой книги. Он их десять раз читал, уже, небось, наизусть знает. Вот и проверим, хихи.
Преисполненная сих коварных планов, я не углядела, что происходит в кухне. А в кухне тихий Вася... нет-нет, не угадали. Он просто открыл лапой холодильник и сосредоточенно вылавливал оттуда сосиски по одной. При этом он их не ел (Вася избалован и терпеть не может сосисок), а просто размазывал по полу и явно радовался жизни.
Мои вопли, думаю, слышали не "соседи справа" или "соседи слева", а половина арабской деревни напротив. Думаю, они решили, что у евреев начался погром. Думаю, они испугались.
Зато ничуть не испугался Вася. После долгой жизни со мной он прекрасно знает, что я могу обораться и обгрозиться, но ничего серьезного все равно не сделаю. Ну, стукну тапком по боку - так там столько сала, что ничего не чувствуется, тапок-то мягкий. А жрать все равно дам вовремя, никуда не денусь. Личный состав может быть наказан, но должен быть накормлен. Проблема нашего дома заключается в том, что кормят в нем всех, а наказаний особых не изобрели. Может, их в карцер запирать? Вася, судя по всему, был бы не против - при условии, что карцер устроили бы в холодильнике.
На спектакль явилась Муся и заявила "мама, ам!" - то есть надо бы покормиться. Говорящая Муся для меня пока что - аттракцион номер один, поэтому все распри были забыты и я кинулась кормить деточку. Под ноги тут же прыгнул Вася, заявляя "и меня" всеми доступными ему средствами. Лекцию на тему "тебя бы выдрать как следует, а не кормить" Вася прослушал невнимательно. После лекции ему была выдана порция мяса (помните про личный состав? ну, вот), а Мусе - порция каши. Тишь-гладь, божья благодать. Детка размазывает кашу по себе, котик жадно давится мясом на ковре. Зря я ему сказала "на, подавись" - вот подавится, что будем делать. Котик был поглажен по спинке и мурчнул. Муся была вымыта после каши и отправлена отдохнуть. Любовь, любовь, ты правишь миром.
Когда Вася, оживившись после еды и прыгнув на кухонный шкаф, опрокинул в раковину всю стоящую рядом с ней посуду, Муся уже почти заснула. Шум ее разбудил, но она не расстроилась: глядеть на маму, вылавливающую из воды осколки посуды и эээээээ громко поющую песни, гораздо интереснее. Котику было сказано "это конец, Света" и выставлено погулять и подумать о своем поведении, как говорили у нас в начальной школе. Котик гулять не хотел, посему его выставление заняло некоторое время.
Когда я вернулась на кухню, выяснилось, что Муся разорвала там пакет с мусором и завалила пол всем, что в него еще входило.
Я это все к чему. В принципе, у меня весьма благовоспитанный кот и практически идеальный ребенок. Только иногда (очень редко, правда) на них находит, и они начинают бурно вредить - причем всегда почему-то одновременно. Вот я и думаю: они что, сговариваются, да? У них "Союз дитя и котя"? Их надо разгонять и ликвидировать как класс, дабы не создавать революционной ситуации?
Или можно просто расслабиться и поручить их друг другу, избавившись, таким образом, от обоих хотя бы на полчаса?
|
Ссылки: |