СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКИЙ КАДЕШ

Памяти ненаписанной поэмы


Полу-римлянин, полу-еврей.
Мама, за что они меня лечат?
Я проходил пять тысяч дверей
И становился легче и легче.
Семеро престарелых ослов
У меня во сне принимали экзамен,
И я говорил молчание слов,
Смысл которых от вас ускользает.
Хочешь легкой смерти, малыш?

Чем докажешь свои заслуги?
Что в горячке ты говоришь?
Кем подслушан и с кем застукан?
Что кому докажет полет
В твою внутреннюю Ямайку?
Кем ты вывернут наизнанку,
На Солянку, на Якиманку,
На Смоленку и на Лубянку,
И засунут в водоворот? –
- Отворот –
- Приворот –
- Рот в рот –
Способ дыхания,
Способ любви –
Моя задача,
Моя удача,
Моя подача –
Лови! – и- и- и- раз –
Начинаем производственную гимнастику…
Асти? –

Курит сигарету за сигаретой пыталась бросить? Нет не пыталась – срывается голос – застенчивость жалость остаться на полюсе холода? – нет не осталась – но зябнут руки южанки нежной на длинном мосту после чашки чая и именно потому наверное она и в тепле не снимает перчаток когда-нибудь на таком же ветру (когда я умру?) она прочтет свое самое главное огня бессмертного малую толику к чему сейчас подбирается только…

Только…
Только не ревнуй - у себя,
В бесконечном кружении
Чужого мне города,
В отражениях
Мелких зеркал,
Размещенных по кругу
(Мир возвращается
К старому трюку –
Это возврат
Беспечального диско,
Гомосексуального,
Как шип василиска).
Гордая,
Твердая – лишь заденут,
Или – покажется, что задели,
И, как все гордые –
Плачет в подушку,
Жалея, что Пушкин
Не из-за нее
Погиб на дуэли…
Бредом горячечным,
Тайными снами,
Холодком по спине,
Она ходит меж нами
В своей стране,
Окружившей ее, как кокон –
Заговоришь с нею –
Будто от сна
Очнется, и – синим-пресиним оком
Вдруг покосится –
Царица!
Ах, девушка – семеро в доме по лавкам –
Я и забыл: концерт по заявкам!
Булкою сладкою рот полон.
Начинаем программу «В рабочий полдень»!
А чего бы Вам хотелось еще?
Ах, что-нибудь кельтское? –
Хорошо…
(Откашливается, откидывается на спинку
Стула, берет волынку…)

Он в белом был, и в зеленом был.
Он овсянку взял на второе.
А кончил есть – и песню завыл
О национальном герое.
В такт песне притопывал он ногой,
И капли падали с крыши,
А кланы МакГрегор и МакМагон
Слушали, рты раскрывши:
«Он был рожден в тишине ночной.
В рожденье скрывалась тайна.
Быть может, под Брентонской было скалой,
Или на водах Тайна…
Мальчишка с заячьей был губой.
Глаза глядели раскосо.
Но был – с зубами! – скажет любой,
И – рыжий, как Барбаросса.
Дали в руку соль, а в другую – нож,
Как язычники в Древнем Риме,
И крестили именем Фыва Пролдж –
Весьма необычное имя!
Рос дерзким и смелым. Любил пошутить,
За девками приударить.
В двенадцать лет перестал расти –
Стал карликом Государя.
Слухи были – песни умеет петь,
И от недугов лечит…
На Пролджа сбегался народ смотреть,
А он вел такие ре…»
………………………………………………..
- Как обычно, рекламною паузой
Прерывая летящие дни,
Обогрей нас, Всевышний, за пазухой,
И во Царстве Своем помяни,
Ради света слепяще-щекотного,
Ради тайных и мелких гордынь –
Старший менеджер Дома работного
И мочалок своих господин…

(«Пользуйтесь гигиеническими мочалками, чей укус так нежен, и вместе – неистов, а также – креслами-качалками для престарелых культуристов!»)

Пользуйтесь также тем, что…
………………………………………………..
Повседневность безумия в духе Дэвида Линча.
По бульвару ходишь кругами, а время – спит.
Под ногами лопаются надувные лица
Всех оттенков дня, издавая знобящий свист.
Это – город, напоминающий этажерку:
Верхний слой – на свету, пониже – идет игра,
А совсем внизу, во тьме, поджидает жертву
Многокольчатый, многощетинистый червь.
Ура!
Мир – огромен, кишечнополостен, и от власти
И любви укрыться нам – равнo не резон…
Дверь открой, сынок: к нам стучит Человек-Слон,
У которого – Голова-Ластик…
…………………………………………………..
Чтобы пройти кастинг,
Десять раз повторите: «Счастье –
Это когда тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…
Тебя понимают…»
Да улыбайтесь же, черт возьми!...
……………………………………………..
В нашей боли – мы заново стали детьми.
Отвори потихоньку калитку.
Мы войдем в этот дом, неспособны к любви,
Но – десяток собрав для молитвы.
Покрывало, и пепел, и свитки приму –
Эту скорбь, заключенную в веру.
Обратясь на восток, обращаясь к Нему
«Адонаи, - скажу, - Элоэйну…»
И тогда…
- Это что за свиные рыла в дверях синагоги?
- Что за блудницы под сводами римского храма?
- Охра…
«Охрана тебе не нужна».
Вспышка –
И тишина.


                ..^..



Письма девушки Ю о старом Мастере Дзэн

Ю.В.


I.


Легкие, расправясь, сквозь сон,
Выдыхая чуть слышно, шепчут
Тайное имя Бога. (Но он -
Все равно - легче:
Вещи
Узкой ладонью гладит -
И в них расцветает тьма.
Внутренняя тюрьма -
Просто мусор прошедших суток.
И рассудок уходит туда,
Где мои слова
Миг назад родились;
И - зачем он нужен, рассудок?..)

Где на кромке рассвета
Пьяный дрозд говорит
Не пойму, о чем,
Ветке цветущей сливы -
Пролегла тропинка,
Заброшенная на вид,
В старый храм, где я
Засыпаю счастливой.
Потому, что слышала
То, что не слышали вы.
Потому, что внимала
Тому, чего вы не поймете.
И к моим волосам
Прикасаются пальцы травы -
Легких бабочек крылья
В остановленном небом полете.



II.


"Свет лежит на самом дне улыбки твоей,
Как влага живая.
Иногда мои слова приходят за ней,
И, высвобождая
Тихий смех, его покажут небу на миг -
И спрячут обратно.
(Это - так, как будто рифмы из старых книг:
Легко и приятно)."



III.


Проверьте звонкость буйволовой кожи.
Дождем рассветным окропило землю -
Укройте барабаны от дождя.

И свитки, приготовленные с ночи,
Раскройте: пусть почувствуют и те,
Нам каждый день грозящие облавой,

Что значит слово Мастера. Оно,
Услышанное нами в это лето,
Едва слетало с пересохших губ,

Но мы его, расслышав, записали,
И, явленное небесам, оно
Теперь способно ветер повернуть,

Летящий с моря. Крепостной стеной
Мы не смогли наш город опоясать,
Но мудрое реченье - наша крепость...



IY.


Так прячут в груди весенний звук тростника,
Так легкой походкой девушек, чуть за двадцать,
Несут свое сердце, готовое разорваться,
Как малую чашу - пришедшему издалека.

Так пес цепной срывает с себя ошейник,
И лижет руки, радуясь, как щенок.
И тот, пришедший, пьёт - ибо он не смог,
Не смог отвергнуть чистое приношенье.

Так белый день приходит за черным днем.
Так тропы завершаются там, где надо.
А ты не спрашивай, как нам выйти из сада:
Мы выйдем, но назад уже не войдем.

И нынче ночью будут открыты храмы
Тому, кто, колокольчиком чуть звеня,
Придет послушать тайную песнь огня,
Стихи воды, блаженный смех Гаутамы.


                ..^..