ЧАСТЬ 6. НЕОКОНЧЕННАЯ ПОВЕСТЬ 
В СТИХОТВОРЕНИЯХ


...
 
Теперь ничей,
оно что твой, что их,
я горячей 
касанья льдин сухих,
моих речей
услышишь ты молчанье,
прочтешь с листа не начатый мной стих,
пыл каблучков, моей ноги качанье.

Так уходи,
тебя жду изнутри,
к себе води,
бог любит цифру три,
в моей груди 
замочки и защёлки,
сплошной сквозняк в распахнутой двери,
твой портретист начнёт ли чудо с чёлки?

Тебя споёт
мой подражатель бард,
любя, храни
разбитый наш плацкарт,
грубя, возьму
твою губами мочку,
соленый привкус я забыл стократ,
вшепни мне новый дубликат к замочку.

Вот так и мы, не расстаются так,
так не спускают с поводков собак,
так не молчат, не воют после драки,
смешно раздут мой деловой дурак,
вот - на погоду, вот - на смерть, на всякий.

05.05.2003


   ..^..



...

   Славе Месхи


Пиши: надежда, вера и любовь.
Скажу: людская колобродит кровь,
мне тесен кров мой в северной столице,
из евангелий встречных городов
на самокрутки пустятся страницы.

Пиши: надежда, вера навсегда,
любовь небес. Но я скажу: вода,
одежда, спички, на запястье ножик,
тля самокрутки, что твоя звезда,
чужой ночлег и россыпь хлебных крошек.

Пиши мне в Питер, адресочек есть:
ул. Композиторов, дом 26,
корп. 3, квартира 68-ая,
там переправят мне любую весть,
надежда, вера и любовь такая.

06.05.2003


   ..^..



...

Тик-так, не знакомый мне город Марию не ждет, 
тик-трак, не хочу я внезапных объятий твоих, 
я пью кальвадос на мосту, что нам выгорит с них, 
объятий случайных, без дома и терпких забот?

Ничто не мешает любви, лишь икота берет, 
когда заикаешься спьяну, не вяжется стих, 
мосты посетивших, бездомных, приму я любых, 
в чужом языке что мне выгорит с этих красот?

Тому и внимал ухайдоханный Эрих Ремарк, 
он пил кальвадос на мосту, на распутье дорог, 
на правой руке его время цедило тик-так. 

Не будучи снобом, к маститым шалавам не строг, 
он пил кальвадос и заигрывал с ними за так, 
он дом вспоминал и жену, да храни его бог. 

17.04.2003


   ..^..



...

Забывай любимых, забывай простынки, их цвета, цветы, 
на простынках зимы, половинки жестки, на которых ты. 
Сон суровой ниткой, белошвейкой черной, проскользнул в ушко, 
и пошел иголкой, не спеша и ровно, по канве мешков. 
Забывай знакомцев, забывай маршрутки, забывай дома. 
Как ночное солнце, укачав малютку, снизойдет Сама.

07.05.2003


   ..^..



ЧИТАЯ Б


Говорите тише, ходите тише,
он и так всё слышит, молчите тише;
вездесущи мыши
его наитий,
и полки секундных его мышат
семенят по крыше,
в полах шуршат,
на подходе время, придет - бегите.

На подходе племя, планида, пламя;
диалог, дилемма простятся с нами,
упростят в народе
словечко "вроде",
на подходе время, когда - решат,
он решит, молчите,
как те молчат,
отродясь в исконной природе ждите.

Не хулите вече, не жгите ночи,
относитесь легче, он так пророчит,
он стоит напротив,
сбивая стаю;
он уже не станет глядеть назад,
вроде Варра, вроде
сестра и брат...
Ну, ловите! Жмурьтесь! Игра такая!

13.05.2003


   ..^..



...


До самой черной, звучной темноты 
тебя читаю, Мандельштам отложен, 
и я хотел сказать как ты, как ты, 
издёвка эха: должен, должен, должен.

Восстала полночь, нараспашку дверь, 
качнулись цепи на мосту над гротом,
всё так и есть, как ты сказал, поверь, 
мой локон с ветром говорит вольготно.

Я ухожу, чужие горы мне 
уже видны, их окоем проклятый, 
они черны под стать моей вине, 
над ними россыпь золотой расплаты.

Не человек уже, не существо, -
ты дважды прав - я ухожу за сердцем, 
за чистым сердцем юноши, его 
безверьем в бога, в зверя, иноверцем.

Смотри, вон там, где обрывает мост 
свою стремнину и кренится в дымку, 
натянут крепкий, тонкий, шаткий трос, 
тропу я сам избрал, читай, сурдинку.

Я приближаюсь к тросу, хочешь - верь, 
не хочешь - верь, поскольку сам сказал ты!
Не оглянусь - еще открыта дверь, 
не попрошу в дорогу звездной карты.

Я приближаюсь, корчится звезда 
и понуждает искривляться бездну, 
я сделал шаг - и ты летишь туда, 
еще шажок - и для тебя исчезну.

21.05.2003


   ..^..



ЧАСТЬ 7. ОДИНОЧЕСТВО НА ИЗЛОМЕ 
ДВЕ ТЫСЯЧИ ТРЕТЬЕГО


...


хорошо ли будет? ничего не будет,
ни двора, ни кола, ни бабы,
забежав на пустошь, тебя разбудит
пес бродячий, язык и лапы

говоришь, ворона по небу шпарит
новоявленной вещей птицей?
сколько нас таких, на летящем шаре,
позабывших родство землицы?

ничего не будет, и ты не будешь
как на том прошлогоднем снимке,
что бродячий пес, что лесная пустошь -
непотребным речам поминки

на 2003 год


   ..^..



...

Владимиру Антропову,
ака Радуге, настойчиво


переживу переиначу пере
всего лишь кляча если выдрать перья
итак, за синей охлажденной птицей
создавшим очередь - по их же вере
отстрел курлатых разрешен синицей

перелюблю перепишу до гроба
переизбычу на спине европу
в ноздре кольцо, узлы сергеич вяжет
свой ник открой мне, взявший пенелопу
поэташинский под настюху ляжет

перекурю пересижу по ходу
переторчу подножкой дон кихоту
слуга большого сердца, на хуй! на кол!
а некто третий нас втянул в охоту
включивший фары на полях дензнака

услышь мя, Отче, я - твое подобье,
избывший, взявший, наломавший копья,
не глянцеветь мне обороткой скотча,
я крепко липну, я любовь сыновья,
не перечесть - ворсинки, перья, клочья

09.06.2003


   ..^..



ПРАЗДНИК АВИАТОРОВ


Вся в кожанках братва,
флажки, разметка бровок,
приветствия слова,
молчание торговок,
косится синева
на чёртовых коровок.

Лакай мое ситро,
легчайшая из бестий,
крапленое зеро,
тычок летальной вести.
Греми, греми, ведро
невидимых предместий.

Не верь им, Антуан
(сыгравший в черный ящик),
ниспосланный Коран -
Илюшину образчик,
а праздник-балаган...
Ведь ты уже не мальчик.

Греми, аэродром,
последними богами,
колодезным ведром,
взлетающим над нами,
и все мы тут кругом,
и все мы тут кругами.

17.06.2003


   ..^..



...


а балтийские девушки млеют от желтых ирисов
без кино и театров себе дорогие актрисы
вечно молоды вечно щебечут они о военных
не скупы в мелочах и сердец не жалеют разменных

а балтийские мальчики любят актрис незаконных
подбирают цвета для актрис примеряют погоны
и срезают ирисы в карьерах сердец одиноких
и бросают карьеры для самой любимой из многих

20.06.2003


   ..^..



...


Твое люблю убито в марте.
Уже июль, а мы друг другу врем
о новых чувствах, нелюбовь на старте,
она иссякнет вместе с январем,
потом февраль, потом, не ври, умрем.
На школьной парте

две авторучки, и поскольку мест
не больше двух за партой - две тетради,
не только места - времени в обрез,
с тебя списать контрольную не ради
хромой пятерки. Верный тот надрез, 
мой перочинный пишет М + С.

Твой локоток, еще он в Ленинграде.

10.07.2003


   ..^..



...


Курортный юг,
пятнадцать дней - спонтанное эссе,
его закончу бурно и внезапно,
потом, шепча, зайду на новый круг.
Тебя приятно
без грусти вспомнить, город Туапсе.

К тебе приду
через веселье - фотоснимок меткий,
и сентимент, коль времени в обрез.
Прибой печали в стареньком порту,
и наших там оставленных сердец
плывут креветки.

А как она смеялась и брала
из рук моих раздавленные вишни,
ее горячих губ пустынный пляж.
И ты, мой город, был нам третьим лишним,
гораздо позже, в переписке, - наш.
Она врала.

И ни тебя, мой город, ни ее.
Но что грустить? Печалиться - не дело.
Послушай, Лар,
тот городок и пляжный твой загар -
лишь ремесла скупое бытие,
я сел за стол и сделал, сделал, сделал.

20.06.2003


   ..^..



...

    ... ака Лар


И море извечным измором, 
и звучное птичье скольженье,
и скалы сквозным коридором, 
и беглое небо вдали,
движенье, движенье, движенье 
по самому краю земли.

По самой касательной, самой 
опасной дуге, на качелях,
случайной подругой упрямой, 
презревшей словечко увы,
и что ей Сандро Ботичели 
на каждом глотке синевы?

И море, и небо, и скалы 
прицельной подвижной мишенью,
кого ты, родная, искала 
в масштабных полотнах времен?
Уже чужероден движенью, 
безудержней времени он.

И море - накатишь на взлете,
и птицы - отпряну в паденье,
и скалы - не любишь, изводишь,
и встречного неба глоток,
и бережных строчек виденье
уходит землей из-под ног.

24.06.2003


   ..^..



...


Езжай-езжай, езжай в свою Москву,
она, торговка, приютит сестренку.
А нам и здесь неплохо на плаву,
вдыхаю йод, размывший синеву,
и окунаюсь в невскую зеленку.

Столичный отдых, срочные дела,
в Москве - дела, Дела, у нас - делишки.
Переродилась, вызрела, сдала,
меня, другого, мне не родила,
устала жить в моей четвертой книжке.

Езжай, езжай в Москву и не забудь
забрать котов - приемных наших деток,
они семья, а мы уж как-нибудь -
речного йода на мосту глотнуть
и помянуть на выдохе Поэта.

Езжай в Москву и передай поклон
первопрестольной от меньшого брата.
Он безнадежно беден и влюблен.
В сестру влюбленный, с тем и вырос он
из рукавов Невы, из Ленинграда.

11.07.2003


   ..^..



СОЛНЦЕВОРОТ

   Алексею Рафиеву


Этой ночью, не позже, расступится лиственный лес,
от родимой травинки травинка отвяжется стеблем,
разбредутся булыжники, сверится всякий замес,
разбегутся сердца, этой ночью, не позже, не медля.

Всякий зверь обособится, на ночь оставит нору,
всякий выводок шорохом, ветром, листвой расползется,
этой ночью, не позже, измаятся души в миру,
не гляди над собой этой ночью, разбуженной Солнцем.

Разгреби уголья от рожденья бездомной души,
свое сердце прорежь, все темноты его изничтожь, и
этой ночью, не позже, реши, без оглядки реши,
и обратно вернись, и скажи, этой ночью, не позже.

21.06.2003


   ..^..



...

   "Приявший мир, как звонкий дар..."
   Александр Блок, 26 октября 1907 г.
   Заклятие огнем и мраком


приявший мир, читай, мирок
отвергший дар из первых рук
похоронивший уйму строк
перелюбивший трех подруг
тебе кропаю, мой Итог

не друг не враг - принявший мир
как, угасая, принял Блок
двенадцать душ - мильоны дыр
тебе в угоду тридцать строк
и сдача с проданных квартир

я говорю тебе, ничто,
вон пятый день в тазу белье
за двадцать лет я сыт мечтой
всё порастет младым быльем
меня означил ты почто?

крапай свой дождь - полынь взойдет
и супротив не говори
я не пишу с твоих щедрот
я не делю судьбу на три
я не люблю, наоборот

я помню вещий был Олег
и Ольга мстящая с плеча
полынь, взойдя, ушла под снег
ни куликова ни меча
но летописец имярек

тебе, не взысканный, родной
слова вкусившее чело
пяток рифмованных с тобой
сердечной муки полкило
четыре литра именной

28.06.2003


   ..^..



...


колодец наших вер, Твоих щедрот,
в нем до сих пор комичный аристотель,
сухую цепь заклинило, в работе
он и распад ведра переживет

смотри на звезды, страшный человек,
так покоробить жизнь, так засидеться,
так пренебречь горячей тканью сердца,
так пропустить свой судьбоносный век

но только так, иначе Ты решишь,
что от кровей Твоих письмо и чувства,
на самом деле, аист и капуста,
по закромам пустым шныряет мышь

и вправду, звезды, неизбывный мрак,
и пьяный мастер не спешит к колодцу,
и не понять, за что любить, бороться
и говорить слова за просто так

01.07.2003


   ..^..