Лар


* * *  

и крылья и ласты и руки распластаны ветер их вздыбил 
мгновенье отладка отмашка и мы начинаем скольженье 
на бруклин на бруклин на бруклин без правил без левел без кривил - 
нанизана черная пташка на низкую нитку движенья 
дыши океан белоглазый мне брюхо прошей равнодушно 
на желтых моих фюзеляжах нет знаков ни синих ни красных 
ложатся на крылья на ласты пространства меж морем и сушей 
границы прибоя и пляжа - мишенью коричневой краской  


   ..^..



  Сергей Городенский


синемальчики 

сенегальские мальчики льдинками тонкими тают
улыбаются тянутся к свету
и не вырастают
сенегальскую синьку линялую бросив на плечи
оглушительно хлопают крыльями
прочь улетают
и вороны кукуют взахлеб от натуги чернея
и крошится как хлеб прошлогодних стихов ахинея
сенегальские мальчики тихо сбиваются в стаи
и летят от зеркал к зеркалам друг от друга пьянея
и плодят отражения в синие стекла врастая
их киношная сущность не знает предела иного - 
притяжение взглядов сильней притяженья земного
синемальчики липовый цвет апельсиновый ветер
сенегальские синие слезы и памяти пепел 


   ..^..



  Елизавета Михайличенко


Растворившемуся в лесу


Когда обступают растения, лакают тебя, гладят,
почувствуй — уходит тело, сок дерева с кровью смешан.
Теряются пульс и тема чего-то иного ради,
ты взвешен, мой друг, ты взвешен.
Ты найден легким и внешним.
Ты, внутренний, тихо падай, как снег в безветрие, хрупко,
ты ухмыляйся несмело, и смело тоже — всем пофиг,
ты тихо молись о главном и делай на сердце зарубки,
пускай по сосудам кораблик с трюмами, полными кофе.
Ты, внутренний, плачь как хочешь. Учись у пустого неба.
Петлю увидь на березе и посмотри сквозь нее.
Тебя удивляет пространство? Ты был, но как будто не был?
Ты презираешь прощение? Ты слышишь — скулит зверье?

А с лесом смешаешься, встретишь серого, хищного,
он поглядит испытующе — пища или не пища,
а ты уже кровью древесной наполнен, как ива гибок,
ты полон березовой каши, ты часть стволового изгиба.
Ты маятник чащи, ты высоко и молча.
Серый повоет громко, потом поскулит неслышно.
Ты, внутренний, настоящий, уймись и больше не корчись,
ты ведь теперь свободен, тебе ведь все небо — крыша.
А если в лесу — охота, прогулка, шашлык, злодейство,
ты не вникаешь, дремлешь, тебя не заботит проза.
Ты больше не часть спектакля, ты больше не член семейства,
тебя разъедают растения, а их — недостаток дозы.
А где же твое колечко, то, талисманное, тонкое,
что поменяло три пальца, дошло до мизинца, до края,
оно соскользнуло в траву, горит его тонкая кромка
в последнем луче заката и больше не помогает. 


   ..^..



  Геннадий Каневский 


***

Начинай. Мне уже не осилить четвертой октавы.
Мне и так эта дудочка жизнь сократила на треть.
Как узоры на глине, на склоне белеют отары.
Я бы умер давно, да они не дают умереть.

Каждый день, просыпаясь, не мог восхищенного вздоха
Удержать, замерев - и доныне, увы, не могу...
А всего-то, всего-то, казалось бы - сепия, охра
Да зеленый листок на недолгом январском снегу.

Сядь на старый диван, продырявленный пулями моли,
Нацеди мне чайку, да вчерашнюю почту проверь...
Черта с два напишу потрясенное бурное море - 
Так и буду скупою слезой разбавлять акварель.

В желтых пальцах сжимая осколок забытого Крыма,
Чепуху, сувенир, безделушку десятых годов,
Так и буду валяться на старом буфете - открыткой,
Обедневший потомок былых генуэзских родов,

Что, тетрадь открывая, фиксирует ветер, погоду,
И валютные курсы, и все, что еще предстоит
У Эвксинского Понта, где волосы слиплись от пота
Возле старого порта - дремотного входа в Аид. 


   ..^..



  Александр Кабанов


Ольге

Когда: осторожно, окрашено,
где скальпель, фокстрот и зажим…
Мне стыдно, кромешно и страшно
завидовать крыльям чужим.

Ах, девочка, ловкий кузнечик,
гитарных аккордов боец,
раздвинутых ножек разведчик,
ладоней моих военспец!

Поют победитовы сверла
и мраморный крошат висок.
Тебя окунают по горло
в холодный гранатовый сок.

Не зря - называют Удачей,
не зря - посвящают псалмы.
Ты веришь в меня из кошачьей,
бесстыдной египетской тьмы.


Когда я восстану в котельной
ментовскую слыша дуду,
как водопроводчик - в похмельном,
безбожно текущем году.

17.06.03  


   ..^..



  Светлана Бодрунова


*** (пластинка)

………………А я пишу стихи Наташе и не смыкаю сонных глаз.
……………………………………….Даниил Хармс

..……………На грибоедовом канальчике
....…………Смеются девочки и мальчики,
………………А у меня замерзли пальчики
………………И в голове играет джаз.
………………А ты зовешь меня Наташею - 
……………..Нездешней, неземной, ненашею,
………………Всё удивляешься, куда же я,
………………И не смыкаешь сонных глаз.
…………………………………………Из незаконченного

…………… …город двадцатый год
……………пацаненок на лиговке грязь матерщина пепел
............…………………………Из цикла "Прогулка"

Слышишь? Голос с пластинки просится,
Слышишь? Сердце мое занозится,
Патефонной иглой наносятся - 
На ладони - чужой рассказ,
В атлас - лобные капитолии,
На пластинку - спираль истории…
На каком никаком повторе я
Застреваю на этот раз?

Век ли, год ли, неделя ль без году…
Раньше Миллера, Джойса, Беккета - 
По растресканному эмбэнкменту - 
Как по рукописи иду.
А навстречу вдоль Грибоедова
Тетки с сумками прут комбедово
И глазеют на храм базедово:
В храме нынче хранят еду.

Я читаю сухие трещины,
Нитку бус у кричащей женщины,
Шрифт газетный, чужие вещи на
Черных рынках в руках менял;
Надо мною - ничье наследие - 
Блещет купол: в слепящем свете я
Пропускаю десятилетия,
Слишком сложные для меня;

Окликаю - пятидесятые,
Все цветастые, полосатые,
Узкобрюкие и усатые - 
Тонкобрюхую голытьбу…
То-то мод за полвека минуло, 
То-то пращуров нас покинуло,
Что-то выросло, что-то сгинуло,
С гиком вылетело в трубу.

Нам остались - фасад Фонтанного,
Бывший вуз ЛомоносоЖданова,
Царский храм, освященный заново - 
Хрупкий смальтовый новодел…
Здравствуй, племя младое, глупое:
Перекрасим халупы в клубы - и
Пусть детишки родятся щуплые,
Непохожие на людей.

Вырождающаяся нация
В ожиданье реинкарнации…
Время сна, полоса стагнации - 
Словно взлетная полоса,
В бесконечность концом упертая…
Рим закончился. Жизнь - четвертая.

…На старинных пластинках - стертые
Одинокие голоса. 



*** (у гревской площади)

есть у гревской
у площади собор

королевский 
естественный отбор - 

не порог в виде ценза
не инцест
я принцесса
из тысячи принцесс

разделенных
коленок
колея
знатный пленник
под маской холуя

люстра люстра
съезжает с потолка

а наутро
помятые бока

королевский
горошек в пух растерт 

есть на гревской 
на площади костер 


   ..^..



  Денис Качигин


***

В тумане вязком словно вазелин
Качался контур берегов кисельных
Когда взаправду на краю земли
Свое ты отмечала новоселье

На том конце изломаной кривой
Чьи перегибы столько раз менялись
Что рассчитать обратный путь домой
Тебе помочь не в силах матанализ

На трех болотах, на семи ветрах
Где незаметно будто в чае сахар
Избыток влаги растворяет страх
И скоро привыкаешь жить без страха

Где у огня задумчиво ворчит
Нечесаный лохматый пес артельный
Почти потусторонние в ночи
Почти слова собачьей колыбельной

И до рассвета белая ладья 
Плывет неразличимая для взора
В тумане обнимающем тебя
Как два крыла Казанского собора 


   ..^..



  Postoronnimv


***

Уже второй. Должно быть ты легла.
В ночи Млечпуть серебрянной Окою,
На холмах Грузии лежит ночная мгла,
Шумит Арагви предо мною.

Спит женщина, чьи волосы, как шлем,
Чьи губы пахнут гибельно и тонко,
А я не сплю. Я понял вдруг зачем
Тебе душа спартанского ребёнка.

Обрывок фразы, сказанной во сне,
Посверкивая циркулем железным,
Мне указал, что я один в беде,
Но внемлю увереньям бесполезным:

Что будем жить с тобой на берегу,
И ты родишь Последнего Героя,
А я его от войн уберегу
В сооружённом памятью кругу…

Теперь я знаю, как погибла Троя. 


   ..^..



  Квадратов


***

нам не справиться с ролью -
каждой твари по паре -
жестяной бестиарий 
станет снегом и солью

у горы за сараем
нас найдет и накроет
серединное море
таем тонем взлетаем 


***

Не играй в головоломку
Ненадежными словами,
Не разматывай котомку,
А не то лежать дровами

На платформе, на перроне
Второсортным дуэлянтом,
И под утро робко тронет
Смерть оранжевым пуантом. 


   ..^..



  Елена Элтанг


саммертайм

терцией выше - пиккола пчелка
терцией ниже - пикколо жук
к челке медовой черная челка
ближе и ближе как погляжу
плавится полдень он бесконечен
дольше ли дольче тянет сверчок
бросим динарий чет или нечет
мой карбонарий карий зрачок
эй андиамо в гранде малинник
геть целоваться в гранде вода 
баста терзаться мой именинник
белло рагаццо цаца айда 


   ..^..



  Владимир Антропов


Наутро. Гроза.

В холодном запахе равнин
Раскроются прорехами
Уста гремучих половин,
И больше не до смеха им.

И тысячью горячих лбов,
Изломанных бессоницей, -
Вниз с электрических столбов
Грозится воздух броситься

Вслепую, оземь - невпопад
Рассыпаться случайными -
И обреченными стоят
Твои холмы печальные,

Летят печальные глаза
Бегущей снизу рощицы
И листья, на ходу отстав,
Что твой платок полощутся.

И, руку выбросив, - успей
Немыслимым усилием
Позвать, - и, задыхаясь, пей
Проплаканное высями.

О, влажный запах трав в горсти,
Одышка листьев беглая...

Последнее ворчит - простить,
Там, за пригорком, белое...

25.06.2003 


   ..^..



  Изяслав Винтерман


***

Украсть названье "гусь-хрустальный" – 
оно подходит больше сну, 
бессоннице, и муке спальной, 
и хрупкой во втором часу 
природе впавшего в дремоту 
в привычных лабиринтах слов, 
пестрящих надписями: кто тут, 
когда бывал, и был таков. 

Но после Васей бесконечных, 
и Колей в ранге ДМБ, 
себя причислить к сонму "вечных" - 
честь, понимаешь, так себе. 
И засыпаешь. Гусь хрустальный 
вбирает все, что я не смог. 
И сон веселый и печальный 
свиваются в один клубок. 


   ..^..



  Серхио Бойченко


О ПОЛКУ

скоро весна, лето
сложенное на полку
игоря безъязычие
от плеч до кистей наколки.

скоро весна лето
арифметика и букварь
в ушки иголки вдеты
алгебра и словарь.

ниткою за иголкой
тянусь за тобой дорогая
мятой была, рутой колкой
мне не нужна другая.

скоро лето, весна
и скворец это знает
давит на зубы во рту десна
припять ей помогает.

скоро весна зацветут акации
это видимо лето
доза летняя, удар стронция
это видимо без ответа.

давай татарина-челубей
я биться выйду за глазки узки
не замуж, просто любить по-русски
а там жени и все лето бей.

15 июн 03


* * *


эпи1

О. Wilde

Symphony in Yellow

An omnibus across the bridge
Crawls like a yellow butterfly,
And, here and there, a passer-by
Shows like a little restless midge.

Big barges full of yellow hay
Are moved against the shadowy wharf,
And, like a yellow silken scarf,
The thick fog hangs along the quay.

The yellow leaves begin to fade
And flutter from the Temple elms,
And at my feet the pale green Thames
Lies like a rod of rippled jade.

эпи2

Дикая осефония

(ваpиация по O.Уайльду)

пузатый автобус - жирная старая бабочка
напоминать нам пытается легкого мотылька
туда себе ездиет и сюда неустанная лапочка
порхает душечка с а на бэ травки-цветка

плывет по реке допустим в париже по сене
оренбургский пуховый недорогой платок
полные сена баржи ботают с ним по фене
морской флажками - ведь на чужой роток...

а на самом деле баржа проплывает по темзе
а на самом деле болтаю я не по теме
и баржа ползет по бледно-зеленой змее едва
и желтая блекнет на вязах церковных листва.



не отступая от основной темы
разные прочно-давно знакомы
сены мосты и мосты темзы
германо-романские идиомы.

запад германии там где запах
франков тройного одеколона
юг - от италиков в пьяных граппах
до кристобаля мой свет колона.

ползет по мосту желтый омнибус
поет мадам чио-чио-сан
ора про нобис прекаторибус
дай нам днесь насущный наш круасан.

22 июн 03 


   ..^..



  Александр Ефимов


ПРАЗДНИК АВИАТОРОВ 

Вся в кожанках братва, 
флажки, разметка бровок, 
приветствия слова, 
молчание торговок, 
косится синева 
на чёртовых коровок. 

Лакай мое ситро, 
легчайшая из бестий, 
крапленое зеро, 
тычок летальной вести. 
Греми, греми, ведро 
невидимых предместий. 

Не верь им, Антуан, 
сыгравший в черный ящик, 
ниспосланный Коран – 
Илюшину образчик, 
а этот балаган… 
Ведь ты уже не мальчик. 

Греми, аэродром, 
последними богами, 
колодезным ведром, 
взлетающим над нами, 
и все мы тут кругом, 
и все мы тут кругами. 

17.06.2003


***

И море извечным измором, 
и звучное птичье скольженье,
и скалы сквозным коридором, 
и беглое небо вдали,
движенье, движенье, движенье 
по самому краю земли.

По самой касательной, самой 
опасной дуге, на качелях,
случайной подругой упрямой, 
презревшей словечко увы,
и что ей Сандро Ботичели 
на каждом глотке синевы?

И море, и небо, и скалы 
прицельной подвижной мишенью,
кого ты, родная, искала 
в масштабных полотнах времен?
Уже чужероден движенью, 
безудержней времени он.

И море – накатишь на взлете,
и птицы – отпряну в паденье,
и скалы – не любишь, изводишь,
и встречного неба глоток,
и бережных строчек виденье
уходит землей из-под ног.

24.06.2003


Алексею Рафиеву

Этой ночью, не позже, расступится лиственный лес,
от родимой травинки травинка отвяжется стеблем,
разбредутся булыжники, сверится всякий замес,
разбегутся сердца, этой ночью, не позже, не медля.

Всякий зверь обособится, на ночь оставит нору,
всякий выводок шорохом, ветром, листвой расползется,
этой ночью, не позже, измаятся души в миру,
не гляди над собой этой ночью, разбуженной Солнцем.

Разгреби уголья от рожденья бездомной души,
свое сердце прорежь, все темноты его изничтожив,
этой ночью, не позже, реши, без оглядки реши,
и обратно вернись, и скажи, этой ночью, не позже.

21.06.2003 


   ..^..



  Алексей Рафиев


---

Как в камере,
как под прицелом
бригады хитрых оперов –
мне мало места в мире целом,
и целый мир мне тоже мал.

Мне надо, чтоб он был на вырост,
чтоб он меня пережевал,
и я не так переживал
за жизнь свою – за этот вирус –

за все слова, за этот страх
читать каракули свои же,
которые я четко вижу,
за граффити первичных форм,
за термос тела, за теракты,
за клофелин и хлороформ,
кубами влитые в характер.


---

Я, как древний китаец,
тихо стою в сторонке
и созерцаю танец
вселенной – моей сестренки.

Качаются еле-еле
подмосковные ели,

и где-то за небом синим
и темнотой кромешной,
между янем и инем –
мертвый гуляет Брежнев,

прыгает мертвая жаба,
плачут мертвые бабы,
и медленно, очень ржаво –
хореи текут и ямбы. 


   ..^..



  Скиталец


***

Пытаясь истолочь
Клубящийся туман,
Прихлопывает ночь
Балету саламандр.
Читаешь в волосах
При свете угольков,
Что иней написал
Поверх черновиков.
Себя недопалить.
Собой переболеть
Но не перебелить,
Хотя и побелеть 


   ..^..


  Андрей Борейко

Ектенья

Чтобы бес меня не мучил,
чтобы ведьма не вела,
дай мне, Бог, коня получше,
золотые удила.

Чтоб костлявая косою 
надо мною не трясла,
дай мне, Боже, я освою,
не коня, так хоть осла.

Чтобы я не на зарплату,
как обычный гражданин,
не заплатой на заплату
жил до самых до седин.

Дай нормальные хоромы,
скромный поезд у крыльца.
Не прошу ведь я короны, – 
хватит шапки с молодца.

Но молчит мой тихий ангел, 
спит левкасная доска.
Лишь святой апостол Павел
крутит пальцем у виска.


   ..^..