Башмакин засиделся на работе - играл в Dungeon Keeper и на часы не смотрел. А потом посмотрел и ужаснулся: первый час! Батюшки, я ж завтра просплю, да и трамваи вот-вот ходить перестанут! - он быстренько все обесточил, сдал ключи злобной спросонья вахтерше и побежал домой. В темноте Кривопузовской улицы маячили фигуры и раздавался дебильный хохот. Башмакину стало не по себе - компания Фики Рыжего славилась беспричинной и веселой жестокостью и немотивированными избиениями. Лучше дворами пройду, опасливо подумал Башмакин и свернул в узкую щель между двумя девятиэтажками. Там было уж вовсе темно, а фонарь он опять не взял, шел практически наугад. Щель все не кончалась, вдруг он чуть не упал - нога ухнула вниз. Откуда тут ступеньки? - удивился Башмакин и пошел медленнее. Ступеньки кончились, потянуло земляной сыростью. Куда ж это меня занесло? - испугался Башмакин. Вдали забрезжил слабый свет. Он пошел на свет и оказался в большом зале или пещере. Посредине взору изумленного донельзя Башмакина открылся как бы котлован или бассейн без воды, на дне которого огромный несуразный цыпленок скучливо ходил из угла в угол. "Ну все, доигрался!" - стукнуло в голове Башмакина.- "Говорили мне..." Он шарахнулся назад, стукнулся о склизкую стену и почти выбежал из прохода, как вспомнил про хулиганов.

    Хулиганы все еще не ушли, похоже, и не собирались. "Ну где-то же есть выход во двор?" - чуть не плача, прошептал Башмакин, и опять втиснулся в щель, поскользнулся, обмер от неожиданности... и проснулся у себя в отделе. Компьютер мигал - игра зависла. Выругавшись и пообещав себе с завтрашнего дня начать здоровый образ жизни, Башмакин опять все обесточил и сдал ключи осоловелой от сна бабке. "Ходют тут..."- злобно прошипела она, но ключи взяла и шваркнула в ящик. Башмакин, ежась от сырости, вышел на улицу и вспомнил дурацкий сон. "Как бы в самом деле не напороться..."- подумал он.-"Да и трамваи уже точно не ходят... А тут рядом Генка живет! Может, к Генке попроситься переночевать?" Мысль показалась удачной. "Старик, за мной не заржавеет!"- вспомнил он генкину любимую фразочку и поплелся к его дому.

    Допершись без лифта на 6 этаж, он робко позвонил, и к своему облегчению услышал шарканье. Генка не спал, но и радости по случаю старой нержавеющей дружбы не выразил. Наоборот, глаза его блудливо убежали в угол. Посмотрел туда и Башмакин и увидел под вешалкой женские сапоги, а над ними знакомое ядовито-зеленое пальто секретарши директора Тофанской. "Вот, шел мимо..." - забормотал Башмакин, - "Дай, думаю, загляну...На минутку...Узнаю, как дела..." - "Понимаешь, старик," - спертым голосом сказал Генка - "Я, конечно, рад тебя видеть..." - "Ну, бывай! В другой раз забегу!" - Башмакин изобразил бодрое подмигивание, мол, мы, мужики... И засеменил вниз.

    Что делать - было неясно. Трамваи уже не ходят, такси тут не поймать. Вернуться, что ли на работу, мелькнула мысль, но возникшее перед мысленным взором лицо вахтерши начисто ее отрубило. Прямо хоть на чердак лезь, как бомж какой... Вот ведь бредовая ситуация! Он опять пропер вверх все 6 этажей, поднялся по чердачной лестнице и открыл дверь. Было темно, воняло котами. В который раз прокляв отсутствие фонаря, он шагнул внутрь, стукнулся о притолоку...

    Вместо балок и перекрытий над головой сияли огромные яркие звезды. Кругом расстилалась степь, по степи были разбросаны не то шатры, не то юрты. Между юртами горели костры и перемещались странно одетые люди в мохнатых шапках. Слышался их гортанный разговор, ржание лошадей и собачий лай. "Опять сон."- с облегчением подумал он.-" Надо будет сонник распечатать"... Он повернулся было назад, как вдруг в воздухе свистнул аркан, и Башмакин оказался прочно стянут таким же коренастым в малахае, как и те, возле юрт. Кочевник радостно выкрикнул что-то и поволок его к большому шатру, куда и впихнул. Отцепив аркан, кочевник уселся у открытого входа и принялся чистить ятаган. Дискутировать с ним, судя по всему, смысла не имело. Башмакин осторожно продвинулся внутрь шатра и сел наземь, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Постепенно он начал различать внутренность шатра, но легче от этого не стало.

    Огромный, как цирк шапито, шатер был набит никаким образом не совместимыми друг с другом людьми. Индеец в белых перьях сидел рядом с аристократом в камзоле и пудреном парике, араб в белом бурнусе и куфие с перевязкой бубликом соседствовал с парнем в косоворотке и лаптях; возле хасида в черном лапсердаке, прижимающего к себе мальчика в ярких одеждах, сидела царственная римлянка в хитоне... Такая толпа не могла присниться Башмакину ни в каком сне, про некоторых он даже приблизительно не мог сказать - откуда они. Попадались и какие-то неандертальцы или кроманьонцы, эти выглядели совсем уж дико. Не веря своим глазам, Башмакин рассмотрел каких-то осьминогов и маленьких зеленых человечков в серебристых комбинезонах. Но общее между ними всеми все-таки было - выражение безнадежной тоски и покорности судьбе. И от этой судьбы они явно ничего хорошего не ждали...

    Небо понемногу начало синеть, деятельность возле шатров оживилась. Пленники в шатре - было ясно, что это пленники - совсем приуныли и похоже старались не дышать. В проход ввалился коренастый кривоногий мужик и принялся нехорошо осматривать общество. Усмотрев здоровенного дикаря, он ткнул в него корявым пальцем и сделал знак "выходи!" Помертвев лицом, дикарь поплелся к выходу. Совершенно потрясенный всем этим Башмакин посмотрел наружу и увидел огромного медного идола омерзительного вида, в брюхе которого ревел огонь. Увешанные бубенцами и кисточками шаманы забили в бубны, радостно заухала собравшаяся на почтительном расстоянии толпа кочевников. Дикаря схватили и втащили на большой отполированный камень...

    Дождавшись, когда Башмакин перестал блевать, сидевший рядом бродяга неопределенной эпохи сунул ему железную флягу с водой. Фляга колотила по зубам, вода отдавала железом, но Башмакин все-таки немного очувствовался и уставился на соседа безумными глазами. Говорить он еще не мог. - Только что влип? - спросил бродяга. - Да, зрелище еще то. - Пппочему?.. Где мы? - просипел Башмакин. - В загоне для жертв. Бог у них такой - видишь голубчика? Он требует жертв. Вот они и ищут их по всем мирам. И находят... - Кккак? Почему я? - сдавленным голосом спросил Башмакин. - Потому что ты - прирожденная жертва. Бывают люди-Вершители, бывают Искатели, Мечтатели, Наседки бывают, Воители, Творцы... А бывают Жертвы. По призванию. Вот ты - Жертва. Что, не так? Ты вспомни - когда в классе разбивали стекло, у кого была самая виноватая физиономия? А ведь ты стекла не бил! Кому всегда не хватало продуктового заказа? Кого забрызгивал автобус - из всей толпы? Перед кем всегда касса закрывалась на обед? В ЖЭКе извинялся? Перед вахтершей заискивал? - Башмакин истово кивал. Кочевники продолжали вытаскивать из шатра перепуганных пленников по одному, но он больше туда не смотрел... - А кто вчера остался в резерве, когда распределяли бесплатные путевки в Париж? - продолжал бродяга.- Что молчишь? Кто давал деньги на аборт Пряничниковой, хотя спало с ней все КБ? А? В трамвае пьяница к кому цеплялся?

    Башмакин подавленно молчал, потрясенный таким глубоким анализом своей жизни. В шатер опять ввалился вертухай и направился к хасиду в лапсердаке. Хасид сжался и попытался было отвести глаза, будто он тут и ни при чем вообще, но кочевник протянул корявую лапу к мальчику в цветных одеждах и стал выдирать его из объятий хасида. И тут случилось невероятное: с криком "Адонай элохейну!" хасид бросился на кочевника... Все зажмурились от ослепительной вспышки - и ни хасида с мальчиком, ни стражника не оказалось в шатре. - Аннигилляция - сказал бродяга. Башмакин проглотил огромный ком и попытался высказать вопрос попонятнее: - А можно, это, как-нибудь?...

    - И очень просто! - сказал бродяга.- Это-то самое смешное и есть: можно и не идти туда, на камушек. Надо им просто-напросто сказать, что ты не хочешь. Но сказать так, чтоб они поняли... С этими словами он аккуратно отобрал флягу из окостенелых пальцев Башмакина и направился к озирающемуся вокруг чукче в оленьей парке.

    - Постой, постой, - заторопился Башмакин,- а как по-ихнему будет "Не хочу?"

    Бродяга с сожалением глянул на него и махнул рукой. Тут Башмакин ощутил пинок и, похолодев, увидел приглашающе оскалившегося стражника. "Как, уже?" - хотел подумать он и встал, но что-то взорвалось внутри него, и он со всей дури саданул вонючего кочевника ногой по щиколотке, а рукой нелепо ткнул в его ошарашенную рожу, и принялся молотить куда попало. В глаза ударил ослепительный свет... Солнце освещало невыключенный компьютер, в коридоре слышались голоса и шаги. Башмакин медленно осознавал. В отдел ворвалась Клавка и завопила: - Привет, доходяга! Ты что, дома не был? Не захворал часом? Или по бабам загулял?

    - Куда ему! Этот цыпленок скорее компьютерный вирус подцепит, чем нормальную болезнь! - заржал ввалившийся вслед за ней любимец публики Алик Китоврас. Он хотел добавить еще что-то, но Башмакин вдруг смел со стола все бумаженции, грохнул кулаком и рявкнул: - "Маааалчать!" Непривычным жестом расправив плечи, он крепнущей походкой направился мимо превратившихся в соляные столбы сотрудников в профком - за бесплатной путевкой в Париж.