Виктория Райхер
А дальше всё уже пошло быстро и без Рубикова. Рубиков женился, жена оказалась стервой, ребёнок родился немедленно и был девочкой, теща переезжать отказалась, зарплата вся ушла на алименты, за пьянство уволили с работы, друзья бросили в самый тяжелый момент, глина была сырая, веревка порвалась, но удавиться удалось. Навстречу Рубикову выплыл белый ангел и укоризненно сложил крылья.
- И где же вас таких идиотов делают? - риторически спросил ангел.
- У вас и делают, - захотелось ляпнуть Рубикову, но он сдержался и промолчал. На шее все еще болталась удавка, говорить было неудобно.
- Мы же тебе рыбку посылали! Рыбку! Золотую!!! - возопил ангел. - Ты же мог попросить у неё всё! Всё, что захочешь! Славы, богатства, удачи, здоровья, бессмертья, в конце концов!!! На хрена было просить Наташу?!?
Рубиков вспомнил и затуманился. Он, конечно, мог бы объяснить ангелу, что Наташа была Наташей, и не его, Рубикова, вина, что она оказалась стервой.
- Господь наказывает людей тем, что исполняет их желания, - сообщил Рубиков ангелу, будто ангел сам этого не знал.
- Ладно, поговори, - отмахнулся ангел. - Философ хренов. Давай говори последнее слово, и вали отсюда. Надоел.
Последнего слова у Рубикова не было. Он мог бы попросить, чтобы его не отправляли в ад, но в ад его, судя по всему, и так не отправляли. Он мог бы, наверное, даже попросить вернуться на землю, но на землю не хотелось.
- У меня не слово. У меня просьба, - грустно сказал Рубиков.
- Гони свою просьбу, - ангел дернул крылом, но сдержался.
- Вы не посылайте больше рыбок тем, кому еще не исполнилось восемнадцати лет, а? - Рубиков говорил просительно, но твёрдо. - Я тогда в девятом классе учился, ну какие у меня могли быть желания. Мне не до денег было и не до славы. Я Наташу хотел.
- Хотел - получил, - с отвращением отрапортовал ангел. - Это всё?
- Всё... - пригорюнился Рубиков.
- Учтём твою просьбу. До восемнадцати, говоришь? А может, до двадцати? Или до двадцати пяти? Ты говори, не стесняйся, - ангел, похоже, смирился и начал откровенно валять дурака.
Рубиков задумался. Если бы он тогда не получил Наташу, в двадцать пять он хотел бы её же. А так как получил - до тридцати уже не дожил.
- Слушай, - вдруг отважился он, - а что просила она? Наташа?
- Наташа? - насмешиво переспросил ангел - Наташа? А Наташа ничего не просила. Наташа свою золотую рыбку изжарила и съела. С картошкой.
Огурцов боялся зря: умереть оказалось облегчением. Просто то, что было раньше Огурцовым, перестало болеть и маяться, а вместо этого будто раздался тихий щёлк и все неприятности кончилось. Огурцов почувствовал, что его больше не тошнило, что он больше не задыхался и что ему больше не хотелось тишины и одиночества. Огурцов одним щелчком перемахнул через все свои печали и легко воспарил над кроватью, телом, воздухом и всем остальным. Близорукость тоже куда-то исчезла, и всё было хорошо видно.
Прямо над Огурцовым, точнее - над телом Огурцова, стоял его друг и сослуживец Пучкин и заламывал руки. Пучкин заламывал руки профессионально, так, чтобы пальцы хрустели, и при этом подвывал. Огурцов знал, что после его смерти Пучкин получит должность начальника отдела, на которую давно точил зубы. Подумалось было дыхнуть холодом Пучкину в ухо или еще как-то его напугать, но стало лень вязаться. Чего, в самом деле.
Рядом с Пучкиным стояла бледная Варенька и комкала платочек. Варенька уже несколько недель не скрывала, что калека ей не нужен, и почти в открытую гуляла с приятелем Огурцова, Васей Шармом. На Вареньку Огурцов не сердился: в самом деле, женщина молодая, зачем ей себя досрочно хоронить. Пусть живёт.
Над Варенькиным плечом возвышался Вася Шарм и старался не улыбаться. То, что он много лет любил Вареньку, ни для кого не было секретом, и для Огурцова не было секретом тоже. За Васю Шарма Огурцов просто радовался: это надо же, чтобы всё так ладно сложилось у человека. В качестве свадебного подарка молодым Огурцов пообещал себе не появляться ночами перед все-таки виноватящейся Варенькой. Дай ей Бог.
Мама сидела в уголочке, сгорбившись. Маму было жалко до слёз - папа даже в этот тяжелый день не явился домой ночевать, а на звонок хамски ответил "не твоё дело". Мама думала про папу, как всё время последние тридцать лет, и отвлечь её от этих дум не могло ничто. Огурцов тоже не мог. Ладно, неважно.
А под кроватью рыдала с визгом любимая огурцовская собачка Дуся. Дуся прожила у Огурцова долгих двенадцать лет, и за всё это время ни разу не дала повода думать о себе нехорошо. Дуся боготворила Огурцова, носила ему тапочки и газету из соседнего киоска, слюняво благодарила за вкусненькое и все ночи своей жизни храпела в огурцовских ногах. Дуся была уже старой, и жизнь без Огурцова была ей не нужна. Совсем. Если бы Дуся была молодой, жизнь без Огурцова тоже была бы ей не нужна.
- Вот! - закричал внутри несуществующего себя Огурцов. - Вот! Её! Хочу! С собой!!!
Ему казалось, что хотя бы на это он, в конце концов, имеет право. Видимо, справедливо казалось. Дуся, задыхающаяся от слёз под кроватью, вдруг захрипела, дернулась, подскочила в последний раз и упала замертво.
Пучкин увидел это и остолбенел, оставив в покое свои хрустящие пальцы. Варенька побледнела еще больше и зашаталась. Вася Шарм открыл рот и забыл закрыть. Мама наконец-то встала со стула и скорбо уставилась перед собой.
- Ну вот, удовлетворённо подумал Огурцов. Так-то лучше. Дуська, пошли.
Они с Дусей покинули знакомые пределы и поплыли туда, где Огурцов еще ни разу не был, но куда уже вполне готов был попасть. Собак туда не брали, но это Огурцову еще только предстояло узнать.
Кирюша вошёл последним. Он двигался стремительно, но без спешки. Его ждали.
- Ну ты даёшь, - уважительно сказал архангел Гавриил, увидев вошедшего. - Это же за сколько дней ты на этот раз управился? За шесть?
- За четыре, - скромно ответил Кирюша и сел, потупившись.
- Идёшь на рекорд? - съехидничал архангел Михаил, молодой и оттого беззаботный. - В следующий раз дней будет два? Такими темпами ты, пожалуй, скоро начнешь это дело заканчивать, не начав…
- Почему это "будешь"? - возмутился Кирюша. - А аборт на двенадцатой неделе в Химках - это, по-твоему, кто был? Пушкин?
- Ладно вам, - Святой Пётр сердито постучал крылом по графину, - никакого почтения к теме, безобразие, совсем распустились. Ты, Кирюша, молодец, это верно. Чисто работаешь. Но у нас тут есть мнение - может, тебя все-таки на подольше послать? Ну хотя бы на год, а? - тон у Святого Петра был почти просительным.
- Еще чего! - подпрыгнул Кирюша, - ни за что! Я не могу там, я не умею, я не привык. Вы же знаете - я спринтер, у меня вся сила в скорости, я прибываю и через несколько дней убываю, мне иначе неинтересно! Я сдохну там дольше быть, чего мне там делать-то???
- Гм… - Святой Пётр вздохнул. - Ну, дело твоё. Неволить не станем, не такое это занятие, чтоб неволить. Получай новое задание, сегодня поступило. Всё по стандарту.
- По стандарту - это хорошо, - расслабился Кирюша, - это нам подходит. Сколько у меня есть времени?
- Мы прикидываем, - Святой Пётр сверился с бумагами, - дней пять.
- Справлюсь за три, - уверенно сказал Кирюша и солидно кивнул. - Вот увидите, всё будет как надо. Придумали тоже, - он бормотал уже себе под нос, - на подольше посылать, вот еще глупости, чего я там не видел…
На земле засыпала молодая пара. Он дремал, положив стерегущую руку на пока еще плоский живот своей подруги, Она мечтательно улыбалась в темноту. - Милый, прошептала Она, нисколько не заботясь, что милый её не слышит, - я чувствую, что это будет мальчик. Мы назовём его Кирюшей, хорошо?
|
Ссылки: |