Вечерний Гондольер | Библиотека

Баян Ширянов

Письки-бантики.

– "Ах, господа, как хочется ебаться,

Среди березок средней полосы..." – Пропел срывающимся козлетоном Чевеид

Снатайко, оглядел присутствующих и добавил:

– Под крышей тоже не хуево...

Все согласно закивали. Впрочем нет, кивал соглашаясь только Блим

Кололей, Майя Камуфляжжж была полностью поглощена созерцанием шприца,

которым Чевеид Снатайко выбирал свежесвареный винт, и мотала головой лишь

следуя собственной мысли – "Скоро ширнусь..."

– Погоди, погоди... – Сообразил вдруг Блим Кололей и приподнял брови:

– Ты сказал "ширяться" или "ебаться"?

– "Ебаться", но можно и заменить. – Пожал плечами Чевеид Снатайко и

поднес шприц к глазам. – Восемь квадратов. Тебе сколько?

– Как обычно. Но...

– Мне двушку! – Перебила очнувшаяся от транса Майя Камуфляжжж. – И

разбодяжить наполовину.

– Ты хочешь сказать, что "ширяться" и "ебаться" – синонимы? – Закончил

мысль Блим Кололей и поежился, словно от порыва холодного ветра.

– Не говори умных словей, словов и выражопываний. – Попытался

отшутиться Чевеид Снатайко, но Блима Кололея задело за пока еще живое, и он

не унимался:

– Нет, ты постой. Ты считаешь, что это одно и тоже?!

Слегка оголтевающей Майе Камуфляжжж надоела эта пикировка, тем более

что во время спора Чевеид Снатайко вынужден был прервать процесс

отмеривания дозняков, и она бесцеремонно рявкнула:

– Какая, хуй, разница?! Щелочить будешь?

– По большому счету, – Чевеид Снатайко уперся и не желал покидать

исходные позиции, хотя и продолжил манипуляции с расствором, – И то и

другое делается для получения удовольствия...

– Ну, не совсем. – Продолжал несоглашаться Блим Кололей, смотря на

шипящую в винте соду. – Я, вот, после вмазки часто стихи пишу. Работа. Или

уборкой занимаюсь, баяны мою. Тоже работа.

– Ага, – Хмыкнул Чевеид Снатайко, – Ты еще кришнаитов вспомни, которые

ебутся только для детопроизводства. Для них ебля тоже работа.

А мытье баянов и стишки-картинки – это заморочки. Ты на них кайфуешь.

Как на бабе.

Взяв свою ширяльную машину, Чевеид Снатайко начал было выбирать дозняк,

но реплика Блима Кололея заставила прервать его этот процесс. Блим Кололей

насупившись пробормотал:

– Нет. По-разному...

Рассмеявшись, Чевеид Снатайко отставил пузырь с винтом, опасаясь

разлить драгоценную жидкость:

– Вот, ты сам согласился, что это разные, но кайфы.

– Бля, вы будете варить кино, или вы не будете варить кино?! – Встала

Майя Камуфляжжж. Нервно потирая веняки, она начала нарезать тусовки по

комнате. На это, как водится, никто не обратил ни малейшего внимания, кроме

меня, но такая уж у меня задача, да и не было меня там...

Закончив выбирать, Чевеид Снатайко разбавил винт в шприце кипячонкой,

стравил лишний воздух и, постукивая по машине, чтобы выгнать залипшие на

стенках пузырьки, посмотрел на Блима Кололея, пребывавшего в глубокой

задумчивости.

– Кайфы-то кайфы, – Закачал головой Блим Кололей, – Но скажи, разве

можно сравнить ширку с бабой?

– Сравнить? – Удивился готовящийся вмазаться Чевеид Снатайко. – Зачем

сравнивать? Это же совсем разные вещи!.. Вот совместить...

Струна вошла в веняк Чевеида Снатайко, появился контроль, и, вводя в

себя последние децилы, Чевеид Снатайко вдруг сказал:

– И кончить на приходе...

Он вынул иголку из руки, добавив:

– Таком как щас... – И повалился приходоваться.

Пока Блим Кололей размышлял над странной репликой Чевеида Снатайко,

Майя Камуфляжжж воспользовалась моментом бесхозности или безнадзорности

пузыря с ширевом, и завладела им. Стремно позыркивая по сторонам, она

выбрала себе винта и ткнула пальцем Блима Кололея:

– Ширни!..

Автоматически, не прерывая мыслительного процесса, Блим Кололей нащупал

на перетянутой руке Майи Камуфляжжж подходящий веняк, всадил в него струну

и задвинул девушку. Она пошла в сортир приходоваться, а Блим Кололей тихо

проговорил:

– А ведь это заебатая идея...

– Какая? – Спросил не открывая глаз Чевеид Снатайко, его слегка

охрипший голос заставил вибрировать барабанные перепонки Блима Кололея, от

них, через систему воспиятия звуков, по слуховым нервам, сигнал отправился

в блимкололеевский мозг, который счел его обычным шумом и не отреагировал,

занятый совершенно другим делом: попытками визуализировать схему воплощения

предложения Чевеида Снатайко.

– Токмо как? – Продолжил бесду с самим собой Блим Кололей, и был очень

удивлен, когда ему ответили снаружи:

– Чего как?

Глаза Чевеида Снатайко открылись, и он направил их взгляд на

отрешенного Блима Кололея. Тот, встрепенувшись, как раненая птица,

перехватил этот взгляд, помусолил немного, и вернул обратно:

– Да я все про совмещение кайфов...

– А хуй ли тут думать? Винт есть, баба тоже. – Чевеид Снатайко

приподнялся на локте и хитро смотрел сияющими от винта глазами на Блима

Кололея. Тот зажмурился и наморщил нос, в который шибанул вдруг сладковатый

винтовой запах.

– Я про техническую сторону дела.

Положим, я ебу. Мы же дергаемся. Как в веняк попасть?

А если струну в веняке оставить, хуй его знает, может она, пока я

ебусь, веняк пробьет... И как к ней машину присобачить? – Говоря это, Блим

Кололей выбрал свой дозняк и теперь нерешительно крутил в руке сажало,

поставленный перед выбором: ублаготвориться прямо сейчас, чего хочется

очень сильно, или воплотить в жизнь совмещенный подход, но чуть погодя.

Глаза Чевеида Снатайко загорелись еще сильнее, заискрили так, что Блим

Кололей невольно отшатнулся, и стал опасаться, как бы чего не загорелось.

– Я ширну! – Сверкнул глазами Чевеид Снатайко и точными плевками

загасил разлетевшиеся искорки. – Выскребай Майю Камуфляжжж!

Это оказалось сложным делом. Девушка накрепко засела в неосвещенном

туалете и не желала выходить.

– Я ссать хочу! – Буйствовал за запертой дверью Блим Кололей.

– Я приходуюсь... – Томно ответствовала Майя Камуфляжжж. – А ты можешь

и в раковину...

– Я еще и срать хочу! – Не унимался Блим Кололей. – Вылезай! Сколько

можно приходоваться?!

– Ты что, потерпеть не можешь?

– У меня понос! – Рявкнул Блим Кололей и изо всех сил тряхнул дверь.

Хлипкая щеколда не выдержала напора, дверь распахнулась, и стало понятно

почему Майя Камуфляжжж не желала выходить: она была голой.

– Дрочишь??!! – Яростно воскричал Блим Кололей. – А этого ты не

хочешь?!

Он стянул с себя джинсы. Его хуй при виде мохнатого треугольника

затрепетал и напрягся. Пока Майя Камуфляжжж моргала и терла глаза, пытаясь

приспособиться к яркому свету, Блим Кололей бухнулся перед ней на колени и

засунул хуй в пизду девушки.

– А теперь пошли...

Подхватив Майю Камуфляжжж на руки и не снимая ее с хуя, Блим Кололей

прошествовал в комнату, где и был встречен аплодисментами Чевеида Снатайко.

Упав вместе с девушкой на диван, Блим Кололей начал ее ебать.

Что при этомиспытывала Майя Камуфляжжж достоверно неизвестно, но

внешние проявления были таковы: она сучила ногами, хватала Блима Кололея за

волосы, кричала что-то нечленораздельное, типа:"Дас ист фантастиш! Что ты

делаешь, ублюдок, больно же! Фак ми, дали! Я тебе яйца оторву! Сильнее,

сильнее! О-о-о! У-у-у! Э-э-э! Ы-ы-ы! А-а-а-а-а-а!!"

Пока творилось это безобразие, Чевеид Снатайко, с непонятной угрюмостью

во взоре, смотрел в окно. За окном ничго интересного не было.

– Давай! – Крикнул Блим Кололей. – Я скоро! – И вытянул вбок руку.

Подоспевший Чевеид Снатайко, не перетягивая, ширнул его в кисть. Как

только введение наркотика закончилось и игла поканула вену, Майя Камуфляжжж

воспользовалась моментом и выскользнула из-под Блима Кололея.

– Ебаный в рот! – Закричал он, переворачиваясь на спину и пытаясь

додрочить съежившийся хуй. – Хуй ли ты творишь!?

В ответ Майя Камуфляжжж нагнулась, укусила Блима Кололея за хуй и

скрылась в ванной.

– Удалось? – Полюбопытствовал Чевеид Снатайко, поигрывая баяном с

контролем.

– Хуй там... – Погрозил кулаком Блим Кололей в сторону ванной. – Вот

ведь сука, с хуя сорвалась! Да и ты рано ширять начал. – Он уколол взглядом

подбородок Чевеида Снатайко. Потерев уколотое место, тот хмуро сказал:

– Сам попросил "давай".

– Бля, секунды не хватило, чтобы кончить!.. – Продолжал возмущаться

Блим Кололей.

– А сам приход?

– Все эта пизда обломала!

– А может уговорить ее? – Предложил Чевеид Снатайко.

– Хуй ты ее уболтаешь теперь... – Почесал Блим Кололей укушенное место.

И внезапно добавил:

– Да и винта мало осталось...

– Хуйня, по квадрату на брата для прихода хватит.

– А ебаться как? Не стоит ведь. – Подергал свой увядший хуй Блим

Кололей.

– А ты подрочи...

– Тогда за хуем нам баба? – Дернул плечами Блим Кололей. – Суть-то в

том, чтобы в пизду кончить, а не в сухую.

– Да-а... – Согласился Чевеид Снатайко и хрипло чихнул, – Пизды без

бабы не бывает.

– А если позаимствовать?

– Как? – Не врубился Чевеид Снатайко.

– Вырвать с корнем! – Рявкнул Блим Кололей и стукнул кулаком по стене.

– Ножовка есть?

– Найдем... – Кивнул опешивший Чевеид Снатайко.

– Тащи!

Нашлась только пила, с которой Блим Кололей и ворвался к отмокающей в

ванне Майе Камуфляжжж.

– Чего надо, ебарь хуев? – Ласково поприветствовала его девушка. –

Опять похоть взыграла? Вот, смотри, шампунь от похоти. Попробуй.

– Не пизди! – Рявкнул Блим Кололей, размахивая пилой. – Отдавай свою

пизду!

– Хуй тебе, а не пизду! – Майя Камуфляжжж хлопнула обеими руками по

воде и окатила Блима Кололея с головы до яиц. – Что я дрочить буду?

– Ах ты так!? – Озверел Блим Кололей. – Ты об этом пожалеешь! Нет, чтоб

нормально ебстись, ты свою манду только для дрочки используешь!! Так

расставайся же с ней!!!

Он ухватил Майю Камуфляжжж за брыкающуюся ногу и выволок из ванной. Ее

жопа мокро шмякнулась о кафельный пол и девушка заверещала пуще прежнего.

Не реагируя на обидные эпитеты, Блим Кололей и Чевеид Снатайко привязали ее

к двери.

– Последний раз спрашиваю: отдашь добровольно? – Блим Кололей покачал

пилой у носа Майи Камуфляжжж.

– Хуесос пидэрастический! Залупа говенная! Мудозвон охуевший!

– Несогласна? – Спросил Блим Кололей у Чевеида Снатайко.

– Несогласна. – Подтвердил Чевеид Снатайко Блиму Кололею.

– Лишаем?

– Лишаем.

И пила вгрызлась десятками острых зубьев в нежное девичье тело. Визги и

проклятия усилились до такой степени, что не обращать внимание на них стало

невозможно и Блим Кололей попросил Чевеида Снатайко зажать ему уши. Когда

просьба была исполнена, Блим Кололей беспрепятственно выпилил у Майи

Камуфляжжж ее пизду.

Держа в одной руке искомый орган, а в другой окровавленную пилу, Блим

Кололей полюбопытствовал:

– Чего теперь-то с ней делать? Под такие вопли не подрочишь... То есть,

– Он взвесил в руке пизду, – Не поебешься...

– А, онанисты, проклятые! Нет, чтоб нормально ебаться, вы у честных

девушек пизды воруете! – Возмутилась привязанная и обезпизженная Майя

Камуфляжжж и задергалась в путах, орошая кровью пол и брюки наркоманов.

– Давай ее обратно в ванну. Пусть мокнет и охлаждается. – Выдал

очередную идею Чевеид Снатайко.

Заперев девушку снаружи, чтоб не съебалась раньше времени, торчки

побежали в комнату ебать одинокую пизду.

– Кто первый? – Грозно спросил Блим Кололей, явно намереваясь им и

быть. Чевеид Снатайко, которого не обламывали кусанием за хуй, и которому

ебаться почти не хотелось, мирно тащился под винтом и не претендовал.

– "Хуй, ты мой упавший,

Хуй заиндевелый,

Что стоишь, кача-а-ая

Головой несмелой?.." – Напевал Блим Кололей, пытаясь вызвать у себя

эрекцию.

Сперва он просто тряс свой вялый хуй, хуй не реагировал. Блим Кололей

дрочил, показывал хую пизду, но тот, очевидно от непривычности зрелища,

съеживался еще сильнее. От усилий Блима Кололея головка хуя моталась во все

стороны, но не набухала. Хуй вытягивался, увлекаемый сильными пальцами, но

стоило его отпустить, как он вновь опадал безжизненной тряпочкой. Блим

Кололей насильно впихивал свой хуй в пизду, водил им туда-сюда, но хуй не

задерживался надолго внутри и, словно насмехаясь над хозяином, проворно

выскальзывал.

Чевеид же Снатайко тащился на это глядючи. Во-первых он тащился от

винта, который оказался весьма блезирен, во-вторых, он тащился от

созерцания бесплодных попыток Блима Кололея выебать одну, отдельно взятую

пизду, и в-третьих, он тащился от того, что Блима Кололея спровоцировал на

эту заморочку именно он, Чевеид Снатайко, спровоцировал, но сам на нее не

поддался.

– Бесполезняк!.. – Сдался через два или три часа Блим Кололей. – Не

встает, хоть тресни! – И он еще раз безнадежно тряхнул свой истерзанный

хуй.

– А если его пососать...- Медленно процедил Чевеид Снатайко и не

закончил фразу.

– Ты гений! – Вскочил Блим Кололей и попытался обнять Чевеида Снатайко,

тот неуклюже попытллся отстраниться, но все реаво нказался в суровых

мужских объятиях. – Я ей голову отрежу, если сама не пойдет!

Не имеет смысла повторяться и дословно приводить здесь беседу Блима

Кололея и Майи Камуфляжжж. Ничего нового ни он, ни она не сказали, а

результатом ее была голова девушки, которую Блим Кололей торжественно внес

в комнату. С ее волос стекала вода вперемежку с кровью, голова яростно

вращала глазами и щелкала челюстью.

– Я чего боюсь, – Сказал Блим Кололей опасливо держа раскачивающуюся на

волосах голову Майи Камуфляжжж, – Что она опять начнет пиздить без дела...

– Э-э-э, – Ухмыльнулся Чевеид Снатайко, – Это только в ужастиках

отрезанные головы вякают. Прикинь-ка сам, как она может говорить, если у

нее легких нет?

Отрезанная голова Майи Камуфляжжж щелкнула челюстями.

– Ага, – Содрогнулся Блим Кололей, – Говорить она не может, зато вон

какие у нее зубы! Хуй как не хуй делать откусит.

– Зубы? – Чевеид Снатайко посмотрел в оскаленный рот отрезанной головы

Майи Камуфляжжж. – Зубы выдернуть можно.

Он скрылся на кухне и через минуту принес пассатижи:

– Вот и инструмент!..

Вырывание зубов отрезанной головы Майи Камуфляжжж заняло больше

времени, чем ожидалось. Голова сопротивлялась как могла: кусалась, брызгала

слюной, уводила челесть вбок и строила зверские гримассы. Но вскоре,

совместными усилиями, зубы двумя аккурвтными рядами возлегли на стол.

Некоторые из них были гнилыми и поэтому в процессе дергания сильно

раскрошились, но большая часть уцелела.

– Ну, с Богом! – Сказал Блим Кололей, и приблизил отрезанную беззубую

голову Мкйи Камуфляжжж к своему хую. Губы головы ухвалились за него, десны

сжали и Блим Кололей застонал от удовольствия. Он стал натягивать голову на

хуй, пытаясь дать ей отсосать, но отрезанная беззубая голова Майи

Камуфляжжж внезапно разжала челюсти. Блим Кололей сурово посмотрел ей в

глаза. Голова изобразила глумливую ухмылку и выпятила губы.

– Вот ведь падла, не хочет. – Пожаловался в пространство Блим Кололей.

Пространство промолчало, или ответило так тихо, что его никто не услышал.

– Что-то я устал... – Вхдохнул Блим Кололей. – Может втрескаемся еще?

– Отчего же не втрескаться, если есть чем?.. – Подхватил мысль Чевеид

Снатайко. Он ринулся к пузырьку винта и набрал куб. – Мне квадрат, тебе –

полтора. О`кей?

– Угу, – Подтвердил свое согласие понурый Блим Кололей. Он и отрезанная

беззубая голова Майи Камуфляжжж пронаблюдали за ширянием Чевеида Снатайко.

Потом вмазался и Блим Кололей.

Пока они приходовались, отрезанная беззубая голова Майи Камуфляжжж,

оставленная без присмотра, пыталась выкатиться из комнаты. Ей это почти

удалось, но ее поползновения заметил, оприходовавшийся первым, Чевеид

Снатайко. Поймав отрезанную беззубую голову Майи Камуфляжжж у самой двери,

он схватил ее за волосы, сделал из них петлю и повесил отрезанную беззубую

голову Майи Камуфляжжж на люстру, где та и продолжила строить омерзительные

рожи.

Вскоре открыл глаза и Блим Кололей. Увидев сотворенное Чевеидом

Снатайко, он пришел в грустное расположение духа:

– Ну, скажи мне, зачем так над девушкой издеваться?

Чевеид Снатайко лишь пожал плечами, он не воспринимал свой поступок как

издевательство.

– Нам же должно быть ее жалко... – Продолжал морализаторствовать Блим

Кололей. – Подожди, дорогая, сейчас все будет хорошо.

Он снял с люстры отрезанную беззубую голову Майи Камуфляжжж, достал

из-под кресла закатившуюся туда пизду, сгреб в горсть валявшиеся на столе

зубы, и отнес все это в ванну, где оставалось лежать тело самой Майи

Камуфляжжж.

– Нет, – Сказал он вернувшись, – Ебаться и ширяться настолько разные

вещи, что совместить их невозможно.

Чевеид Снатайко на это только замысловато покачал головой, и непонятно

было, соглашается он с этим постулатом, или нет.

В комнату ворвалась рассерженная Майя Камуфляжжж. Она уже приставила

себе голову и пизду, воткнула на прежние места зубы и теперь давала волю

своему раздражению:

– Чтоб я еще раз согласилась с вами ширяться! У тебя не винт, а глюкач

какой-то! – Выкрикнула она и убежала прочь.

– Дура. – Просто сказал Чевеид Снатайко.

– Дура. – Согласился без лишних слов Блим Кололей. – Споем?

И они хором затянули:

"Ах, господа, как хочется ширяться,

Среди березок средней полосы!.."

Их голоса преодолели пространство и достигли ушей уходящей Майи

Камуфляжжж. Девушка остановилась, прислушалась, плюнула в сердцах и

подумала:

– Дураки.

Воры прихода.

Висевший в комнате запах толутанского бальзама смешался с горьковатой

вонью.

– Варить поставили. – С видом знатока произнес Седайко Стюмчик. Он

сидел в комнате вместе с Леной Погряззз, травил ей байки, и на нюх

определял стадию готовности винта. Винтом занимались Семарь-Здрахарь и Блим

Кололей, их приглушенные голоса иногда доносились с кухни.

Лена Погряззз, юная, циничная и наивная одновременно, лишь недавно

стала приобщаться к винтовой культуре. До того она дышала всякой гадостью,

хавала мерзкие колеса, пока не познала истинное блаженство, которое дает

только винт.

– Ты ведь пол года сидишь, не больше? – Спрашивал Седайко Стюмчик не

скрывая своих сексуальных поползновений.

– Восьмой месяц. – Отвечала Лена Погряззз, прекрасно понимая, что от

нее, пионерки, хочет проширянный олдовый нарк, и относила это к проявлению

его съехавшей крыши.

– Ты и не знаешь, сколько раньше джефа пропало почти впустую! –

Прижимал к себе Седайко Стюмчик девочку, методичными поглаживаниями

приближаясь к ее пизде.

– Почему впустую? – Спрашивала Лена Погряззз и закладывала ногу на

ногу, преграждая путь похотливым пальцам Седайко Стюмчика.

– До 87-го все ведь только мульку ширяли. Знаешь что это такое? – Не

отказавшись от первоначальных намерений, Седайко Стюмчик теперь все

внимание уделял массажу груди Лены Погряззз.

– Ну откуда ж мне знать? – Лена Погряззз въезжала, что пока они

наедине, от Седайко Стюмчика не избавиться и терпела, птаясь кайфовать,

абстрагируясь от личности Седайко Стюмчика и представляя на его месте

Семаря-Здрахаря.

– Эх, мулька... – Мечтательно закатил глаза Седайко Стюмчик. – Моя

молодость.

Чем она была хороша, ее бодяжить две минуты. А плоха тем, что ее ширять

надо было раз в пять больше, чем винта. И джефа уходило тоже в пять раз

больше.

Ширнешь ее, покайфуешь часок-другой, и опять догоняться можно.

Некоторые в день насколько граммушников чистяка прошмыгивали! Во расход

продукта!

Седайко Стюмчик настолько погрузился в воспоминания, что Лена Погряззз

приняла его мечтательность за забвение сексуальных поползновений и

отодвинулась. Седайко Стюмчик это засек, но вида не подал, он продолжал

гнать телегу:

– Но мулька жутко странная штука. Бывает, вмажешь сразу весь пузырь,

десять кубов – и хорошо. А бывает, и после пяти передоз катит.

Так торчки чего надумали? Делиться приходом!

Чуешь, передознулся, шибко уж сильно в бошку бьет, кричишь:"Хэнду мне!

Поделиться!" И кто-то, еще не ширяный, тебе руку протягивает. Ты за не

берешься и перекачиваешь в него лишнее. А он все это чует и тоже

кричит:"Приход катит!"

Въезжаешь?

Вот так вот поделишься, и такое взаимопонимание вдруг накатывает!

Словно ты и он – один человек. Некоторые девчонки только и ждали, чтобы с

ними кто-нибудь приходом поделился. Дырок нет, а кайф есть!

Потом это и на винт перешло. С винта-то передоз круче, и дележка

сильнее.

Так что, на будущее, ежели кто с тобой поделиться хочет – бери, не

заморачивайся. Знаешь, что такое прикол на приходе? Это святое. Если

покатил прикол – его надо исполнить, а то приход обломается и это на все

действие винта перейдет. Вместо крутого кайфа поимеешь крутой облом.

– А что такое прикол?

– Ну, это желание какое-то. – Пояснил Седайко Стюмчик и придвинулся к

Лене Погряззз. Обняв ее, он проникновенно продолжил:

– Песенку, там, конкретную послушать. Это называется приходская

песенка. Или чтобы его по голове погладили... Много бывает. И разные. Но

обламывать нельзя!

В это время воздух наполнился горечью, к которой примешивался слабый

химически-сладкий запах.

– Слышишь? – Обрадовался Седайко Стюмчик. – Сварили уже.

Тут же в комнату вошли Блим Кололей и Семарь-Здрахарь, ктороый и нес

пузырь свежесваренного винта. Каждый заказал себе дозняк. Подсчитав общее

количество квадратов, Семарь-Здрахарь выбрал требуемый объем, отщелочил и

тут же вмазался.

Лена Погряззз внимательно следила за ним, не будет ли у Семаря-Здрахаря

какого-ибудь прикола. Но Семарь-Здрахарь как будто был чем-то недоволен.

Вскоре он открыл глаза, почесал колено. Взгляд его при этом странно

блуждал.

– Как? – Вопросительно кивнул Блим Кололей.

– Не было прихода. – Ответил Семарь-Здрахарь. – Вроде был, начинался,

мощный такой, и вдруг исчез.

Может догнаться, пока не подно? – Спросил Семарь-Здрахарь сам у себя. И

сам же себе ответил:

– Не стоит, пожалуй.

Блим, теперь ты давай.

Выбрав свой дозняк, Блим Кололей вмазался и замер.

– Да, – Сказал он через минуту, – Тащит, а прихода нет. Непонятно.

На самом деле им все было понятно. Если приход исчезает, значит его

кто-то ворует. Подозрение падало на Седайко Стюмчика и Лену Погряззз. Но

выяснить кто из них вор, можно было одним лишь путем. Ширнуть и посмотреть,

что будет.

Первым въехал Седайко Стюмчик. Он внимательно посмотрел на Лену

Погряззз у вдруг понял, что ее уже трясет от передоза. Седайко Стюмчик

хотел приходнуться. Это было важнее, чем ебля с какой-то

мокрощелкой-воровкой и поэтому он пропустил свою очередь.

Подмигнув Семарю-Здрахарю, Седайко Стюмчик выбрал Лене Погряззз на

полкуба болье, чем она заказывала. Чтобы она этого не просекла раньше

времени, он разбодяжил раствор водой и тлько после этого ширнул девушку.

– Много!.. – Прошептала Лена Погряззз после вмазки. – Поделиться!..

И она протянула руку. Семарь-Здрахарь взял ее кисть, а Блим Кололей

схватил вторую. Каждый потянул на себя ту энергию, которая переполняла Лену

Погряззз.

Пользуясь моментом, Седайко Стюмчик добавил из нещелоченого винта свои

полкуба и ширнулся. Приход был.

В это время Блим Кололей и Семарь-Здрахарь уже вытягивали из Лены

Погряззз ее торч. Герла не понимала пока, что происходит и лежала смирно.

Но когда к наркоманам присоединился и приходнувшийся Седайко Стюмчик,

который схватил ее за ступни, она стала соображать, что они делают что-то

не то. С каждым мгновением эйфория слабела, а вместе с ней уходили и силы.

Лена Погряззз попыталась вырвать руку, лягнуть Седайко Стюмчика, он вместо

резких движений у нее получилось слабое трепыхание.

– Ага, бля! – Злорадно пробормотал Блим Кололей, – Чеетвину. А еще

целкой прикидывалась.

– Теперь будешь знать, как воровать приходы! – Добавил

Самарь-Здрахарь.

– Я не... Не нарочно... – Без слез плакала Лена Погряззз, но ей никто

не верил.

Вскоре троица так опустошила Лену Погряззз, что у нее не осталось сил

ни на что, кроме дыхания. Тут бы торчкам остановиться, но они, полные

праведного гнева и решимости наказать злодейку, продолжали ее высасывать.

Тело Лены Погряззз стало на глазах съеживаться, усыхать. Внутренности

девушки, трансформируясь в энергию, перетекали в наркоманов, наполняя их

силой.

– Эй, – Остановился вдруг Седайко Стюмчик, – Мужики, да вы ее сейчес до

конца выпьем!

Семарь-Здрахарь и Блим Кололей посмотрели на результат своих трудов и

увидели, что между ними лежит лишь высохшая шкурка Лены Погряззз.

– Чего-то мы разошлись... – Покачал разбухшей головой Семарь-Здрахарь.

– Может, вернем часть? – Предложил Блим Кололей. – Не убийцы же мы?

Седайко Стюмчик и Семарь-Здрахарь согласились.

Вскоре тело Лены Погряззз стало напоминать человеческое она смогла

открыть глаза и вздохнуть.

– Будешь еще так? – Строго спросил Блим Кололей и сверкнул глазами.

– Не... – Пролепетала Лена Погряззз.

– Что-то она слаба... – Задумчиво подметил Седайко Стюмчик. – Может ее

еще подпитать? – И он обнажил свой хуй.

– Это дело! – Обрадовались Семарь-Здрахарь и Блим Кололей и тут же

стали раздеваться.

После групповухи они выдали Лене Погряззз пару квадратов и выгнали

ширяться в другом месте. Сами же остались обсуждать сегодняшнее

приключение.

Кому нужнее?

Я лежу, уделанный, такой, увинченый, ушурупленный и, даже, угаеченный,

наблюдая за поведением двух юных наркоманов Чевеида Снатайко и

Семаря-Здрахаря. Два юных наркомана Семарь-Здрахарь и Чевеид Снатайко

пытаются поделить последние полтора куба винта. Но делить их никто не

хочет. По семь точек на рыло - маловато будет. Одному куб - другому полкуба

- несправедливо. Вот и хотят Чевеид снатайко и Семарь-Здрахарь отмылить эту

полторашку в одну, причем собственную, харю.

Но сделать это сложно. Втрескаться-то хотят оба, и уступать никто не хочет.

Посему я лежу с закрытыми глазами и слушаю их диалог.

- Ну... Нужно мне.

- Мне тоже нужно.

- Нет, мне нужнее!

- Это почему, это, тебе нужнее?

- Да потому! Нужнее и все!

- Нет. Нужнее мне!

- А докажи!

- Доказать?

- Да, докажи!

- М-м-м: Если я сейчас не втрескаюсь - я до дома не смогу дойти!

- Эк, хуйня какая! Я, если не вмажусь - не смогу к барыге сходить!

- Ха! К барыге!..

- К барыге!

- Да он сам сюда привалит, только свистни!

- Да не привалит!

- А замажем?

- На хуй мне с тобой замазывать? Я, бля, если хочешь знать, если не

втрескаюсь, до завтра одну хуйню сделать не успею, и на крупное бабло

влечу.

- Хуета твое бабло! Я, если не вмажусь - вообще вчерашний абсцесс не смогу

вылечить. И у меня руку отрежут.

- Абсцесс. Напугал. Ни хуя тебе от него не будет. А я если не поставлюсь -

могу заражение крови получить. Вишь, поцарапался? А железяка была ржавая!

- Да тот винт, что в тебе уже все нейтрализовал, на хуй. А я, вот, коли не

ублаготворюсь, от отходняка загнуться могу.

- Да чо ты гонишь? От винтового отхода никто не подыхал!

- А я подохну! Один раз чуть кони не двинул. И сейчас, чую, хуже будет.

- Чует он:

- Да, чую.

- Да я щас себе вены вскрою, как мне надо!

Я открываю глаза.

Семарь-Здрахарь действительно берет зелингеровскую бритву и осторожно

разрезает ей кожу у запястья. Течет кровь.

В ответ на это Чевеид Снатайко отнимает бритву и с размаху наносит себе на

предплечье несколько глубоких разрезов. Кровь хлещет.

Семарь-Здрахарь хватает пассатижи и вырывает у себя ноготь на большом

пальце.

Чевеид Снатайко отнимает пассатижи у Семаря-Здрахаря и вырывает подряд три

своих ногтя.

Семарь-Здрахарь отбирает пассатижи у Чевеида Снатайко и вырывает у себя два

верхних передних зуба.

Чевеид Снатайко выхватывает пассатижи у Семаря-Здрахаря и выдирает четыре

верхних и четыре нижних передних зуба.

Семарь-Здрахарь завладевает бритвой и отрубает себе четыре пальца на правой

руке.

Чевеид Снатайко, отняв бритву, отсекает себе правую кисть.

Семарь-Здрахарь выдавливает себе глаз.

Чевеид Снатайко отрезает себе нос.

Семарь-Здрахарь отпиливает себе ногу по колено.

Чевеид Снатайко откромсывает себе обе ноги и хуй в придачу.

Семарь-Здрахарь вскрывает себе живот и вырезает себе все кишки.

Чевеид Снатайко вскрывает себе грудь и вырывает сердце.

Семарь-Здрахарь признает, что Чевеиду Снатайко эти полтора куба нужнее и

умирает.

Чевеид Снатайко горд своей победой, но умирает тоже.

Я беру эти полтора куба и спокойно ухожу.

Крейзи герл

Было это в тот день, когда до конца лета оставалось всего ничего. По

какому-то случаю в Москву пришкандыбал алкоголик и ебаный придурок, а на

самом деле злостный мулечник и завсегдатай Джефки, Шнур со своим

"Ленинградом". Второй его сейшак наметился в ангаре, имеющем вполне

торчковое название "Точка". Туда-то и намылились Шантор Червиц, Блим

Кололей и Чевеид Снатайко.

Морально-музыкальная подготовка плавно переросла в физико-химическую и

троица уширялась не то чтобы вусмерть, но вельми изрядно. Зенки приходилось

ныкать за темными очками, но легкая шугань на громкие звуки и

подпрыгивающая походка с заплетающимися ногами сокрытию не поддавались.

Узрев такое дело и убоявшись неизбежного, на его взгляд, постремания,

Чевеид Снатайко в самый последний момент совершил отрыв от коллектива и

ехать в "Точку" отказался. Шантор Червиц и Блим Кололей пожали плечами и,

погрузившись в частника, умотали на концерт. А Чевеид Снатайко поехал на

метро, везя с собой и стрем-пакет, и два баяна с винтом. А начавшаяся еще

на поверхности стремопатия незаметно прогрессировала.

В поле зрения Чевеида Снатайко плавали передозные мушки. Соседи по вагону

подозрительно косились на мужика в непроницаемо-черных очках из-под которых

лился густой лиловатый пот. "Ленинский проспект" и "Психоделическую" Чевеид

Снатайко проехал вцепившись обеими руками в сумку с драгоценным содержимым.

К "Профсоюзной" до него дошло, что так он лишь привлекает к себе внимание.

Но было уже поздно. Период ненавязчивого внимания прошел и уже весь вагон

беззастенчиво выпялился на Чевеида Снатайко. Мужики, тетки, старики,

старухи, сраные обоеполые дети, все выпучив буркалы рассматривали

экзотическое псевдочеловеческое существо называемое вульгарно наркоман...

Или вульгарно называемое наркоман? Или называемое наркоман, вульгарно?..

Запутавшись в самоопределениях, Чевеид Снатайко замотал головой,

разбрызгивая веера радужного пота. Это действие помогло собраться с волей и

выплыть из дебрей, ни к одной из трех сосен которых он не мог себя

привязать. И вовремя.

Тетка вдруг объявила...

- Станция "Новые через мушки". Поезд дальше не идет. Просьба освободить...

"Мушки... Притом новые. И все через них...- Заметались в черепе Чевеида

Снатайко отзвуки. - Освободить... Дальше не... Просьба пройти... С кем???"

"Это менты! Они все знают! Меня пропасли!" - Понял Чевеид Снатайко и

ломанулся из метро.

Внешне он старался сохранять видимость спокойствия. Шел с той же скоростью,

что и остальные выходящие пассажиры. Ну, разве что капельку побыстрее...

Или не капельку... Ну, мало ли, спешит человек. На сериал опаздывает...

Стоп! Какой к ебеням сериал? Ну, хотя бы "Стар трек"... Но он же около

полуночи, а сейчас и десяти нет... Тогда... На футбол торопится. Или на

"Формулу-1"... А ты уверен, что "Формула" сегодня? Нет, честно говоря.

Тогда, куда ты несешься?.. И так мокрый, как мышь, так еще и скорость

добавляет нехилую толику.

Мысли метались в голове бестолковым диалогом, отскакивая то от правого, то

от левого полушарий. Чевеид Снатайко едва успевал ловить эти скользкие шары

кургузыми вихляющимися лапками и пинбол продолжался, мигая бонусными

лампочками, взрываясь колокольчиками, трещетками и истошными звяками.

Чевеид Снатайко уже не понимал, то ли это он играет, то ли он сам стал

шаром и теперь его пинает какой-то пидор, возомнивший себя владетелем судеб

и игроком в чужие жизни.

Когда Чевеид Снатайко перешел бульвар, табло внутреннего игрального

автомата уже нащелкало 125000 на 340250. Правда, непонятно, в чью пользу.

И тут появились менты.

На самом деле это были ГИБДДшники, зарулившие в кусты, навострившие трубу

определителя скорости и караулящие стольник-другой. А Чевеид Снатайко,

сканировавший пространство за спиной, совсем забыл о том, что его могли

обойти...

И обошли. И устроили засаду...

Стараясь не коситься на цветных, делавших вид, что они увлечены какими-то

своими терками, Чевеид Снатайко прокрался мимо. Лишь один из мусоров

повернул голову и взглянул на Чевеида Снатайко. Но и этого торчуну хватило

чтобы покрыться третьим слоем пота.

Каким-то случайным куском заблудившегося в теневидных шевелящихся глюках и

оставшегося пока что трезвым сознания, Чевеид Снатайко врубался, что все

это передозные иллюзии, игры напервитиненных нервных и спокойных клеток. Но

легче от этого не становилось. Чевеид Снатайко все равно продолжал вести

себя так, словно вся милиция, полиция и прочая амуниция вышла на охоту за

сирым и безобидным потребителем метизов с нарезкой.

Безобидным?? Сирым???

"А вот хуй!" - Чевеиду Снатайко показалось, что он невольно процитировал

Бигимота, но на самом деле это произошло по прямому моему произволу.

Осознаю. Ошибся. Но обещать исправиться и загладить не буду.

Убегая от призраков в портупеях, Чевеид Снатайко вдруг вспомнил, что у него

есть Сила. И не какая-то там убогая силенка, а настоящая, мощная,

эзотерическая Силища! И что ее не только можно, но и нужно использовать.

Винтовик на секунду притормозил. Сориентировался. Прямо - Ленинский

проспект. Далеко. Налево - Воронцовский парк. Близко. Там деревья. Среди

них можно спрятаться от ментов! Но до парка еще надо дойти. А на хвосте

висит добрая дюжина полисов. И все они спят и видят Чевеида Снатайко

закованного в браслеты и абстяжно плетущегося в кандалах на этап вслед за

столыпинским вагоном по медной узкоколейке...

Что за бред?

К этапу абстяга всяко должна будет уже пройти!

Но что же делать с ментами? Чевеид Снатайко лихорадочно просчитывал

варианты. Убивать их не стоит. Чревато. Оглушить? Тоже не то. С ними

постоянно держат связь по рации. Перебить руки-ноги? Расстроить желудок? Не

то, не то, не то...

А...

И в следующую секунду Чевеид Снатайко волевым усилием сделал себя

невидимым. А на том месте, где он только что находился, возник дубль.

Двойник, внешне неотличимый он оригинала, но состоящий из плотной

эктоплазмы.

Чевеид Снатайко побежал. Побежала и его копия, уводя за собой мусоров.

Но едва торчекозник стал притормаживать, как обнаружил за собой второй

отряд преследователей. И они погнались за поминутно оглядывающимся

призраком. Третья команда не успела.

А Чевеид Снатайко успел. Он скользнул в воротца, промчался мимо церквушки,

узкая полоска асфальта, бетонный крест, и вот оно, спасение! Деревья!!

Кусты!!!

Забравшись в самую гущу растительности, Чевеид Снатайко притаился.

Несколько минут все было спокойно и наркот было подумал, что можно совсем

успокоиться, тупые менты его потеряли, вынужденные гоняться за его

наведенными галлюцинациями... Но не тут-то было.

Два луча фар ментовоза выхватили Чевеида Снатайко и из редких, как

оказалось, веток, и из темноты. Винтовик попятился. Потом побежал.

Вам приходилось бегать ночью по лесу? Кромешная тьма. Фонари на торной

дорожке... М-да, накладка... Тьма не абсолютная. Но это ничего не меняет...

фонари лишь мешают, слепят, лезут в глаза и ни хрена не освещают.

Вам приходилось бегать ночью по парку? Фонари выхватывают из мрака то лист

куста, то травинку, то кусок коры. Это не помогает, а лишь мешает

ориентироваться... Тонкая веточка может оказаться кряжистым стволом, на

который ты натыкаешься, едва не теряя равновесие и, стараясь не матюгаться

в голос, продолжаешь лихорадочные метания среди глюких ментов, глюких

деревьев, реальных ментов и реальных деревьев...

У Чевеида Снатайко все перепуталось. В какой-то момент он попытался

спрятаться за деревом, которое оказалось ментом!.. Или ментовским

помощником... Который отошел от основной группы поссать...

Только на утро, вспоминая все случившееся, Чевеид Снатайко поймет, что до

усери напугал ни в чем не повинного обывателя... Который, наверняка, приняв

его за маньяка-пидораса, если не за кого похуже, с дикими скачками и

взвизгами достойными помеси джейрана и ньюфа, которому прищемили хвост,

умчался в направлении гомонящей невдалеке кампании.

Если кто-то, насмотревшись киноклассики, ждет, что Чевеид Снатайко дернет в

противоположном направлении, он будет абсолютно не прав. Чевеид Снатайко

замер. Он тоже понял, что менты ждут он него именно такого действия, и

поэтому поступил непредсказуемо. Расстегнув штаны, он тоже пописал, а потом

неспешно направился в направлении, перпендикулярном тому, куда скрылся

мужик.

Но, через несколько шагов Чевеид Снатайко обнаружил, что там, куда он идет

- снова менты.

Вечерний парк оказался потрясающе многолюдным!

Избежать постремания уже было совершенно невозможно. Торчок понял, что его

схватят уже с секунды на секунду. А у него полна сумка стрема! А если при

обязательном шмоне это все найдут - то отправится он... Да, об этом уже

было...

И Чевеид Снатайко принял единственно верное в той психосоматической

ситуации решение. Он засунул руку в сумку, на ощупь развернул пакет с

винтоварными причиндалами и принялся расшвыривать в разных направлениях

все, что попадалось в пальцы! Баяны, реактор, краска, бутылек с вторяками -

все яростно улетело в темноту! Лишь когда пакет остался пуст, Чевеид

Снатайко смог немного успокоиться.

Но все равно, стоит любому милицейскому взглянуть на него, на его хэнды со

множественным дырьём, и - пиздец. Не такой, как раньше, но даже частичный

пиздец все равно пиздецом и останется.

Размышляя о неделимости пиздеца, Чевеид Снатайко пытался биоэнергетически

закамуфлироваться под дерево. И, очевидно, частично ему это удалось. Ибо

прошла мимо какая-то гипервозбужденная группа, громко обсуждая

распоясавшихся собачников, которые пускают ротвейлеров гулять без поводков,

результатом чего является пугание оными собаками, внезапно выскакивающими

из кустов, мирно ссущих любителей пива...

Чевеид Снатайко стоял недвижим.

Потом прошел одинокий мент с ротвейлером. Собак был занят своими делами и

даже не взглянул на похолодевшего наркота.

Чевеид Снатайко продолжал прикидываться деревом.

Невдалеке показалась странное сооружение. Платформа на колесиках,

приподнятая метра на два над поверхностью парка. Ее толкало несколько

ментов. На ней стояли другие менты. Они злобно посверкивали глазами и

только и ждали удобного момента, чтобы включить прожектор и с корнем

выдернуть несчастного Чевеида Снатайко из его темнотного укрытия. И потом

его... Ну, да... Этап и все такое...

Чевеид Снатайко еще сильнее прикинулся деревом. Он даже зашелестел листвой.

Менты на платформе не уходили.

Чевеид Снатайко прикинулся деревом так сильно, как мог.

Менты продолжали стоять на платформе.

Ситуация стала патовой... Чевеид Снатайко не мог двинуться, чтоб не выдать

себя, а менты не могли пошевелиться чтобы не спугнуть Чевеида Снатайко. И

тогда Чевеид Снатайко понял, что должен сделать для ментов сексуальную

ловушку.

(СЕКСУАЛЬНАЯ ЛОВУШКА ДЛЯ МЕНТОВ.

Инструкция по изготовлению и использованию.

1. Для создания СЕКСУАЛЬНОЙ ЛОВУШКИ ДЛЯ МЕНТОВ (далее СЛДМ) необходимо

владение личностной биоэнергетикой на уровне продвинутого во всех смыслах

адепта. В противном случае все будет противно.

2. Адепт создает стойкий, привязанный к местности, солетон, высотой 2 и

диаметром 3-4 метра, который служит основой для СЛДМ.

3. Внутрь солетона помещается объемное фантомное изображение обнаженной

девушки, являющееся максимально привлекательным для всех существ

ментовского пола.

4. Границы солетона модифицируются таким образом, что отправляют всех

ментов, как глюких, так и реальных, в индивидуальный эротический

телепортационный вояж в местность, удаленную на расстояние от 5 до 500

километров от центра СЛДМ.

5. Адепт, затаившись в непосредственной близости от СЛДМ, активизирует ее и

ждет, пока там не исчезнет последний мент.

Автор разработки... Чевеид Снатайко.

Воплощение разработки... Чевеид Снатайко.

c Чевеид Снатайко 2001 год.)

На создание ловушки ушло не более минуты, и спрятавшийся Чевеид Снатайко

стал ждать результатов ее работы. Кольцо светилось и притягательно

искрилось. Девушка внутри него принимала формы и позы из "Хастлера"... И

менты-самцы, словно гигантские ментовские бабочки, полетели к вожделевшему

их изображению. Но, едва прикоснувшись к неощутимой ограде, они исчезали с

глаз долой, из стрема вон...

Чевеид Снатайко был поражен тому, сколько же ментов накопилось в парке. Они

летели и летели, и не было им конца, и несть им было числа... Так прошло

больше часа. Сонмы ментов улетели в неизвестном и им, и Чевеиду Снатайко

направлении. И, о, ура, их поток начал уменьшаться. Уменьшаться...

Уменьшаться... И исчез совсем...

Подождав для надежности еще с полчаса, за которые в ловушку попался лишь

один хилый заплутавший глюкой мент, больной, наверное, Чевеид Снатайко

закончил прикидываться деревом и сошел с места.

Стремопатия исчезла, как не бывало... Возрадовавшись этому обстоятельству,

Чевеид Снатайко вдруг ощутил некую излишнюю легкость в членах... А именно в

правом плече. Похлопав ладонью по сумке и поняв, что легкость плеча вызвана

подозрительной легкостью сумки, на нем висящей, торчекозник вспомнил...

- Ебаный в рот! - Чуть не в голос воскликнул Чевеид Снатайко. - Что же я

натворил!?

Первый позыв, ринуться немедленно в темноту леса и искать в нем все

выброшенное, Чевеид Снатайко мужественно преодолел. Какое искать, когда ни

зги ни видно? Выходов было два. Или бежать домой за фонариком, или ждать

пока рассветет. Решив детально обдумать каждый из этих вариантов, Чевеид

Снатайко сел на лавочку, закурил, огляделся окрест и увидел идущую по

дорожке девушку.

Невесть как сработал ебательный инстинкт и через несколько секунд Чевеид

Снатайко обнаружил, что занимается с дамой астральной еблей, используя

десятилетиями проверенные методики из "Низшего пилотажа". Но, несмотря на

то, что методики были проверены и исходили от культовой книги, успеха они

до сих пор Чевеиду Снатайко не приносили.

Но тут...

- Молодой человек, у вас не найдется закурить?

Это та самая ебаемая девушка сошла с дорожки и обратилась к Чевеиду

Снатайко.

- Н... Найдется... - Хрипло выдавил из себя Чевеид Снатайко.

Подав незнакомке палочку табачку, Чевеид Снатайко продолжил наблюдение за

ее действиями. Дама присела на соседнюю скамейку. С минуту она сидела почти

спокойно, лишь слегка поерзывая... Чевеид Снатайко увеличил мощь своей

ебательной проекции. И она отреагировала!!!

Девушка засучила ногами, схватилась обеими руками за промежность. Наркот

сидел и напряженно ждал, что дальше?..

Вскоре деваха вообще легла на скамейку, приподняла свой джинсовый сарафан

и, не снимая трусов, принялась яростно дрочить секель.

Чевеид Снатайко ошалел от такого зрелища. Ему казалось невероятным, что его

галлюциноз достиг такой тяжелой стадии, когда глюки стреляют у него

сигареты. Но раз это не глюка стонет и выгибается на соседней скамейке -

значит это живая телка! И... О!.. А!!.. У!!! Этим надо быстренько

воспользоваться.

К моменту, когда Чевеид Снатайко созрел, девушка прекратила дрочить и

недвижимо застыла плашмя на досках. Стараясь ступать бесшумно, винтовик

подкрался к ней. Минута ушла на ее разглядывание. Не уродина на рожу, но и

не красавица. Не глиста, не жирняга. Но, скорее дылда, чем коротышка.

Девка приоткрыла один глаз. Чевеид Снатайко просек, что она на него

смотрит.

- Девушка, вам плохо? - Полюбопытствовал он.

- Нет... Мне хорошо... - отозвалась незнакомка, спуская ноги на землю.

- Вот и славно... - Сказал Чевеид Снатайко. Он, не прекращая энергетической

ебли, погладил ее по голове.

- Знаешь, это ведь я делаю. - Признался вскоре Чевеид Снатайко, уже обнимая

ее за плечико.

- Я знаю. - Кивнула девка. - Мне об этом уже рассказали.

Чевеид Снатайко все еще находился под впечатлением своего подвига, как же,

первый раз в жизни он кого-то проеб кого-то незнакомого на улице

энергетически, да так, что это почувствовали, и пропустил мимо ушей вторую

фразу.

- Ты это хорошо чувствуешь? - Осведомился Чевеид Снатайко и, не дожидаясь

ответа, принялся откровенничать...

- Я ведь в этой стране единственный специалист такого рода. Другие - так,

теоретики. Ничего у них не выходит. Но ты - это что-то потрясающее. Обычно

все пугаются, зажимаются...

- Да... Они это могут... - Подтвердила девка. - Они умеют пугать. Вот,

смотри...

Незнакомка расстегнула карман и достала из него брелок "Опеля".

- Видишь. Вот здесь знак. - На обороте брелока действительно находился

странный символ. - Это ключ к сейфу. Они могут делать со мной что хотят, но

денег им не видать! Держи!

Чевеид Снатайко принял бесценный дар.

- А теперь ты смотри. - Предупредил он. - Такого ты больше нигде и никогда

не увидишь.

Зацепившись лучами из аджны он настроился на вибрации кварк-глюонных связей

и, зацепившись за них, принялся силой мысли заставить брелок левитировать.

Зациклившись на этом, он позабыл про астральную еблю. Брелок задергался,

начал подпрыгивать, на миг он даже оторвался от ладони.

- Все правильно - Сказала деваха. - Я знала, что встречу тебя. Понимаешь,

когда я шла в Москву, они уничтожили целый дом. Триста семьдесят два

человека закатали в асфальт. Гриша приезжал за мной на "Мерседесе", катал

меня по Видному. Но я-то знаю, что это он убил моего отца! Восемьдесят три,

четырнадцать и тридцать три!

Понимаешь, что значат эти цифры?

- Ага. - Кивнул Чевеид Снатайко. На самом деле он понял одно - девка гонит.

Ну и что, что гонит? Разве сам он не занимается тем же самым?

- А еще они украли моего сына.

"Вот это бля... У нее и сын есть... - Подумал Чевеид Снатайко. - Как бы не

вляпаться в роль спасителя..."

- Он мне говорил: "Мама, мама..." А они привели меня в свою квартиру. Я

жила там несколько дней. А потом поняла, что они сажают меня на наркотики,

и сбежала от них. Я пешком дошла до Москвы. Видишь, как ноги все стерла? А

потом меня менты взяли... Я сумку выкинула, а в ней паспорт деньги... Они

меня до отделения на пятках по асфальту волокли... Я им в отделении такой

скандал устроила!..

Вот, смотри, что он со мной сделали!..

И фемина продемонстрировала Чевеиду Снатайко пятки.

Ноги у незнакомки действительно оказались сбитыми и стертыми.

- Хочешь, я тебе их полечу? - Предложил Чевеид Снатайко. - Я умею.

- Да. - Ответила девка. Она и дальше что-то бубнила, но наркот

сконцентрировался на биоэнергетическом заживлении мозолей и не слушал ее

гонов.

- Я есть хочу. - Сказала деваха через четверть часа непрерывного трепа. - Я

уже сутки ничего не ела.

- Э-э-э... - Замялся Чевеид Снатайко. - понимаешь... Я здесь, в лесу,

кое-что оставил. Спрятал... И это мне надо забрать...

- Я туда не пойду! - Решительно отрезала незнакомка. - Они там меня могут

схватить!

- Ну, давай я один схожу... - Выдал Чевеид Снатайко и понял, что сморозил

полную чушь... Ежели он пойдет искать разбросанный стрем-пакет, то девка

совершенно спокойно может скипнуть и тогда о физической ебле на сегодня

можно будет забыть. - Или нет... Я тебя сейчас накормлю... А потом один

сбегаю... Хорошо?

По пути к дому Чевеида Снатайко, куда тот решился-таки повести незнакомку,

как раз обретался круглосуточный магазин. Выбор там был не ахти какой, цены

слегка, но завышенные, однако отовариться хавчиком было больше просто

негде... Если не считать невъебенно дорогой супермаркет у противоположного

выхода из парка.

По дороге Чевеид Снатайко рассказывал девке про этот парк, про графьев

Воронцовых, про их кровавые забавы с крепостными. Вся эта информация

бралась невесть откуда, ведь Чевеид Снатайко про этих самых графьев знал

только то, что они вообще когда-то существовали, и уходила туда же, не

находя подготовленного для нее места в памяти торчка. Девка пугалась, сама,

в свою очередь, рассказывала, как ее ебал директор Цирка на проспекте

Вернадского, как она дала в морду Земфире, как ее песнями восхищался некий

Владимир Семенович, как она обманула какую-то международную спецслужбу, как

ее уволили в запас за нарушение субординации...

Жратвы в магазине она назаказывала минимум на неделю плотного обжорства.

Чевеид Снатайко, несколько урезал ее аппетиты, уложился в последние три

сотни, а когда девка возжелала покурить легкий "Парламент", сунул ей в рот

"Яву" и намекнул, что бы на большее она не рассчитывала.

До квартиры добрались без приключений. Умудрившись проскочить в скрипучую

дверь незаметно для спящей матушки Чевеида Снатайко, они тихонько похавали

на кухне. Причем ела больше девка, Чевеид Снатайко ограничился парой

стаканов сока. Поглотив половину копченой курицы, пакет "Чудо-Юдо-молока",

и еще много чего, незнакомка сказала, что хочет спать. Безмолвно

выматерившись, из-за перманентно откладывающейся ебли, винтовой провел ее в

комнату, где телка не раздеваясь угнездилась на чевеид-снатайковской

кровати и тут же засопела.

Вдоволь налюбовавшись этой непришейнопиздой идиллии, Чевеид Снатайко взял

сумку, фонарик и отправился обратно в парк.

Его поиски выброшенного винта, компота и прочих винтоварных причиндалов,

длились целых четыре часа. Прицепив фонарик на козырек бейсболки, Чевеид

Снатайко сперва попытался восстановить маршрут своих антиментовских

метаний. Удалось ему это лишь частично. Кое как выйдя, по его

приблизительным расчетам, на точку рассеивания, он ползал в темноте на

коленях по парку, то и дело натыкаясь на пустые бутылки, банки и прочий

совершенно ненужный мусор.

Рядом несколько раз проходили какие-то люди с такими же фонариками. Сначала

Чевеид Снатайко думал, что они, откуда-то узнав, что тут можно найти целых

две машины с винтом, тоже их ищут, но потом, узрев, как одна из фигур

радостно танцует вокруг найденой бутылки, понял, что эти деятели ему не

конкуренты, но все одно, поспешать стоит, ибо эти неврубные очистители

территории от стеклотары могут запросто раздавить своими алкоголическими

ножищами пробирки, реактор, да и вообще все...

Лишь когда рассвело, торчок нашел баян с контролем. Это был знак. Второй

обнаруженный баян оказался с винтом. Порадовавшись, Чевеид Снатайко

подумал, а не втрескаться ли на месте, но потом отказался от этой идеи, ибо

зависать в парке после вмазки, когда его дома ждет объект поебания - не

есть правильный выбор.

К девяти утра обнаружено оказалось абсолютно все и сумка на плече Чевеида

Снатайко обрела былую привычную тяжесть.

К этому времени, путем нехитрых логических построений, винтовой уже догнал,

что девка ему досталась слегка крейзанутая. Но ведь и психованых бабцов

можно ебать!

Радостно подходя к дому, Чевеид Снатайко вдруг услышал, как в его квартире

разговаривают по телефону. Сообразив, что это может быть только егойная

матушка, которая обнаружила неизвестную телку, попиздела с ней и, выяснив,

что та находится в несколько спутанном состоянии сознания, теперь звонит в

дурку, чтобы те приехали и забрали нежданную гостью сына-наркомана, да и

его самого, коли тот посмеет явиться.

Влетев в квартиру, Чевеид Снатайко действительно услышал, как говорят по

телефону...

- Пятьсот восемьдесят два, шестьдесят и тридцать один. Нет, пожалуй, это не

подойдет. Тогда так. Триста девяносто один, двенадцать и шестьсот семь. Да.

Так гораздо лучше. Когда они меня спросили, откуда мне все известно... Что,

буду я им все рассказывать. Нет, никогда. Разве что, пятьсот пятьдесят,

семнадцать и девять. Но это они и без меня знают...

Голос доносился из туалета. Женский голос. Но не голос матушки.

Чевеид Снатайко заглянул в свою комнату. Девки на кровати не оказалось.

Чевеид Снатайко заглянул в комнату матушки. Матушка, о чудо, спала. Чевеид

Снатайко проследил ход телефонного шнура. Телефон стоял под кроватью и по

нему никто не разговаривал. Чевеид Снатайко осмотрел дверь в туалет.

Никаких телефонных шнуров под нее не вело. Свет внутри не горел.

Чевеид Снатайко задумался.

- ...чтобы следить за мной им не нужно никаких особых приборов. Они могут

настроиться на отражение от стекол в окнах и этого достаточно, чтобы

узнать, что там думают...

Деваха оказалась крейзанутой посильнее чем то "немножко", которое

показалось Чевеиду Снатайко в самом начале. Та неадекватность подвинтового

состояния, давшая возможность Чевеиду Снатайко общаться с крейзи герл на

равных, с попуском и возвращением в более-менее обычное состояние сознания

ушла, и теперь винтовой с ужасом слушал то долбанутое существо, что он

привел к себе домой...

Чевеид Снатайко подергал дверь в туалет. Та оказалась заперта изнутри.

Выход был один... втрескаться, снова впасть в неадекватность и уже в этом

состоянии, имея возможность в неадекватной адекватности общаться с

адекватной неадекватностью девки, выебать ее.

Чтобы крейзанутой было удобнее на толчке, Чевеид Снатайко зажег в сортире

свет и пошел ставиться. Но это ему не удалось. За час ковыряния в веняках,

он так ни разу и не поимел контроля... Замучавшись, он решил сделать

перерыв. Вышел в коридор, глянул на все еще спящую матушку, и... Открыл

дверь в туалет!

Девка сидела внутри и глядела на Чевеида Снатайко воловьими, все

понимающими глазами. Чевеид Снатайко схватил ее за руку и потащил к себе в

комнату.

- Ты с моей матушкой не разговаривала? - Спросил он на всякий случай,

плотно притворяя за собой дверь.

- Нет. Я говорила только с ними...

- С кем "с ними"?

- Ну... С ними... Теми, что за нами следят. Они украли моего мальчика. Он

родился 8 лет назад и теперь ему 14 лет. Он совсем взрослый и все понимает.

Он любит свою маму...

- Тиха! - Рявкнул Чевеид Снатайко.

Деваха покорно замолкла.

- Садись на кровать и жди! - Приказал Чевеид Снатайко.

Крейзанутая выполнила требуемое, а Чевеид Снатайко, продолжил попытки

втрескаться.

- Мне солнце мешает. - Пожаловалась вдруг телка.

Чевеид Снатайко чуть не взвыл... он только-только нащупал, казалось,

понтовую веревку и тут... Он вскочил, нашел солнечные очки и протянул их

девке...

- На. И чтоб тихо! Понятно?

- Так ты тоже с ними? - Разочарованно протянула сумасшедшая.

- Нет. Я - сам по себе. - Огрызнулся Чевеид Снатайко и возобновил

ковыряние.

- Мне надо помыться. - Сообщила вскоре деваха.

- Иди. Где ванная - ты знаешь!

Крейзи герл ушла. Через полтора часа Чевеид Снатайко вспомнил две вещи.

Одной из них было то, что в доме нет горячей воды. А второй - что девица

моется уже как-то слишком долго...

Дверь в ванную оказалась раскрытой. Там, внутри, в ледяной воде спала

телка. Кран бил на полную мощность, вода давно переливалась через край, и

на полу уже стояла громадная лужа. Мало того, сарафан девки оказался

постиран... Или просто вымочен... , он висел над головой незнакомки, и вода

с него капала ей на мокрые волосы. Рядом висели ее трусы.

- Вылезай!.. - Яростно запищал Чевеид Снатайко.

Девица медленно открыла глаза и послушно поднялась из ванны. Провожая ее

взглядом, капающую и босую, Чевеид Снатайко вдруг воззрился на ее жопу.

Жопа оказалась покрыта коричневой говняной коркой. Как она не растворилась

и не отмокла в воде - для Чевеида Снатайко осталось полнейшей загадкой. И

моментально возникла дикая дилемма... то ли бежать и спасать свою простынь

от засраной жопы крейзанутой, то ли немедленно вычерпывать воду, дабы не

протечь к соседям. Социальные условности взяли верх.

Через добрую четверть часа, наведя в ванной относительный блезир, Чевеид

Снатайко, весь пылающий ненавистью, ворвался в свою комнату, готовый

растерзать сумасшедшую.

- Я есть хочу. - По-детски улыбаясь встретила она его...

- Бля! - Выплюнул Чевеид Снатайко, помчался на кухню, сварганил два

бутерброда, налил холодного чая и, обрядив незнакомку в свой халат, повел

ее на кухню.

- Жри!

Деваха, обнаружив еду минуту молча на нее смотрела, потом вырвала руку и

пошла обратно. Устроившись на кровати она принялась перебирать коллекцию

визиток Чевеида Снатайко, негромко при этом бубня...

- Шестьдесят восемь, тридцать шесть, восемьсот четыре. Иванов Владимир

Иванович. Врач психиатр. Он ушел от них. Церковь Сайентологии хочет забрать

его работу, но он справится. Он выйдет на новый виток познания.

Девятьсот тринадцать. Четыреста шесть. Три. Мумин Шакиров. Журналист. Он

следит за мной. Он торгует героином и шпионит в пользу МИ-5. Скоро его

убьют.

Триста семнадцать. Семьсот семь. Тридцать четыре. Семьдесят два. Мулдашев

Эрнст. Уфа - страшный город. Там людей убивают новым излучением. Мулдашев

делает глаза людям, которые убивают...

Чевеид Снатайко, все еще не втресканый, лихорадочно искал вену, почти не

обращая внимания на треп телки. Но, в какой-то момент, он с изумлением

отложил баян и вслушался.

- Сто пятьдесят. Семьсот девяносто один. Два. Олег Текучая. Художник. За

ним следят. Он это знает. Он прикидывается, и умело прикидывается. Но в его

мастерской на Староконюшенном масса подслушивающей аппаратуры, которая

ловит его мысли и передает их в пятое отделение... Но он их обманет...

Чевеид Снатайко охуел. Иначе не скажешь. Он точно помнил, что на визитке

Олега не было адреса его мастерской. Да и откуда этой девке знать, что на

Арбате есть 5-е отделение милиции, с которым у Текучая постоянно возникали

разные сложности?

Решив после вмазки детально разобраться с феноменом ясновидения у

сумасшедших, Чевеид Снатайко вновь взял машину и, уже навострив уши и

память, приготовился слушать. Но девка, супротив ожиданий торчка, вдруг

умолкла и, сладко потянувшись, пошла куда-то. Судя по производимым ею

звукам - на кухню.

Вздохнув, Чевеид Снатайко возобновил попытки втрескаться.

Прошел еще час.

Чевеиду Снатайко втрескаться все еще не удалось, как вдруг в комнату

ввалилась его матушка со словами...

- Что это такое?!

- Что? - Невинно спросил Чевеид Снатайко, пряча движок.

- Что эта женщина делает на кухне?

- Завтракает. - Уверенный в своей правоте ответил Чевеид Снатайко.

- Да??? - Удивилась матушка Чевеида Снатайко. - А, может, ты сам

посмотришь, КАК она завтракает?

Поняв, что случилось нечто некайфовое, Чевеид Снатайко ломанулся на кухню.

Зрелище, представшее его взору, описанию не поддавалось. Но я, совершив

героический подвиг, сподоблюсь его произвести.

Мордой в стол спала сумасшедшая. Вокруг ее головы, на столе нимбом лежали

яблоки. Каждое из них было надкусано или выкушено с красной стороны. Рядом

обретался почти порожний пакет кефира. Он лежал на боку и вязкая белая

масса из него образовывала лужу, в которой купались яблоки и мокрый хайер

девахи. Чуть поодаль лежала колбаса. Ломоть, сантиметра четыре толщиной,

превратился в подобие фирменного знака "Мерседеса". У него были выедены три

куска... Под колбасой виднелось то, что осталось от сыра. Сыр, нарезанный

такими тончайшими ломтиками, что походил на перфорированную папиросную

бумагу, образовывал подобие собранного пазла на доброй трети стола. Про

кости от курицы, порожнюю коробку "Вишни в коньяке", приготовленной на

матушкин день рождения, обертки от конфет и печенья, говорить уж и не

приходится. В общей сложности сожранной оказалась ровно половина продуктов

холодильника и не только.

Но даже не это безобразие, как оказалось, возмутило матушку Чевеида

Снатайко.

- Смотри, что она натворила!!!

И матушка Чевеида Снатайко продемонстрировала Чевеиду Снатайко пустую

склянку из-под таблеток.

Чевеид Снатайко давно уже не интересовался лекарствами своей матушки.

Перебрав их все и не обнаружив в составе ни одного из них ни эфедрина, ни,

даже, псевдоэфедрина, он потерял к ним всякое уважение.

- И что это? - Спросил Чевеид Снатайко.

- Это дорогущее мочегонное! - Объяснила матушка Чевеида Снатайко Чевеиду

Снатайко.

- И что? - Недоумевал Чевеид Снатайко.

- Оно же жутко сильное! А твоя блядища-наркоманка сожрала сто таблеток!!!

- Ё... - Только и смог выговорить Чевеид Снатайко.

- Зачем ты ее привел в дом??? - Кипела матушка Чевеида Снатайко.

- Знаешь, - Ответил Чевеид Снатайко задумавшись. - Я бы с удовольствием...

Но, понимаешь, если я не могу объяснить этого сам себе, то как, ты думаешь,

я смогу объяснить это тебе?

После такого пассажа матушка Чевеида Снатайко тоже задумалась и, признав

правоту сына, перевела разговор на другую, более трепещущую тему:

- Так что ты с ней думаешь делать?

Поняв, что выебать деваху уже точно не удастся, и даже не из-за присутствия

проснувшейся матушки, а из-за того, что сраная жопа крейзи герл, из-за

которой теперь придется менять-стирать постельное белье и халат, к эрекции

не располагала, Чевеид Снатайко, раскинул мозгами, и принял единственно

верное, на данный момент, решение, которое лаконично сформулировал одним

словом:

- Выгнать!

- Она же сдохнет у нас на лестнице! - Завопила матушка Чевеида Снатайко. -

Это сильнейшие таблетки! У нее будет такое обезвоживание организма!.. Она

должна очистить желудок!!! Срочно!!! Пока они до конца не растворились!!!

- Понял! - Ответил Чевеид Снатайко и на себе поволок девицу в сортир.

Блевать.

Деваха сонно поводила воловьими очами и не понимала, что от нее хочет

назойливый парень в одних трусах.

- Давай, дура! Два пальца в рот - и блюй!

Сумасшедшая покорно засунула требуемое в требуемое отверстие и, обняв

унитаз, склонила над ним свою голову:

А Чевеид Снатайко, удовлетворенный итогом своей деятельности, удалился в

комнату. Ставиться.

Но поставиться не удалось. Через полчаса опять возникла матушка с тем же

сакраментальным вопросом:

- Что это такое?

- Что случилось? - Поинтересовался Чевеид Снатайко, ныкая двигу.

- А посмотри сам! - Гордо намекнула Чевеиду Снатайко матушка Чевеида

Снатайко на некие неблагоприятные для него обстоятельства и удалилась.

Примчавшись в туалет, Чевеид Снатайко второй раз за это утро охуел.

Девка-таки проблевалась. Проблевалась обильно. Но на себя и на пол сортира!

А в унитаз не попало ни капли!

Это вам сейчас смешно. Или противно. А Чевеиду Снатайко в тот момент было

не до того и не до этого!

Выволоча крейзи герл из сортира в ванну и заставив ее там смывать с себя

содержимое желудка, Чевеид Снатайко, матерясь, принялся убирать блёв, макая

тряпку прямо в бачок унитаза...

Убравшись, Чевеид Снатайко в который уже раз попытался ублаготвориться. Уже

не ради кайфа, и не ради прихождения в некое адекватное, или неадекватное

состояние ума, психики и всего им сопутствующего, а просто, чтоб снять

напряжение и усталость...

- И долго ты еще будешь ее выгонять? - На секунду заглянула в комнату

Чевеида Снатайко матушка Чевеида Снатайко.

- О-о-о!!! - Взвыл Чевеид Снатайко и поплелся выволакивать деваху из

ванной.

Там его ждал очередной шок.

Стараясь загладить свою вину, незнакомка постирала за это время все, что

было в ванной. Включая носки и трусы Чевеида Снатайко, которые доселе

сушились свежевыстиранные на батарее, включая половые тряпки и полотенца,

которые одни на других заняли ныне место трусов и носок, включая матушкин

махровый халат и халат самого Чевеида Снатайко.

- Все!!! - Заорал Чевеид Снатайко! - Выметайся!!!

- Ты меня выгоняешь? - Удивилась сумасшедшая. - Ты точно с ними. Я сейчас

уйду. - Заверила она Чевеида Снатайко.

Чевеид Снатайко опять попытался втрескать себя, но тут появилась крейзи

герл.

- Я ухожу. - Доложила она.

- Постой! Ты куда, это, в моем халате? - Возмутился Чевеид Снатайко.

Деваха скинула халат и осталась в трусах и босоножках. И попыталась уйти

так.

- А ты куда в моих босоножках? - Возмутилась подошедшая матушка Чевеида

Снатайко.

Девка скинула босоножки матушки Чевеида Снатайко. Осталась в одних трусах.

И попыталась уйти так.

Чевеид Снатайко сгонял в ванную и надел на крейзанутую ее мокрый насквозь

сарафан, который, за последнюю большую стирку, она, как видно, прополоскала

еще раз. Матушка Чевеида Снатайко припинала сумасшедшей ее собственные

босоножки. Та обулась, и забыв застегнуться, с сиськами нараспашку,

подхватив огромный целлофановый пакет с ручками, попыталась уйти.

Чевеид Снатайко вспомнил, что когда они шли сюда, то никакого пакета у

девки не было.

- А что в пакете? - Загородил Чевеид Снатайко девахе дорогу.

Та отдала.

Внутри оказалась поненадкусанная половина холодильника. Все матушкины

таблетки, стрем-пакет самого Чевеида Снатайко, включая драгоценный баян с

винтом, и несколько его книжек в том числе и записная.

Все слова застряли в глотках Чевеида Снатайко и его матушки.

Безмолвно открыв входную дверь и выпроводив вбирающую голову в плечи

загостившуюся девку, Чевеид Снатайко облегченно вздохнул. Синхронно с ним

это сделала и его матушка. Но в ее вздохе облегчения было несколько меньше,

ведь ей предстояло еще и разбираться со своим отпрыском, когда тот

соблаговолит закончить винтовой марафон.

Вернувшись в комнату и продолжив венные изыскания, Чевеид Снатайко вдруг

вспомнил про солнечные очки, которые давал девке чтобы та смогла защититься

от солнца. Их не было. Исчезла и бейсболка.

- Спиздила, сука...

Теперь Чевеид Снатайко понял, что именно вдруг насторожило его во внешности

убегающей по лестнице телки:

Но, удивительное дело, после ее ухода Чевеид Снатайко моментально

втрескался. Вена словно сама выпрыгнула из-под кожи на иглу, дала обильный

контроль и не только позволила вогнать в себя весь винт, но и прокачать

кровякой машину!

На приходе, Чевеид Снатайко вдруг понял, что его сегодняшнее приключение

может так просто и не кончиться. Ведь сумасшедшая приковыляла в Москву из

Видного, здесь у нее нет никого и она, устав и замерзнув, запросто может

вернуться в знакомую уже квартиру.

И Чевеид Снатайко полетел к дверному глазку. Через часа полтора, на

недоуменный взгляд направлявшейся из кухни в комнату матушки, которая

убирала последствия гастрономической оргии, Чевеид Снатайко шепотом

прохрипел:

- Кажется, она не ушла...

И действительно, ему глючилось, что за поворотом лестницы, там, куда не

достигает поле зрения даваемое глазком, стоит крейзи герл в своем

распахнутом сарафане и отбрасывает тень.

- Представляете... - Слышался ему голос одной соседки, - Он выгнал ее

совершенно мокрую!

- Ни стыда ни совести у парня! - Вторил ей голос другой соседки.

Наступил вечер, ночь, Чевеид Снатайко не менял своего наблюдательного

пункта. Лишь около двух ночи он осмелел настолько, что смог отворить дверь

и, прокравшись к двери соседей снизу, примкнуть к ней ухом.

- Шестьдесят пять. Четыреста двадцать девять. Сто шестьдесят два. -

Донеслось из-за нее.

"Она там!" - Понял Чевеид Снатайко. Он бросился наверх, запер дверь на все

замки, на случай визита разъяренных его поведением соседей и, проскользнув

в свою комнату, ввел себе очередные полтора куба.

Ночь прошла словно в кошмаре. Чевеид Снатайко то затаивался в кровати, то

смотрел в окно, то прислушивался к шагам на лестнице... Утром, приоткрыв

окно, дабы проветрить комнату от застоявшегося табачного дыма, он прямо под

собой услышал знакомый до боли голос:

- Да!.. Да!.. Давайте!.. Пишите... восемь. Девятьсот два. Шестьсот

шестьдесят восемь. Тридцать один...

В ужасе Чевеид Снатайко высунулся в окно по пояс и увидел незнакомую тетку,

диктовавшую по мобильнику чей-то телефон.

Брелок от крейзи-герл или Крейзи бой (Опыт отчета о влиянии вещей

крейзанутых на качество винта)

Помните брелок, который подарила крейзи герл Чевеиду Снатайко. Брелок от

"Опеля"? Или это еще впереди? Ну, да ладно, поверьте тогда на слово.

В общем, оклемался Чевеид Снатайко от приключения с крейзи герл и пошел к

своим друзьям Шантору Червицу и Блиму Кололею рассказывать все это в лицах.

А те тоже не веселые, ибо случился у них на концерте этого "Ленинграда"

ебучего злоебучий бэд-трип. И обломаные они. И отходнячные. И всякое такое

некайфовое.

Но рассказ Чевеида Снетайко повеселил их. Тем паче, что рассказывал он его

раза четыре. Всякий раз меняя детали в сторону их усугубления. Под конец,

крейзи герл вынесла от него в целкофановом пакете вообще всю обстановку, и

ему пришлось бежать за ней и отнимать похищенное. А в качестве

доказательства демонстрировал Чевеид Снатайко тот самый брелок, о котором

речь в самом начале шла.

Блим Кололей и Шантор Червиц крутили брелок в руках, цокали языками и

верили Чевеиду Снатайко все меньше и меньше. Когда веры этой у них вообще

не осталось, возникло деловое предложение:

- А не сварить ли винта?

Против и воздержавшихся не оказалось, и вновь полетел-покатил винтовой

марафон. Шантор Червиц его самые веселые и ответственные моменты даже на

видеокамеру заснял. Чтобы потом друзьям их рожи уторчаные показывать, дабы

попотешаться на трезвую голову по полной программе.

В ходе марафона Блим Кололей сломался и свалил на третьи сутки. Чевеид

Снатайко запросил пощады и срыл на четвертые, а Шантору Червицу валить было

некуда, ибо мутили в его хате. Побродил, побродил он в одиночестве,

позаморачивался на одевании, но сгонял-таки на Лубу, взял еще банку и

сварил. А варил он, крутя в пальцах брелок от крейзи герл и вспоминая

превеселейшие гоны Чевеида Снатайко. Долго варил. Медленно. Со вкусом.

Реактор потряхивал, поворачивал против часовой стрелки, следил, чтобы огонь

был самый маленький. Три часа только варил.

Винтец получился - загляденье. Чистейший. Желтизной и не пахнет. И понял

тогда Шантор Червиц, что получилось у него НЕЧТО! Нечто невъебенное.

Отобрал он себе, как обычно, двуху: Подумал, и полкуба обратно слил.

Отщелочил. Стал ставить. Поставил куб. Чувствует все. Хватит. Иначе -

дознется.

Вырвал струну из веняка и приходоваться повалился. И приходовался он час.

Не меньше. Мысли всякие в голове бродили. Образы из виска в висок

пролетали. Тени шевелились. Глюки, видать:

Шантор Червиц даже хайку придумал:

Поставил винта.

Глюки толпятся вокруг -

Не надо и звать...

А как Шантор Червиц оприходовался, его такая радость обуяла, что решил он

всех, кого можно винтом этим угостить. Позвнил Чевеиду Снатайко - тот спит,

коматозник. Позвонил Блиму Кололею - того нет, гуляки. Лишь Семарь-Здрахарь

на месте оказался.

- Дарова, Семарь-Здрахарь! - Говорит Шантор Червиц.

- Дарова, Шантор Червиц! - Отвечает Семарь-Здрахарь.

- Семарь-Здрахарь, ёпта, я такую штуку приготовил... Ты охуеешь! -

Восторженно кричит Шантор Червиц. - Классика!!

- Да, лана, не пизди...

- Бля буду, приезжай, попробуешь! Не пожалеешь!

- Не могу, Шантор Червиц, я ж джоблю всю ночь...

- Приезжай, ёптыть, втрескаешься, да и поедешь обратно:

- Лады, ща буду... - Лениво отвечает Семарь-Здрахарь.

Ждет Шантор Червиц Семаря-Здрахаря. Тусы по хате нарезает и поет странную

песенку:

А за горами, продают солутан!

А я сварю винта и буду рад,

Но я тебе не дам!

Не смей меня винить!

Ну, посмотрите, до чего он хорош!

Но на дороге ты его не найдешь!

Сварить попробуй сам!

Не буду я тебя учить!

Есть солутан и на высоких горах,

На крутых берегах.

Для крутых!

Короче, ты не достанешь!

Я знаю цель: я первитином уколоться хочу!

За солутаном лечу,

И крутизной наслаждаюсь!

Трудна дорога и повсюду обман,

Но чтоб сварить винт - у меня есть план!

Его скурю я сам!

Не смей меня просить!

Я эфедрин не извлекал с давних пор,

Мне надоел сине-зеленый солутановый колор!

Его и пей ты сам!

Не смей его со мной делить! У!

А появился Семарь-Здрахарь у Шантора Червица минут, самое большее, через

двадцать, весь запыхавшийся, взмыленный. Небось, бегом бежал от метро. Зато

веняки распарил под курткой. Вбежал и сразу:

- Ну? Где? Давай двуху! - А сам то ли ботинки снимает, то ли рукав

закатывает. Торопится.

Шантору Червицу для Семаря-Здрахаря двухи не жалко. Он так ему и говорит:

- Не жалко мне для тебя двухи. Но лучше бы полтораху тебе поставить. Мне,

вот, от кубешника чуть передоза не пришла.

А Семарь-Здрахарь уже руку перетянул:

- Не ссы, Шантор Червиц! Это ты уж до того доторчался, что от двух точек

передозу хватаешь. А мне - два квадрата в самый раз будет!

Не стал поминать Шантор Червиц Семарю-Здрахарю, что они почти что в одно

время начали мулькой трескаться. Хочет Семарь-Здрахарь два куба - получит.

Человек же взрослый, опытный психонавт, можно сказать, видать, знает, что

делает.

Получил Семарь-Здрахарь вожделенный агрегат с двумя кубами прозрачнейшего

раствора, и заперся в ванной трескаться.

А Шантор Червиц потусовал, потусовал по комнатам, нашел баян свой с

полуквадратом недоставленным и догнаться решил. Догнался: Лежит: Хайку

сочиняет:

Сочинил такое:

Трудно понять

Ширнутого герычем...

Опиушник, бля!..

И такое:

Винта я сварил...

Как налетели торчки!..

Остался - кубешник!..

А еще - такое:

В кармане куртки

Два снаряженных шприца.

Себе и подруге...

А потом растрясло его на крупную вещь. Вспомнил Шантор Червиц как начинал

он свою торчковую жизнь, вооружился ручкой, блокнотом и начал писать:

Я брожу по застреманым драгстерам

И сжимаю в пальцАх терку мытую.

А на ней мои руки дрожжащие

Написали "Solution Jeff".

Там встречают меня без внимания,

И дибят как наркота последнего.

Как говно берут терку истрепану,

И швыряют мне взад, озверев!

Но нахально блуждая по каличным,

Непременно увижу, как девушка,

Практиканточка, мне незнакомая,

Вдруг напишет: 16 на 2.

Пробивая фанеру асковую,

И забрав две столь нужные баночки,

Я в мечтах устремляюсь к товарищам,

И кружится моя голова.

- Эй, Шантор Червиц!

Пока Шантор Червиц испытывал муки творчества, Семарь-Здрахарь вылез из

ванной и теперь стоял в дверях комнаты, где творил Шантор Червиц.

- Чего?

- Я в комнатке потусю. - Сообщает Семарь-Здрахарь и испаряется из проема.

А Шантору Червицу-то что? Пусть тусует. Главное, чтоб с мысли не сбивал:

..И на хазе, ништячной, но паленой,

Я бодяжу улетное ширево.

И метелку в машину бодяжную

Забиваю, тромбую и ша!

Осторожно, чтоб капли не падали,

Заливаю в нее мульку мутную.

А с канюли баяна уж падает

Джеф зеленый. И стынет душа...

- Блядь, это что за хуйня? Бя-я-я-я! Шантор Червиц, что это за хуйня??? -

Вопит из комнаты Семарь-Здрахарь. Но Шантору Червицу не до него. Стих идет!

..И беру я иголку контрольную,

Набираю в машину солюцио,

Надуваю веняк весь истыканый,

И ширяю себе свой дозняк.

Как по кайфу приход мне приходится!

Я торчу - и мне сладко и весело!

Друг мой, знаю, ты тоже попробуешь!

Забодяжь, заширни, и ништяк!

Написал Шантор Червиц, последний восклицательный знак поставил, но

перечитать не успел. Только начал свою калиграфию разбирать, как:

- Сука, ты, Шантор Червиц, бля! Конченая ты сука! Падаль! Мразь поганая! -

Визжит Семарь-Здрахарь. И слышит Шантор Червиц, что где-то поблизости

стекло бьется. Звук такой характерный. И какой-то очень слишком близкий.

Чуть ли не в соседней комнате. Где Семарь-Здрахарь тусует.

Интересно стало Шантору Червицу. Отложил он блокнот и в стенку постучал:

- Семарь-Здрахарь! Что у тебя там?

- Ша-а-анто-о-ор Че-е-ерви-и-иц! - Ответствует Семарь-Здрахарь. - Блядь,

ты, сука, ты когда успел эти камеры и жучки установить?

А голос у Семаря-Здрахаря, хотя и визглявый, но громкий. Посмотрел Шантор

Червиц на часы - четвертый час. А, судя по безлюдию за окном, ночи.

Про камеру Шантор Червиц понял. Да, видеокамера в комнате где

Семарь-Здрахарь. Но она в чехле. Неустановленная. На полке лежит. А какие

жучки?

- Какие жучки? - Спрашивает Шантор Червиц через стенку и бежит к двери. Но

там заперто.

- Шантор Червиц! Я тебя ненавижу! Гнида! Сучара ментовская! - Вопит

Семарь-Здрахарь. А Шантор Червиц стоит и слушает и эти вопли и очередной

звон стекла, и дикие удары по стенам, и треск падающей мебели. Секунд

пятнадцать он это слушал. Потом надоело. Квартира-то его. Не притон, там,

какой-то, цивильная, незасвеченая хата, хотя и на первом этаже. И негоже ее

обстановку ломать всяким там Семарям-Здрахарям.

Разбежался Шантор Червиц по коридорчику, дверь попытался выбить. А дверь

настоящая, не ДСП сраное, а досковая. Не поддалась она с первого раза. А

Семарь-Здрахарь изнутри услвшал удар и, даром, что в отглючке, сообразил.

Пока Шантор Червиц второй раз разбегался, Семарь-Здрахарь дверь диваном

припер. Все! Не откроешь теперь!

- Хуй тебе, Шантор Червиц! Не возьмешь меня! Хватит! - Орет Семарь-Здрахарь

и продолжает мебель крушить. Стекла только похрустывают. Видно уже все

перебиты.

Шантор Червиц понимает, что это пришел пиздец. Время не то раннее, не то

позднее, а соседи, которым с утра на джоб топать, и так создания нервные,

синькой испорченные. Как пить дать ментуру вызовут.

Осознав такую перспективу, Шантор Червиц заметался по кухне, собирая

стрем-пакет. Компот, баяны, фантики:

- АААААААА, - Орет Семарь-Здрахарь, у которого пошел новый виток осознания

глюкавой реальности. - Ты, падла, меня зомбируешь! АААААА. Выключи эту

адскую машину!.. Сейчас же! Слышишь?! Сейчас жее-е-е!!..

- Нет у меня никакой машины! - Решает ответить Шантор Червиц, разыскивая

струны.

- Нет есть, и ты ей на меня воздействуешь, ААААА выключи сейчас же, я всё

равно найду где ты спрятал излучатели! - Не унимается Семарь-Здрахарь.

Под звуки падающей мебели, бьются оставшиеся минимально целыми стёкла...

Семарь-Здрахарь ищет излучатели... Шантор Червиц все собрал, пора валить,

но он почему-то, наверное из-за винта, все же не оставляет надежды

угомонить разбушевавшегося глюкача.

- Хорошо, - Кричит Шантор Червиц. - Я выключу, все! Всё! Я выключаю!

Слышишь!? - И Шантор Червиц щелкнул выключателем света в коридоре.

- Нет, ни хуя ты не выключил - Вопит Семарь-Здрахарь. - Меня не наебешь! Я

все чувствую! Выключай на хуй, а то я, блядь, всё здесь разобью!!

Шантор Червиц прикидывает, много ли целого осталось после бесчинств

Семаря-Здрахаря и, решив, что пусть хоть немного, да останется, починить

можно будет: Наверное: Кричит через дверь:

- Семарь-Здрахарь! Все, успокойся, я выключаю, выключаю! - А тем временем

Шантор Червиц забрался на стул, добрался до щитка и вывернул пробки.

- Бля-я-я-я-ядь, ты меня за дурака, что ли держишь??? - Продолжает

Семарь-Здрахарь.

- ???

Нет, Семарь-Здрахарь, ты что? Я выключил изучатель! Как ты просил... -

Прикидывается своим Шантор Червиц.

- Не пизди! - Заливается воем Семарь-Здрахарь. - Ты выкрутил пробки, чё я

не знаю?

Шантор Червиц понимает, что его шансы утихомирить Семаря-Здрахаря

закончились. В комнате снова что-то ломается, трещит, стены гудят, но

Шантор Червиц уже принял решение. Он вворачивает пробки обратно, слезает со

стула и, подхватив пакет со стремом:

Слушает как гремит дверной звонок. Два звонка. Дзы-ы-ы-ынь. Дзы-ы-ы-ынь!

Так звонят только менты. Привычка у них у всех такая, что ли, стандартная?

Посмотрел Шантор Червиц в глазок. Точно они. Два мента. Стоят,

переглядываются, калаши на плечах мацают.

Не стал им Шантор Червиц дверь открывать. На фига ему это надо? Расспросы,

допросы. А там и веняки заставят предъявить. И содержимым пакета

поинтересуются:

Стоит Шантор Червиц, ждет. Стоят менты - тоже ждут. А в комнате бой

продолжается. У ментов нервы сдали быстрее, чем у Шантора Червеца и они из

подъезда вышли. Вышли и к окну подошли. Зарешеченному. И разбитому.

И слышит Шантор Червиц, как мент говорит:

- А ну, бля, успокойся!

- Да пошёл ты на хуй! - Недружелюбно отвечает ему Семарь-Здрахарь. - Не

видишь по всей комнате жучки понаставлены!

- Успокойся! - Повторяет мент. Наверное, понимает Шантор Червиц, это

единственное слово в ментовском лексиконе для успокоения переторчавших.

Много раз он его применять не будет. Так что пора скипать.

- Пашол на хуй! - Надсаживается Семарь-Здрахарь.

Не дожидаясь кнца этого содержательного диалога, Шантор Червиц тихонько

отпер дверь и как есть, в тапочках, куртке на голое тело, а когда

одеваться? и со стрем-пакетом в руках покидает хату. А прямо у подъезда

стоит раковая шейка ДПС и лениво помигивает синей кастрюлей. Внутри -

заспанная рожа мента-водилы.

Шантор Червиц, с видом, как будто он всегда выходит в это время совершить

моцион, проскальзывает мимо машины, подозрительно косясь на подозрительно

косящегося мента внутри, и скрывается в близлежащих кустах.

Там Шантор Червиц и ныкет палево и направляется в соседний дом. К Райке

Недаеттт. Прощаться.

Эти душеразбивательные сцены мы опустим. Не след здесь влезать в чужой

интим. Серьезное дело-таки.

Долго еще не решался Шантор Червиц заявиться домой. Думал, сделати там

мусора засаду. Он придет, а его - хвать! И в каталажку! Ведь реактор с

винтом недобраным и баяны с контролем в разгроханой комнате остались. На

пару с Семарем-Здрахарем.

Но пронесло.

Райка Недаеттт после прихода утра заглянула в хату Шантора Червица, никого

там не нашла и дала отмах. Шантор Червиц нашел и баяны, и винт: Не нашел

только видака, камеры, телевизора, музыкального центра, телефона с

определителем и других, более мелких произведений электроники.

Как не просила Райка Недаеттт того замечательного крышесносного винта,

Шантор Червиц ей не дал. При девке весь фурик-реактор в раковину вылил.

Смыл и прополоснул. Чтоб и следа не осталось.

Кое-как потом Шантор Червиц комнату в порядок привел, стекла вставил,

остатки мебели на гвозди посадил. Не горевал он о технике забугорной, а

горевал только о видеокамере, на которую марафонные движения были записаны.

Ясно же, что менты попятили. А если кто из них любопытный? И посмотрит, что

там записано?..

О-о-о: Лучше и не думать!..

Так и не думал Шантор Червиц, пока его повесткой в ментовку не вызвали.

Там, листая дело и слушая рассказы участкового, он и узнал окончание этой

истории.

Сразу после его ухода подкатили ещё три ментовские тачки. Вся милицейская

туса скучковалась у окна, безуспешно пытаясь выцыганить Семаря-Здрахаря из

хаты.

Семарь-Здрахарь, отмахивался ножкой от стула от несуществующих пуль, и

прятался от них и от ментов за обломками мебели, думая, наверное, что если

калаш сперва висит на сте: милиционере, то потом он будет стрелять. И

именно в него, Семаря-Здрахаря.

Непонятно как, но доблестным охранникам правопорядка удалось заставить или

уговорить Семаря-Здрахаря выдать им ключи от квартиры. Наверное, история

этого не сохранила, для поисков жучков и излучателей.

Естественно, ничего они искать не стали, а, застегнув Семаря-Здрахаря в

нарукавники, доставили его в отделение.

Там Семарю-Здрахарю поплохело. Он почувствовал, и стал всем подряд кричать,

что Шантор Червиц с помощью адской машины осуществляет на него направленное

телепатическое и микроволновое воздействие. И при этом выращивает у него в

горле какой-то гигантский прыщ, который, в скором времени так разрастется,

что приведёт к удушению Семаря-Здрахаря.

Семарь-Здрахарь, осознав такую перспективу, немедленно стал задыхаться и

требовать к себе врача.

Перепуганные менты вызвали неотложку. Приехал врач, осмотрел

Семаря-Здрахаря и посоветовал ему не заниматься цереброкопуляцией с

милиционерами.

Слегка успокоившись, Семарь-Здрахарь стал объяснять работникам

правоохранительных органов, что его специально укололи наркотиком и теперь

зомбируют с помощью специальной микроволновой машины, которая установлена в

квартире Шантора Червица.

- Вызовите физиков! - Орал Семарь-Здрахарь. - Вызовите скорее, пока Шантор

Червиц не убрал эту адскую машину.

Милиционеры пообещали вызвать физиков и попросили его немного подождать и

успокоится. Но не таков был Семарь-Здрахарь! Он не успокаивался! Он

прекрасно слышал направленные сигналы, издаваемые водой текущей из

унитазного бачка! Этими сигналами Шантор Червиц пытался заставить его

совершить самоубийство!

Из последних сил Семарь-Здрахарь попытался донести эту информацию до

милиционеров, но те оставались безучастны.

И тут Семарь-Здрахарь все понял! Он вспомнил, что менты имеют крайне низкий

уровень интеллекта и по своему ментальному развитию просто не могут

врубиться в тонкие материи микроволновых воздействий и направленного

зомбирования! Ведь именно поэтому они и пошли в милицию, что людей с таким

низким IQ никуда больше взять не могут!

- Ну и хуй с вами! - Пробурчал Семарь-Здрахарь, обидевшись на всех, и

устроившись поудобнее на жестком откидном лежаке, мирно уснул.

Через несколько часов он отошёл. Не куда-то, а от глюков.

О, менты! О, эти святые люди! С утра они объяснили Семарю-Здрахарю, что

никаких наркотиков не было! Они даже не взглянули на его веняки! Менты!

Милые! Они растолковали Семарю-Здрахарю, что он просто напился, и у него

случилась белочка.

Семаря-Здрахаря отпустили: Выписав штраф в 45 рублей.

А Шантор Червиц, частенько смотрит на изрезанные ножом и стеклами обои,

из-под которых Семарь-Здрахарь пытался извлекать "жучков", и говорит юным

винтовым:

- Не повторяйте моих ошибок, не варите чересчур хороших растворов!

Заморочка

2-тильда-наба-штрих-интеграл-сигма-зет-в-степени-кубический-корень-из-е-в-степени-икс-котангенс-три-четверти-пи-омикрон-на-дельта-икс-по-замкнутому-контуру-разделить-на-цэ-квадрат.

Съемки пилотажа.

Сильнее всего хочется чего? Правильно, того, чего думаешь, что уже не

хочешь.

Лизка Полотеррр, прискакавшая через час после твоего пробуждения,

опоздавшая на первую утреннюю (ха! Утреннюю! В два-то часа дня!) порцию

твоей выдроченной кончины, извлекает из твоей простаты сперва ротом, а

затем и пиздом, вторую и третью экстракцию живчиков, после чего, якобы

спохватившись, извлекает из своей бездонной, нет, не пизды, а сумы, целых

пять пузырей сала – результат долгой маклерской операции, на которую она и

уволокла остатки мета…

- Бля! Опять ширяться! – Понуро вздыхаешь ты, и радостно плетешься на

винтоварню, заниматься процессом. Тебя уже заебало ширяться. Ну сколько же

вообще можно? Но салют в руках лучше, чем эфедрин на облаках, и само

разглядывание пяти пузырей куда-то задвигает твою заебанность. И, хотя и

нет почти совсем никакого желания что-то делать ради вмазки, ты, один хуй,

это «что-то» делаешь. Благо, что последовательность действий отточена

годами непрерывной практики. И ощущение того, что сейчас как-то не слишком

охота трескаться, несколько стушуется, когда перед тобой на тарелке будут

выседать игольчатые кристаллы полученного из винта чистейшего,

оттитрованного по пэ-аш-бумажке, метамфетамина.

Времени каких-то шесть вечера, а все готово. Чтобы спровоцировать очередной

сеанс безудержной ебли, ты ставишь Лизке Полотеррр сразу три сотки и, пока

она воет и сучит ногами, рвя на себе волосы и сиськи, вхуячиваешь себе

столько же. И, до потери времени и реальности, ты ебешь ее, она ебет тебя,

вы, все вместе, ебете друг дружку, запутавшись в полах, хуях, пиздах и

прочих ебаемых и ебательных выпуклостях и отверствиях. Оргазмам потерян

счет и тебе кажется, что это не она, а ты уже бесконечно кончаешь,

выплескивая на гора, бьющие в потолок, и оставляющие на нем масляные

разводы, неиссякаемые фонтаны малофейки…

И вдруг, твой немыслимо обостренный слух улавливает нечто.

Что-то жужжит.

Тихонько. На пределе восприятия.

Жужжит.

Железно жужжит!

Лизка Полотеррр высасывает из твоего хуя последнюю каплю гормонов, ты

отстраняешь ее. Идешь к окну.

Точно. Звук здесь слышнее всего.

Ты кладешь руку на оконную раму, и твои пальцы улавливают некую вибрацию,

словно где-то неподалеку работает моторчик. Но откуда и для чего тут

моторчик?

Ты придирчиво осматриваешь окно.

Странно. Даже поразительно.

Ты везде видишь следы недавнего ремонта, хотя, ты точно это знаешь,

никакого ремонта в последние три-четыре года не было. Мало того, на

стеклах, невесть откуда, взялись длинные продольные и поперечные царапины.

Но и это не все: краска, которой красили рамы и которая частично залепила

стекла отслоилась так, словно ее целенаправленно «подпиливали» - иного

слова подобрать здесь невозможно…

Ты отворяешь одно из окон, смотришь на торец. Оп-па! Вот они! Следы.

Длинные полоски, идущие сверху вниз… Ты прикладываешь к ним палец. Да!

Внутри явно что-то вибрирует, да и сами потемневшие полосы явно теплее, чем

окружающее их дерево.

Лески!

Внутри рамы.

Но что они там делают?

Как это что??? Пилят!!!

Бля…

Тебя прошибает хладный трупный пот.

Ведь если окно распиливают с помощью лесок, то это значит сразу несколько

вещей. Первое – за твоей хатой следят и очень давно. Настолько давно, что

смогли в нее проникнуть и установить незаметно для тебя эти самые ебаные

лески! И второе: раз они пришли в движение, это значит, что период

наблюдения завершен…

Бля…

Как только лески все распилят – окна распадутся сами собой, и в них можно

будет войти!

Бля…

Этому срочно надо помешать!

Но как?

Бля… Бля… Бля…

Лески же откуда-то идут!

Ты лихорадочно, но так, чтобы не заметили наблюдатели, шаришь вокруг окна.

Да, вот они. Вот они шевелятся под обоями. Вот они идут, идут, идут…

Сходятся!!!

Самый угол оконного проема. Ну, конечно, там же логичнее всего их

расположить.

Ты опрометью кидаешься к ящику с инструментами, находишь шило и, вернувшись

к окну, начинаешь расковыривать место соединения рамы и стены. Два ковырка

– и вот она! Коричневатая леска с металлическим звуком лопается, поддетая

шилом.

Но что это?

Как странно…

Это-то еще что такое?

Леска, оказывается, не сама по себе. Она проходит в какой-то прозрачной

трубке!

Ну, ничего, - думаешь ты, - это их не спасет!

Шило вновь в работе. Лески рвутся одна за другой.

Но, бля, как же их много. Ими, оказывается, буквально нашпиговано все

околооконное пространство. С десяток ты уже порвал, но меньше их не

становится. Причем, удивительное дело, проходят они в каком-то диковинном,

похожем на пластмассу материале. Вряд ли такой существовал в конце 60-х,

когда строили этот дом…

Что же делать?

Но, раз лески сходятся от одного окна, то они должны куда-то сходиться и от

второго, того, что с форточкой! И раз они куда-то идут – они должны куда-то

уходить. Следует лишь проследить их путь и перерубить все скопом!

Теперь ты вооружился другим инструментарием: долото и молоток – вот орудия

борющегося за свободу драгмен-пролетариата!

Ага.

От окон лески идут в угол квартиры.

Но что это? Их отчего-то гораздо больше, чем ежели они бы шли только от

твоих окон. Точно! Ведь и в квартирах снизу то же самое. А пункт управления

ими – точно над тобой, на последнем, пятом этаже. Туда-то сходятся лески со

всего подъезда или, даже, дома.

С этим пора кончать!

Ты, с уверенным оскалом зубей, берешь долото и начинаешь перерубать

конгломераты лесок, уходящих в дыру под потолком.

Удар – дзынь!

Удар – еще дзынь!

- Линия 16-а – перегрузка. Сбой. Линия 24-д – перегрузка. Сбой. – Слышится

из пробитой тобой дыры. Говорит мужик. Ему отвечает баба:

- Да он уже половину линий перерубил! – Ты буквально видишь, как баба

удрученно качает головой.

- И что теперь?

- Не знаю.

- Может, зря ему раньше не сказали о линиях?

- Тогда бы он их перерубил еще раньше. Сам же знаешь – псих.

Ах, псих!

Ярость начинает сочиться из твоих пор. Молоток стучит как сумасшедший.

Удар - дзынь-дзынь!

Удар – дзынь-дзынь-дзынь!

Лески десятками перерубаются твоим незамысловатым ударно-пробойным

механизмом.

- Ну что делать будем? – Повторяет мужик.

- Придется прибегнуть к крайним мерам. – Говорит баба. – Включим входную

дверь. То-то он попляшет…

Ты в момент оказываешься у двери. Бля! От нее уже вполне ощутимо несет

горелым деревом.

-Ж-ж-ж-ж-ж… - Раздается от двери.

Распахнув ее ты смотришь на торец. Так и есть. Там уже проявились темные

полоски – следы режущих лесок.

Приложив к одной из таких линий палец, ты с воплем отдергиваешь его – линия

настолько раскалена, что жжется. В следующую секунду в дело пускается шило.

Но, что за бля? Эти лески от шила не рвутся! Ба! Да это вообще не лески!

Это металлические полосы из никель-титан-ванадиевого сплава! Такие порвать

каким-то закаленным шилом вообще невозможно. Их вообще порвать невозможно.

Тем более на ходу.

Бля. Что же делать-то?

Остается только одно – как-то затормозить их движение.

Чтоб они не разрезали в конец дверь и ты не остался без двери вообще.

- Что он там? – Раздается с верхнего пролета женский голос.

- Суетится. – Докладывает мужик. Наверное, они как-то за тобой следят…

- Ничего у него не получится… - Смеется баба.

Ах, не получится!

Ты бежишь в комнату, лихорадочно роешься в коробке с инструментами. Вот они

– гвозди.

Вскоре косяк двери напоминает ежа, из-за торчащих из него гвоздей. Но ты

опоздал. Металлические ленты уже ушли вглубь и поверхностно забитые гвозди

их уже не достают.

В ход идут пассатижи. Гвозди вынимаются и заколачиваются уже гораздо глубже

и под другим углом, так, чтобы хоть немного затормозить неутомимый процесс

распиливания двери.

Лески, зацепленные гвоздями, начинают зверски скрипеть.

Ага! Работает!

Но в то же самое время пилятся и окна!!!

Вспомнив об этом, ты, кряхтя и охая от тяжести, снимаешь их с петель. Лески

лопаются сонмами. Но некоторые, зацепившись за штыри тех самых петель,

теперь продолжают пилить их.

Ебаный вротась! Петли пилят такие же металлические ленты, как и те, что

работают над твоей дверью.

Но откуда, на самом деле, они взялись? Не иначе, чем в прошлом году, когда

тебя не было дома из-за аж трехмесячного зашира, работники ЖЭКа сделали

ремонт. А лески эти протянули для того, чтобы, дом не разваливался. А ты,

гнусный наркоманище, их порубал… И теперь твой подъезд может рухнуть в

любой момент.

А еще их протянули для пожарников. Вот будет в квартире пожар, когда никого

нет – работники ЖЭКа эти лески врубают, и они за доли секунды открывают

любую дверь любой квартиры… Пожарникам… Или ментам…

Ба!

Да вот же они! Идет одинокий муниципал, совершая обход доверенной ему

территории.

- Товарищ милиционер! – Орешь ты из окна. – Можно вас попросить подняться?

Мент кивает и вскоре стоит около усаженной гвоздями двери, дымя сигаретой.

- Вот, смотрите, они, из квартиры наверху, режут мои двери и окна.

Разберитесь пожалуйста, а то скоро все развалится.

Ты показываешь следы от деятельности лесок.

Мент кивает несколько раз, послушно поднимается на этаж. Ты слышишь, как он

звонит в дверь. Шум открываемых замков. Приглушенный диалог, из которого

ничего не разобрать. Несколько минут тишины. Опять голоса, хлопает дверь.

Шаги вниз.

Муниципал.

- Знаете, я не обнаружил наверху никаких таких приспособлений. Вы бы

поспали, наверное…

Он и эти, из ЖЭКа теперь в сговоре – понимаешь ты. Все. От ментов помощи

больше не дождешься.

- Спасибо большое. – Говоришь ты. - Я так и сделаю…

Муниципал, с чувством выполненного долга, удаляется. Но лески-то продолжают

пилить!

И ты решаешься на последнее средство.

- Эй, наверху! – Кричишь ты в лестничный пролет. – Я больше не буду. И вы

прекращайте!

- Точно не будешь? – Спрашивает жэковская баба.

- Честное слово.

- Хорошо. Выключаем.

Шум в двери резко прекращается.

Ты смотришь на дверь. Бля-а-а-а… Косяк и она сама так густо истыканы

гвоздями, что похожа уже не на ежа, а на вывернутую наружу «железную деву».

Ящик и инструменты в комнате. Там есть другие, большие, пассатижи, коие

больше подходят, нежели те «маникюрные», что валяются под твоими ногами.

Пассатижи, едва прибыв на место, немедленно пускаются в ход.

Выдергивать гвозди будет потруднее, чем вбивать. Бил ты на совесть. Крепко.

Вошли гвозди глубоко. Некоторые почти по самые шляпки.

Ты пыхтишь, ловишь на себе удивленные взгляды проходящих по лестнице

соседей.

- Бедняга! - Слышишь ты снизу девичий голос. – А, представляешь, каково

ему, когда он понял, что у него дверь пилят?

- Уй, бля… - Отвечает парень.

Ты понимаешь, что уже весь подъезд в курсе твоего приключения. Но его же

надо заканчивать. И ты пыхтишь, кряхтишь, вытаскиваешь гвозди… Большая

часть из них при этом гнется и ты тут же, на ступеньках, их выпрямляешь

несколькими точными ударами молотка.

Еще только начало темнеть, а дверь уже свободна. Ты собираешь гвозди и

инструменты, запираешь дверь, идешь трескаться.

Лизка Полотеррр давно ждет этого момента. Ты ставишь ее первой, и она

ускакивает в ванную. Ты ставишься сам, и понимаешь…

Так вот откуда жековские управляющие лесками знают все о твоих

перемещениях! Это же так элементарно! И не надо никаких жучков и спрятанных

в стенах и занавесках видеокамер! Дом напротив!

Там в каждом из окон кто-то живет. Они, так, живя, и периодически проходя

мимо, осуществляют постоянный мониторинг тебя! Проходит кто-то мимо своего

окна, бросает взгляд на твое окно, видит, что ты там за окном творишь… И

тут же передают эту информацию жековским управляющим лесками… А те –

ментам…

Ты понимаешь, что попал.

Мимо проходят два мента. Они не смотрят в твою сторону, но ты знаешь, что

они активно собирают информацию из окон дома напротив. А жековские

управляющие лесками… У-у-у… Это хитрые твари! Они пообещали прекратить

резать дверь, но не прекратили. Они перешли на бесшумный, медленный режим

резания двери. И к полуночи, или чуть позже, и она, и окна, все равно

распилятся и тогда… Тогда они выпадут, открыв путь ментам…

Что же делать?

Ага! Лески же из металла! А металл, при соприкосновении с концентрированным

раствором соли должен коррозировать! А если туда еще и кислоты добавить!..

И ты мчишься на кухню-винтоварню готовить адскую смесь.

В бутылек солянки ты сыплешь соль. Размешиваешь, до тех пор, пока она не

прекращает растворяться. Набираешь все это в пятидесятикубовый баян и идешь

к двери.

Ты пристально, светя фонариком в дырки оставленные гвоздями, стремишься

увидеть там, в глубине, металлические отблески режущих полотнищ. И как

только ты такое видишь, разом вливаешь туда несколько кубиков твоего

адского антилесочного зелья. Лески шипят, исходят ядовитым дымом… Кислота с

солью остается на них толстым слоем и они несут ее к прибору, что

ответственен за их движение. Его внутренности скоро напитаются кислотой и

он взорвется, оставив ни с чем и жековских управляющих, и ментов!

Так-то!

Знай наших!

Ты запираешь дверь, теперь уже совершенно спокойный за ее и свою судьбу.

Никто не ворвется! Никто не повинтит…

На улице уже совсем темно. Война с дверью наполнила твою комнату какой-то

непонятной вонью, и ты настежь распахиваешь все окна. Но, удивительное

дело, одна вонь выветрилась, а другую – нанесло. Ты принюхиваешься. Явно

пахнет тосолом. Но откуда здесь взяться этому запаху?

Ты выглядываешь в окно, стремясь найти его источник… И находишь его

практически сразу. Под своим же окном. Там, закамуфлировавшись под асфальт,

траву и прочий подоконный мусор, лежит рота солдат. Они полдня ехали из

своей дивизии в крытых брезентом КАМАЗах, и за это время их одежда насквозь

пропиталась дизельным топливом. И это-то запах и выдал засаду…

А чего они ждут?

А ждут они, когда вывалятся твои окна!

Да-а-а…

А сбоку, за гаражами-ракушками, притаились менты и рассматривают тебя в

бинокли, притворяясь, что чинят машины. Но тебя не наебешь! Кто в такое

время чинит машины? Только менты, которые хотят тебя захватить вместе с

винтоварней и винтом!

И тогда ты решаешься на героический шаг. Ты отпираешь дверь. Теперь стоит

только ее толкнуть – и она откроется. Ты берешь лист бумаги и крупно пишешь

на нем: «Я сдаюсь!»

Лист этот, прикрепив к палке, ты высовываешь в окно так, чтобы мусора с

биноклями смогли прочитать надпись.

Взяв зеркальце, ты, из-за угла, наблюдаешь за ментами с биноклями. В их

стане явное шевеление. Но видимой реакции никакой. Посовещавшись, они,

видимо, решают, не обращать внимание на твою выходку.

Ах, так!..

«Добровольная выдача» - пишешь ты на другом листе. Теперь, прочитав эти два

волшебные слова, они не смогут не ответить. Они просто обязаны прийти и

взять то, что ты им добровольно выдашь.

Но хуя. Мусора попались терпеливые. И тогда… Тогда ты решаешь воззвать к их

человеческим чувствам.

«Зачем ребят на земле морозить?» - Пишешь ты, имея ввиду мерзнущую под

твоим окном, под асфальтом и кустами, роту вояк.

Но полиса… Ах, они, суки… Они мало того, что терпеливы, так они еще и

безжалостны! Им по хую, что солдатики схватят воспаления легких и

менингиты, дожидаясь пока вылетят твои стекла-окна. Им по хую, что эти

окна-стекла могут, падая с такой высоты, посечь несчастных перво- и

второгодков…

Бля!

Окна!

Снова надо с ними что-то срочно делать! Ведь как их пропилят – то кабздец!

Ты как-то пропустил тот момент, когда ты их повесил обратно на штыри. Или

это Лизка Полотеррр сделала? Но когда? И как?

Но это оказалось лишь первой загадкой нынешнего сейшена.

Ты пытаешься успокоиться и порассуждать логически. Лески в окнах. Они потом

тянутся под обоями на стенах. Лески движутся синхронно. Значит, где-то в

твоей квартире есть центр управления. Те, другие, что наверху, управляют не

самими лесками, их тогда было бы ОЧЕНЬ много, а такими местными центрами

управления, которые расположены в каждой квартире.

И ты принимаешься такой центр управления искать.

Чтобы не привлекать внимания соседей, постоянно тебя мониторящих, ты ведешь

эти поиски в полной темноте. Час или два уходят совершенно впустую. Ты

обшарил практически все. Общупал каждый сантиметр стен. Разве что мебель не

двигал. Ничего.

Ты, усталый и раздосадованный, ложишься на кровать.

Бля. Ну, где же он может быть?

И тут, буквально над ухом, ты слышишь странный писк. Так пищит

электричество в проводах.

А чего ему тут пищать?

Ба! Да ведь стена над кроватью – единственное оставшееся необследованным

место. Знали, гады, где центр управления устроить. Там где ты меньше всего

его ожидаешь обнаружить! У тебя над носом!

Ты тыкаешь пальцем в место самого громкого электрического пищания. Да. Под

пальцем явно что-то есть. Там, спрятанное за обоями, обретается непонятное

круглое нечто. Попались, гады!

Ты зажимаешь в зубах фонарик, вооружаешься ножницами. Несколько разрезов –

и перед тобой возникает ранее скрытая от твоих взоров электрическая

розетка. Но ты знаешь, что это не просто розетка. Ну кому, придет в голову

делать розетку в метре над полом? Нет. Это столь разыскиваемый тобой

Местный Центр Управления лесками.

Ножницами же, отвертку искать долго, да и вломак, ты откручиваешь винт,

держащий крышку. Она отпадает, закатывается под кровать, но тебе-то что до

того? Перед тобой внутренности секретного устройства. Ты видишь несколько

проводов, странные медные и стальные детали. Ага. Вокруг этой псевдорозетки

идет тонкая металлическая леска. Она зацепляет другие лески, коричневые,

которые, в свою очередь, приводят в движение лески прозрачные, те самые,

что режут твои окна.

Ну, держитесь, пидоры!

Провода толстые. Их трудно резать. И ты, соединив половинки ножниц вместе,

подковыриваешь ими эти провода и рвешь их!

Бах!

Тебя орошает сноп искр. Но, кажется, током тебя не ударило.

- Ты что там творишь? – Слышится голос Лизки Полотеррр. А вскоре появляется

и она сама. Голая, мокрая.

- Света нет. – Сообщает она. – Ты что, чинишь что-то?

В следующие мгновения она смотрит на раскуроченную по самое не могу розетку

и до нее доходит.

- Тебя приглючило?

- Тише! – Шепчешь ты. – Они двери и окна лесками режут!

- Но ты понимаешь, что это глюка?

Ты задумываешься. Прикидываешь все возможные хуи ко всем возможным носам. И

отвечаешь:

- Да. Глюка. Понимаю.

- Так прекращай морочиться. – Агрессивно-настойчиво требует Лизка

Полотеррр.

- Не могу. – Со вздохом сообщаешь ты.

- Но почему?!

- Видишь ли… Я знаю, что меня парит и глючит. Да. Но если я прерву эту

глюку на средине и, скажем, лягу спать или займусь другим делом, то мое

подсознание будет неудовлетворенно. Глюку надо довести до логического

финала. Проработать ее целиком и полностью. Решить, как задачку в

математике. Тогда она больше глючиться не будет. А если ее не довести до

конца – то она может вернуться. И уже в гораздо более серьезной и калечащей

психику форме.

- Хм…

Непонятно, убедили ли Лизку Полотеррр твои доводы, но она ретируется,

сказав напоследок:

- Не забудь, как проработаешь свою глюку, заменить пробки. И… Постарайся,

чтоб тебя не ебнуло током.

- Спасибо. - Говоришь ты в закрывшуюся дверь и возвращаешься в реальность.

Несмотря на то, что ты порвал провода, ты чувствуешь, что лески не

прекратили двигаться. Что за бля?

Ты осторожно прикасаешься к розетке. Есть вибрация.

Что же делать?

Да! Кое-что надо проверить.

Ты осторожно выходишь из комнаты и неслышно щелкаешь выключателем в ванной,

где в темноте плещется Лизка Полотеррр. Ведь сейчас ты включишь пробки,

зажжется свет и она может подумать, что ты кончил глюкать, а это не так.

В коридоре ты находишь электрощиток. Нажимаешь вылетевшие кнопки на

пробках. Свет не включается. Видать, выбило и на лестнице.

Действительно, там, в распределительном щитке прерыватель твоей квартиры

отщелкнут. Ты возвращаешь его на место. Да. Теперь все в порядке. Ночничок,

который ты включил ради контроля за электроситуацией, светится. И, как

дополнительный признак, холодильник начал гудеть. Ток есть.

Ночник – на хуй, фонарик – в зубы, и – за исследования.

Псевдорозетка вновь гудит.

Почему?

К ней идет электричество.

Откуда?

Да, вот же провод!

Он идет прямо по стене. Под обоями.

На сей раз ты аккуратнее. Вспомнив не то начала, не то концы школьного

курса физики, ты вспоминаешь, что не стоит искать, где плюс, а где минус,

но провода следует перекусывать не все два сразу, а по одному!

Ножницы расчищают фронт работ, разрезая обои строго по вертикали и

горизонтали, открывая кусок провода, достаточный для его безжалостной

вивисекции. Ножницы прорезают его вдоль, строго посередке, между жил.

Ножницы раздвигают получившуюся щель. Ножницы пытаются перекусить один из

проводов. Провод очень толстый и сопротивляется. Наконец, благодаря

использованию изгиба с кручением, он поддается, и его получившиеся концы

разводятся максимально далеко друг от друга. Такая же участь постигает и

его визави. Но…

Бах! – Летят искры!

У-у-уп! – Затыкается холодильник.

Здзынь! – Разлетаются стекло и лампочка уроненного фонарика.

Аккуратности не хватило, и ты ножницами устроил-таки короткое замыкание.

В ушах гудит.

Или не в ушах?

Ты трогаешь стену.

Бля… Гудит розетка.

Ты как-то не сообразил, что у нее может быть автономный источник питания.

Автономный, в смысле, подпитывающий ее не от электросети твоей квартиры. Но

не обесточивать же из-за этого весь подъезд? Или дом? Соседи могут это

неправильно понять. Тем паче, что эта лесочная псевдорозетка может быть

вообще на плутониевых батарейках.

Ты трогаешь стену.

Вот они. Лески. Идут под обоями.

Вновь применяются ножницы. Но уже на ощупь. Расчищается небольшой кусочек

бетона, прилегающий к розетке.

Ты находишь леску и острыми концами ножниц поддеваешь ее. Перекусываешь.

Но что за ебать-кочевряжить?

Леска, вместо того, чтобы просто лопнуть, лопается и тут же уходит в бетон,

создавая некий мостик там, в глубине, под поверхностью стены!

Опеньки! Это что же за леска такая?

Несколько попыток так же неудачны. Эта леска самовосстанавливается! Откуда

же такая взялась? И что с ней делать? Как такую остановить?

Ты не находишь ничего лучшего, как придавить ее ножницами. И это

срабатывает! Леска, как сквозь воду, проходит через бетон, но закаленный

металл ей не по зубам!

Ага! Вот она собирается комками и спиралями, а дальше не идет.

- Он обнаружил узел регулирования. – Бесстрастно сообщает из дыры в углу

мужской голос.

- Как ему это удалось? – Удивляется женский.

- Видно, мы его недооценили. – Ухмыляется мужик.

- Что он делает? – Беспокоится баба.

- Не видно. У него света нет.

- Кто у нас там, с инфракрасной оптикой?

- Да, есть кое-кто…

Ах, даже так?

Ты на секунду отвлекаешься, чтобы глянуть в незашторенное окно. И тут эти

коварные спирали добираются до твоего пальца. Ты чувствуешь несколько едва

ощутимых уколов. Части лесок вошли в твое тело.

Теперь ты понимаешь, что это не лески. Они только выглядят как лески. А на

самом деле это две спирали из тонкой-претонкой проволоки, которые

переплетаясь, вращаются одна навстречу другой. Именно поэтому они

моментально залечивали любой разрыв! А теперь, когда ты нарушил их

запланированное движение, они порвались, и каждые кусочки этих лесок теперь

действуют автономно. Они, конечно, подчиняются сигналам из общего центра,

но из-за нарушения структуры проволочек, из которой составлены эти лески,

сигнал они воспринимают с искажением и теперь разбредаются, кто куда на

душу положит. Ведь им нет преград!

И теперь они вошли в тебя и крутятся там. Ты чувствуешь, как одна из

проволочек, двигаясь по прямой, вышла из косточки указательного пальца и

свалилась на подушку.

Одна.

Но ведь внутри тебя их еще много. А если одна из них дойдет до сердца… Или

мозга… Они ж металлические! Вдруг они замкнут какие-то цепи нейронов,

которые никак не должны пересекаться! Ведь тогда они устроят короткое

замыкание в твоих мозгах! И ты тогда навечно останешься психом! А если они

проникнут в нервный узел, управляющий сердцем? Ведь ты тогда помрешь, на

хуй!

Ебать-карнаухить!

Ты вскакиваешь с постели. Идешь к окну. Сердце уже покалывает. Да. Это она.

Железяка попала в артерию и добралась до сердца. Проткнет – это не важно.

Она слишком тонкая, чтобы причинить вред тканям. Вон та, что вывалилась –

вывалилась, и даже крови не было. Но нервы… Нервы…

Фух…

Спиралька продырявила стенку сердца и попала в большой круг кровообращения.

Она прошла по центральной артерии, вместе с током крови прошла по левой

бедренной артерии… Вот она в большом пальце на ноге. Зацепилась.

Ты чувствуешь, как она выходит где-то сбоку пальца, вонзается в тапок и

покидает твое тело. Да, вон она сверкнула и ушла в пол.

Все. Самая большая тебе больше не опасна. Там, в теле бродят еще несколько,

но они мелкие и вреда причинить не смогут. Сами постепенно вылезут.

Ба! Ты же стоишь у окна. Расшторенного. А там, напротив… А там, напротив

некто с инфракрасным биноклем осуществляет из окна дома мониторинг тебя!

Это надо прекращать.

Ты задергиваешь шторы, зная, что и за ними тебя видно. Задергиваешь и

демонстративно хватаешься за сердце. Несколько качаний в разные стороны.

Скрюченные пальцы трясутся и тянутся к шторе, но не достигают ее и ты, как

мешок с говном, валишься на пол.

Готово. Вроде сыграл достоверно. Наблюдатели, пусть даже с

гиперинфракрасной подзорной трубой не смогут увидеть тебя за стеной и

батареей, а ты - тут он, живой и невредимый.

- Что такое? – Женщина.

- Он схватился за сердце и упал. – Мужчина. – Наверное приступ.

- Конечно, столько первитина в себя вбухал. Тут и слон не выдержит.

- Что делать будем?

- Посмотрим с полчасика. Может, оклемается. А нет – снимем наблюдение.

Йез! Именно то, что надо!

Около часа ты лежишь на холодном полу, созерцая сквозь щель между штор

звезды во вращающемся небе. Изредка их заволакивают облачка. Звезды

мутнеют, чтобы вновь показаться уже чуть рядом с предыдущим своим

положением.

Голосов наблюдателей больше не слышно. Ты осторожно поднимаешься, ползком

добираешься до места, где, по твоим представлениям должно находиться

зеркальце. Оно там.

Теперь ты осторожно рассматриваешь окна дома напротив. Ни света, ни

малейшего шевеления. Никаких красных огоньков, выдающих работу записывающей

аппаратуры или электронной оптики.

Ты встаешь, распахиваешь штору, раскрываешь окно и с удовольствием вдыхаешь

предутреннюю свежесть.

Рота, мерзшая под окном всю ночь, уже уползла, оставив после себя лишь

слабый запах солдатских пота, мочи и топлива. Все вокруг тихо и

пасторально.

Но, вот очередная непонятность…

Странно.

В нескольких сантиметрах от твоего лица воздух будто дрожит. Будто там

висит, едва-едва переломляя световые лучи мономолекулярная пленка из

какой-то ртути. Ты высовываешь руку. Она без сопротивления проходит сквозь

пленку, но… До пленки рука имеет один оттенок, а за пленкой – другой.

Ты высовываешь голову, стараясь выдвинуться в окно так, чтобы твои глаза

оказались ЗА пленкой. Тебе это удается.

Ебать-кастрировать!

Там, за пленкой, полно народа! Они тусуются, смотрят на тебя, нацеливают на

тебя дула своей записывающей техники. Это явно не легавые. Угрозы от этих

людей ты не ощущаешь. Так, благожелательное любопытство.

Что за хуйня?

Ты убираешь голову назад. Двор пуст.

Выставляешь. Двор полон.

Люди даже забрались на гаражи и низко нависающие ветви деревьев.

И вдруг ты слышишь:

- Помогите! Насилуют!

Стоп! Это же уже было. Лет несколько назад, когда негры насиловали бомжиху

в подъезде.

- Ну, помогите же кто-нибудь! Насилуют!

Откуда здесь такая старая глюка?

Подъезды полны благожелательными наблюдателями. Там насиловать негде. Но,

постой-ка, говоришь ты себе… Ведь тогда ты так и не увидел, кто это кричит!

Бомжиха же кричать не могла: ее рот был занят негритянским хуем или хуями,

в зависимости от. Значит, тогда кричала какая-то другая баба.

Ты смотришь вбок.

Да! Вон же она!

Сарай местной бойлерной. На его крыше, у самого края, стоит голая девка. А

в нескольких метрах – три зловещие фигуры.

- Помогите! Они меня сейчас изнасилуют!

Глюка. Нет, явно глюка же!

Откуда взяться голой девке на крыше бойлерной?

Но ты вдруг вспоминаешь свою же телегу про проработку глюков. Видать,

тогда, несколько годков назад, ты эту глюку с «помогите, насилуют!»

проработал не до конца.

Да. Железно не до конца! Ты же испугался и негров, и выходить на улицу,

чтобы искать насилуемую…

- Не подходите! Я сейчас спрыгну! – Во весь голос кричит девка на крыше. –

Помогите же ради Христа! Насилуют!

Как-то надо выправить ситуацию – понимаешь ты. Как-то надо помочь этой,

застрявшей во времени и пространстве, глюкавой девке.

Но как помочь глюке???

Ну, конечно же! Как же ты сразу не сообразил?

Ты в несколько шагов доходишь до шкафа. Вот она, мыльница. Со вспышкой. И

кадров там еще с десяток осталось!

Ты высовываешься с фотоаппаратом в окно, наводишь объектив на девку.

Вспышка!

Темные глюки исчезли разом. В следующий миг ты понимаешь, что исчезла и

насилуемая. Во всяком случае, криков больше нет.

Ура!

Эти глюки теперь на пленке. А даже если они с нее и удрали – то деваха

спасена! Вспышка спугнула злобных глюков и теперь они не смогут выебать

беззащитную глючиху.

Внезапно раздаются аплодисменты.

Это что за?..

Все те толпы, что наблюдали за тобой, теперь тебе рукоплещут. А ты,

сознавая, что все вроде бы и в порядке, что все именно так и должно

происходить, подспудно чувствуешь некую неправильность ситуации. Словно в

тебе…

- Спасибо.

Это не голос. Это в твоей голове.

- Кто это? – Думаешь ты.

- Знаете, я вообще-то не должен был выходить с вами на контакт, но раз уж

вы меня обнаружили, то думаю, что особой беды не будет.

- Вы как-то проникли в мое сознание?

- Скорее – подселился.

- Зачем?

- Мы снимаем «Низший пилотаж».

- Как? Почему об этом я ничего не знаю.

- Видите ли… Вы уже давно знаменитость. Вы – один из героев этой книги… Да

и другие – тоже.

- Как так «давно»? Вы что?..

- Да, мы из будущего. По законам этой Вселенной перемещение материи против

хода времени невозможно. Но мы научились перемещать сознания.

- И?..

- Я – актер, играющий вас в нашем фильме. Ну, это не совсем фильм в ваших

терминах… Комплекс всех ощущений… Ну, вы сейчас можете пользоваться частью

моего сознания и все понимаете.

- Да. – Ошалело мыслишь ты, понимая, что действительно понимаешь, КАК это

делается и КАК это смотрится.

- Все время с начала вашего… зашира… я с вами.

- Направлял? – Гневно начинаешь ты и тут же соображаешь, что сморозил

полную чушь.

- Наблюдал… - Тактично поправляет актер. – Лишь изредка усиливая ключевые

моменты.

- А я… Там, в будущем…

- Я не могу этого вам раскрыть. Даже если бы и хотел. Эта часть памяти у

меня заблокирована. На всякий случай, знаете ли…

- Да. Да. Я понимаю.

- Но могу сказать, что «Низший» и «Верховный» пилотажи у нас очень… Очень

популярны.

- Спасибо.

- Это вам спасибо! От всех жителей 2476 года! Главное, расскажите Баяну все

как было.

- Да уж… Теперь уж обязательно! – Заверяешь ты.

- Еще раз спасибо. – Говорит актер. – А сейчас, извините, нам пора.

Ты вдруг чувствуешь в голове странную пустоту. Актер ушел.

Ты с грустью смотришь за окно. Ртутная завеса еще на месте, но уже не такая

непроницаемая. Ты видишь как люди, в которых подселились сознания из

будущего, пожелавшие понаблюдать вживую за процессом съемок, разбредаются

по своим квартирам.

Скоро утро. Скоро выйдут дворничихи выгребать мусор и мести улицу. Скоро

люди пойдут на работу. Скоро детишки пойдут в школу…

- Ты как? – Голая и распаренная Лизка Полотеррр стоит за твоей спиной и

каплет тебе на жопу со своих волос.

- Хорошо. Честно – хорошо.

- Проработал глюку?

- Да.

- Успешно?

- И даже очень! Пойдем спать.

Ты включаешь пробки и отправляешься в койку. И моментально засыпаешь, даже

не поебя Лизку Полотеррр.

А как проснешься, ты обнаружишь что куда-то исчезли молоток, маленькие

пассатижи и табуретка. Причем ты все это заносил в квартиру – это-то ты

прекрасно помнишь. Кадры, на которые ты снимал глюки, оказались засвечены.

И лишь потом, через месяц-другой, рассказывая эту историю Баяну, ты

поймешь, что актер немного тебя обманул. Наверное, да, перенос вещей из

будущего в прошлое невозможен. Но он ничего не говорил о переносе материи

из прошлого в будущее!..

Поствинтовая двереница или древяная поствинтовица.

После одного совершенно зверского винтового зашира, продолжавшегося так

невозможно долго, что даже память о начале его стерлась в умах

присутствующих, а конец смог отразиться в сознаниях, как нечто

непостижимое, но наставшее, Навотно Стоечко подошел к двери, дабы открыть

вернувшимся с дачи предкам, и охуел от представшей пред ним картины: рядом

с глазком, в дерматине и дереве двери во всех мыслимых деталях и

подробностях, словно горельеф посмертной маски, отпечатался чей-то смутно

узнаваемый лик, который потом Навотно Стоечко смог увидеть лишь дважды

отразив себя в зеркале...

1. Беседа с трубами (разговор с веняками)

- Пошел восьмой час увлекательнейшего зашира. - Сообщило радио за стенкой

голосом Озерова и Чевеид Снатайко понял, что его мощно глючит. - Российскую

команду представляет Мастер Винта международного класса Чевеид Снатайко.

Идут уже пятые сутки невиданного марафона...

- Чего ж невиданного? - Буркнул Чевеид Снатайко снова и снова прощупывая

предплечье в поисках мазовой веревки. - И дольше бывало.

- Все соратники и представители команд-соперников остались уже давно

позади. - Продолжал глюкавый комментатор. - Они сошли с дистанции кто на

третьи, кто на четвертые сутки. И лишь Чевеид Снатайко, проявляя поистине

героическую волю к победе, отважно увеличивает количество употребленных им

кубов. На данный момент на счету спортсмена семнадцать квадратов. Он не

прилег ни на секунду за те самые четверо суток, что прошли с начала

состязания. Мы видим, как ужасно у него распухли ноги. Ему просто физически

тяжело передвигаться. У него шатаются зубы, его тело покрыто ужасными

незаживающими расчесами. Но не это самое страшное для неустрашимого

марафонщика, а то, что ему уже больше некуда ставиться! Вены, как

выражаются сами спортсмены-винтовики, ушли.

И сейчас все мы с невероятным напряжением следим, как Чевеид Снатайко

пытается сделать себе очередную инъекцию. Игла входит под кожу. Чевеид

Снатайко держит шприц хваткой многоопытного профессионала. Зажав его между

средним и указательными пальцами, спортсмен пытается большим пальцем

нащупать вену. Но вот, кажется, вена найдена. Игла продвигается вперед.

Контроль. Контроль! Еще контроль! Пусто. Да, не повезло на этот раз Чевеиду

Снатайко.

В любой момент он может отказаться от этого самоистязающего состязания уже

с самим собой, и бросить пять кубов на кишку. Но, что мы видим? Из

последнего места инъекции обильно потекла кровь. Это засралась струна.

Чевеид Снатайко решает ее не пробивать, а берет новую иглу. Что ж, значит,

нам предстоит увидеть еще один подход нашего мастера к столь сложному

снаряду, как пятикубовый медицинский шприц...

Надо сказать, что...

- Да, заткнись, ты! - Рявкает на Озерова Чевеид Снатайко. И радио послушно

замолкает. Чтобы через минуту тихо-тихо начать исполнять Аллапугачевского

"Арлекино". Но почему-то только припев. И бессчетное количество раз.

Чевеид Снатайко постепенно наполняется неописуемой яростью. Полтора часа,

за которые прослушано немереное число гнусавых "А-ха-ха-ха. Ха!

А-ха-ха-ха-ха!" и под которые сделаны десятка два бестолковых дырок, кого

угодно выведут из себя.

Чевеид Снатайко не первый раз сталкивался со слухачками, слуховыми

галлюцинациями или "голосами". Его опыт подсказывал, что бороться с ними

можно, но реальными звуками. Но это помогает плохо. "Голоса" начинают

повторять что-то за магнитофоном или радио, и получается такая шумовая

атака, что лучше не надо. Можно самому постоянно что-то напевать. Но это

требует нехилой концентрации. А когда мажешься - все внимание на веняки. И

в один прекрасный момент можно начать понимать, что это не ты напеваешь, а

звучит глюка.

Еще опыт говорил, что если уж появились слухачки - то с винтом пора

подвязывать. На денек-другой. Выспаться и восстановить запасы жидкости и

витаминов в организме.

Но Чевеид Снатайко и хотел подвязывать! Вот только втрескаться в последний

раз, и подвязывать. А эта, последняя за марафон, вмазка оказалась самой

коварной.

- Нет, ну десять часов уже мажусь - и ни хуя! - Говорит сам себе Чевеид

Снатайко. - Все ж давно понятно. Если винт не дает себя вмазать - то и не

надо его мазать. Если б я еще и придерживался этого правила!.. Ладно.

Сейчас, вот, попробую поставиться. Если нет - то на кишку!

Чевеид Снатайко прекрасно помнит, что говорил себе то же самое и час, и

два, и пять назад. Но ни разу он не сдержал своего обещания. Почему? Да не

на кишку же в самом деле ставить винта? Его надо только в вену. А если не

попал с первого-пятого-десятого-двадцатого-пятидесятого... и так далее, то

на следующий вполне может статься, что фортуна внезапно заподозрит в тебе

лицо кавказской национальности, причем активно-педерастичное, и ты

ублаготворишься.

Отложив баян, Чевеид Снатайко получше перетягивает хэнду и принимается ее

прощупывать, разыскивая, куда бы...

- Куда, куда, куда бы мне ширнуться: - Напевает Чевеид Снатайко на мотив

арии Ленского.

- Да, сюда же! - Отвечает вдруг центряк. - В меня.

- Да ты же затромблен уж года два. - Вяло отмахивается от заманчивого

предложения Чевеид Снатайко.

- Был затромблен. - Настаивает центряк. - А теперь давно растромбился.

Только прохожу я теперь глубоко. Надень на баян шестерку, тогда в меня

попадешь.

Но Чевеиду Снатайко не хочется менять пятерку на шестерку.

- Что, никого больше не осталось? - Интересуется он.

- Нет. Не осталось!..

- Да, нет! Осталось, конечно! - Нестройными голосами отвечают ему веняки.

- Так, осталось или нет? - Сердится Чевеид Снатайко.

- Осталось!

- А остальные куда подевались? - Голос Чевеида Снатайко суров.

- Как это куда? - Возмущенно голосят вены. - Ты же сам гоняешь по нам

недощелоченый винт, протыкаешь насквозь где ни попадя, зашкуры постоянно

устраиваешь... И еще удивляешься, что мы уходим?

- Но, веняки, милые, я что, нарошно, что ли? - Начинает оправдываться

Чевеид Снатайко. - Вы ж иногда такие тонкие становитесь, что никак в вас не

въехать...

- А ты за давлением следи. - Советуют вены. - Или распаривай под горячей

водой. Или отожмись десяток-другой раз.... Мы и появимся. А тебе же все это

лениво делать...

- Лениво. - Соглашается с венозными обличениями Чевеид Снатайко. - Но раз

вы сами знаете, что мне лениво, неужели не можете подставиться так, чтобы я

с гарантией попал и вас портил минимально?

- Мочь-то можем... - Соглашаются вены. Да, западло нам.

- Это почему же?

- А не ухаживаешь ты за нами. Другие торчки, вон, гапаринкой-бутадионкой

мажут. Некоторые даже троксевазином! А третьи так и солкосерила не жалеют!

А зашкур вдруг - так сразу на него спиртовой компресс. И мы целы - и следов

не остается. А ты?

- Да нету у меня мазюк этих!

- А ты купи. Вот и будут. - Резонно возражают веняки. - Они ж недорого

стоят. Ты больше на баяны да на струны лишние потратишь, чем на мази эти.

- И то верно... - Соглашается с венами Чевеид Снатайко. - Ладно, обещаю,

куплю. Только дайте мне сейчас втрескаться!

- Ты постой. Нам посовещаться надо.

- А хули вам совещаться? - Недоумевает Чевеид Снатайко.

- А достоин ли ты последнего доверия.

- Почему это последнего?

- Так у тебя на самом деле один-единственный, последний-распоследний

веняк-то и остался.

- Да неужто?!..

- Ага. И, представляешь, как нам всем его уговаривать придется, чтобы он

под твою струну лег? А?!

- Представляю. - Понуро говорит Чевеид Снатайко, и понимает, что будь он

сам, тем самым последним веняком, он никогда бы не дал втрескать в себя это

месиво из винта и свернувшегося контроля.

Вены ощутимо забродили под его кожей. Чевеид Снатайко видит, как они ходят

туда-сюда, перестраиваются, образуя совершенно новые комбинации. И, о чудо,

вдруг на посиневшей от долгого перетяга руке выступает вена. Ништячная,

мазовая. Такая, что в нее можно вмазаться с полутыка. С завязанными

глазами. Наощупь.

И Чевеид Снатайко смело вонзает струну. Глубже. Еще глубже.

Контроля как не было, так и нет.

Чертыхаясь, Чевеид Снатайко вытаскивает баян. Из дырки опять обильно течет

красная венозная кровь.

- Ну, веняки, здравствуйте снова. - Говорит Чевеид Снатайко. - Ну, милые

мои, родные, готовьтесь к казни...

- На твоем месте, - Веско говорят вены, - Мы бы дали нам отдохнуть...

- Хуюшки! - Восклицает Чевеид Снатайко и вонзает баян уже наугад...

Чевеиду Снатайко удастся ширнуться. Но удача эта придет к нему лишь еще

через три с половиной часа... Тридцать две дырки... Два пятикубовых

баяна... Четыре струны... И сводящее с ума прослушивание безумного хохота

Аллы Борисовны.

Высказаться?

© Баян Ширянов
HTML-верстка - программой Text2HTML