***

Тебя оставляла бессонница
И ты засыпала, когда
Моя оловянная конница
Врывалась в твои города. 
Что делать - с драконами биться ли?
Пограбить? - не знали вполне
Мои горбоносые рыцари
В твоей узкоглазой стране.


                ..^..



***
 
Большие девочки нас будут вспоминать,
Как будто нас и не было ни капли,
А только капли падали в тетрадь,
И буквы там – обугленные цапли.
 
Нам не дано проститься на мосту,
О будущем не думается как-то.
Над рощами в сиреневом свету
Рукой, срывающейся с такта,
До ямочки, до мушки на лице
Дотронувшись, увидит недотрога
Тот узкий мост и лазерный прицел
Неведомого бога.
 
Большие девочки, не надо вспоминать,
Как мы стремительно вживую 
И медленнее в записи – опять
Распарываем тучу грозовую.


                ..^..



***
 
В приподнятой стране – наверное, в Китае,
Где души воробьев образовали стаи,
В сосуде радужном (свинцовое стекло)
Мы время плавили – и время протекло.
 
И время протекло сквозь толстые прокладки
(В алхимии, увы, обычны неполадки)
И охватило нас подобием Янцзы,
Подобием гюрзы, подобием лозы.
 
Теченье времени – отчаянно простое:
Ты жалуешь меня, а я того не стою,
А я тебя люблю, но только ли тебя
И в силах ли прожить, другую не любя?
 
А времени змея сжимает кольца туже:
И тело, и душа – все просится наружу,
Но если горний свет обещан для второй,
То первому в земле покоиться сырой.
 
Зачем мы трогали химические колбы?
Нам стол вращающийся больше подошел бы,
Где разливают всем – и другу, и врагу
Китайский суп-лапшу с грибочками сяньгу.


                ..^..



Сотворение Евы

 
Лежит Адам, ногой прикрывши уд
(Не стоит кисти низменная проза) - 
По-видимому, несколько минут,
Как отошел от общего наркоза,
Еще не понимая, кто над ним
Колышется фигурой величавой.
Не как обычно – райский херувим 
(«Не он – Она», - суфлирует лукавый),
А новое создание. Сестра?
Помощница? И для какого дела?
Едва-едва явилась из ребра,
А уж пузцо, голубушка, наела.
Еще ни слова в мире про любовь,
Еще, как балерун свою Одетту,
Ее спокойно держит Саваоф,
На весь пикник – единственный одетый.
Ветвистый дуб, как вечности оплот,
За ним стоит, причастный Божьим силам,
А на задах – Италия цветет
И кондотьеры шастают по виллам. 
Такое время – грабь, кому не лень,
Но, не найдя призвания в железе,
На золото меняет светотень 
Находчивый художник Веронезе.
То пишет лики скорбные Страстей,
То дам, обильных телом и прической,
Уединившись в зале для гостей
С затраханной замужеством Франческой
Или Бианкой – благо, меценат
Попался муж, и что ему цехины?
А кончив дело, можно выйти в сад,
Где по орбитам бродят апельсины.
 
Как жаль, что я природою лишен
Той смелости, что – истинное зренье,
Что мой рисунок груб или смешон
И блекнет от чужого подозренья.
Как жалко, что в безверии моем
Мне не дано на радость эрмитажью
Щеголевато выстрелить пером 
И голых баб раскрашивать гуашью.


                ..^..



Гиперболоид 

 
Выслеживает из-за туч 
Меня, брюзгу и маловера,
Блестящий луч, разящий луч –
Гиперболоид инженера.
 
… Он, за три года постарев,
Унылой тешился интрижкой
С авантюристкой, дамой треф,
Эмансипе с короткой стрижкой.
Его лечили от тоски,
От меланхолии и сплина
Кафе, пивные, кабаки
Парижа, Лондона, Берлина –
 
И, наконец, Нью-Йорка, где
Не наследил еще бен Ладен:
Холодный кетчуп в бороде,
Сигары профиль шоколаден,
Как задымленное лицо
Саксофониста на эстраде.
Калифорнийское винцо –
Так, ничего. Все бабы – бляди.
 
Слаб человек, убог и слаб:
Ему без вечности хреново,
А он, наивный, ищет баб,
Как будто в бабах есть основа.
Взаимность будет или нет,
Весь выбор: мука или скука.
Блестящий свет, разящий свет
Дает не женщина – наука.
 
Наука физика дала,
Наука химия развила:
Мы направляем зеркала
На безучастное светило;
Мы луч, как лезвие меча
Из ножен, тянем из кристалла,
Непроизвольно бормоча:
«Ах, эта жизнь – она достала!»
 
Случайно данная, она 
Сумбурно движется и пресно:
Над миром власть мне не нужна,
А месть уже неинтересна.
Подслеповатым чудакам
Оставим грозные идеи.
Назад, в Москву, к большевикам! –
Они давно уж не злодеи.
 
У них закончилась война,
Крапива хлещет из развалин,
На ребра крепит ордена
Усатый бог, товарищ Сталин.
Томленье жадное в гудке -
На борт поторопиться стоит,
Пока из дырочки в виске
В мир не проник гиперболоид.


                ..^..



Wet Sunday

Мы встречаемся раз в неделю,
Забывая себя вдвоем.
Я при деле, она при деле -
Так шесть дней и переживем.
Раз в неделю, как по команде,
Мы срываемся в никуда,
Но сейчас у нее Wet Sunday -
Ежемесячная беда.
Регулярная смена коек,
Съемных комнат, чужих углов.
Сердце рыщет, как параноик,
В лабиринте картонных слов.
Мы мечтали о райском саде,
Чтобы каждый кусточек - наш,
Но сейчас у нее Wet Sunday -
Нету хода, пропал кураж.
Что нам делать, куда податься -
Непонятно и все равно.
По бульварам весь день шататься 
Или время убить в кино.
У кафе, на пустой веранде
Булки скармливать голубям,
Только б скинуть с себя Wet Sunday -
Труп в мешке, бесполезный хлам.
Было терпко нам, было сладко,
Но сегодня часы длинны.
Вот нелепость: одна прокладка,
А поди ж ты - прочней стены.
Люди спереди, люди сзади,
Мне пора - не грусти - пока.
Оставляю тебе Wet Sunday -
Ватой вспухшие облака.


                ..^..



Голем
 
В городе (пусть это будет Прага),
Где летают ведьмы на метле,
Жил один ремесленный трудяга,
Никому не нужный на земле.
 
Злоупотребленье алкоголем
Повредило бедному уму,
И из глины вылепленный Голем
Как-то раз привиделся ему. 
 
Поводя тяжелыми руками,
Великан вошел в старинный дом.
Вместо лба – большой точильный камень
И кривые буковки на нем. 
 
Шевеля губами ледяными,
Он пыхтел, мычал едва-едва,
И на лбу написанное имя –
Это были все его слова. 
 
Но бедняга понял почему-то,
Что за вещь он должен пришлецу:
Как удар небесного салюта,
Трещина сбежала по лицу.
 
По всему еврейскому кварталу
Сотрясались камни от грозы,
А наутро мастера не стало,
И никто не пролил и слезы. 
 
А потом шушукали соседи
(Им любые враки по плечу),
Как носился в тапочках и в пледе
Сумасшедший ростом с каланчу –
 
Говорил, витийствовал, пророчил,
Кукарекал, пел за соловья…
Отчего я вспомнил это к ночи?
Ты не скажешь, милая моя?
 
Я не знаю, что со мной такое,
Отчего сжимается душа,
Кто грозит из зеркала рукою,
Тяжело и медленно дыша?
 
Или мне от хереса хреново,
Или это ластиком судьба
Вытирает жизненное слово
С моего растресканного лба?


                ..^..



Подобно Сковороде
 
Я укрывался хорошо,
Играя с миром в прятки.
Пока меня он не нашел,
Все у меня в порядке.
 
Есть у меня и стол, и дом,
И женщина ночами,
А мир все топчется кругом
И зыркает очами.
 
А если б он меня узнал
И если б обнаружил –
Меня тисками бы зажал
И прессом отутюжил.
 
Порой, бывает, нету сил
Скрываться ежечасно,
Но мир ловил, ловил, ловил 
Меня – и все напрасно.


                ..^..