Игорь Мишуков

Песни и Пляски хаоса

В рвань варановых вывртов, в двуликую грядь языки-песни коснулись грядущего зева неб. Разлитой воздух, как континиум без разрывов и пустот, прыснул каплями первого всеградусного яйца. Х-чудовище, сущность которого пустота и ничто, повернулось в своей промежности, расщепилось на любовь, ночь и тьму, вставляя в свое бездонное ухо расчлененную Песню первостихии. Языки пламени Плясок, как инфузории-человечки, захороводились в оседании хаоса. Все Песни сплелись с Плясками сначала в двуликом иле, а после уже Пляшущие и Поющие изгибы костров закружились на отвердевшем из ила краю-берегу одной жизненомертвой темы: Зевающий Пустой Океан.

Жили Песни и Пляски, как удача человека и небесного народа. Жили, разворачивая Млечный Путь во всей красе и предавая его уничтожению. 88 густолап. Лики закрывающиейся и открывающейся громады-Космоса. Корчатся Пляски, живородя мировое яйцо. Тренькают Песни, выплевывая землю. Рождается из сплетения двух П одно Л. юбовь. Или хаос есть возникшее до разделения Влага. Сидят Песни и Пляски в беспредельном хаосе времени, играют в домино, выкидывают пустышки. К ним все равно никогда не подкрадывается Вечность. Они – вечное Ничто. А вокруг извечное Нечто.

Волк

Я устал. На бесплодное время. И жду Времен. Сучий фиолетово-бардовый кентавр каждый день протыкает мое горло. Проткнет и глумиться, поворачивая жало копья по окружности. За это я откусил ему правую руку. Я родился жалким человеческим существом с волчьими волосами на макушке. По ночам я проглатывал Солнце, иногда проглатывал Луну. Я ем человечье мясо. Я пью человечью кровь.

Мой отец мог рассмешить любую великаншу, привязав козлиную бороду к своим яйцам. Я же вынужден смешить исследователей небесных сфер, привязанный к зодиакальной оси гремящей на весь Гороскоп цепью, которую выковали черные карлики из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны.

Я Серый Волчок. Я схаваю сраных карликов. Я откушу сначала их красно-желтые жопы. Потом я сделаю яичницу на сковородке Солнца из гениталий пузатых низкосраких цвергов. Солнце будет снова в моей утробе. Я проглочу и Зодиакальный диск со всеми Стражниками. Переварю. Часть высру, а часть отрыгну своему ребятенку-волчонку. Пусть жиреет. Опять вскорости я разгрызу плоть сынишки. Отварю из его потрахов в подземном чане хагис.

Мой отец когда-то висел на кишках своего сына и моего брата. И в харю ему впивалась змея: не полосатый волкозуб, а очковая ядовитая кобра. Я отомщу. Кишки моего дитя положу в детский желудок. Прокипячу. Достану из чана и оболью забродившей сыновьей кровью.

Однажды Стражники уже слопали дымящийся горячий хагис из моего волчонка. Переблевались, падлы. А Змееносец из рвоты собрал моего сына: Белого Полярного Волка. И оживил. Пусть бегает под улюлюканье ковшик о ковшик Большой и Малой Медведиц. Все равно сожру.

Вурдалаками, упырями, своими волчьими оборотнями я населил и человеческий мир, и мир 88-бесконечности. Пусть убивают людишек-таракуль, клопов поднебесной и сосут жизненный фиолетово-бардовый сок. Я опиваюсь кровью и рыгаю. Желтая желудочная слизь и белая бешеная пена льются с моих клыков. Я в предвкушении Последней Битвы.

Ворон

Сидит ворон, зооморфный трикстер-дружок. Сцепляются в нем две спиральные галактики ЭнДжиСи в одну галактику, в один пророческий пуп земли. В поисках новой суши демиург-ныряльщик, ловец старой земли, оперяется из белого в черный, как вечное противоборство или собственное наказание.

Он - древний Кутх и участник пунической войны, заклинанье первопредка-шамана и первый океанский с приливом отлив. Своим клювом водит Куйкынняку шорох света на абордаж. Дырявит черную плоскую мессу и пузо голодного Волка. Из отверстий выскакивают Солнце, поднимается Луна, загораются дружеские созвездия, сверкают вражьи сияющие затоны.

Йель любит инжир, вяжущие фиги. Он проклят на жажду взбесившимся белым божеством. Сидит черный ворон на пальме, облопавшись сладкими финиками. Синим зраком водит в поисках небесного утоляющего жажду ручья. Стальной отлив его оперенья привлекает Гидру-врага. Шипит чудовище, обкручивая звездную Чашу с живительной влагой, не дает подойти. Плачет Ворон жгучими слезами: Воды!

Куркыль готов пойти на любой коварный обман, но сам одурачен. Патриарх всего вороньего народа куц. Помимо желания Влаги у Ворона голод после того, как он съел коросту с рыбьей кости. Но Папа северного народа – это Мама южных миров. Ворон прожорлив. Его слезы – это смертная кровь. Это огонь, который он дал своим народам. Во веки веков Черный Ворон застыл и на бардовом стяге Звездного Потрошителя. Щит – вороная сталь. Оперенье на шлеме Убийцы-Бога. Лапа – когтистая культя.

Жрать!

Пить!

Двойная, единственная, яростная похоть.

И Ворон еще пока не меняет свой пол.

Он дрочит.

Волосы Вероники

Жила-была девочка Вероника на самом северном полюсе Галактики. Выросли у милой чертеночки на голове роговые нитевидные производные кожи. Шелковистые, льняные, бархатистые, белобрысые. И назвал Великий Ученый все выросшее на черепе у Вероники – волосяной покрой.

Быстро и бурно покрылось тело девочки растительностью. Подросла и сама маленькая засранка. Бегает-прыгает вне эклиптики ласковое волосатое чудовище. Пукает своей нерастраченной красотой.

А как выйдет молодица утром к млечному ручью расчесать свои волосы, покровные, пуховые, осязательные. Тут как тут уже весь волосяной сход собрался на водопой.

На волокуше приезжают Волосатые лягушки. Из личинок мотылей, стрекоз и поденок вылазют круглые черви - паразиты Волосатики - и плодятся в темно-синих водоемах неба миллионами мельчайших яиц в виде молочно-белых шнурков. Двумя рогами неуклюже качает Волосатый носорог и пережевывает волокнистую хвою, тилландскую бромелию и пальмовый мох. Закрепляет прибрежные пески злаковый Волоснец и топорщится на галактическом ветру. Плещутся в пресных морях матово-серебристые саблевидные рыбы Волосохвосты.

Зачарован звездный Феб-Мир шерстью, волосом, мехом Вероники. Невооруженным глазом видны в длинных вибриссах внегалактические туманности и небольшие звезды 4-й величины.

Рядом с Вероникой Великий Ученый сядет, как придурошный влюбленный муж. Гладит правой ногой левую ногу девицы. Раскручивает девственницу на точное значение Пи. Но не хочет делиться Вероника со своим многомудрствующим мужем волосатым колдовством. Ее губы и чресла закрыты. И Великий Ученый вынужден двинуться в поход: за изложением прямолинейной и сферической тригонометрии, за таблоидностью синусов, за астролябией и за стенной круг.

Плачет, убивается Вероника. И дает зарок: остричь всю свою волосяную поверхность, если вернется Любимый из-за долготы с широтами, со щитом на эвекции и с разложением по эксцентрикам и эпициклам.

Муж возвращается, бросая к ногам Вероники Мэгистэ, Аналлему, Тетрабиблос, Гипотезы. Бреет гелиоцентрическим ножом Влюбленная свое девственно-бледное тело. Сливаются - поверхностно и внутренне - Ученый и лысое бабское туловище. Произведение длин диагоналей вписанного в круг четырехугольника = сумма произведений длин его противоположных сторон.

Волосы Вероники парят, опутывая сцепившееся любовное чудище.

В древнем Египте господствует теперь геоцентрическая система будущего, как первый и один элементарный комп.

Высказаться?