Вечерний Гондольер | Библиотека

http://marte.pisem.net

Марта Абакумова

Грёзы

Вымышленная история на документальном материале

Любая идиллия - это трагедия.
Неизв. автор

1.

...Сказать, что она мне нравится - ничего не сказать. Если у вас когда-нибудь перехватывало дыхание при виде женщины, и вы чувствовали, что вы, взрослый человек, растеряли где-то все слова, которые собирались сказать ей - по делу, а не комплименты! - и что ваши руки не знают, что бы им еще такого сделать, чтобы унялось ваше бешеное сердцебиение... тогда вы меня поймете.

Я нанялся к ним водителем после того, как у меня четыре месяца не было работы - это у меня-то! Я права получил в десятом классе, после армии пошел работать в такси, а последние три года водил машину сопровождения. Лицензия на ношение оружия, школа боевых искусств... короче, если вам нужен профессиональный охранник - обращайтесь ко мне, не ошибетесь.

Но в этом году какая-то невезуха получилась. После сокращения штатов в "Русском золоте" куда я только не совался - везде отказ. Да что удивляться: новое поколение подросло, помоложе, поздоровее, без вредных привычек. Вроде и не возраст это - тридцать пять лет, а с другой стороны, если есть выбор, всегда возьмут парня лет на семь-восемь моложе, я понимаю.

Короче, когда я прочитал, что семье из Северного Бутово требуется водитель со своей машиной за четыреста баков, то решил туда дозвониться, чего бы мне это не стоило. И рад был, когда юный голосок сказал мне по телефону: "Подъезжайте, поговорим".

Мне, конечно, ничего лучше Северного Бутово и придумать нельзя, поскольку я сам живу в Южном. Конечно, работенка так себе, думал я, пока протирал стекла в "Шкоде": утро - вечер, дома буду не раньше одиннадцати; мотаться по этим магазинам, бесконечным подружкам и всякое такое... но все лучше, чем таксовать у Покровского рынка, в общем-то, за те же деньги, а то и меньше.

Квартира меня их поначалу удивила: ни тебе шикарной мебели, ни виниловых обоев, как все новые русские любят. Но потом оказалось, что эту квартиру они снимают, а себе собираются что-нибудь построить.

- Скорее всего, загородный дом, - важно сказал ее муж Валера. - Ларе надо дышать свежим воздухом... а Лара для меня - все.

И уставился на меня. Глаза у него синие... редко даже встретишь такие. Взгляд такой... как бы это сказать? Выразительный. Сразу понимаешь, чего от тебя хотят. В общем-то, удобно.

Мы с ним быстро обо всем договорились, а потом вышла она. Сам не знаю, как вышло, но я пошевелиться почему-то не мог... и не хотел. Не то что красивая - при чем тут красота? Красивых вон полно, не в этом дело. Просто вокруг нее что-то... как это моя сестра говорит? Аура, вот. Аура... волосы светлые, длинные, взгляд нежный, как будто она меня одного всю жизнь любила - а она на всех так смотрит. И аромат. Какие-то духи - легкие, ненавязчивые, но сразу запах чувствуется. Постояла, посмотрела на меня, что-то сказала - убей бог, не помню, что. И ушла.

- Ну, все, - сказал Валера. - Можете идти. Завтра в десять, как договорились.

Хорошо, что он это сказал - а то бы я так и сидел. Как это получается? Чужая женщина смотрит на тебя - и ни вздохнуть, ни охнуть...

Дома Ольга сразу кинулась меня расспрашивать - что да как.

- А чем он занимается, интересно?

- Откуда я знаю? Сказал, что-то с компьютерами.

- А она?

- Учится. На художника вроде.

- Симпатичная? - ревниво спросила Ольга. Вот всегда так, все четырнадцать лет, что мы женаты, она меня ревнует ко всякой юбке Ну, мне все равно: я-то знаю, что у меня, кроме нее, никого не будет. Жена должна быть одна, это мне еще дед говорил.

- Да вроде не страшная... Кстати, где Андрюшка-то?

- Задержался в школе, параллельный класс спектакль по Чехову поставил, знаешь...

И стала мне про Чехова рассказывать. Смешная... Институт культуры закончила, работа то есть, то нет. Детей очень любит. Андрюшки ей, конечно, мало, надо бы еще девочку сделать. Странная мысль завертелась в голове: вот Ларина девочка была бы - люкс! Волосы светлые, причесывал бы каждое утро... Господи, при чем здесь! У нее муж красавец, любит ее до безумства, родят они себе кого хотят - хоть девочку, хоть мальчика, мне какое дело? А все-таки...

- Саш, ты меня не слушаешь, - с упреком сказала Ольга.

- Ну, что ты, котик, конечно, слушаю, - извинился я. - Если ставить, то только "Чайку". А там про что?

- Ты темень и неуч! - рассердилась она. - Возьми с полки, прочитай. Твой же сын-то!

Мне прямо неудобно стало. Ольга всегда меня окультуривает - а выходит, что все понапрасну. Опять я не помню, про что эта злосчастная "Чайка"... Придется перед сном пролистать.

* * *

- Я так люблю тебя! - шепчет мне в ухо Лерик, скользя под одеялом кончиками пальцев по моим бедрам то вверх, то вниз.

- Я так люблю тебя... - шепчу я ему в ответ.

Я обожаю вечер. Вечером можно свалиться вдвоем после ужина на нашу широченную кровать перед телевизором, обняться покрепче - и ни о чем не думать. Ни о том, что завтра надо успеть заехать в салон за сангиной, ни о завтрашнем пленэре на ветру... ненавижу ветер! Самое гнусное явление природы; чем сильнее - тем гнуснее. У меня сразу простужаются уши, вместо прически на голове делается какая-то каша из волос, а про настроение и говорить не приходится. Что поделаешь, сейчас стоит ветреная погода. Ноябрь.

Лерик приподнимается надо мной, целует... какой он нежный! Нет никого прекраснее... нет никого любимее...

- Лерик, - говорю я, - ты лучше всех!

Он улыбается. Он знает, что я говорю правду.

У него ярко-васильковые глаза и темно-каштановые волосы. Он неправдоподобно красивый, даже странно красивый... Мне все подруги завидуют. Что поделать... я бы хотела, чтобы у всех были такие замечательные мужья, как Лерик. Света посоветовала мне открыть свадебную контору: служба знакомств, салон для невест и прокат автомобилей. В витрину поставить наши свадебные фотографии и самой сесть на ресепшн. "Эффект будет подобен взрыву!" - смеялась Света.

Я не хочу взрывов. Я хочу счастья. И я счастлива. Лерик - лучшее, что могло случиться в моей жизни. Мама его боготворит... да все его боготворят, как же иначе! Третий год длится это чудо... Я стала ходить в церковь, молиться, чтобы бог дал нам детей - ну, хоть одного ребеночка! Врачи говорят, что есть надежда...

Лерик уходит на кухню, слышится шум чайника. Сейчас принесет нам чай... как уютно! Хорошо бы еще с конфетами...

- Ну, как тебе новый водитель? - спрашивает Лерик, раскладывая передо мной столик и выставляя на него две чашки и коробку "Коркунова". Мои любимые, "Пуэррто". Наверное, купил по дороге с работы.

- Я на него даже внимания не обратила, - говорю я. - Это тот, у которого "Шкода"?

- Да.

- Голос у него приятный, я к телефону подходила, когда он звонил. И он, кажется, в Южном Бутово живет?

- Да. Я надеюсь, этот тебя не подведет. Алексея я рассчитал.

- Слава Богу. Видеть его не могу!

Мой предыдущий водитель оказался разгильдяем, каких свет не видывал. То, что он без конца требовал денег на бензин, причем непременно вперед за несколько дней и желательно побольше, а потом они куда-то бесследно исчезали, даже если я почти никуда не ездила - это еще полбеды. Закрывала я глаза и на то, что всюду он с собой возил девицу, с которой тогда крутил роман.

- Я не очень понимаю, почему я должна с ней дружить, - сказала я Лерику, - но может, это моя бесплатная охрана?

Он засмеялся и сказал, что люди все не без слабостей, и вряд ли нам удастся найти идеального шофера - разве что недорогой робот попадется. Но когда Леша в четвертый раз опоздал на час, и я из-за этого простудилась, поскольку ждала его на Садовом напротив Парка Культуры, на жутком ветру, то Лерик сам сказал: "Хватит!" - и дал новое объявление в интернет. Звонков, как и в прошлый раз, была тьма-тьмущая. Правда, тех, кто живет рядом с нами, почти не было - и как только появился этот Саша со "Шкодой", Лерик страшно обрадовался.

- Давай, пускай прямо сегодня приезжает! - объявил он. - Поговорю, если подойдет - все, проблема решена.

Он категорически против того, чтобы я ездила в метро. Сейчас, мол, страшно, какие-то бомжи и попрошайки без конца, и скинхэды, чуть что, драки устраивают, а после "Норд-Оста" и вовсе непонятно, что дальше будет. Может, все метро взорвут.

Я, конечно, не боюсь скинхэдов, и попрошайки меня мало трогают - если только не сильно пахнут. И мне немножко жалко денег, мы могли бы откладывать их на квартиру. Но Лерику так спокойнее - и пусть будет, как он хочет. Но только чтобы водитель был нормальный, не такой болван, как этот Леша.

* * *

В первый день я держался спокойно. Ольга у меня классная: с утра Андрюшку в школу отправила, меня кофейком напоила - и нырк ко мне под одеяло! Ох, и порезвились мы с ней... Потом я еще и гирьки покачал, чтобы из формы не выходить. Про новую хозяйку даже думать забыл. Мне к ней к одиннадцати только.

Приехал минут на десять раньше, в домофон позвонил. Слышу, она мне говорит: "Подниметесь?" Ну, думаю, может, помочь чего. Валера мне дверь открыл, говорит:

- Лара еще не собралась, проходите на кухню, там кофе, бублики.

Кофе у них получше нашего, конечно. Ничего, заработаю - тоже такой куплю, Ольгу побалую. Она это любит.

Только чашку допил - Лариса. Входит, уже в пальто:

- Поедемте?

Меня как прошибло опять. Наверное, от неожиданности. Встаю, ничего не говорю, на нее стараюсь не смотреть. В лифте сбоку встал, на стенку глядел, Ольгу вспоминал.

Завелся, спрашиваю:

- Как поедем?

- По Варшавке, наверное. Или по кольцу ближе будет?

- Да, пожалуй, что и ближе.

И полетели. На кольце пробок не было, доехали быстро. Она, выходя, удивленно так на меня посмотрела, говорит:

- Раньше я сюда меньше, чем за час, не доезжала.

- Вы по Варшавке, наверное, ездили? - говорю я. - Там пробки в это время всегда.

Минут двадцать ее не было. Я покурил, стекла протер. Вернулась, коробки на заднее сиденье положила. Поехали дальше. Она молчит, иногда улыбается. Я думал: что бы ей такое включить? Поставил "На семи холмах" - оно вроде как беспроигрышный вариант, там одни медляки прошлых лет. Конечно, два дня послушаешь - на стенку лезешь: одно и тоже, одно и то же... А когда долго не слушаешь - вроде и приятно.

Смотрю: оживилась, вроде довольная.

- Нравится? - спрашиваю.

- Да, приятная музыка. Я очень люблю Ирину Богушевскую, но ее по радио почти никогда не услышишь.

- Там же мафия, - говорю. - Деньги плати - и слушай себя хоть по радио, хоть по телевизору. А что она поет?

- Как вам сказать... Романсы, пожалуй.

- Старинные?

- Да нет, современные, она сама их пишет. А у меня, кажется, диск с собой есть, хотите, поставим?

- Да можно, - говорю я, а сам думаю: "Во влип!" Я же романсы терпеть не могу! Когда Ольгина мать к нам приезжает, они обязательно Нани Брегвадзе включают. Я сразу в другую комнату выхожу.

- Нет, кажется, я его с собой сегодня не взяла, - вздыхает она.

- Не расстраивайтесь, - стараюсь скрыть свою радость, - завтра послушаем.

- Конечно, это такая... специфичная музыка. Не всем нравится. На нее настраиваться надо, там слова такие проникновенные... А Таривердиев вам нравится?

- Не припомню, - говорю. - Я вообще... это... не большой специалист-то...

- Ну, как же: а "Иронию судьбы" смотрели?

- Кто ж ее не смотрел...

- Ну, так к нему все мелодии Таривердиев написал.

- А... И песни тоже?

- Конечно. "По улице моей который год звучат шаги - мои друзья ухо-одят... Друзей моих томи-ительный уход той темноте за окнами угоден..."

Она напевает, а у меня начинает кружиться голова. Какой голос...

- Собственно, это ведь тоже романс, - замечает она, допев.

- Да? Я думал...

Эге, вот тут надо смотреть в оба! Гнилое местечко: чуть припозднишься на светофоре - могут тюкнуть в зад. Какие-то сумасшедшие ездят. Накупили прав, так теперь им все можно.

- Почему вы на певицу не учитесь? - спрашиваю я, когда мы проезжаем светофор и поворачиваем, наконец, в переулок.

- А почему мне надо... на певицу? - недоуменно переспрашивает она.

- Ну... у вас такой голос... замечательный...

Э, нет, Саня, дружок, так дело не пойдет. Ты запинаться начал, это тебя выдаст с головой. Так и с работы вылететь недолго.

- Ну, не знаю, - говорит она, улыбаясь, - Лерику вот тоже нравится, когда я пою. Особенно под гитару. Но рисую я много лучше.

Останавливаемся, она забирает коробки и говорит:

- На четыре часа вы абсолютно свободны.

Отлично. Съезжу домой пообедать, сына из школы заберу. В гастроном успею заскочить, наверное. Если, конечно, в пробку не попаду, черт дери!..

...И попадаю. И стою на кольце, как дурак, целый час. Впереди, километра за два - авария: МАЗ врезался в ограждение, еще пять машин влетело. Хорошо, что не я. Господи, пронеси! Ладно, Андрюха сам до дома дойдет, не размокнет. И продукты вечером можно купить. Хорошо бы успеть поесть!

- Оль, я минут через десять буду, - докладываю я. - Поставь супчик, пожалуйста.

- Ты что, за мобилку заплатил? - удивляется она.

- А как же! Мне ж на работе ее вперед оплачивают.

- Какие хорошие люди!

- Нормальные... связь-то им со мной нужна. Ладно, котик, грей обед, дома поговорим.

Только и успеваю, что поесть да еще душ починить. Эх, сейчас бы вздремнуть пару сотен минут... фига с два. Время почти пять, пробки уже начались, от нас на север кольцо наверняка стоит. Надо ехать, чтобы к шести успеть.

* * *

Год назад по этой же самой улице я шла пешком, под одним зонтом с Наташкой Сазоновой - и так было хорошо! А сейчас Наташка тоже идет под зонтом, только уже не со мной, а с Игорем. У них роман. Так здорово! Игорю, по-моему, всегда она нравилась. Он только робкий...

Как я не люблю это треклятое "Радио-7"... Все его слушают: и в парикмахерской, и в банке, и вот даже я в машине. Может, попросить, чтобы он его выключил? Я бы лучше просто молча ехала. Да, но он-то вряд ли будет доволен. А какое мне дело, доволен он или нет? Да, но это ведь его машина, и магнитола его. Хочет - включает, не хочет... А я? Поищем компромисс.

- Саша, вам не сложно будет сделать чуть потише?

- Пожалуйста. Если хотите, совсем выключу.

- Да нет, не обязательно. Спасибо.

У него замечательная улыбка. Жалко, что Лерик не водит машину. Вот бы ехать вдвоем: Лерик за рулем, и я. Болтали бы всякие глупости про любовь... Но Лерик принципиален в этом вопросе, как никто: каждый должен заниматься своим делом.

- Я же профессионал, - говорит он. - Без меня наш офис перестанет работать через неделю. Поэтому дольше недели мне болеть никак нельзя. И водитель должен быть профессионалом.

- Тогда я, выходит, должна разучиться ездить даже на метро? - замечаю я. Он смеется:

- А зачем тебе на метро?

И вот так всегда. Отшучивается по любому поводу - как француз.

...Почему новый водитель так смотрит на меня? Странно. Леша все время вперед смотрел, посвистывал - а этот поворачивается в мою сторону по любому поводу. Впрочем, может быть, в отличие от Леши, Саша дорожит этой работой и хочет, чтобы я была им довольна? Хорошо бы.

Хорошо бы сейчас яблоко или банан. И шоколадку... Почему я так люблю шоколад? Мама рассказывала про одну книжку, там говорилось, что больше всего шоколадом увлекаются недолюбленные дети из неблагополучных семей. Да, но я-то - как раз долюбленная. У меня было вполне счастливое детство - правда, почти без кукол, но какая разница? Зато с бабушкой и дедушкой...

* * *

Стоим в пробке. Курить хочу - сил нет! А при ней, при Ларе курить нельзя. Вот чертовина! Съесть, что ли, что-нибудь? Пожалуй... Но неудобно, надо и ей предложить - а то, скажет, уселся и лопает в одиночку свой банан. Интересно, любит она бананы? Надеюсь; больше-то у меня ничего нет.

- Лариса, у меня тут парочка бананов. Будете?

- Вы серьезно?! Спасибо!

- Проголодались?

- Если честно, то да. А вы?

- Да не то чтобы... Просто в пробках не люблю стоять. Курю... или вот жую что-нибудь.

- Стресс снимаете?

- Да вроде того...

Нет, на это я смотреть не могу! Как она ест банан - никакого эротического шоу не надо! Как будто это мороженое... Блин, да я, кажется, кончу сейчас! Куда бы это глаза направить - чтобы не на нее?

* * *

Вообще-то, это хулиганство, конечно. Я в последний раз так над Лериком еще до свадьбы издевалась. Он с ума сходил... Странно, но зачем мне понадобилось все то же самое проделывать над Сашей? Что за фантазии, Лара?!

Не знаю. Не знаю... На меня давно никто так не смотрел - вот я и озорничаю, наверное. Лерик... Лерик вечно говорит: "Моя!" - и хватает меня за руки, за шею, за талию. Но уже не смотрит вот так - восхищенно, безнадежно... Почему мне надо, чтобы он смотрел именно безнадежно? Почему мне опять чего-то не хватает в отношениях с мужчиной?

Надо доехать до дома, купить молока - и целоваться, целоваться! С Лериком. Если он, конечно, дома.

2.

Вчера у меня выходной был. С Ольгой на рынок съездил, закупки произвел. Как она деньги умудряется откладывать - не понимаю. Я думал, у нас от силы рублей пятьсот в тумбарике лежит. А она с утра мне говорит:

- Поехали, провиант закупим. У меня еще тысячи полторы наберется, купим кур, говядины.

Потом с Андрюшкой модель самолета клеили, Ан-12. Хороший у меня пацан. То, что надо. Ольга нас мясом в горшочках на ужин побаловала - вот это я понимаю! Салатик и мясо - что еще мужику надо для счастья? Рюмочку, конечно, не помешает... но я так считаю: без повода лучше не пить. А то, может, потом и по поводу не захочется.

Вечером я Ларе позвонил. Подошел Валера, сказал, чтобы завтра в одиннадцать без опозданий. А то я хоть раз опоздал за две недели! Голос у него веселый - выпил, видать.

Утром, когда к ним поехал, в пробку попал. Хорошо хоть, выехал пораньше - как чувствовал. Пока стоял - Лару вспоминал. Какая-то она странная в последнее время: Нервничает, на меня иногда как взглянет - не по себе становится. То назад сядет, то вперед. Неприятности у нее какие-то, видать. А может... Да нет, что я! Думать даже не хочу. Чужая женщина, молодая, красивая - у нее своя жизнь. А у меня, слава богу, своя.

Приехал, звякнул, Валера говорит: "Выходим!". Добросил его до метро, а с ней в центр надо ехать было. Когда он у метро вышел, она ко мне пересела.

- Опять в музей? - спрашиваю. Позавчера тоже в центр ездили, она меня в музей Пушкина на Арбате потащила - а я этот Арбат так не люблю, там машину-то ставить негде, переулки узенькие, того гляди, стукнут на развороте. Но в музее интересно, конечно. Стены синие... как это люди с такими стенами жили? Да еще Пушкин... А может, так и надо - чтобы стихи писать. "Я вас любил..." - как там дальше? "Любовь еще, быть может..." Очень может быть... Тьфу, наваждение!

- Да нет, - коротко так отвечает она. - К врачу.

Ну, точно, думаю, заболела моя хозяйка. Ну, ничего, довезем, полечим - все хорошо будет.

- На "Тульской" встанем, наверное, - предположил я. - Вы как, не очень плохо чувствуете?

И тут она как засмеется! Я даже подрастерялся... Не то чтобы истерика - но и не просто смех. Что-то это мне напомнило... А, вот: Ольга двенадцать лет тому назад так же хохотала, когда я пришел и сказал, что институт бросил. Минут пять смеялась, наверное. Потом отдышалась и сказала: черт с ним, с институтом, так проживем. Я ей тогда очень благодарен был.

А Лара... Повернулась ко мне, смотрит не отрываясь - и заливается! В глазах слезы поблескивают - плакать будет? И я на нее смотрю во все глаза... так, это мне не нравится. Еще влетим в кого-нибудь, надо от греха подальше припарковаться. Вон место есть...

- Лара... вы...

- Я...

- Вы... как...

- Саша... Саша!

- Да что ж такое...

Минут десять, наверное, мы вот так переговаривались. У меня все внутри поднялось, я от нее глаз не мог оторвать, хотя чувствовал: не надо мне на нее смотреть, ох, не надо!

- Вы почему смеетесь? - спрашиваю.

- Да вы же меня и рассмешили, - отвечает Лара - а дышит еще тяжело.

- Чем? - недоуменно спросил я.

- Да вопросом своим. "Не очень плохо чувствуете!" - передразнила она.

- А что... - начал я, но она перебила:

- А вы - вот вы!

- Что - я?

- Вы как себя чувствуете?

- Я?!

Неужели просекла? Да нет, я же себе ничего такого не позволял. И потом, какая ей-то разница, нравится она мне или нет? Да она многим, наверное, нравится - еще бы! Еще бы...

- Вы, Саша, вы. Ведь это же вы...

- Что... Лара, да объясните, пожалуйста!

- Ах, неужели надо еще объяснять! - почти крикнула она. - Вы... я...

Тут до меня, конечно, уже дошло - но я еще не мог взять в толк: как я, на восемь лет ее старше, обычный водила, каких много, семейный - как я-то мог ей приглянуться? Как это может быть?

* * *

...Потом Саша меня утешал, успокаивал. Обнимал - нежно так, бережно. Как ребенка. Господи, что это творится со мной, думала я тогда. Что! Ерунда какая-то.

- Меня к вам тянет, - призналась я ему. - С первого самого дня, наверное, только я не сразу это поняла. Вы вот приехали тогда, с Валерой поговорили, я зашла, посмотрела на вас... нет, не могу об этом, не могу!

- И не надо, Ларочка, - убедительно сказал он, - не надо, раз вам тяжело.

- Саша, - попросила я, - поцелуйте меня.

* * *

Когда она это сказала, мне показалось, что вокруг потемнело, и я скосил глаза в окно, чтобы убедиться, что это не так. День стоял для ноября теплый, солнце, конечно, не то, что летом - но выглядывало иногда... Я смотрел на Лару - и понимал, что - все... Нет, а что мне было делать? Сказать: извините, ничего не получится? А вы сами можете такое сказать женщине, которая вам нравится - и которая говорит, что хочет вас?

Губы у нее и впрямь манящие, полные, светлые такие. Ароматные... И глаза. Я в первый раз увидел так близко ее глаза - нежно-голубые блюдечки... издалека они кажутся серыми, но близко - голубые. Как ручей у нас на даче.

Белым днем, когда вокруг куча народу снует туда-сюда, я целуюсь в машине с любимой женщиной - и это беда, беда! Вместе-то мы не будем, да и она...

- Я в вас не влюблена, Саша, - шепчет она, - я просто...

- Не надо, Лара, - так же тихо говорю я, - не говорите ничего. Ничего не говорите...

- Извините меня...

- Да ну что вы, - и снова ее целую. Без всяких просьб, просто не могу не целовать, не могу! Надо остановиться, надо... в висках стучит, и бьется эта мысль: а как же Ольга? Моя Ольга?

- Поедем... к врачу? - спрашиваю, переводя дыхание.

- Да... нет... Я не знаю, что я ему скажу, - отвечает Лара. - Что... что я влюбилась в своего водителя, что я света белого не вижу, что...

- Да нет же!

- Нет, конечно, я не влюбилась, я просто... просто хочу, чего-то того, что мне недоступно - хочу, и не могу это получить!

Я не знаю, что ей сказать. Что получить это недоступное она может легко и просто минут через двадцать в ближайшей гостинице? Что сам я как раз влюбился в нее - влюбился безнадежно, и боюсь предпринять следующий шаг? Я молчу, и она смотрит на меня.

- Поедемте в парк, - вдруг приказывает она. - В какой хотите, в любой. Мне надо пройтись.

В парк - так в парк, какой тут поближе-то? Битца, но там сейчас не особенно погуляешь. Лучше, наверное, доехать до Горького, там всегда дорожки расчищены, и музыка. Хотя она, может, и не хочет никакой музыки - так, пройтись, успокоиться.

- Вы побудьте здесь, - говорит она мне, когда я паркуюсь около подземного перехода, - я одна...

И уходит. Я смотрю ей вслед. Фигурка у нее легкая, стройная, она выше других женщин, выделяется в толпе. Толпы, правда, здесь никакой нет, это я так. Вспомнилось.

Выхожу, закуриваю. И думаю... что же дальше-то делать? Увольняться? А Ольге я что скажу?.. Да и поможет ли, если уволюсь? Ей - поможет? Нет...

Пусть будет, как она хочет. Пусть она скажет - и я так и сделаю. Ничего не скажет - ничего и делать не будем. Буду работать, как работал. У нее это блажь, пройдет, безусловно - а я себя в руках держать умею. Привыкну со временем.

Ну, а если... Эх... Вот Славка-то, Ольгин брат, встречается с какой-то, по пьяному делу рассказывал. Тоже замужняя, нравится он ей сильно. Видятся, в основном, у нас на даче после работы. Наша дача-то близко, и дом там теплый, а родители старые стали, им в городской квартире легче, конечно - так что, за исключением дачного сезона, никого нет. А летом иной раз в пансионат на два дня укатят вдвоем - оба дома врут, что в командировку... Что бабам, интересно, свои мужики не нравятся? Вот я же Ольге нравлюсь... ну, правда, не так чтобы часто, но ведь... Ольга мне никогда не изменяла, это сто процентов. А ведь только начни... начни - и покатится. Какая же это жизнь, когда ты с другой, она с другим?

Лары все не было. Я глянул на часы: прошло минут сорок. Аттракционы сейчас не работают, ветер вон поднялся... чего она там бродит? Подожду еще немного, а потом позвоню. Надеюсь, она не забыла мобильник в машине - с ней это частенько бывает.

* * *

Я шла и думала... что, что мне делать с этим теперь? Я призналась - я перешла Рубикон. Я призналась ему, что хочу этого... и он целовал меня. Что же теперь? Лерик... мама... ничего не хочу, хоть бы отпустило меня, только бы отпустило! Пусть, пусть Лерик уходит, я брошу институт. Я была так счастлива, когда поступила, пять лет не принимали - на платное сразу приняли. Но у меня нет денег, чтобы платить дальше - и я уйду. Пойду снова работать постижером, или, может, оператором в какую-нибудь телефонную компанию. Саша говорит, что мой голос его с ума сводит. Вот и буду сводить с ума абонентов. Жалко, что сейчас на радио дикторов нет, я бы пошла. Передачу вести я, конечно, не могу, но объявлять расписание - пожалуй. Или в аэропорт...

Господи, о чем это я? Ведь ничего еще не случилось, ведь мы еще можем остаться сами собой, с нашими близкими... И кто мне сказал, будто Саша захочет... Да я и не позволю никогда. Свою семью разрушить - это одно, а чужую... Я не должна, не должна вообще ничего себе позволять!

Какое-то наваждение... Все время вижу перед собой его глаза, все время хочу прижаться к нему... как это? Ведь я была самая счастливая - с Лериком, с моим Лериком! Если бы он... если бы Лерик мне изменил... что тогда?

О Господи, но мне тогда было бы легче! Намного легче - просто и ясно. Было бы - можно. И никто ни перед кем не виноват, просто оба вышли из дома, чтобы вернуться.

Я, значит, хочу вернуться в мой дом. Я, выходит, всего-навсего хочу короткого секса где-нибудь в гостинице - теперь это, говорят, легко устроить. Дина с Рафом по два раза в неделю... надо будет спросить, что за место, сколько стоит... Что! Что я позволила себе?!!

Мама когда-то давно говорила мне: "Искусство - это разврат". Я убеждала ее, что она не права, что можно и нужно в искусстве быть чистым, даже отрешенным от всего и от всех. И Лерик так думал. Почему же я сейчас ухожу в этот цинизм, в это мещанское "хочу", почему?

Но его глаза, его руки на руле, запах... не могу. Не могу. Что мне делать, уволить его? Сразу вслед за Лешей? К Леше я даже на мгновение этого не чувствовала... значит, дело не в том, что водить машину - сексуально. Я не хочу... я не уверена, что это поможет. Я теперь буду думать о нем... буду, и ничего тут не поделаешь.

Время пройдет. "Ну, что же, время лечит, положим руки на плечи - до встречи, до встречи, до встречи..." Саша! Как же так? Все пройдет - и не останется этого волшебного чувства?

Волшебного... Это к Лерику оно у меня волшебное, а к Саше - очень даже обычное. Анатомия и физиология, первый курс. Нет, все сложнее... Или это хочется, чтобы было сложнее? Да нет, хочется как раз, чтобы было проще. Но я не могу - чтобы проще. Лерик не виноват.

Телефон... Конечно, это он. Что я скажу? Если бы знать, что я сделаю в следующую минуту...

- Ты хочешь меня видеть? - спрашиваю я его.

* * *

Взяла быка за рога. Конечно, хочу.

- Конечно, хочу, - повторяю я ей. - Ты далеко?

- Рядом. Жди меня, я сейчас приду.

Мы перешли на "ты". В принципе, это давно можно было сделать - но не мне же самому начинать. Я ждал, пока она первая скажет: "Саша, ты..."

Вот она и сказала. Остальное - дело техники...

* * *

Мы не изменимся, пусть даже мы изменим.

Мы не почувствуем, пусть даже будем ближе.

Мы разминемся, даже если станем тенями.

Наш путь до края выметен и выжжен.

Нам вместе некуда, пусть даже дверь откроют,

Нам рядом незачем, пусть между нами - нега...

Мы поздно встретились холодной порою,

Нам - только грёзы нежные за снегом.

Хотите прокомментировать?

           Created by Martha V. Abakumova

Любое использование данного текста без соответствующего разрешения

будет преследоваться по Закону об авторских правах РФ.

За разрешением на публикацию и/или использование текста в СМИ и WEB

обращайтесь к автору.

Высказаться?

© Марта Абакумова