Шкловер Марк Юрьевич

http://www.atop.com/mark  

Египетский гриф книгобесия

 

- 1 -

 

Если бы вдруг через ворота для прибывающих пассажиров в зал ожидания с оглушительным лязгом въехала вереница из тысячи багажных тележек, груженных громоздкими запечатанными сургучными печатями тюками, а движущей силой этого состава оказался мой птицеобразный тесть Тэнн, я бы испугался, но не удивился. Он действительно внешне напоминал грифа: маленькая голова, украшенная огромным резко изогнутым клювом, глубоко посаженные дробинки глаз, заросшая клочками волос тонкая шея, узкие сдвинутые навстречу друг другу плечи и хваткие когтистые пальцы, навсегда распухшие от мертвого сцепления c переполненной бумажной макулатурой капроновой авоськой или со скользкой обмотанной изоляционной лентой ручкой раздутого от книг портфеля.

Рейс из Москвы задерживался на сорок минут, поэтому у меня оставалось предостаточно времени для кружки пива или чашечки кофе. На выбор. Сложнее всего принять решение, когда есть из чего выбирать. Я загадал и подбросил монетку. Выпало пиво. Мне вдруг нестерпимо захотелось выпить горячего кофе.

- Только бы Тэнн не опоздал на рейс, - подумал я, отпивая глоток ароматного обжигающего губы напитка.

Тэнн приходится мне тестем. Сам он такие мелочи запомнить не в состоянии и поэтому упорно называется моим зятем. Я пробовал исправлять его, наверное, миллион раз, но ничего путного не добился. Зато я сразу пришелся ему по душе. Согласитесь, подобная симпатия со стороны ближайшего родственника невесты - большая редкость. Хотя, говоря по чести, гордиться тут совершенно нечем: никакие личные мои положительные качества и заслуги перед отечеством при формировании эмоционального отношения ко мне Тэнна практически не учитывались. Подозреваю, даже наличие у меня второй головы не испортило бы того положительного впечатления, которое произвело на него упоминание об издательстве «Книга»: том самом, которое в свое время располагалось на бывшей улице Горького. Почти напротив ресторана «Якорь». Так вот, как только Тэнн услышал, где работает мама нового кавалера его дочери, так все остальные вопросы потеряли для него существенное значение.

В тот день Тэнн на секунду забежал домой и угодил прямо в гущу событий. Тут Инга, хорошо знающая характер отца, и сообщила ему про мою родственную связь с издательством «Книга».

Тэнн застыл в дверях с полуоткрытым ртом. Потом тряхнул головой и хриплым голосом доложил:

- Старик, зови меня просто Леоном. Даже если ты и не станешь моим тестем, наше общение должно перейти в другую плоскость.

Я не понял о какой плоскости идет речь, но вдаваться в подробности не решился.

- Не тестем, а зятем - поправила его Инга.

- А-а, - махнул рукой Тэнн, - какая разница. У твоей мамы в издательстве издаются миниатюрные книги, а я давно...

- Па, не мешай нам, - попросила Инга.

- А я чего? Просто поинтересовался. С умным человеком всегда приятно поговорить. Сразу видно родство, так сказать, душ...

Почувствовав неладное, в комнату к дочери протиснулась Светлана Робертовна. Из-за ее спины тяжело дыша выглядывала голова Диана Наумовны, тоже поспешившей на выручку к своей внучке. Лица обеих женщин выражали крайнюю степень озабоченности.

- Светлана, куда ты меня тянешь? - возмутился Тэнн, растопыривая руки в дверном проеме.

- Леня, оставь людей в покое! Иди уже займись своими делами, - тихо, но настойчиво втолковывала ему раскрасневшаяся Светлана Робертовна. - Вы не обращайте на него внимания, Артур, он не всегда такой. Обычно его вообще не слышно, а сегодня, как назло, вдруг разошелся. Леня, по хорошему тебя прошу: слезь уже с театральных подмостков.

- Кто разошелся? Я еще и двух слов не успел сказать. Ох, ты что с ума сошла! - вдруг вскрикнул Тэнн. - Совсем уже? Она еще щипается. Все, теперь точно никуда не уйду. Специально здесь останусь. Назло.

- Уйди, ирод, - из-за спины Светланы Робертовны прошептала Ингина бабушка. - Света, скажи ему, что я все его книги из под обеденного стола вышвырну, если он сейчас же не уберется.

- Причем здесь книги! - возмутился Тэнн. -Книги-то в чем виноваты? Любой вопрос они решают с помощью книг. Артур, будь свидетелем шантажа.

- Иди, иди уже, - буквально за шкирку вытащила его из комнаты Светлана Робертовна.

- Света, рубаху, рубаху порвешь. Из Венгрии. Столько лет ношу. Ну, девки, совсем озверели. Управы на вас нет. Сами же человека своей дикостью пугаете. Он же вас за дикарей принимает. Так всех женихов распугаете. Артур, вы не пугайтесь, у нас до вас другие женихи были и ничего - никто их не скушал. Наоборот даже...

- Тэнн, он в курсе, - смущаясь, сказала Инга. -Алекс его близкий друг.

- Ну, вы даете, - развеселился Тэнн. - Совсем как Маяковский и Лиля Брик. Артур, вы читали последние записки Лили Брик, где она признается...

- Леня, я пошла выбрасывать твои книги с балкона, - угрожающе предупредила Диана Наумовна, и ее шаркающие шаги удалились от двери.

- Ч-черт! Поговорить не дадут с умным человеком, - раздосадовано сообщил он мне. -Зачем же с балкона? - крикнул он вдогонку Диане Наумовне. -Убьете же кого-нибудь во дворе. Представляю: идет человек, а ему на голову коробка с книгами, - он снова мелко посмеялся, но лицо его все-таки выражало тревогу.

- Артур, я вынужден прервать наш важный разговор, - извиняющимся тоном сказал он.

Когда Тэнн ушел, я спросил Ингу почему все называют его разными именами.

- Мне он представился Леоном, твоя мама и бабушка зовут его Леней, а ты вообще - Тэнном.

- Для удобства. По паспорту он Леон Григорьевич Тентельнбойм, для домашних и друзей - Леня, а в прачечной, например, его знают под фамилией Тэнн. Они принимают его за корейца.

- Почему - Тэнн?

- Потому что Тентельнбойм все равно никто выговорить не может. Поэтому у нас вся семья Кушанские, а он - Тэнн.

- А почему Диана Наумовна его книги обещала выкинуть?

- Из принципа: такая у них завелась игра. Сейчас у нас обострение отношений, потому что он посягнул на святая святых - бабушкину комнату. Он ей тайком под диван журналы запихнул. У него в комнате уже места не хватает, вот он по всем углам их и распихивает. У меня сам видишь сколько, - она показала рукой на три глубоких книжных шкафа, не только плотно забитых книгами изнутри, но и заставленные ими сверху до самого потолка так, что казалось их короткие гнутые ножки не выдержат и окончательно подогнуться. -Еще под диваном и за письменным столом, - сказала Инга. -Теперь он к бабушке подбирается. А у нее астма. Она считает, что из-за книжной пыли. Ерунда конечно, но она себя убедила. Они, вообще-то, друг друга не сильно жалуют.

- Я заметил. А чего, она правда может книги выкинуть?

- С балкона - нет, а так - может. В мусоропровод, например.

- Серьезно?

- Еще как! Она это уже тысячу раз проделывала. Сначала дикие скандалы были, а потом он с дворничихой договорился и все поутихло.

- С дворничихой?

- Ну да. Та ему книги возвращает, а он ей в конце месяца - конфеты. И все довольны: бабушка душу отводит, папа книги назад получает, а Антонина Степановна чай с конфетами пьет.

- Понятно.

- Не обращай внимания, они у меня все немного на букинистической почве двинулись: одни в одну сторону, другой - в другую, - рассмеялась Инга.

- Значит папа у тебя заядлый библиофил? - поинтересовался я.

- Я бы даже сказала - библиоман, а вот бабушка, пользуясь языком своей эпохи, язвительно обзывает его книгобесом.

- Понятно, - легкомысленно кивнул я головой, не подозревая насколько я заблуждаюсь.

- Он нас скоро из квартиры вытеснит, - возмущалась Диана Наумовна при виде очередного улова своего зятя. - Ирод, уже их класть некуда, - угрожающе махала она перед его лицом скрюченными от артрита пальцами.

- Чего вы волнуетесь: нет места, значит больше не влезет. Не умеете ценить искусство, не мешайте другим.

- Знаем мы какой из тебя ценитель! Мне давеча ерунду какую-то подсунул.

- Ерунду? Постыдились бы, мамаша. Я вам дал воспоминания болгарского летчика, человека непростой и героической судьбы. Какая же это мура?

- Представляете, - пожаловался он нам с Ингой, - человек десять лет отмотал в лагерях, а...

- Па, зачем ты скупаешь подобную муть?

- Как муть? Чудаки вы, какая же это муть? - горячился Тэнн. - Вы поймите, в книге важно не только содержание, но и внешний вид. Как и в людях или растениях. Одно дело мелованная бумага, а другое - газетная. А обложка? А супер? А иллюстрации. Я вчера Аполлинера купил только из-за иллюстраций. У меня не меньше пяти разных Аполлинеров, которого, к слову сказать, я терпеть не могу. Но с иллюстрациями Рыжкова - не могу не взять!

- Ты же знаешь, бабушке нравятся сентиментальные истории про любовь. Зачем ты ей летчика да еще болгарского подсовываешь?

- Ничего, пусть читает и просвещается. Любовь, знаете, тоже разная бывает. У летчика этого тоже, между прочим, любовь была. К полетам. К небу. К свободе. Чем, спрашивается, не любовь?

- Па, бабушку уже поздно перевоспитывать: она уже все равно летать не будет. Дай ей нормальную книжку, не жадничай.

Единственной независимой от книг территорией в квартире Тэнна оставалась комната Дианы Наумовны. До сих пор все попытки штурма этого девственного участка жилплощади заканчивались полным фиаско. Обычно, Тэнн проводил захват, используя древний принцип внедрения «Троянского коня». Сначала под ножку дивана, якобы, чтобы он не качался, Тэнн подкладывал старый номер журнала «Нева». Это была своеобразным жертвоприношением со стороны Тэнна, ибо подобное отношение к печатной продукции противоречило всей его натуре. У каждой жертвы имеется своя великая цель, и «троянская тактика» моего тестя не являлась исключением. Действительно, несколько дней спустя под диван Дианы Наумовны внедрилась коробочка из-под обуви, с остальными выпусками «Невы» за тот же год. Так происходило освоение целины.

- Не могу же я их держать отдельно, - вполне искренне удивлялся Тэнн. - Во всем должна быть система.

С Дианой Наумовной система неизменно давала осечку: «троянский конь» со своим выводком направлялся прямиком мусоропровод.

- Светочка, богом тебя молю, - взывала бабушка-атеистка к дочери-материалистке, - вышвырни ты всю эту макулатуру из своей комнаты. Как же ты, бедная, на этих проклятых книжках спишь? Теперь, изверг, хочет чтобы и я спала. Не бывать тому. Ни-ко-гда.

Очень скоро Ингина родня настолько ко мне привыкла, что полностью перестала считаться с моим присутствием, когда дело доходило до словесных разборок. Почти во всех территориально-книжных конфликтах между Тэном и Дианой Наумовной последним доводом каждой из сторон оказывался вопрос жизни и смерти.

- Леня, если я тебя переживу, то половиной твоих книг я вымощу двор, - на полном серьезе угрожала шестидесятилетнему Тэнну его восьмидесятилетняя теща. - А другую половину сожгу и пеплом посыплю твою могилку.

- Вы сначала переживите, а потом угрожайте, - возражал Тэнн, не смущаясь очевидного алогизма своего высказывания.

- Можешь даже не сомневаться.

- Очень сомневаюсь.

- Тем хуже для тебя.

- Поживем - увидим.

- Леня, если даже ты меня и переживешь, ничего страшного не случится, - находила новую брешь в его защите Диана Наумовна. - Ну, загадишь еще одну комнату и делу конец. Зато, если моя возьмет, уж я-то всласть отыграюсь. Нет, я их не сожгу, я их Морозову отдам, - под влиянием вдруг нахлынувшего на нее вдохновения импровизировала бойкая старушка.

- Морозову? Веньке! У него и без того шкафы от антикварных изданий трещат, - взрывался праведным негодованием, пойманный за живое библиоман.

Сражение между Тэнном и женской половиной семьи было перманентным. Впрочем, Инга в этой войне занимала нейтральную позицию: умом понимая невозможность побороть болезненную страсть отца, она проявляла веселое сострадание ко всем участникам спора. Как это ни странно, военные действия не только не делали обстановку в семье невыносимой, а наоборот, добавляя в кухню внутренних взаимоотношений немного перца, снабжали ее участников и наблюдателей бесконечной пищей для изысканного сарказма. Ежедневно собираясь за поздним ужином, а по выходным - за пышным обедом, семья перемежевала идиллическое обсуждение житейских проблем, обменом иронических замечаний, как правило теряющих свою обидную актуальность сразу по завершению трапезы.

Святая святых библиотеки считалась спальня Тэнна и Светланы Робертовны, куда я удостоился чести заглянуть лишь на исходе двухмесячного периода жениховства, то есть на пороге нашей с Ингой свадьбы. В те далекие времена, в спальне еще возможно было кое-как передвигаться, лавируя по узким коридорам лабиринта, выстроенного нагромождением шкафов, стеллажей и возвышающихся до самого потолка стен из коробок с книгами. Стоящая при входе в лабиринт кровать, скрывалась под нагромождением нескольких десятков коробок из-под печения, в которых хранился каталог тэнновской библиотеки. Рядом с коробками лежали многочисленные стопки книг, не успевшие пройти священный обряд каталогизации. На ночь кровать частично освобождалась от излишка книг, а оставшиеся тщательно выкладывались Тэнном по всей ее длине и выравнивались в горизонтальной плоскости, покрываемой сначала прямоугольными кусками картона, затем - пледом, а уже сверху, по-людски, - простыней.

К тому времени, я уже был прекрасно осведомлен чем заполнены глубокие встроенные шкафы громадной прихожей, ведущей в некогда просторную трехкомнатную квартиру генеральского дома на станции метро Академическая. Догадывался я и о содержимом коробок, мешающих распрямить ноги под обеденным столом на кухне и часто бросал опасливый взгляд на прогибающийся низ антресолей. После свадьбы, побывав в гараже Тэнна и на его даче, я существенно раздвинул границы своего кругозора о масштабах его библиотеки.

В расположении книг по всем перечисленным выше углам и пространствам прослеживалась определенная система. Так, например, комнату Инги по праву можно было назвать поэтической. Тут хранились большая и малая библиотеки поэта, целый шкаф отводился под поэтов серебряного века, еще шкаф ломился от разрозненной поэтической литературы и еще один от литературоведческих книг по поэтике, вокруг поэтики и около поэтики. Исключением из правила являлись несколько полок с книгами по живописи и обувные коробки под кроватью дочери, используемы Тэнном под вырезки из газет или, в уважительной интерпретации Тэнна, - для хранения периодики.

Прежде, чем зачехлить очередной ворох чужих высушенных мыслей в коробку из под обуви (в дальнем крыле их дома располагался обувной магазин), Тэнн имел обыкновение донести их до ушей слушателей. Поскольку кроме меня и Инги желающих не находилось - тут речь скорее идет не о силе нашего желании выслушать Тэнна, а о слабости нашего сопротивления желанию Тэнна выговорится - мы автоматически заносились в ряды единственных и благосклонных слушателей.

- Это же просто потрясает воображение, - издалека начинал Тэнн подготовленную заранее тираду, просунув в приоткрытую дверь мелкую редко усеянную взъерошенными пегими волосами голову. Пока он крутил шеей, привыкая к полумраку комнаты, Инга успевала привести в порядок свой гардероб.

- Я просто не могу не поделиться с вами такими ошеломительными фактами, - продолжал он, постепенно всасываясь внутрь комнаты. -Таким людям памятник надо ставить! Причем, при жизни! - Сложенными в щепотку пальцами одной руки Тэнн ощупывал трепещущие крылья своего необъятного клюва, постепенно соскальзывая на небритый, острый и выдающийся вперед подбородок, и в то же время, зажав в другой руке газетную вырезку, вертел ее в воздухе, как торжествующий энтомолог, представляющей научному собранию высушенный трупик редчайшей бабочки.

- Я бы еще мог понять, если бы он был москвич из образованной интеллигентной семьи, продолжающий, так сказать, подвижническую традицию своих отцов и дедов...

На слова «своих отцов» мы с Ингой переглядывались и прыскали от смеха.

- Простой парень из глубинки, а такую библиотеку собрал, - не обращая внимание на наше веселье продолжал Тэнн. - Нет, не понимаю. Не могу понять: видимо не перевелась еще на Руси настоящие подвижники, - спеша поделиться своим открытием, Тэнн неожиданно переходил на рубленную речь. - Вы представляете - простой сельский учитель. В таежном селе. Титанический труд. Во всем себе отказывал. Только книги. И все подарил школе. Потрясающе. Уважаю. Гигант - по другому и не скажешь.

- А чего бы и тебе не подарить библиотеку школе? - веселилась Инга.

- Причем тут это? - надувал он губы. - Нет, с вами по серьезному нельзя. И отдам, когда соберу полностью.

- А как это - полностью? - ехидно любопытствовал я.

- Ага, классики не знаешь. Я специально так сказал. Вы о Томасе Филипсе небось и не слышали? Между прочим, он один из самых великих собирателей рукописей. Кстати, именно в издательстве твоей мамы выходила книга Кунина «Библиофилы и библиоманы». Не читал? Стыдно. Потрясающая книга. Обязательно прочитай. Меня удивляет этот Кунин: чтобы собрать подобный материал надо, наверное, ни один год в архивах провести. Гигант. Он...

- Папа, может быть ты потом нам расскажешь...

- Минуточку. Я только хотел сказать, что Филипс был бароном. Он собрал самую богатую коллекцию манускриптов. Представляете. Удивительный человек. Мамка говорит, что я дом книгами завалил. Пожила бы она с ним. Его жена, не помню ее имени, вообще святая женщина. Жить с таким человеком и... Ну, про нее надо отдельно рассказывать. Сейчас я вам про самого Филипса в двух словах обрисую ситуацию. Так вот, он мечтал иметь по одному экземпляру всех книг в мире. Представляете? А? Каково: всех книг! Ему-то хорошо: в его времена мало издавали. Ладно, я вам потом еще кое-что забавное расскажу.

Иной раз он приходил к нам похвалиться своими букинистическими успехами.

- Артур, - подманивал он меня пальцем к двери, - гляди-ка чего я достал.

Он выуживал из портфеля неказистую и пожелтевшую от времени книжку стихов Н.А. Некрасова под названием "Шесть стихотворений". Совершая над собой насилие, я изображал на лице вершину энтузиазма, поздравляя его с удачной сделкой.

- Надеюсь ты понимаешь о чем идет речь? - вкрадчиво интересовался Тэнн. Вспоминая прошлый опыт, я не рискнул блефануть и отрицательно помотал головой из стороны в сторону. - И ты тоже? - обратился он к Инге, крутя и перед ее глазами злополучной книгой. -Господи, какие темные люди! - печально резюмировал он результаты опроса. -Книга издательства "Аквилон", а они головами мотают. - Не дождавшись ответной реакции, Тэнн взорвался гневной тирадой, постепенно затухающей в едва разборчивое бормотание. В такие минуты речь его становилась монотонной, как гудение водопроводных труб в замке с приведениями.

- Как это не знать! Скажите мне - как! Издательство "Аквилон» - одно из самых известных в послереволюционную эпоху. Еще были такие издательства, как "Геликон", "Петрополис» и, дайте-ка вспомнить, - "Алконост». Спроси любого библиофила, и он тебе их среди ночи назовет. С закрытыми глазами. Во сне. Одними губами...

- Кому нужны стихи Некрасова? - поморщилась Инга.

- Кому нужны? Во-первых Некрасов прекрасный поэт, пишущий чудесные стихи о бедной России...

- Он у тебя в десятках других изданий, включая мои старые школьные учебники.

- Ха-ха-ха, - издевательски рассмеялся Тэнн. -Ты сюда посмотри, - и он принялся лихорадочно перелистывать страницы. - Смотрите какие иллюстрации. Здесь. И здесь. Еще здесь. Знаешь кого? Прочитала? Кустодиева. Иллюстрации Кустодиева. А? У меня имеются еще книги с иллюстрациями Сомова, Бенуа, Добужинского, Митрохина. Кстати, с иллюстрациями Митрохина у меня есть совершенно потрясающее издание Эдгара По - "Золотой жук". Изданная в 1922 году она в прекрасном состоянии. На пять с плюсом. Как же так: считать себя образованными людьми и не иметь понятия о таких вещах. Элементарное невежество, господа и дамы. Это же наша история - ее надо узнавать в лицо. Также, как издательство "Academia» - стыдно не знать культурному человеку. Я не говорю: собирать - это весьма дорогое удовольствие, но не интересоваться - абсолютный нонсенс. Тем более, что у твоего зятя все эти вещи в определенном количестве наличествуют, - похвалился Тэнн, снова перепутав тестя с зятем.

- В молодости он совсем другой был. Мы в отпуск каждый год на машине ездили. В палатках жили. Вот таких щук ловили, - с грустью в голосе сказала Инга, когда ее отец покинул комнату.

Вечером Тэнн на несколько минут забегал в квартиру перехватить чего-нибудь на зубок, а потом исчезал, чтобы появиться снова с наполненными добрым уловом сумками. Прикасаясь к книгам, он заставлял их кружится в бешенном вихре: то залетать в библиотеку, то покидать ее, то вновь возвращаться назад, но всегда, в какую бы тугую спираль не закручивался их круговорот, по завершению очередного витка суммарное количество книг в доме увеличивалось. Впрочем, в этом и заключается смысл основного закона книгомании: непрерывный процесс разрастания библиотеки. Работая в академическом институте, Тэнн мог позволить себе проводить большую часть рабочего времени в книгообменных пунктах, букинистах и на книжных толкучках. Разумеется свободное время он проводил там же. Все профессиональные книгобесы Москвы знали и уважали Тэнна, и Тэнн непременно отвечал им взаимностью.

Война за территории закончилась вместе со смертью Дианы Наумовны. Оставшись без бронетанковой поддержки, Светлана Робертовна оказалась не в состоянии держать круговую оборону. Переселившись в комнату матери, она смирилась с нарастающей книжной экспансией. В свою очередь Тэнн, весьма болезненно воспринявший смерть основного соперника по жилплощади, тем ни менее не оставил своих имперских замашек и немедленно и навсегда застолбил освободившуюся площадь, частично разгрузив свою спальню, в которой к тому времени можно было перемещаться только путем передвижения коробок в освободившееся за собою пространство. (Тэнн называл подобное перемещение «методом дождевого червяка», а мне оно скорее напоминало старинную игру в пятнадцать пронумерованных квадратиков, которые надо расставить по порядку на доске с клеточками 4 х 4). Впрочем, любое освободившееся место в библиотеке Тэнна, немедленно затягивала книжная ряска. Впрочем, в те времена нам стало тесно не только в квартире Тэнна, но и в Советском Союзе. Тогда мы и решились на эмиграцию.

 

- 2 -

 

Я допил кофе и подошел к табло с расписанием рейсов самолетов. До теоретического появления Тэнна на канадской земле оставались считанные минуты.

- Почему теоретического?

- Потому что надо знать Тэнна.

Учитывая предыдущий опыт общения с ним, я бы оценил свои шансы встречающего, как пятьдесят на пятьдесят, да и то только, сделав значительную поправку на семь лет разлуки, в течении которых Тэнн не видел жену и дочку, а значит, вероятно, соскучился и, возможно, сумел побороть свою природу. Главное же, если Тэнн все-таки не опоздал на самолет, то у него имеется хороший шанс поспеть прямо к праздничному столу, устроенному в честь шестилетия мальчика Жени, который, приходясь Тэнну родным внуком, еще не имел возможности воочию лицезреть своего великого деда.

Так уж получилось, что подготовка Тэнна к эмиграции растянулась на долгие годы. В свое время он остался в Москве со стратегическим заданием - распродать библиотеку.

- Вот увидите, не пройдет и полугода, как я все раскидаю, - вселял он уверенность в наши сердца.

Жизнь выявила серьезные просчеты в прогнозах Тэнна: библиотека все еще существует. Более того, несмотря на частые и победоносные телефонные сводки из Москвы, готов побиться об заклад, что библиотека не только не обмелела, но наоборот - набрала в объеме. Ни жена, ни дочка Тэнна не согласны принять условия моего пари.

Я внимательно вглядывался в поток пассажиров, боясь пропустить своего блудного тестя. Когда мы с Ингой поженились, Тэнну было под шестьдесят, хотя выглядел он значительно моложе своих лет. Помнится, он даже умудрился занять первое место на конкурсе красоты мужских ног в доме отдыха на Черном море. Сейчас ему уже перевалило за семьдесят. Кто знает, насколько он изменился? В таком возрасте с людьми порой случаются неожиданные метаморфозы.

Другим поводом для беспокойства являлся багаж тестя. Как только туристическая поездка Тэнна в Канаду перестала быть иллюзорной абстракцией, в моем мозгу беспрерывно стали прокручиваться кошмарные картины, в которых тестю удавалось прихватить с собой за границу всю библиотеку, тем самым по новой обрекая своих домочадцев на жалкую долю книжных кротов. Умом я, естественно, понимал абсурдность подобных страхов, которым не суждено было сбыться, как минимум ввиду ограничений, накладываемых авиакомпаниями на вес багажа. Однако, когда речь заходит о Тэнне - лучше не зарекаться. Стараясь обезопасить себя со всех сторон и затратив при этом изрядное количество сил на изматывающую душу торговлю по телефону, я выудил в результате из уст тестя обещание взять с собой в эту поездку только два чемодана с книгами.

- Хорошо, пусть это будет пробный камень, - наконец согласился он. -Как знать, может у вас там их в один момент расхватают. Соскучились небось по вечным ценностям. А если дело пойдет на лад, то в следующий раз пошлю контейнер морем; я интересовался - в него сорок пять тысяч книг войдут, как по маслу.

- Какие сорок пять тысяч книг? - ужаснулась теща, сидящая в этот момент на параллельной линии.

- Какие сорок пять тысяч книг? Бумажные, - передразнил ее Тэнн. -Причем здесь сколько у меня книг? Может у меня их всего четыре, а остальные я собираюсь докупить на выгодных условиях. Света, ты, как всегда, не умеешь мыслить масштабно. Лишь бы бизнес благоприятствовал, а остальное уже вторично.

- Послушайте, что бы вы там не придумывали с вашим бизнесом, - вмешался я, - но наш прежний договор остается в силе: при окончательной эмиграции вы ввозите с собой не более трех тысяч книг для личного пользования. Поймите, больше нам здесь не разместить. Даже садовый домик...

- Ну чего ты заладил: три тысячи, пять тысяч - какая разница?

- Не три тысячи - пять тысяч, а ровно три тысячи и ни на книжку больше, - упрямо повторил я. -Хотите организовать книжный бизнес - это отдельная тема для разговора. Приезжайте, разузнайте обстановку, снимите, если хотите, склад и открывайте свое дело. Для домашнего же пользования - вам выделяется место под три тысячи книг. Договорились?

- Ты еще раз повтори, - раздраженно съязвил Тэнн.

- Хорошо, повторяю: три тысячи книг. Три тысячи книг! Три тысячи книг и ни книгой больше. Я ведь вас прекрасно знаю, вам только...

- Знает он меня! Знаешь, это - прекрасно. Просто прекрасно! Ладно, командир, не волнуйся - ты же меня знаешь, - со смешком в голосе закруглил он тему нашего разговора.

Вот отчего я чувствовал себя не совсем спокойно, сидя в зале ожидания Ванкуверского аэропорта.

Узнал я его мгновенно. Просто удивительно, но Тэнн почти не изменился: та же подростковая фигурка, всклокоченные волосы на маленькой голове, глубоко посаженные быстрые глазки и знаменитый хищный клюв. Он даже одежду, по-моему, с тех пор не поменял: выцветшие до цвета хлорки джинсы и видавшая виды клетчатая байковая рубаха, в которой, если мне не изменяет память, он предстал передо мной еще во время нашей самой первой встречи. На ногах - доставшиеся от меня в наследство и поэтому великоватые ему кроссовки. В одной руке он держал серую холщовую кошелку, другой придерживал свисающую с плеча сине-белую спортивную сумку с эмблемой спортивного клуба «Динамо». Он тоже узнал меня, и на его худом, покрытом двухдневной седой щетиной лице образовалось подобие улыбки.

- Приветствую, старик. Сколько лет сколько зим. Ты, я смотрю, вес лишний набираешь. Нельзя так. Я - наоборот. За собой надо следить.

Мы обнялись, и я сказал:

- Пошли скорее за багажом, а то нас дома заждались. Сегодня же день рождения у Женьки.

- Ох, да - помню. Поздравляю! Поехали, - сказал он и потянул меня за рукав в сторону выхода.

- Куда поехали? А багаж?

- Тут такое дело, я тебе по дороге объясню. А сейчас поехали.

От нехорошего предчувствия у меня засосало под ложечкой. Знал ведь - с Тэнном дело добром не кончится. Сейчас он мне расскажет, что отправил сюда контейнер, решив не тратить время на разведку. - Сразу отрезать: нет и все! - думал я пока мы пробирались к автомобилю. - Никаких поблажек. Пусть как хочет, так с ними и вертится.

- Старик морской волны, ты чего приуныл? Я тут в самолете с одним парнем познакомился, так он меня просто поразил. Но об этом потом. Колей его зовут. Николаем. Он примерно твоего возраста, но ростом повыше. Я сначала даже не догадался, что он из наших - принял за местного. Он тут у вас уже два года живет. С женой и дочерью. Правда дом они еще не купили, но собираются. Точнее не дом, а квартиру, потому что дом покупать, оказывается, не выгодно. Кстати, я хотел с тобой эту тему отдельно обсудить. Не сейчас, а когда будет время. Я не понимаю, если дом покупать стоит таких больших денег, то может лучше стоит купить несколько квартир. За те же деньги. А? Конечно, земля тоже дело полезное, но если за те же самые деньги то, по-моему, игра стоит свеч. Тогда и с книгами совсем другой коленкор выйдет. Я тебя, конечно, не тороплю: надо все за и против взвесить. Скажем, полезная площадь против, условно, неполезной. С другой стороны, когда есть земля, тоже большое дело. В тяжелую годину худо-бедно прокормишься. Мы бы в войну, например, не выжили, если бы у мамы за городом огорода не было.

Если Тэнна не перебивать, он будет говорить вечно, перепрыгивая с одной темы на другую и никогда не возвращаясь к незавершенной мысли.

- Послушайте, Леон Григорьевич, мы столько лет не виделись, а вы мне про какие-то огороды толкуете.

- Чудак человек, а о чем же мне сейчас говорить? Как говорится, всему свое время. Помоги-ка мне лучше, а то она мне все руки повыворачивала.

Я принял у него спортивную сумку и чуть тут же не выронил ее, такой она оказалось тяжелой. - В России теперь книги из свинца отливают? - поинтересовался я.

- Ты не далек от истины, старик. Только там не книги.

- Да? А что?

- Аккумулятор.

- Не понял?

- Чего тут непонятного? Аккумулятор. От машины.

- От какой машины?

- От какой машины? От твоей! Старик, ты чего? Конечно от моей. Я же тебе говорю - произошла нестыковка. Я последнее время ужас в каком цейтноте находился. Вчера мне надо в аэропорт ехать, а у меня в машине аккумулятора нет.

- Украли?

- При чем тут? Потек. Осенью еще. Надо было заменить, а я замотался. Вчера мне улетать... Нет, подожди, позавчера. У меня все в голове перепуталось: два дня в дороге - не шутка. Кстати, в Амстердаме я чуть не потерялся. Там со мной такая история произошла, я тебе потом расскажу. Это твоя тачка, старик? Ну, мощная. Поехали, давай - я тебе все по дороге расскажу.

- Ну? - сказал я, когда мы вырулили из аэропорта.

- Ну и вот: у меня, понимаешь, в шесть вечера самолет, а машина не на ходу. А этот жмот Котлярский на своей не хочет: дескать, она у него в гараже стоит. Подумаешь, цаца какая. Я думаю: хорошо - сейчас поеду к мужикам в Коровино, в мастерские. У нас сейчас купить не проблема, но зачем такие деньги тратить, когда на них можно всего Акунина взять. Короче, я к ним приехал, а там никого. Я туда- сюда - никого. Ну, думаю, влип.

- А как вы собирались в аэропорт на машине? Куда бы вы ее потом дели?

- Как куда? В том-то и дело, что у меня с этим придурошным Котлярским договоренность была. Он бы потом на ней назад вернулся. Ты не перебивай. Только с мысли сбиваешь. Смотри лучше какие у вас тут горы красивые. В общем, пришлось мне с аккумулятором лететь. А куда его денешь? Домой я уже не поспевал. Еле-еле на такси в аэропорт управился. Уже посадку закончили. Правда, когда таможенник увидал, что у меня в сумке лежит, так сразу пропустил. Удивился и пропустил. И даже помог попасть на самолет. Наверное подумал, что я псих. Во вторую сумку даже заглядывать не стал.

- А там-то у вас чего?

- Чего там? Книги, конечно. Совсем не те, которые я в Канаду готовил, а совсем другие; я их на рынке в Коровино заодно купил. Из-за них и задержался. Оказалось там выбор еще лучше, чем на Пушкинской или у нас на Академической. И, как оказалось, дешевле. Я одну книгу уже второй месяц ищу, а там она свободно лежит. Сейчас вообще все книги свободно лежат. В том-то и весь ужас.

- Он счастливый человек, - как-то раз сказала про Тэнна его жена, бывший участковый врач и человек неимоверно далекий от мечтательности, - он обитает в мире, где вместо ангелов порхают собрания сочинений в тяжелых переплетах с золотыми корешками, а высшим судьей назначен распухший книжный шкаф. Эхо земных тревог не доносится до его обители, а связь между причиной и следствием зависит исключительно от страницы, на которой сегодня открылась случайная книга в его руках.

- Эй, старик морской волны, нам еще далеко?

- Почти приехали. Вон, видите в поле домик стоит, - я кивнул в сторону развалившегося и почерневшего от времени амбара, почти вплотную примкнувшему к полотну скоростной трассы, - это и есть наш дом. Я вынужден в объезд ехать, с трассы заезда нет, - продолжал я нагромождать полную нелепицу. Пожалуй более абсурдного места для жилья и придумать трудно, но Тэнн отнесся к моим словам вполне серьезно.

- А почему заезда нет? - спросил Тэнн. - Неужели нельзя договориться. Или самому проложить. Или у вас с этим строго?

Порою наивность Тэнна граничила с аутизмом.

- Я пошутил, - уныло признался я.

- А, жаль, старик. Дом большой и близко от аэродрома. Удобно.

- Кому удобно?

- Кому удобно? Всем удобно. Был бы у меня дом близко от аэродрома, разве бы я с аккумулятором уехал?!

- А с чем же?

- С двумя чемоданами книг, вот с чем! Главное обидно: за день до отъезда несколько часов угробил, чтобы эти чемоданы из кухни к входной двери протащить. А в итоге без них оказался. Сплошное невезение.

- Невезение? Вы семь лет собираетесь в гости, и в последний момент выясняется, что у вас ничего не собрано.

- Пошло, понеслось, поехало. Старик, чего зря воду в ступке толочь? Мне еще от мамки все это выслушивать: она мне целый список прислала, чтобы я по нему привез... там разное... представляю теперь ее реакцию.

- А почему потребовалось столько времени, чтобы чемоданы из кухни в прихожую вынести?

- Э-эх, старик, как я тебе сейчас все объясню? Я же серьезно к переезду готовился: кое-чего продавал, а кое-чего и докупал. В общем, сейчас в квартире немного тесновато стало. Временные трудности.

- Догадываюсь, - усмехнулся я.

- Слышишь, - оживился Тэнн, - давай, когда приедем, ты один домой вернешься, а я в машине останусь. Скажешь маманьке, что, мол, не встретил меня, что я не прилетел и все такое. Вот она базар поднимет. А? Умора. А потом уже я подтянусь. Давай, а?

- Посмотрим, - ответил я, в который раз удивляясь неизбывному оптимизму этого человека.

 

- 3 -

 

- У метро совсем нельзя торговать. И не только книгами, но и этими... как они называются?... фруктами.

Уже третий час Тэнн сидел во главе стола и рассказывал нам про свою многотрудную московскую жизнь. Первые минуты встречи Тэнна с родственниками протекали весьма бурно, а когда теща узнала с каким багажом он приехал, ее эмоции чуть было и вовсе не вышли из-под контроля. Затем, немного поостыв, Светлана Робертовна выражала свое недовольство лишь небрежными жестами, с которыми она протягивала изголодавшему на вольных хлебах мужу очередное изысканное блюдо. Как раз к тому времени, когда ее раздражение почти испарилось, размякший и потерявший от выпитой водки всякую осторожность Тэнн, блаженно откинулся на стуле, обвел сонными глазами огромную гостиную и мечтательно произнес:

- Меня просто поражает объем дома. Я предполагал, что дома у вас делают не маленькие, но не такие же габаритные. Раз такое дело, имеет полный смысл покупать частный дом. В таком доме даже моя библиотека спокойно бы разместилась. Разумеется, у новых русских дома и больше, и сделаны из настоящего камня, но...

- Даже и не мечтай! - вдруг взорвалась Светлана Робертовна. - Чего ты тут собирался размещать? Библиотеку? Вот тебе, а не библиотеку. Мало я на книжках в Москве поспала, ты меня и здесь хочешь к ним приспособить. Фиг тебе.

- Ну и распустили вы тут мамку, ребятки. Чуть ли ни матом ругается. Да-а. Прямо как сторожевой пес на людей кидается. Вы ее теперь можете в аренду сдавать. Мамка, ты, вроде, такой никогда не была? Вот чего капитализм с людьми делает.

- Ты зубы-то нам не заговаривай. Дом ему, видите ли, по габаритам подходит. Сиди уже и наедайся на год вперед. За месяц чтобы у меня отъелся, а то смотреть страшно. Приехал, как смерть на палочке и размечтался.

- Во-о, - развел руками Тэнн, - кто о чем, а мамка о еде. Словно духовной пищи не существует. Эх, мамка, мамка... Так на чем мы остановились? Ах да - торговлю Лужков запретил. Правильно, конечно, но тем не менее одни и те же бабы стоят с цветами и фруктами, а эти потом ходят вечером и взятки берут за разрешение. Собирают деньги или...

- Ну, понятно, понятно. А ты-то чего там делал? - спросила Инга.

- ... с корзинами - натуральный оброк собирают. А я недалеко от метро расположился на клумбе и книгами торгую.

- Так я и знала.

- А чего тут знать-то? Догадаться не трудно: не грибами же мне торговать. Кстати, как у вас тут с грибами? После расскажите. Короче, они на машине подъехали и меня схватили. Им же тоже надо план выполнять, галочки ставить.

- Кто - они? - спросила Инга.

- Ну, они! Кто они? Они - милиция. Не перебивай. Так вот, там один рядом мясом торговал - его тоже взяли. Мясо - нельзя. Книги - нельзя. Чего тогда можно? Короче, схватили нас. И еще кого-то там. И еще. Набрали таких мелких, которые им оброк не платят и отвезли в милицию. А потом, смотрю: ба, да они же нас за решетку, в комнату с железными дверьми сажают. Я сижу. Сижу и сижу. Я знаю, чего я сижу. Но сижу. А у меня там полрюкзака книг. А потом к нам еще чеченцев привозят. Троих чеченцев привезли и ко мне в номер. Не в номер, то есть, а в камеру. Я вижу, что это чеченцы: говорят-то по-русски, но лицом они самые. Хотя один даже лицом не очень похож. Тогда как раз началась кампания против них: то ли после первого взрыва - не помню. «А вы чего тут»?- меня вдруг чеченец спрашивает. Тот, который лицом непохож. «Книжками торговал»,- отвечаю. «А какие книжки-то? «Да вот, «Вечный зов», например. Очень хорошая книга». «Точно хорошая?» Он, видимо, в Москве живет и учится. «Сколько же вы за нее хотите?»,- спрашивает. «Так дешево»?- удивляется. Я и не сообразил сразу другую цену назвать: все-таки за решеткой сидим..

- Ну?

- Возьму, - он говорит.

- Хорошо, пусть будет так, - думаю. -А эту? - спрашиваю.

- И эту возьму.

Потом я ему говорю:

- Вот эту и эту тоже стоит взять.

Он подумал-подумал и головой кивает:

- Хорошо, и эти возьму.

Около ста рублей - для него это немного.

- Рустам, заплати, - командует. И пять книжек подмышку берет.

- Выходит ты и в тюрьме книжки продавал? - удивилась Светлана Робертовна.

- Какая тюрьма? Тьфу на тебя, Светлана. Это не тюрьма вовсе. Не тюрьма. Как ты не понимаешь? Тюрьма! Комната предварительного заключения, а не тюрьма. Ты ее тоже видала, когда мы без прав ездили раз. Я был пьяный... Помнишь?

- Ну, и чего в камере?

- Чего? Ничего! На следующий день они с меня расписку взяли.

- Так, книги придется оставить, - он мне говорит. Капитан милиции.

Я говорю:

- Как оставить? Вы же меня всегда можете найти .

- Не важно, - отвечает. -Оставить, надо. Это вещдоки.

- Это, - я говорю - нет, я книги не оставлю. Не могу. Вот, я вам лучше дам вот эту книжку. Как раз про милицию. - И достаю ему Маринину. -Почитайте, - говорю.

- Да, не-е,- говорит. Стесняется брать.

- Почитайте, вам понравится, - настаиваю. - Вы же приличный человек. Капитан милиции. То да се, - говорю. -Книга специально для вас. -Короче говоря, я ушел с книгами. А если бы ставил - хана!

- А сколько у тебя было книг?

- Как сколько? Много, больше половины рюкзака.

- Вот хорошо бы: в одном месте оставил, в другом, - пошутила Инга.

- Милиционеров не хватит, чтобы все мои книги поотнимать, - усмехнулся Тэнн.

- Он их не оставит. Он скорее с рукой собственной расстанется, чем с этой макулатурой, - вспылила Светлана Робертовна.

- Значит, дальше рассказываю, - повысил голос Тэнн и укоризненно посмотрел на жену. - Слушай, где только мыслей таких понабралась? С рукой расстанется - скажешь тоже. Что я буду с одной рукой делать? Думать головой не хочешь? Одной рукой даже страницы листать не получится, а у меня еще в планах все мои книги перечитать. Понятно? - сострил Тэнн.

- Перечитаешь ты, как же! - сказала теща.

- А-а, - снова махнул рукой Тэнн. -Короче, дал я подписку, что утром приду. Я же без паспорта хожу - специально, чтобы его не отобрали. У нас если паспорт заберут, потом замучаешься его назад вызволять. У них там все схвачено.

- Конечно, если по камерам шляться, то не только без паспорта остаться можно, - сказала теща.

- Ну, вот, - не обращая внимания на ее слова продолжал Тэнн, - а пенсионную они не имеют права отобрать. Почему-то не имеют и все. Суд они назначили на утро. Сказали, чтобы все собирались возле милиции. Ну, а я, как всегда, на полчаса опоздал. Проспал. Прихожу в милицию - никого не вижу. Где? Чего? Они говорят, что машина уже уехала. Я спрашиваю, а как же мне быть? А они на меня, как на идиота смотрят. «Иди домой», говорят. «Надо, так тебя еще вызовут». Ну я и пошел. До сих пор вызова жду, - хихикнул он. -Хорошо, я тогда опоздал: всех кроме меня оштрафовали. Я уже потом этих торговцев встретил. Штраф на всех присудили и реквизировали продукты, которые в тот день забрали. Я как предчувствовал тогда, что нельзя книги отдавать. Молодец. Значит опоздание иногда на пользу человеку идет. Во как. Скажи-ка дедушке, какие у тебя успехи в школе, - вдруг обратился он к внуку.

- Нормально, - залезая под стол, ответил Женя.

- Дедушка тебе интересную вещь почитать привез. Он много книжек забыл, но одну очень интересную привез.

- Опомнился наконец, - сказала теща. - Внука впервые увидел, но ему же важнее о книгах поговорить. Моральный урод!

- Иди с ним поиграй немного, а то ему уже давно пора в кровати быть, - сказала Инга.

- Ничего, завтра выходной, - сказал я.

Тэнн тяжело встал из-за стола и спустился к себе на первый этаж. Через минуту он вернулся назад, держа в руках зеленый глянцевый журнал.

- Нет, так объедаться невозможно, - со вздохом сказал он. -Я привык раз в сутки питаться, а тут с вами, чувствую, быстро отвыкнешь. Самое ужасное - потом назад переучиваться придется. Вот, я Женьке интересный журнал принес. Он же читает по-английски?

- По-английски? Вы специально сюда журнал на английском привезли? - удивился я.

- Специально или не специально, какая разница? Специально я все дома оставил. Этот журнал я в самолете позаимствовал. Я его там полистал, и он мне показался забавным. Конечно, я не все понял, но, по-моему, он в самый раз для детей его возраста. Ну-ка глянь-ка, - протянул он мне журнал, на обложке которого был нарисован симпатичный лемур.

- The Wildlife Magazine for Kids, - прочитал я.

- Ну и что? - спросил Тэнн.

- Нормально, - ответил я. -Он называется «Журнал живой природы для детей». Шестой выпуск за 2002 год. Между прочим наш местный журнал. Печатается в Британской Колумбии.

- А для Женьки как? Подойдет? Главное, чтобы понятными словами. Детям очень полезно изучать животный мир. Это же невероятно увлекательно. Я посмотрел, там прекрасные фотографии, великолепная бумага. Умеют у вас все-таки книги делать. Даже для детей. Для детей еще важнее, чтобы типография прекрасная была. Сколько он стоит? По-моему около трех долларов. Честное слово, я бы купил все номера. Инга, ты не могла бы позвонить и узнать не продадут ли они подешевле? Все-таки старые номера и все такое. Центов за пятьдесят за номер я бы купил.

- Ни в коем случае! Даже не думайте, - обращаясь к нам с Ингой, сказала Светлана Робертовна. -Я категорически против. Он еще здесь книги будет скупать. Обойдешься. Через мой труп!

- Мам, да я и не собираюсь ничего узнавать. Па, успокойся уже. Отдыхай.- В о мамка дает жару. Через ее труп! Доиграешься, мать. А если я за решеткой уголовником стал? А? Молчишь. Боишься? - развеселился Тэнн.

- Ты им всегда и был, - парировала теща.

Все засмеялись

- Во маманя дает! - с неподдельным чувством восхищения сказал Тэнн. - Чувство юмора появилось. Ладно, пойду с ребенком поиграю. Пойдешь с дедом играть? - спросил он у выросшего на пороге столовой внука.

- Пойдем, - Женя подошел к деду, взял его за руку и потянул в свою комнату.

- Десять минут. Максимум - пятнадцать. А потом он сам чистит зубы и в кровать. Я приду, проверю. Ты играешь с ним немного и возвращается к нам, - раздала указания Инга.

Пока Тэнн отсутствовал, Инга с тещей прибрали со стола, оставив только вино, сладости и фрукты. Я от нечего делать углубился в чтение журнала. Через несколько минут меня разобрал дикий смех.

- В чем дело? - поинтересовалась Инга.

- Сейчас, - сквозь зубы промычал я, - давайте дождемся Леона Григорьевича. Ему тоже будет интересно.

Инга нетерпеливо отобрала у меня журнал, прочитала указанную мной статью и повалилась на стул от смеха. Глядя на нас засмеялась и теща.

- Ну, переведите уже, - попросила она.

На шум в столовую вернулся Тэнн.

- Что за веселье в мое отсутствие? - спросил он.

- Да вот, журнал ваш читаем, - отозвался я. -Любопытные факты открываются. Оказывается Египетский гриф... Слышали когда-нибудь о таком?

- Вроде чего-то слышал.

- Вот, посмотрите, - я показал ему картинку с изображением птицы, напоминающей белого голубя, но значительно крупнее и с желтой мордой, заканчивающейся крепким изогнутым клювом.

- Ну, красивая птица, - сказал Тэнн, склонив голову на бок.

- Послушайте, что про нее пишут: «Самцы Египетского грифа поедают коровий, козлиный и овечий помет. Чем больше съедят они кала животных, тем насыщеннее становится желтый цвет, окрашивающий их морды. Соответственно, чем желтее окраска, тем крепче птичий организм, показавший таким образом свою способность противостоять инфекциям, содержащимся в помете животных. Теперь самки могут легко вычислить самых сильных самцов».

- Прекрасная статья. Исключительно познавательная. Нет, я обязательно должен достать другие номера. Эх, дурак, надо было по самолету пройтись: наверняка там еще выпуски были.

- Хорошо, па, на обратном пути посмотришь.

- Не, я не могу так рисковать. Мне он обязательно нужен. Такая полезная штука. Специально завтра со словарем его проштудирую. Очень познавательная информация. Очень.

- Ладно, па, у тебя уже глаза слипаются. Идем я тебе внизу постелю. Мы там уже все приготовили.

- Погоди-ка, дочь, я еще не устал. Дома я раньше трех ночи никогда спать не садился. Минимум - в три часа ночи.

- Потом, небось, целый день отлеживаешься вместо того, чтобы делом заниматься, - проворчала теща

- Да, есть такое дело, - миролюбиво согласился Тэнн.

- Как это - спать садитесь? - удивился я.

- Чего? - не понял Тэнн.

- Вы сказали, что садитесь спать не раньше трех ночи. Вот я и спрашиваю: как это - садиться спать?

- Да, и я не поняла, - сказала Инга.

- А чего я сказал? Спать сажусь? - Тэнн усмехнулся. - Все правда. У меня же там сейчас с книгами небольшой беспорядок... нет, - перехватил он взгляд жены, - все идет по плану, но временные отклонения имеются. Вы думаете - захотел, пошел и продал библиотеку. Как бы не так! Иногда, чтобы хорошо продать, надо сначала купить: например, имеет смысл добить недостающие тома в некоторых собраниях сочинений до комплекта. Порой люди заинтересованы не в прямой покупке книги, а в обмене. Некоторых оригиналы ищут наборы; один такой хотел купить Эдельмана о Лунине, но только в комплекте с его же «Герценом». Бывают и такие чудаки. Я ему объясняю: купи сначала одну, а потом другую найдешь. Нет, уперся, как танк - вместе или ничего. Я иногда удивляюсь косности человеческого мышления. А у меня «Герцена» только свой экземпляр остался. Вот и приходится бегать, докупать. И подобных примеров тьма.

- Представляю до чего ты квартиру довел, если уже спишь сидя, - устало констатировала теща.

- Ничего ты не представляешь, мать. Если бы только это, - вдруг разоткровенничался Тэнн. -У меня там места - только чтобы у порога присесть. И то разгребать приходится. Нору рыть. Вот и получается что-то вроде кресла. Я специально ближе к входу книги не в коробках держу, а валом - так легче им нужную форму придавать. Я даже кровать раньше делал, когда еще...

- Боже мой, Леня! А как же ты еду готовишь? Ты же до кухни, наверно, добраться не можешь.

- Почему не могу? Могу, если даже с полными чемоданами добрался. Добраться могу, но с трудом. Я как-то прикинул, что за день больше шести тонн перетаскиваю.

- Ну конечно? - засомневался я.

- Еще как! Особенно ужасно, когда среди ночи в туалет приспичит. У меня после простатита такое часто случается. Сначала я пробирался, а потом плюнул и теперь с банкой литровой сплю. Или целлофановый пакетик - еще лучше. Утром выбросил в мусоропровод и баста. С едой проблем больше. Я потому и один раз в день питаюсь. Днем или ближе к вечеру. А если чая попить или кашу сделать, так кипятильник у меня в прихожей. Каша тоже. На дверной ручке кружка висит. Настоящее везение, что розетка у нас там имеется. Вот такие дела, мамка. А тебе бы только подгонять.

- Это же надо, чтобы человек так сам себя наказывал! Ты же, Леня, как в тюрьме живешь, даже хуже того. Ни семьи, ни удовольствия, ни...

- Про удовольствие ты ошибаешься, Светлана. Нельзя же всех по себе мерить. У каждого свои резоны имеются.

- Известны всем твои резоны! - отрезала Светлана Робертовна.

- Лучше бы ты, па, открытки собирал, - предупреждая назревающий конфликт, придала разговору другое направление Инга.

- Открытки? На открытках только глаза работают. Одни глаза. Нет, не только: дальше это может быть история искусств, города и так далее, но книги... Книги - это философичные вещи. Это точки зрения отдельных личностей на жизнь на нашу непонятную. Поэтому мне они нравятся. Я не умею так слова складывать и рядом ставить, как Пелевин или Улицкая. Поэтому они ставят, а я читаю. И получаю удовольствие. Я вот Тургеньева снова посмотрел: прекра-асно, - Тэнн часто произносит слова с растяжкой, словно медленно перегибая пополам упругую бамбуковую палочку. -Охотничие его рассказы - «Лебежий луг». Изуми-ительно. Вот мы смотрим на природу, а выразить... Вот ты, Света, попробуй напиши... Опиши, что тебе нравится. Вот он мне вчера, когда к вам ехали, океан показал. Какая красотища, мама моя родная! Я не смогу на бумаге выразить эти чувства, а писатель может и тем меня покоряет. Поэтому мне нравятся книги.

- Послушай, я же прекрасно помню, какие мы с Ингой у вас в библиотеке книги находили. Помню какая-то книга была, типа «Недержание мочи в детском возрасте». Спрашивается - зачем? Какое она вам эстетическое наслаждение доставляла?

- Опять он спрашивает. Какое? Для детей. Для внуков. Для правнуков, наконец. Чтобы знать, как бороться с недугом...

- Артур забыл добавить, что книга эта была на болгарском языке, - сказала Инга.

- Неужели на болгарском? Не помню. Значит она была чем-то другим уникальна... может с точки зрения полиграфии. Вернусь, специально проверю. Вы меня заинтриговали.

- Как же, найдете вы ее. А еще, помнишь Инга, мы там откопали книгу «Аномально большой анус»? Тоже для детей и внуков? Или для личного пользования?

- Чудак-человек, я ее специально для мамкиного братика Федюхи приобрел. Он все время запорами страдал, вот я и решил над ним пошутить. А? Чем плохая шутка, - Тэнн наполнил комнату веселым заразительным смехом.

- Хорошо, но ты же и нормальные книги не успеваешь читать. Только картинки смотришь и аннотацию, - сказала Инга.

- Опять двадцать пять! - сразу посерьезнел он. -Как это я не читаю? Ты что со свечкой надо мной стоишь?

- Тебя же интересует издание, какая бумага...

- Не-ет, это уже вторичное и третичное. Это уже эстетство. Как же ты понять не можешь, ты же художница - должна понимать. В первую очередь меня текст интересует, но книгу должно приятно держать в руках, чтобы она была полиграфически хорошо выполнена. Надо, чтобы ее мастер иллюстрировал, чтобы он в иллюстрациях показал ее сущность, смысл того, что писатель описывает. Многие книги иллюстрированы, но смотришь и видишь: текст - одно, а содержание - другое. Потому что художники не вникают... О чем ты говоришь! Всего десяток на всю Россию художников, которые умели передать на бумаге этими... средствами... изобразительными... мысли писателя.

- Но ты же их все равно не успеваешь прочитать. Физически.

- Как не успеваю? Успеваю, а если не успеваю сейчас, значит я потом успею.

- Когда потом? Вспомни сколько тебе лет, - сказала теща.

- Потом буду читать. Книги... Еще Анатоль Франц говорил, когда его спрашивали, что книги, как ценная антикварная посуда, которая когда стоит в шкафу вы смотрите на нее, и она ласкает ваш взор, но вы никогда на ней не едите и гостей не принимаете. Я не дословно, но близко к тексту передаю. Понимал же человек. Не кто-нибудь, а сам Франс.

- Но он на них любовался, а ты же спишь на них. Причем, сидя, - сказала Инга.

- Ну уж - нет! Я сплю на тех, которые надо выбросить: на журналах и так далее.

- Почему же не выбрасываешь?

- Чтобы было на чем спать, - усмехнулся Тэнн. Потом сразу посерьезнел и добавил:

-Журналы, понимаешь, я не могу выбросить, я многое из них вырезаю, собираю все самое интересно. Это все свидетельство истории.

- Хорошо, но у Франца книг было меньше чем у тебя, - сказала Инга.

- У Франца? Я не знаю, у него была большая библиотека. Думаю - не меньше моей. Не уверен.

- Ну он-то их читал.

- Снова старая песня! Я вам привезу книжку «Анатоль Франц в халате» - это о нем пишет его секретарь, который все время был при нем. Замечательная вещь. Вот видите, вы даже не знаете, что имеется такая книга. А меня интересует мемуарная литература, особенно такая редкая. Это же необычайно увлекательно. Того же Эдельмана почитать. Он же о Лунине писал, о декабристах, о Герцене, о Павле...

- О каком Павле?

- О каком Павле? О царе Павле! Потом у него несколько книжек о Пушкине...

- И ты веришь, что будешь о царе Павле читать?

- Ну, это идиллия: буду читать, не буду читать. Понимаешь, если бы был хороший покупатель, то я бы уже по-другому рассуждал: оставил бы только самое необходимое. Но и необходимого вагон наберется - вот в чем еще беда! Не могу я это все бросить, я же жить тогда спокойно не смогу. Конечно, был бы покупатель серьезный, я бы все эту историю, древность, возможно, и отдал бы. Рим, Грецию всякую, даже некоторых декабристов, Вяземского... Все дилеммы, дилеммы, дилеммы. Ужасно. А они тяжелые, сволочи, декабристы эти: шесть полок - сколько уж там книг я и не упомню. Что делать? - печально пожал плечами Тэнн.

- Выбросить и забыть! - сказала теща.

- Как же можно выбросить?

- Вы же их всех никогда не прочитаете, - сказал я.

- Это все равно, что живой зуб вырвать.

- Вы же их все равно всех не прочитаете.

- Почему не прочитаю? Может я лирик, но я верю, что прочитаю. В этом, наверно и моя беда.

- Если зуб болит, его вырывают, - сказал я.

- Не знаю, - протянул он. - Не знаю! Или вот еще «Библиотека поэта»: собрал я больше сотни книг. Тоже дилемма.

- Хорошо, возьмите ее с собой.

- Не знаю. Сейчас даже к «Библиотеке поэта» у меня иное отношение. Разве я буду читать Языкова, Ломоносова, Тредьяковского, Маяковского? Не буду же я их читать. Ну, Маяковского еще буду, а других вряд ли.

- Ну, и зачем же они тогда вам нужны?

- Академически собирал ее. Всю. Зачем они мне нужны? Хронологически я ее собирал. По мере выхода в свет. И то она у меня не полностью. Я поэтому хотел ее отдать целиком: девятнадцатый век, двадцатый...

- Сейчас же, наверное, никого такое не интересует, - предположил я.

- ...серебряный век... Да, сейчас уже интерес уменьшился, но когда в букинисте появляется 18 век, то очень быстро уходит. Я специально обратил внимание. То ли студенты, то ли народ заинтересовался историей поэзии.

- Может там тиражи поменьше? - сказал я.

- Нет, там тиражи тоже не маленькие были: 35 тысяч, 50 тысяч, - он сладко зевнул, - 20 тысяч и так далее. Выходит 18 век у обывателей в почете. Видимо, сейчас до полноты собрания стали добирать. Так я себе это понимаю. Так я понимаю, - повторил он и снова зевнул. - Вот и Кюхельбекера у меня двухтомник...

- Два тома Кюхельбекера?- ухмыльнулся я. -Казалось бы он столько и не написал.

- Не нужен он мне.

- Кюхля,- передразнила Инга.

Ну как это - не написал? А кто же написал? Причем здесь Кюхля?

- Просто так, - усмехнулась Инга. - Вспомнилось.

- Так это же не Кюхельбекер написал «Кюхлю», а Тынянов о нем написал. С Тыняновым тоже надо думать. Или там три тома Некрасова.

- Кому на Руси жить хорошо? Будешь читать? - подмигнув мне, спросила Инга.

- Теперь начинаю думать, может одного тома и достаточно. Понимаешь, вот так иногда захочется...

- А Державин у вас есть? - спросил я, делая серьезное лицо.

- Державин и Жуковский - много чего есть. Тютчев и Фет. Но потом однотомники вышли. Тоже взял. «Библиотека поэта» хороша из-за комментариев. Прекрасные комментарии. Там материал такой интересный - ни в одной книге такого не найдешь. Весь Серебряный век великолепно представлен.

- А какая твоя любимая книжная серия? - спросила Инга.

- Любимая серия. Это трудно даже и сказать, - протянул он, закатывая к потолку глаза. - Сейчас я уже к сериям стал относиться иначе. Даже жалею, что столько времени потратил на хронологию.

- По-моему, ты должен решить какая твоя любимая серия, выбрать самые дорогие тебе книги, а остальное продать за копейки или раздарить. Выкинуть, наконец. Ты квартиру продашь в сто раз дороже. Сюда приедешь и купишь все, что пожелаешь. Любую книгу. Через компьютер можно все заказать. Зато жить будешь в нормальных условиях, а не спать сидя в прихожей. С внуком будешь играть, с мамкой на океан гулять...

- Пожалуй все-таки о декабристах. Иркутское издание. «Северное сияние». Двадцать книг.

- Чего, - переспросила Инга.

- Я говорю о декабристах моя любимая серия.

- Ну вот и возьми ее. А почему тебе так интересны декабристы?

- Ну, потому что они одни из первых, не жалея живота своего, пошли против режима...

- А Стенька Разин? - Инга снова перешла на язвительный тон.

- ...За справедливость, за реформу они живота своего не жалели. А что Стенька? Стенька бандит был все-таки.

- А они не бандиты? Против царя.

- Это не декабристы, а народовольцы. Декабристы были аристократы: князья, графья. Их жены поехали за ними в Сибирь. Разделить судьбу. Нет, это хорошие ребята были. Я чувствую с ними родство. Единство духа. Каждый русский человек должен так чувствовать.

- Русский человек, - шутливо передразнила его Инга.

- Они меня силой своей духовной удивили, - оживился Тэнн, не обращая внимание на насмешки. Его речь из монотонной превратилась в сумбурную скороговорку. - Ведь вот же, понимаешь, жили обеспеченно, все у них было и где они оказались: в рудниках, в ссылке. Ну, они тоже не все там плохо жили. Но зачем им это нужно было, если подумать? Они мне наших диссидентов напоминают. Я начал уже подбирать... В том же Иркутске стали персоналии издавать. Записки, дневники разные. Интересная серия.

- Диссиденты - обычно при любом строе недовольны, - сказал я.

Ничего подобного! Сахаров - это вообще человек с большой буквы. Он, как столб. Я недавно купил книжку, которую до этого не мог купить - очень дорогая была. О Гордиевском. Как Гордиевский сбежал на запад.

- Вы же продавать книги должны, а не покупать, - напомнил я.

- Да ну его, - махнула рукой теща. - Никакого толка с него не будет. Ничего он не продаст и никуда не переедет. Разговоры одни.

- Кое что покупаю, кое что продаю. Чего не мог раньше достать, я покупаю. Потому что хочу прочесть.

- Когда вы захотите прочесть, тогда и купите. Заранее-то зачем? - сказал я.

- Где куплю? Что куплю?

- Все книги можно купить. В интернете, - сказала Инга.

- Уверен -не все! Или очень за дорого.

- Хорошо. Скажите сколько ваш Гордиевский стоит? В долларах.

- Ну, сейчас дешевле.

- Сколько?

- Ну, пусть десять долларов.

- Значит за пятьдесят его вам на блюдечке принесут, - сказал я

- Зачем же пятьдесят? Я не хочу за пятьдесят.

- Вы же можете продать большую часть ваших книг, а те немногие, которые вам потребуется, в любой момент докупить. Пусть вы заплатите за них чуть дороже, но зато...

- Правильно, заплатить за них три цены. Даже пять. Зачем?

- Да, вы заплатите три цены, но это будет дешевле, чем держать и таскать за собой тысячи книг, которые вы никогда не откроете.

- Не знаю, не знаю. Эту книгу не переиздавали ни разу, и найти ее сложно. Я ее сразу не купил, она мне очень дорогой показалась. Когда она вышла, то стоила триста рублей - это о-очень дорого. Зачем? И я ее тогда не взял. А сейчас, когда она стоит те же триста рублей - ерунда. Деньги-то другими стали. И то я ее не за триста рублей купил. Я купил ее за два доллара. Примерно шестьдесят рублей.

- А читать вы ее когда собираетесь?

- Соберусь. Я ее уже внимательно проглядывал. Это трудно объяснить, Артур...

- Не будете вы ее читать и все.

- Артур, если ты собираешься на рыбалку, то тебе одна блесна понравилась - купил, другая - купил, третья... И ты их...

- Нет, мне не нравится, а...

- ...всех с собой возьмешь: одну, другую, третью. А вдруг на эту лучше клюет? Или на ту? У тебя страсть к этому, а у меня к другому. Хотя рыбалку я тоже уважаю. Кстати, ты когда собираешься?

- Я же блесну использую, а не...

- Ты одну используешь, а другую нет. И я книгой, я считаю, буду пользоваться.

- Ты считаешь, - сказала Инга. - Ничего ты не будешь.

- Ах, да не слушайте вы его! - воскликнула Светлана Робертовна.

- Ну хорошо, а я считаю, что буду пользоваться, - обозлился Тэнн. -Какая разница?

- Имеется разница, - сказал я.

- Есть, но не принципиальная, - смягчился Тэнн. -Масса же людей коллекционируют черт знает какие вещи. Ненужное совершенно, с моей точки зрения. Спичечные коробки, этикетки. Дрянь всякую. Начинают объяснять: это история страны и все такое. Ерунда! Спичечные коробки - это не история. Марки я еще могу понять. И то с большой натяжкой.

- Ты же собирал марки, - сказала Инга.

- Он и монеты собирал, - сказала теща. - Чего он только не собирал: весь балкон нам бутылками иностранными завалил.

- Причем тут это? Не понимаешь - не лезь. Бутылки - для буфета, для красоты. Бывало любопытные экземпляры попадались. А марки я до войны еще собирать начал; тогда за весь год выходило три-пять серий. За весь год! Это была история страны. События. Перелет Челюскинцев через Северный Полюс, перелет Леваневского...

- Вы их продали или как? - спросил я.

- ...перелет Витевского. Все было так интересно. Так возвышенно. Продал. Давно. В Свердловске еще, когда в эвакуации жили. Жрать нечего было. Жалею теперь конечно дико.

- Почему?

- Почему жалею? Потому что жалко, - он пожал плечами. -Такие редкие марки, особенно с печатью. Сейчас они большие деньги стоят. Не говоря о деньгах, это таки настоящая история нашей родины. Надо было не собирать академически, а только те, которые событиям посвящены. А я тогда сопливый был и не понимал ничего. То же самое и монеты. Очень интересно собирать. Жутко интересно! Жалею, что не собирал. Тоже история государства нашего.

- И меньше, чем книги места занимают, - хихикнула Инга.

- И места меньше, и история, - устало согласился Тэнн. -Тоже сейчас спекуляция пошла: юбилейные издают - в серебре, в золоте, в платине. Еще и купить нельзя - малые тиражи. Только если ты член общества нумизматов. Все больших денег стоит, но народ покупает. Это трудно объяснить. Понимаете, это как болезнь. Вот пьяница не может вылечиться. Он понимает, что плохо пить или наркотики принимать, но не может совладать. Собирательство тот же самый наркотик, только в другом виде. Думаете я сам не понимаю. Я тоже над этим задумывался. И не один раз. Но не могу я, когда вижу книгу ее не купить. Не могу, хоть ты меня режь. Вот ведь натура какая. Даже сейчас, когда такое жуткое положение, что повернуться не где - покупаю. Покупаю себе и думаю: что же я такое делаю. Но я себя потом успокаиваю: эту книгу я куплю, а другие продам. Я же другие с собой не повезу, а эту повезу. Нет, это все сложно, друзья мои, очень все сложно объяснить. Ты же, тесть, сам натура коллекционнерная.

- Не тесть я вам, а зять.

Все кроме Тэнна рассмеялись.

- Нет, с книгами все-таки монеты и марки всякие не сравнишь. У книги есть запах, понимаешь, шуршание... Каждую книгу по-другому чувствуешь. Тысячи разных оттенков. Все зависит от бумаги: мелованная, глянцевая, газетная; книгу открываешь и аромат типографской краски ударяет в голову. Это особое ощущение, когда ты завладел книгой первый. Как девушкой. Ты первый, кто открыл ее, и она наградила тебя своим ароматом. В букинистической книге свой толк имеется. Там запахи древности и легкого тления, которое напоминает нам о суетности жизни. Такую книгу хорошо читать у камина со стаканом красного вина. Когда читаешь древнюю книгу, чувствуешь, как твои мысли переплетаются с мыслями предыдущих ее владельцев и вместе с мыслями автора создают особую ауру книги, которой не было изначально и... Короче, множество всяких нюансов. А вы говорите - перестать.

- Одни читают со стаканом красного вина у камина, а другие - согнувшись в три погибели у входной двери с целлофановым пакетиком, наполненным сами знаете чем, - сказал я.

- Не знаю! - отрубил тесть. - Ничего не знаю.

- Читатель и коллекционер - понятия мало совместимые, - сказал я.

- Есть натуры, которые любят собирать, а есть совершенно равнодушные. Разные же люди: одним нравится собирать бронзу, будды всякие, вазы огромные. Есть и такое собирательство тоже. У меня на работе был один сумасшедший: ходил страшный, как черт. Брюки рванные, рубахи грязные - последние деньги на эту лабуду тратил. Помню он ко мне прибегает и, как швейная машинка, тараторит: я был на Октябрьской, у меня не было денег, но я присмотрел, я просил, я то, я се. Он конфеты приемщице давал, так она ему уже откладывала. И эти две вазы отложила. Потом он меня к себе домой зазвал: «Идем, посмотришь». Я посмотрел: боже мой, они уже патиной покрыты. Он дрожал просто, когда их выкупал. Ну, это же трудно объяснить, но в природе человеческой есть такие экземпляры.

- Он хотя бы не спит, сидя на бронзе, - сказала теща.

- Есть такие экземпляры, - с ударением повторил Тэнн. -Ты все утрируешь, Света. Упрощаешь и утрируешь. Нельзя смотреть на мир сквозь дверной глазок.

- Я уверена, что ты никогда не расстанешься со свей библиотекой и никогда сюда не приедешь за нормальной жизнью.

- Уверена - хорошо! Не уверена, не обгоняй! Я же уже приехал, значит ты ошибаешься, - обозлился он.

- Ты сам понимаешь, Леня, о чем я говорю.

- Мать, мы уже говорили на эту тему, чего ты все время повторяешься, - сказал Тэнн. И вдруг, без перехода добавил:

- Нет, меня просто возмущает этот Котлярский! Представляешь, ему лень было машину из гаража вывести. Странный мужик: целыми днями пиликает на своей скрипке, а для гаража времени нету. Между прочим, на этой неделе они в санаторий уезжают... Ах, да, чуть не забыл: Зина просила передать тебе письмо. Я ему тогда говорю...

- Ну, и где оно?

- Что? - не понял Тэнн.

- Письмо.

- Мать, ты прикидываешься или действительно не понимаешь? У меня же был цейтнот. Я уже десять раз тебе объяснял.

- Ты его забыл.

- Забыл? Хорошо, пусть будет забыл, если тебе так легче. Ну, люди. Ты точно, как Саша: если тебе чего-то надо, то в печенки влезешь. Я еще удивляюсь, как он мне книги из гаража помог задаром перевезти. Просто удивительно. Таскал, конечно, я все на своем горбу: ну как же, ему же нельзя, он же большой артист.

Мы все переглянулись. Несколько лет назад Светлана Робертовна переводила деньги Саше Котлярскому, чтобы тот помог Тэнну с машиной. Все должно было храниться в страшном секрете от Тэнна, который полагал, что семья Котлярских сильно задолжала им по части дружеских услуг. Действительно, последние годы перед эмиграцией, Светлана Робертовна по несколько раз в день делала уколы Сашиной маме и вообще на добровольных началах лечила всю их семью.

- У него же теперь гараж почти на другом конце города, - сказала теща и отвернулась, скрывая улыбку.

- Да хоть на Луне! - взорвался Тэнн. - Наверное не развалился бы. Я из-за него ничего сюда не привез. Как теперь проверять местный рынок? Чем?

- Ладно, бизнесмен, спать уже иди. Посмотри на кого ты стал похож со своими книгами. Все, пусть он уже спать идет. Инга, перестаньте его подначивать, он так никогда не угомонится.

- Про спать я еще не уверен, а вот почитать перед сном с удовольствием. Журнал этот хочу осилить. Женька уже спит? Жаль, а то бы он мне помог. Инга, у вас не найдется словаря с крупным шрифтом. Совсем у меня из-за катаракты зрение село, - бормотал он, спускаясь по ступенькам на первый этаж.

- А ты носи очки, как все люди, а не выпендривайся, - в вдогонку ему прокричала теща.

Примерно час спустя, загадочно приложив палец к губам, Инга поманила меня за собой. Приблизившись к комнате Тэнна, мы могли сквозь приоткрытую дверь лицезреть весьма трогательную картину: освещенный матовым светом настольной лампы, под аккомпанемент могучего храпа Тэнн в сидячем положении дремал на диване; голова его безвольно свисала на грудь и выглядывала из-под журнала, цепко удерживаемого прямо перед собой на вытянутых вперед руках.

 

- 4 -

 

На следующее утро вдохновленные чудесной погодой, мы с Тэнном решили перекинуться партийку в теннис. Благо корты находились в пяти минутах ходьбы от дома. Еще лет пятнадцать тому назад, по рассказам очевидцев, Тэнн слыл серьезным теннисистом. Я же научился играть только в Канаде, так что помериться силами нам предстояло впервые. Меня слегка смущал возраст моего соперника, но самоуверенность, с которой Тэнн пообещал меня вздуть, помогла мне избавиться от упреков совести. Кроме того, большой теннис - это такая игра, где результат в первую очередь зависит от техники, а не возраста и физических данных игроков.

- Это просто прекрасно, когда корты находятся прямо под домом. Боже мой, нам приходилось ехать на метро через всю Москву, чтобы поиграть на хороших кортах. А у вас они в каком состоянии?

- В нормальном, - ответил я, зашнуровывая кроссовки.

- А какие? Есть с травяным покрытием?

- У нас все есть, - чтобы отвязаться, соврал я.

Перед самым выходом Инга прошептала мне на ухо:

- Ты с ним не цепляйся. Я же вас знаю. Не задирай его, он уже старик. И не спорь с ним. Неужели тебе так важно у него выиграть?! Поддайся. И не загоняй его - не забывай пожалуйста о разнице в возрасте.

- Ничего себе божий одуванчик! - подумал я уже после пятиминутного обмена ударами. - Старикан-то оказывается в отличной форме.

- Ага, не ожидал, - злорадствовал Тэнн, посылая мяч точно в угол. -Учись старик морской волны, пока я жив.

Размявшись, мы принялись играть на счет. Все-таки, техника техникой, но на длинной дистанции тридцатилетняя разница в возрасте не может не сказаться. Кроме того, мой класс игры тоже был не из самых последних. Короче говоря, дело медленно двигалось к его проигрышу. Подобный расклад явно не входил в планы Тэнна. Он принялся горячиться и слегка подмухлевывать.

- Аут, старик морской волны. Я тебе точно говорю - аут.

- Да где же аут? Послушайте, мне же лучше видно: я прямо на черте стою, а вы в другом конце корта.

- Смотри сюда, - крикнул он. - Вон, там даже след от мяча остался. -Тэнн наклонился и с видом сыщика ткнул пальцем в асфальт. - Иди и посмотри, если не веришь.

Я не верил, но спорить с Тэнном, когда он входит в раж, не имеет смысла. Тем более, что Инга меня предупреждала. Впрочем, я все равно продолжаю вести в счете. Когда от проигрыша Тэнна отделяло всего несколько подач, он вдруг поднял руки вверх и замахал ими из стороны в сторону. Я было подумал, что он сдается, но оказалось совсем другое.

- Погоди-ка, старик морской волны, - прохрипел он. -У меня повязка разболталась. -Тэнн стянул с себя футболку, и я увидел, что вся его грудь и часть талии перемотаны эластичным бинтом.

- Чего это у вас? - спросил я.

- А-а, - он многозначительно покачал головой. -Боевые раны, старик. Боевые раны. Жаль, старик, что мне не придется сегодня добить тебя до победного конца. Но завтра, - он поднял полусогнутый палец, - я тебе покажу настоящую игру. Договорились, старик морской волны?

- Дался вам этот «старик морской волны». Откуда он взялся?

- Я же из Одессы родом. У нас там так говорили.

- Чего-то я этого от вас раньше не слышал, - проворчал я.

Тэнн принялся разматывать длиннющий бинт, аккуратно сворачивая другой его конец в тугой рулон. Под бинтом на теле тестя действительно оказались многочисленные синяки со страшными бардовыми каемками. Зрелище не из приятных.

- Что это? - ужаснулся я.

- Сначала давай договоримся, Артур, что ты никому ничего не скажешь. Света меня своей медициной замучит. Да и Ингу не хочется огорчать.

Я пообещал.

- Подрался, - коротко признался он.

- С кем? Когда?

- Сейчас уже все более менее - ты бы видел как это выглядело два месяца назад. Тогда все так распухло, что я ни в одну рубашку не влезал. Приходилось по улицам в старом Ингином халате ходить. Меня даже несколько раз останавливали: принимали за бомжа. Слава богу только два ребра треснули и нет внутренних кровоизлияний. Врачи сперва подозревали худшее.

- С кем же вы подрались?

- С кем, с кем? Хрен его знает с кем. С пьяным быдлом. Возвращался вечером с толкучки, и в темном переулке они меня подловили. Три бугая с ножами. Может они меня от самой станции пасли, а может увидели пожилого человека с сумкой и решили поживиться. У нас сейчас законы волчьи: вместе с руками сумки отрывают. Развелось всякого. Лужков хотел их из Москвы турнуть, да...

- Погодите вы со своим Лужковым, расскажите подробности.

- Какие тут подробности? Сбили меня с ног и давай пинать. Я только сообразил голову и почки руками прикрыть. Руки у меня тоже потом все в синяках, но те быстро прошли. Хорошо я в теплой куртке был. Помнишь, вы когда уезжали, ты мне свою оставил? Спасибо, старик, она меня буквально спасла.

- Пожалуйста. Ну, а дальше чего?

- Чего дальше? Я не растерялся, живо вскочил на ноги, вырвал назад свою сумку, боднул одного головой, другого и побежать. А там, главное, скользко и немного в горку, а еще подморозило и первый снежок выпал. Короче я от них через весь пустырь припустил, а они за мной. Но я все-таки ушел от погони. Вместе с сумкой. А в ней добрая дюжина книжек; сам не понимаю, как я с такой тяжестью сумел от молодых парней убежать. Удивительно даже, - усмехнулся Тэнн. -Короче, ты эту историю никому не рассказывай - я потом сам расскажу. Через некоторое время, когда страсти поулягутся.

- Какие страсти?

- Какие страсти? Сам знаешь какие, не маленький. Ладно, я это дома назад намотаю. Уже после душа. Спасибо, старик, хорошая игра. На днях надо будет повторить.

Остаток дня Тэнн посвятил внуку. Сразу после обеда они удалились в детскую, закрыли за собой дверь и больше никого туда не пускали. Из-под двери непрерывным гулом доносился скрипучий голос Тэнна, иногда перемежаемый радостным смехом ребенка.

За ужином разговор зашел о дальнейших планах Тэнна.

- А чего там планировать? Конечно хотелось бы посетить русские книжные магазины и посмотреть как у них там дела движутся. На рыбалку хорошо бы съездить. А так: мы с Женькой сегодня конструктор начали собирать. Конструктор - вещь, а вы его совсем забросили. Жалко ведь. Компьютер, конечно, полезная штука, но для развития инженерной мысли парню требуется работать руками.

- Ну вот и займись с ним, - сказала Светлана Робертовна. -Пускай внук первый раз за шесть лет с дедом пообщается. Никакие тебе рыбалки не нужны - внуком займись.

- Ну мать дает! Молодец! Я чего еще хотел сказать: у меня чего-то вдруг сомнения стали возникать закрыл ли я дверь в квартиру или забыл в спешке. Я ведь собирался вернуться. Из-за Котлярского у меня такое дрянное настроение было...

- Даже если не закрыли, кто туда полезет? - успокоил я Тэнна. -Квартира же буквально замурована книгами. Откроют воры дверь, а там стена из коробок и на ней ваша ночная баночка стоит.

- Ага, шутник - хороши шутки. Тебе бы только шутки шутить, а мне не смешно. Вот ворам раздолье будет: книги уже в коробках лежат, вывози - не хочу.

- Ворам года не хватит все перетаскать.

- Хватит. Все им хватит. Как подумаю, голова кружиться начинает.

- Соседи увидят, как из дома коробки носят и заинтересуются, - сказала теща.

- Во, мамка дает. Точно! Как же я сам не догадался? У меня у самого с этим проблемы были.

- Какие такие проблемы? - насторожилась теща.

- Да ерунда, - махнул рукой Тэнн. - Народ после взрывов стал более ответственно ко всяким сомнительным явлениям относиться. Лиц кавказской национальности на каждом шагу останавливают и проверяют. Хорошо я на них не похож. Тоже людям не сладко приходится.

- А на кого же ты похож? - смеясь, спросила Инга.

- Ну хорошо, Инга, не надо дурацких вопросов. На кого, на кого? На тебя, дочка.

- Слава богу, что нет! - сказал я. - Вы на нее зря не наговаривайте.

- Я и не наговариваю. Она дочка хорошая, заботливая. Молодец. Так о чем мы говорили? Ах, да: я же сумки с книгами каждый день туда-сюда таскаю. Даже по несколько раз на дню. Вот они и заинтересовались. Старухам делать нечего, вот они целый день в окна и пялятся. Вынюхивают. У нас же в подъезде прежних жильцов почти не осталось: кто уехал, кто переехал, а кого и в живых нет. А новый народец друг дружку не знает. Теперь не как раньше, когда все друг к дружке в гости ходили и тому подобное. Сейчас каждый сам себе на уме. Спроси меня, кто кроме Котлярских на нашей лестничной клетке живет, и я не вспомню. Вроде бы какая-то женщина с ребенком. А может это и не ее ребенок. Еще одна семья. Короче - новые жильцы. И тут одна старуха встретила меня у подъезда и спрашивает:

- А чего вы такое носите в сумках? Я за вами уже сколько наблюдаю, а вы все носите и носите. Надеюсь не динамит?

Представляете - такое услышать?! Ну, думаю, сейчас позвонит в милицию, они приедут по вызову и хана пану. У нас же теперь всякие противопожарные правила и тому подобная чушь. А у меня оно все нарушается, сами понимаете как. Короче, принялся я ей заливать, будто у меня вторая семья имеется; про вас она до этого как-то пронюхала, потому что раньше еще выспрашивала, как вы на чужбине, мол, поживаете. Такой любопытный народец встречается, просто ужас. Мне лично все равно кто, чего и куда носит, а им до всего дело есть. Все потому, что собственного жизненного интереса у них нету. Вот она где польза от собирательства: мне никогда и в голову не придет интересоваться, чем эта старая карга занимается, и где ее семья проживает. Ну вот, я ей говорю, что в Ясенево - мне почему-то в голову сразу пришло Ясенево - у меня живет другая беременная дочка, которой я помогаю продуктами. Старуха сразу разулыбилась и с тех пор со мной приветливая и все здоровьем дочки интересуется. Теперь приходится ей врать, что она родила и все такое. Она у меня и так больше года не рожала - беременной была. Потом я, слава богу, спохватился. Благо старуха сама из ума выжила и таких тонкостей не понимает. Теперь пришлось мужа для этой дочки сделать пьяницей, который пропивает весь их семейный бюджет. Надо же мне более или менее правдоподобное объяснение для своей челночной деятельности иметь. А внучка у меня там растет очень веселая. Ритой ее зовут. А матери у них, то есть моей второй жены, нет - поехала в Польшу и не вернулась. Может пропала, а может и загуляла. Старухе эта история очень понравилась...

- Совсем ты сдурел на старости лет, - в сердцах воскликнула теща. -Давай-давай, продолжай в том же духе и скоро полностью связь с реальностью потеряешь. Дочек он уже себе придумывает! Настоящих ему мало, так он мифических изобретает. Иди-ка ты спать лучше, а то опять завтра до обеда продрыхнешь.

- Ну причем тут это. Ты всегда утрируешь, - миролюбиво отозвался Тэнн, послушно поднимаясь из-за стола.

Перед отходом ко сну я заглянул к нему в комнату, и моим глазам представилась точная копия вчерашней картины: Тэнн спал в сидячем положении, крепко держа «Журнал живой природы для детей» на вытянутых перед собой руках.

- Ну чего с ним сделаешь, - ответила Инга печальным голосом, когда я поведал ей об увиденном. -Он привык засыпать в таком положении, и переучивать его не имеет смысла. Все равно через несколько месяцев возвращаться.

- А когда он собирается назад? Он ничего не говорил?

- Чего надоел уже? Я же тебя предупреждала, чтобы ты поменьше времени проводил в его компании. Он кого угодно заговорит.

- Разве я его не знаю? Ничего не надоел. Я даже сам удивляюсь, вспоминая, как я в Москве от его советов на стенку лез. Завтра с утра мы на рыбалку едем.

- Зря. По дороге он тебя уболтает.

- Ничего, я музыку включу. Надо же человеку все прелести наших мест показать, прежде чем он к себе в ссылку вернется. Так когда он назад двигает?

- Не знаю. У него открытый билет. Думаю, не раньше осени. Еще пару месяцев придется тебе потерпеть. А во сколько вас будить, если вы на рыбалку собрались? Надо было заранее предупредить, я бы хоть чего-нибудь вам с собой приготовила.

- Светлана Робертовна уже приготовила, - сказал я. -Поставь будильник часиков на шесть. Можно - четверть седьмого. Нам бы в шесть тридцать выехать, было бы в самый раз.

- Ты забыл с кем дело имеешь? Он же будет час собираться.

- Ну и ладно - какая разница. Все равно еще не сезон.

 

- 5 -

 

- Нет, старик, я ваши правила с лицензией на рыбалку не понимаю, - в который уже раз повторил Тэнн свою коронную фразу, пока я рулил по узкой горной дороге. -Я понимаю, когда на медведя нужна лицензия или на оленя, но на рыбу - никак в голове не умещается.

- Я вам несколько раз объяснял, повторяться лень.

- Другое дело, когда ограничивают количество пойманной рыбы - это борьба с браконьерством - это я понимаю. А так - не могу понять, - не обращая внимания на мое раздражение, как ни в чем не бывало продолжал Тэнн. -При такой огромной стране и таких богатых природных ресурсах тянуть деньги за рыбалку - просто вымогательство. А если, к примеру, я ничего не поймал, все равно за лицензию деньги платить? Или вернут? Нет, сильно сомневаюсь, что вернут. Раз уж государство руку в карман запустило, назад, как правило, дороги нет. Правильно, старик?

- Я уже вам все ответил.

- С ума можно сойти! Так никакую рыбалку не захочешь: лучше на эти деньги десяток хороших книг купить.

- У вас одно на уме, - сказал я.

- Слушай, я вот чего подумал - а грибы?

- Грибы и ягоды нельзя собирать. Лес для животных, а человек может купить или вырастить самостоятельно.

- Что?! Ну, я тебе скажу, у вас и порядочки. Хорошо еще у нас в России до такого идиотизма не додумались. Ягоды для животных! С ума сойти.

- В чужой монастырь со своим уставом не лезут.

- А я и не лезу, я просто удивляюсь. Удивляться я имею права?

- Имеете, но зачем же вслух.

- Про себя я могу и в Москве удивляться, а здесь мне твое мнение интересно. Ты же пожил здесь достаточно и должен понимать отчего такое происходит и в чем смысл подобной политики.

- Я вам уже дважды объяснял: они пытаются сохранить природу в девственном состоянии. Чтобы детям и внукам досталось. За все приходится свою цену платить.

- В России, я думаю, есть места не менее дикие, а порядки совсем другие.

- Россия - богатая страна и сама решает как ей быть.

- Вот у меня дача в Покрове... Ты же помнишь? Ну, не дача, а деревенский дом. Кстати совсем перекосился; надо бы его поднять, но все руки как-то не доходят. Речь не об этом: там в лесу и ягод, и грибов столько, что можно исключительно подножным кормом обойтись. А озеро черное помнишь? Щука прямо у берега бьется. Ужас просто. Я даже палкой хотел ее, как багром наколоть, но там глубоко, и она, зараза, под берег уходит.

- Я думал вы туда больше не выбираетесь.

- Практически не выбираюсь. В позапрошлом году последнюю партию книг перевез, когда Сашин гараж освобождал и больше ни разу не наведывался. У меня там вроде второсортной книжной базы. А соседи у меня там - цыгане. Он ко мне зашел с головой коровы и ахнул. А как я ему объясню? Сказал, что хочу сельскую библиотеку открыть. Он вдруг страшно обрадовался и говорит: «Будешь моих детей учить». А их у него штук десять - мал мала меньше. И протягивает мне коровью голову: «Это тебе, сосед». А чего мне с ней делать? Тут книги некуда девать, а он со своей коровьей головой привязался. И отказаться неудобно...

- Взяли?

- Что?

- Ну, голову эту.

- Ты с ума сошел!

Еле отбрехался. Пришлось прикидываться вегетарианцем.

Из-за отсутствия второй лицензии ловить нам приходилось по очереди. Тэнн не умел толком забросить удочку, и у меня каждый раз больно сжималось сердце, когда он лупил гибким концом дорогого удилища по каменистому берегу реки.

- Непривычная оснастка, - оправдывался Тэнн, чувствуя на себе мой пристальный взгляд. - Ты уверен, что катушка подходит к удилищу?

- Уверен. Давайте я вам покажу, как правильно забрасывать.

- Ты уже показывал. Я и сам разобрался. Старик, ты только не обижайся, но дорогое не обязательно хорошее. Помнится у меня был спиннинг, сделанный из спортивной рапиры - я его в Киеве в 1972 году купил за 5 рублей с копейками. Знаешь сколько я на него из Днепра лещей вытягал. То же самое и с книгами: суперобложка может быть высший класс, а содержание никчемное.

- Я на эту снасть два года ловлю и не жалуюсь. Вы же видели, как она работает. Здесь, по-моему, как раз тот вариант, когда плохому танцору кирзовые сапоги жмут.

- Можно например из одних книжек иллюстраций надергать и в другие вклеить. Читать текст не помешает, но практически получится полная лабуда.

- Ладно, дайте мне удочку. Все равно сейчас моя очередь.

- Подожди, старик. Не спеши. Чего ты как порох - вспыхиваешь раньше чем спичку поднесут. Я же не возражаю: снасть великолепная. В Союзе о такой и мечтать не могли. Боже ж мой, удилище можно в кольцо согнуть и не ломается, а в то же время хлесткость ударная остается. Кто ж тут спорит. Просто я сомневаюсь, что мы чего-нибудь поймаем: никогда не слышал, чтобы на шерсть ловили. Тем более разноцветную. Ты уверен...

- Я всю дорогу пытался вам растолковать специфику местной рыбалки, а вы то хвалились мне уникальным изданием Сабанеева, то осуждали канадские законы.

- Почему не слушал? Прекрасно слушал. Значит, в отличии от моей практики, когда большая рыба на живца или блесну берет, здесь надо на другое ловить. Правильно? Мой опыт подсказывает, что если использовать шерсть, то надо больше кусок навесить. В моей практике такой принцип работает: крупная рыба требует серьезной насадки. А я бы еще на картошку попробовал. А что? Может никто не догадался, а рыба только того и ждет. Я на картошку ловил карпа: кубики режешь такие крепенькие... Может быть и лосось соблазнится. Я бы даже с тестом поэкспериментировал, но вместе с ватой. Скручивал бы саму бульку вместе с ватой. Чтобы не слетала во время заброса.

- Сейчас уже моя очередь. Дойдет снова до вас - хоть из камней свои бульки делайте.

- Погоди, мое время еще не истекло: надо же учитывать пока мы собирались, пока я приспосабливался - дай мне снасть почувствовать.

- Хорошо, еще четверть часа.

- Слушай, может подсолнечного масла на шерсть добавить? Или у вас анисовых капель нет? На них не ловят? Надо все лазейки про... Ого, старик!

- Чего?

- Взяло вроде. О, точно взяло. Есть! - заорал он, и из леса в воздух взмылась стая ворон.

- Спокойнее.

- Есть, старик морской волны. Есть. Сидит, голубчик.

- Не спешите. Не суетитесь. Куда вы с такой скоростью катушку крутите? Леска же лопнет. Дайте ему немного походить, измотайте его прежде, чем к берегу тянуть.

- С какой скоростью, старик? Я еле кручу... Ух и силен собака: так и рвет, так и рвет. Во дает. Силен.

- Давайте помогу.

- Не надо, старик. Ты главное не мешай. Или вот чего - подсачник готовь.

- Вам до подсачника еще, как до луны. Его прежде надо измотать, поводить, чтобы...

- Видел сейчас? Старик, видел его? Видел, как он из воды выскочил. Мать честная - какой гигант!

- Выбирайте слабину. Да не так же резко. Удилищем работайте. Удилище кверху поднимите. Кверху, я говорю... Ну, я же предупреждал!

Со звонким щелчком, как гитарная струна, лопнула леска, и, потеряв равновесие, Тэнн плюхнулся задом на каменистый берег. В это же время, победоносно сверкнув в лучах солнца серебряным боком и лихо шлепнув хвостом по быстрой упругой воде, отчего та вспенилась и закрутилась множеством мелких водоворотов, огромная рыбина навсегда ускользнула в холодную глубину реки.

- Вот гад! Неужели ушел? - спросил он хриплым голосом.

- Нет, ждет вас возле машины, - огрызнулся я, забирая из его рук удочку. -Такую рыбину упустить! Смесь лосося с форелью. Стилхед называется. Лучше бы я этого не видел.

Мы порыбачили еще пару часов, но уже безо всякого энтузиазма и как следствие того - безрезультатно. Потом выбрали два валуна поплоще, расположились на них и приняли по сто грамм водки из стальной фляжки, закусывая ее тещиными бутербродами.

- Боже, какая красотища! - вздохнул Тэнн. - Вот бы здесь провести остаток дней своих.

- Кто же вам мешает?

- Красотища, - повторил он, обводя взглядом окрестности. -Даже не верится, что все собрано в одном месте: и снежные шапки гор, и река, и лес с вековыми кедрами - чудеса да и только. Эх, если бы еще рыбу удалось выудить. Надо бы сюда до моего отъезда еще несколько раз выбраться. Я даже готов лицензию купить.

- Лицензия - не проблема, - подобрев, сказал я.

- Я теперь хоть понял, как ее ловить. Теперь уже она от меня не уйдет. Специально теперь сюда полного Сабанеева привезу и еще по рыбалке книги разные. Пригодится. Я уже примерно понимаю особенности местной рыбалки и большой разницы с нашей не вижу. Техника та же, только снасть другая.

Я усмехнулся, но промолчал. Было около двух часов дня, мы возвращались назад, и я уже несколько раз то включал, то выключал радио в зависимости от того в какую сторону заносило моего тестя.

- Я таки понял как его вываживать, - в очередной раз повторил Тэнн, - медлить тоже не стоит. Тут я с тобой, старик, не могу согласиться. Тут как с книгами: помедлил - остался с носом. Любой бизнес, старик, заключается в формуле: товар - деньги - товар с прибылью. При всем моем отрицательном отношение к Карлухе, ума у него не отнять. В книжном бизнесе работает точно такая же формула - купил книгу - хорошо ее продал - заработал денег и купил две новые.

- Раньше такой бизнес называли спекуляцией.

- Раньше и кибернетику лженаукой считали, и книги неугодных авторов целыми тиражами сжигали. Ты, старик, этого не застал, а я хорошо помню. Еще бы мне не помнить когда я по ночам с чемоданом бегал спасать эти книги; их свозили со всех городских библиотек и сваливали на пустыре за деревянным забором. А я по ночам их оттуда перетаскивал. Тот же Ромен Ролан, когда стал неугоден нашим властям - в костер. Вон у меня «Вселенское Евангелие Вивекананды» с печатью библиотеки Свердловского района на полке стоит, и разные другие тоже. А ты говоришь - спекуляция. Спекуляция - это когда камешки самоцветные или золотишко продают-покупают, а я к этому делу равнодушен. Сам видишь - книга в России сегодня не в почете, а я их не предал и никогда не предам. Просто беда происходит: всю жизнь бегал, чтобы по крупицам такую библиотеку собрать, а сейчас на книжных развалах всего полно. Ужас просто.

- Про то и речь: избавляйтесь от них скорее и дело с концом.

- Избавляйтесь - тебе легко сказать. Выбросить я их не могу, а за копейки продать рука не поднимается. Кроме того не все на развалах купить можно. У меня, знаешь, такие книги имеются, которые ни на одном развале не откопаешь.

- Завтра издадут и откопаешь.

- Завтра издадут. Завтра они не книгу издадут, а уродство одно. Разве можно сравнить старые издания с современными. Теперь же не переплетают, а вклеивают. Производят одноразовые книги. Как шприцы. Глупость-то какая. Книга должна служить веками, переходя от отца к сыну и из поколения в поколение. Библиотека должна накапливаться и представлять собой сумму семейных знаний; легкие пометки карандашом на полях книги, оставленные прадедом, могут значить для воспитания юноши или девушки больше, чем все университеты мира.

- Ага! Писать на полях. Вы, помнится, раскрывать ее больше, чем на сорок пять градусов не разрешали.

- Правильно, не разрешал. Потому что для чтения больше и не требуется. А пометки на полях, сделанные мягким карандашом - совсем другое дело. Не надо путать божий дар с яичницей. Кстати, современные книги ты хоть на тридцать градусов открывай, они все равно разваливаются.

- Не хотите, чтобы книги рассыпались, пользуйтесь электронной книгой. Сейчас в Интернете можно любую книгу нарыть. На любом языке. Существуют целые электронные библиотеки. Все бесплатно и абсолютно доступно.

- Не знаю. Ничего не могу сказать. Слышал, но лично не видел. Я хочу, чтобы ты мне показал, как это работает. Все-таки пока что обычная книга мне как-то ближе: там и иллюстрации, и взять ее с собой можно в любое место. Конечно это намного удобнее.

- Ничего подобного: современная электронная книга может содержать иллюстрации даже более высокого качества, чем печатное издание, а в плане мобильности - даже смешно сравнивать. В электронной записной книжке, которая уместится у вас в кармане, может хранится не одна, а сотня книг. Ее можно читать в темноте, ее можно заставить читать самой себя вслух, можно изменять размер фонта, по ходу чтения вам доступен поиск и много дополнительных удобств и преимуществ.

- Не знаю. К компьютерной книге привыкнуть надо. Определенная привычка должна быть. Мне, человеку старой закалки, трудно перестроиться. Пока я остаюсь при своем мнении: книгу, как и женщину, нельзя заменить компьютером.

- Причем тут... Вы сравниваете разные вещи.

- Не знаю, старик морской волны, не знаю. Сколько нам еще ехать?

- Около часа, если в пробку не попадем.

- Что-то я уже проголодался. Это просто ужас какой-то: как быстро человек привыкает к праздной жизни. У себя там кашку геркулесовую на воде раз в день приготовлю и никаких проблем. А здесь уже раскормили. Кошмар.

- Рядом есть неплохой бар. Там можно прилично перекусить, взять по рюмахе или пивка и сыграть в бильярд, если желание будет.

- Хо, бильярд - это роскошь. Я уж и не помню, когда в последний раз за кий держался. Помнится я был неплохим игроком. Однажды на отдыхе занял первое место. На Юге. Я же все-таки был чемпионом союза по стендовой стрельбе.

- Помню, вы говорили. Ну так как? Завернем?

- А наши как к этому отнесутся? Меня мамка запилила, чтобы я с Женькой время проводил. Он отличный пацан. Сообразительный, шустрый - чувствую в деда пойдет.

- Только этого нам не хватало, - подумал я про себя, а вслух сказал:

- Вечером с ним поиграете. Ничего страшного.

- Чего же ты мне сразу про стриптиз не предупредил? - прошептал Тэнн, когда мы уселись за столик прямо напротив полукруглой сцены, по которой кувыркалась обнаженная девица в золотых туфельках.

- Какая вам-то разница?

- Ну, все-таки. Ты мне тесть, и я тебя не должен к подобным вещам поощрять.

- Во-первых, зять, а во-вторых - к чему поощрять? Сейчас перекусим и сгоняем пару партиек. Делов-то.

Тэнн кивнул, не отрывая взгляда от сцены. Округленными глазами он следил за девицей, которая вдруг приняла из рук помощницы зажженную свечку, легла на живот и, вставив свечу себе в анальное отверстие, поползла зигзагом, по-видимому, изображая огнедышащую змею.

- Сумасшедшая, - ошеломленно пробормотал Тэнн. - Нормальный человек до такого вряд ли додумается. Тут специальные мозги нужны.

- Чего вы говорите? - из-за громкой музыки я его почти не слышал.

- Я говорю, что не могу себе даже представить Зинаиду Гиппиус вот в таком виде по сцене ползающую. Или Анну Ахматову, например.

- Какое отношение... причем здесь Гиппиус? - не на шутку удивился я

- Конечно она тут не при чем. Просто я перед самым приездом двухтомник ее воспоминаний, изданный в Тбилиси, купил. Вот вдруг и вспомнилось.

- Ну у вас и ассоциации, - развеселился я.

- Не понимаю я этого, - серьезно продолжал Тэнн, - если, скажем, с книжки суперобложку снять, она обнаженная может оказаться еще прекрасней. Тут я понимаю; ведь основная функция суперобложки - защитить книгу от повреждений. Но зачем же горящую свечку в переплет втыкать? Вот этого я уже не понимаю.

- Прекрасное сравнили, - съязвил я.

- Чего? Может попросить их слегка приглушить музыку? Так же и оглохнуть не долго. Я говорю, девица совсем ненормальная: такая симпатичная мордочка и подобное вытворяет, - пожал он плечами. -Как будто больше ни на что воображение не хватает.

- Представляю с чем бы она ползала, будь вы художественным руководителем этого шоу, - усмехнулся я, отрезая кусочек от сочной отбивной.

- С чем? - наивно поинтересовался Тэнн. Он был настолько поглощен зрелищем, что потреблял пищу не глядя в тарелку.

- Вы еще спрашиваете! Угадайте!

- Не знаю.

- С трех раз.

- Не знаю.

- С книжкой в заднице!

- Шутки у тебя, старик, на грани фола.

- А чего? Ладно, доедайте уже и пошли шары погоняем. Или вы предпочитаете представление смотреть?

- А где здесь бильярд?

Я кивнул в дальний конец залы, где в затуманенном табачным дымом полумраке маняще высвечивались два ярких зеленых прямоугольника.

- Давненько я не брал кий в руки, - ворковал тесть, пока я расставлял шары. - Вы здесь в какую игру играете? Я смотрю лузы больно широкие. Боже мой, в них же книжка влезть может. И шары маленькие. В русском бильярде шары ровно в два раза больше. По правилам они должны едва проходить в лузу. А в «строгом» русском бильярде по борту нельзя в угол шар забить. Правда так сейчас уже никто не играет. У меня есть хорошая подборка книг по теории и практике бильярдной игры. Имеется даже «Теория бильярдной игры» Лемана, но не новая, а родная - 1906 года издания. В прекрасном состоянии. Новая, конечно, тоже есть. Факсимильное издание. С оригиналом ни в какое-нибудь сравнение не идет. Правда, они совсем неплохо ее сработали. Издательстве «Терра», за 2000 год.

- Вы собираетесь играть или теорию обсудим?

- Не гони волну, старик. Не гони коней, как поет мой дорогой поэт Володя Высоцкий. Давай, старик, лучше ты разбивай, а я посмотрю.

- Хорошо, - я ударил, аккуратно подогнав белый шар от дальнего борта к основанию пирамиды. Вообще-то это не мой стиль игры, но у меня вдруг возникло сильное желание подразнить Тэнна.

- Да-а, старик морской волны, так вас, значит, в местных пенатах разбивать учат.

- А в чем дело? Чего вам не нравится? Хотите в поддавки играть?

- Зачем поддаваться, но играть смелее надо, мы же не на корову играем.

Мы обменялись несколькими ударами.

- Бильярд - игра стратегическая! - сказал я, открывая счет. - Стол открыт: мои шары полосатые, ваши - сплошные.

- Сплошные говоришь? Пусть будут сплошные. Только ты играй свободнее. По-русски, а не по чужеземному.

- Как я погляжу, вы сильно обрусели.

- А чего: русская душа мне близка. Возьми того же Высоцкого - как за душу берет. Кони черные. А? А вот эта музыка - шум в ушах и никакого удовольствия. Не уму не душе, как говорится. Словно книга без текста. Комиксы. И то, даже комиксы осмысленными бывают. У меня подборка... Вот тебе еще один в левый угол. Стратегически он играет. Знаем мы таких стратегов. Ух, черт! Повезло тебе, старик морской волны. Шибко везучий малый.

- Вы же не попали по шару, почему же мне повезло?

- Потому и повезло, старик. Бей давай.

- Я вас кажется не подгонял.

- Я тебя тоже не подгоняю, но это же бильярд, а не шахматы, чтобы думать, как слон.

- В шахматы мы с вами еще сыграем. И в преферанс. Помните как я вас в Москве драл?

- Такого не припомню; скорее наоборот. Давай, бей мою подставку.

- Зачем? Вы ее сами забьете. Я же объясняю - стратегия нужна... И вообще: вы мне мешаете - давайте продолжим молча.

- Молча, так молча, - легко согласился Тэнн.

Некоторое время мы действительно играем молча, но вскоре тесть не выдерживает:

- Эх, старик, дай-ка я попробую вот этот шар загнать. Или не пойдет?

- Не знаю, вам решать.

- Или пойдет.

- Сами решайте.

- Я сам решаю, старик. Только сам. Только так его следовало бить. Только так. Теперь красного в центр.

- В центр?

- Нет, в центр. Та-ак мы его голубчика. Та-ак. Нет, зараза, не пошел. Перерезал я. Перерезал я, старик морской волны.

- Не нервничайте, лучше посмотрите чего там мужик в шляпе вытворяет.

Прищурившись, Тэнн стал вглядываться в сторону сцены, где крутилась вокруг стального шеста уже другая обнаженная девушка. - Чего это я не пойму, чего он делает? Фонариком, что ли?

- Точно. Он ей туда фонариком светит.

- Куда?

- Куда-куда? Туда!

- Ну совсем больные люди. Может он гинеколог?

- Однажды я видел, как местный гаврик из водяного пистолета ей туда стрелял. У него какая, по-вашему, специальность была? Полицейский? Или, может, пожарный?

- Больной человек. Больные люди. Боже, Света меня психом считает, потому что я на книгах помешан. Видела бы она этих придурков. Разве ж можно нас даже близко сравнивать!

- Почему нельзя: вы в книгу под углом сорок пять градусов пялитесь, а он совсем в другое место.

- Хватит прикидываться. Прикидывается он, понимаешь... Разве ж можно такое сравнивать? Боже, молодой мужик - неужели он себе не может живую женщину подыскать?

- Наверное с фонариком ему больше нравится.

- Вот бы и светил фонариком у себя в спальне. У себя дома хоть прожектор пускай использует, - хохотнул Тэнн. -Да, дела. Чья теперь очередь? Эй, а откуда у тебя подставка появилась?

- Как когда? Вы же сами сказали - повезло. Опять не помните?

- Не знаю. Не помню, старик. Сбил ты меня с толку своими психами. Ну, бей уже. Хороший шар. Забьет. Забьет, гадик, точно забьет. Нет, не забил. Хорошо-о, теперь наша очередь.

- Вы можете под руку не болтать. Раздражает же. Просил ведь.

- Могем. Мы все могем. Нет, не забью. Не забью. Вот так его, родимого. И второго туда же. Вспоминают руки былую силу. Ничего, старик, мы еще повоюем. Ах, черт, опять не повезло.

- Вы же по своему шару не попали, причем тут везение?

- Ну как же, твой же шар и забил.

- Так это же ваша ошибка, а не мое везение.

- Кто же говорит, что не моя. Моя. Ну давай, старик, нагнетай, меньше слов больше действий. Голы, очки, секунды. Да-а, с такими лузами совсем другая игра. Как в детском бильярде с железными шариками.

- Чего же вы все мимо и мимо?

- Не могу. Не идет игра, старик. Отвык. Привыкнуть надо. И к столу тоже. Сейчас моя очередь? Полосатых надо играть? Значит надо полосатых. Нет, полосатых... Ну ду-урак, - вскрикивает Тэнн и стучит обратной стороной кия по полу. -Такой шар загубил.

- Кто дурак? - наивно переспрашиваю я.

- Не знаю. Спокойно, старик. Играй давай.

В бильярд Тэнн играл вполне сносно. Я даже удивился. Для его возраста, да еще после такого перерыва - просто шикарно играл. В итоге из пяти партий Тэнн выиграл одну, но последнюю. Меня это разозлило, и всю обратную дорогу мы ехали с включенным на полную мощь радио.

Дома женщины встретили нас не самым ласковым образом.

- Он уже не молодой и ему отдыхать надо, а не по барам шастать, - сказала Инга.

- И с внуком играть, а не прохлаждаться целыми днями, - поддержала ее теща.

- Сейчас пойду, в чем проблема, - отозвался Тэнн.

- Куда пойдешь? Скоро полночь. Пойдет он - раньше надо было думать. А теперь спать иди.

Тесть постоял в раздумьях, взял со стола яблоко и ушел к себе в комнату. Через десять минут он уже спал в своем излюбленном положении.

В понедельник вечером, вернувшись с работы, я застал тестя с Женькой за игрой в щелкунчики. Они азартно переругивались на каком-то непонятном языке и совсем не обращали внимания на окружающих. Вокруг валялись куски пазеля, отдельные части конструктора, игральные карты, детский микроскоп, и «Журнал живой природы для детей».

Наконец Тэнн оторвал голову от доски и сказал:

- Слушай, с ним обязательно надо заниматься шашками и шахматами. У него серьезные склонности к логическим играм.

- Поэтому вы играете в щелкунчики? - пошутил я.

- Хорошо, что у меня подобрана неплохая библиотечка и по шашкам, и по шахматам, и по всяким логическим задачкам, - продолжал тесть. - И еще я ему собираюсь прислать Детскую Энциклопедию. Он уже взрослый малый, а о таких элементарных вещах, как фотосинтез, ничего не слыхал. Стыдно. Вот, а вы говорите зачем я библиотеку собираю.

- У нас рядом прекрасная библиотека и книжный магазин. Кроме того, ему на английском значительно легче читать, чем по-русски...

- Плохо. Я пришлю специальную литературу для занятия русским. У меня есть прекраснейшие методические материалы. Мне их подарил директор школы, в подвале которой временно хранится историческая часть моей библиотеки. Боже мой, когда в прошлом году у них был ремонт, я думал с ума сойду: книги из помещения в помещение приходилось каждую неделю перетаскивать. Почему там держу? Они мне выделили место за то, что я разрешаю им книгами из нескольких коробок для уроков внеклассного чтения пользоваться. А что делать? Места в квартире хронически не хватает. Гараж тоже полон до отказа, поэтому машина и заржавела. Да и сама машина доверху газетами забита. Я туда сложил все газеты, которые еще просмотреть не успел. Время появится - просмотрю, вырежу самое интересное, а остальное выброшу. В Покрове, в избе тоже повернуться негде. Хорошо, у меня в Москве договоренность с двумя букинистами - они у себя на складе часть моих книг держат. Ужас, какой-то. Ты иди пока, покушай, а мы с Женькой доиграем. Потом я подойду: у меня к тебе накопилось пару вопросиков.

За ужином Инга рассказала мне, что Тэнн с Женькой играют чуть ли не с часу дня. Утром, выпроводив Женька в школу, Инга с отцом поехали в русский магазин. По словам Инги, Тэнн все еще находится под сильным впечатлением от увиденного.

- По-моему он загорелся идеей книжного магазина, - сказала Инга.

- Он, вроде, давно ею горит.

- Сейчас особенно.

- Ничего у него не выйдет, - крикнула теща с кухни.

- Все у меня выйдет? - появился в столовой тесть. - Слушай, - присаживаясь рядом, обратился он ко мне, - меня этот ваш дундук просто поразил. Больше даже, чем та девица со свечкой.

- Какая девица? - подозрительно спросила Инга.

- Не важно. Как этого продавца звали?

- Яша.

- Точно, Яша. Меня возмущает, когда такие люди книгами торгуют. Мясом, овощами - пожалуйста. Но книги требуют особого отношения.

- Там всем Лиза заправляет, я тебе рассказывала.

- Ни в этом же дело. Я его спрашиваю сколько стоит книга, а он мне: «Как килограмм швейцарского сыра - двенадцать долларов». На другую показываю. «Три буханки Орловского хлеба». Третью на ладони взвешивал, словно дохлую курицу. У меня аж в глазах потемнело. Я понимаю, у человека юмор такой, но меня все равно возмущение одолело. Разве можно духовную пищу с жратвой смешивать. Даже в шутку. А так, я смотрю, бизнес у них вполне процветает. И привозят они из вполне ходовые вещи: тот же Пелевин, Маринина, Акунин, Дашкова, Сорокин, Толстая, Улицкая, Рубина и прочая беллетристика. Кстати, Улицкая - гигант. Я прочитал ее «Веселые похороны» и понял, что она далеко пойдет. А Пелевина я не понимаю: ходит-бродит вокруг да около, а к цели не приближается. А вам он как?

- Артуру нравится, а мне не очень.

- Вот и я говорю: слишком увлекается словотворчеством. Да, на чем на чем я остановился? Ага, что-то мне не верится, что этот Яша сам книги себе подбирает. Думаю у них там советники имеются. Я поинтересовался по поводу более серьезной литературы: подписные издания, антикварные - все дохлый номер. Про такие издания, как «Библиотека всемирной литературы», «Литературные памятники», «Библиотека античной литературы» я уже даже не заикался. Короче, надо хорошенько подумать, прежде чем посылать контейнер. Приключения и авантюрные романы можно взять. Литпамятники? Только для себя. Один комплект у меня не полный - там самое лучшее - его я обязательно возьму. Там много чего любопытного имеется. Тогда второй комплект надо продавать. Сплошные проблемы. Я начинаю думать, что всю историческую прозу, фольклор, большую часть публицистики вообще не имеет смысла брать. Биографии и мемуары - не знаю. Может - частично. С серией «Жизнь замечательных людей» жалко расставаться. А книги по искусству? Вы же помните какая у меня подборка по искусству. Что делать? Куда девать? Не знаю.

- Зачем ты себя и других мучаешь? Возьми самое необходимое. В три тысячи книг у тебя все необходимое уместится.

- Ох, если бы, дочка. Не знаю. Не уверен. Устал я. Пойду-ка отдохну.

Примерно через пол часа я на цыпочках прокрался к комнате тестя и запечатлел на пленку его коронную позу, которую мы с Ингой придумали название - «Читающий во сне». Не уверен только, удастся ли на фотографии разглядеть закрытые глаза Тэнна, едва выглядывающие из-под журнала с симпатичным лемуром на обложке.

 

 

- 6 -

 

На следующий день утром Инга позвонила мне на работу и сказала, что Тэнн надумал возвращаться назад в Москву.

- Когда? - не понял я.

- Говорит - чем раньше, тем лучше. Говорит, ему сон нехороший приснился: будто воры в квартиру пробрались и устроили там погром.

- Ерунда какая-то.

- Ты же понимаешь, это он говорит, а не я. Только не удивляйся, но я уже и билет ему на завтра подтвердила. Ты сумеешь его завтра к семи утра в аэропорт подбросить?

- Шутишь?

- Ты же знаешь, с ним спорить бесполезно. Я понимаю, что это полная глупость, но тут уже ничего не поделаешь: он серьезно завелся. Даже мама уже пошла на поводу. Сейчас он с Женькой во дворе играет. Я Женьку решила сегодня в школу не отводить - пусть с дедом напоследок пообщается. Ты не против?

- Да пожалуйста.

- Так ты его отвезешь?

- Разумеется. Хотя я считаю...

- Я знаю, милый. Поверь, мы с мамой все доводы исчерпали. Он словно с цепи сорвался. Успокоился только когда я билет оформила. Если уж он вбил чего себе в голову, спорить бесполезно. Все из-за Яши; тот его вчера завел:

- Как же, - говорит, - вы сюда уехали и такую библиотеку без присмотра оставили. Сейчас, - говорит, - такая неспокойная обстановка в России.

- Во, черт.

- Теперь уже ничего не поделаешь. Скажи, когда будешь домой выезжать, чтобы я еду подогрела. Мама сегодня вечером в гости к Кузьминым собирается. Думаю, ему назло.

- Может быть ему чего-нибудь в подарок купить? От нас. На память.

- Ничего ему не покупай. Ни в коем случае. Я ему уже кое чего приготовила. Больше ничего не надо. Ему, наоборот, оттуда сюда надо везти. У него же там места нет. Или ты забыл?

- Старик, ты меня только до автобуса подбрось, а дальше я сам, - в десятый раз повторил Тэнн, когда мы собрались на вечернем семейном совете.

- Вы мне уже это говорили.

- Как хочешь, старик. Мне просто тебя жалко напрягать.

- Тебе же уже сказали, - сказала Инга. -Ты все равно уже всех напряг - больше некуда. Сиди уже. И кушай - когда теперь до нормальной еды доберешься.

- Да, это правда, - добродушно соглашался Тэнн и послушно докладывал салат в тарелку. - С едой у меня там серьезный напряг. Теперь, пока мамка не пришла, я хотел обсудить с вами несколько вопросов. При мамке, мне кажется, про книги сегодня уже лучше не упоминать.

- Это точно! - сверкнула глазами Инга. - И при мне тоже.

- А когда она появится? - спросил я.

- Сказала, что не знает.

- Это она мне наперекор, - криво ухмыльнулся Тэнн. -Мамка - человек доброй души, но понять серьезные увлечения она не в состоянии. Всю жизнь одно и то же.

- Зато ты в состоянии других понять, - в сердцах воскликнула Инга.

- Разумеется, - не уловил он иронии в словах дочери. - Вот мы сегодня целый день с Женчиком в играх провели. Исключительно сообразительный паренек. Ему бы еще научиться слушать не перебивая, было бы совсем прекрасно. Он увлечен коллекционированием камешков. Генетическая наследственность. Он мне показывал свою коллекцию - это же прекрасно. Интересно, где он только такие камешки отыскал? Мы с ним днем по берегу океана ходили, но ничего похожего я не видел. На реке, помнится, я тоже таких камней не замечал. Это же яшма? Можно же целое производство организовать; я на набережной заметил несколько ювелирных магазинчиков, вовсю торгующих срезами подобных камней. Во-первых, это красиво, во-вторых - вполне может оказаться прибыльным. Я бы на месте Артура не пожалел бы и купил оборудование для нарезки и шлифовки камней. Со своей стороны готов прислать подборку книг по их поиску, определению и обработке. Никогда не знаешь, где проклюнется. Сегодня, например, по вашему русскому телевидению передавали о результатах лондонского аукциона "Кристис". Не слышали о таком? Я тоже раньше не знал, зато теперь надо будет взять на заметку. Там кроме прочего продавали эти... верстку романа Маркеса "Сто лет одиночества". Представляете, не просто гранки, но с правкой и дарственной надписью автора. Сначала они хотели полмиллиона, потом опустились до трехсот тысяч, а покупатель все не находился. В итоге бедные организаторы аукциона дошли до двухсот тысяч, но и тут никто не шелохнулся. Вообще потрясающий факт, лишний раз подтверждающий, что народ ни черта не соображает. На гранки, которые объявлены ЮНЕСКО памятником культуры, не находится желающих. Толстосумы оскудели мозгами. Господи, если бы у меня были такие деньги, я бы и минуты не раздумывал...

- Па, ты хотел рассказать нам до прихода мамы про аукцион «Кристи»?

- Нет, конечно! Глупости какие. Здесь совсем другое: очень мне этот журнал детский понравился. Мне даже пришла в голову идея заключить договор с редакцией, и переводить его в России. Ничего подобного я у нас не видел. Подборка материала потрясающая: и познавательно, и интересно, и с чудесным юмором. Я бы хотел, чтобы вы мне переслали остальные номера и поговорили с редакцией на предмет сотрудничества.

- Хорошо, переговорим, - ответила Инга, бросив на меня многозначительный взгляд. В этот момент послышался хлопок входной двери. Вернулась из гостей Светлана Робертовна.

- Ну, как погуляла? - подлизываясь, поинтересовался Тэнн.

- Чудесно. А вы как?

- А мы, как всегда, - сказала Инга. -Пора Женьку укладывать.

- У него дед есть - пусть хоть раз его спать уложит. Будет потом чего вспомнить. Обоим.

- С удовольствием, - воодушевился Тэнн. -Я ему журнал почитаю. Про Египетского грифа.

- Только подбирай выражения, - предупредила теща.

За столом протекала ленивая беседа, когда тишину прорезал надсадный рев ребенка.

- Женька плачет, - всполошилась Инга.

Мы рванули в детскую спальню. Женя весел на шее Тэнна, болтая в воздухе ногами и голосил:

- Я не хочу, чтобы деда уезжал, я не хочу чтобы деда уезжал...

- Глупыш, я же не надолго, - растеряно оправдывался Тэнн.

- Ну-ка прекрати устраивать истерику, - строго приказала Инга, расцепляя руки сына.

- Я ему объясняю, - отводя виноватые глаза в сторону, сказал Тэнн, - что обстоятельства требуют, чтобы дедушка ненадолго уехал в Москву, уладил там все дела и вернулся назад с подарками.

Теща, поджав губы, вышла из спальни и демонстративно хлопнула дверью своей комнаты.

- Я же скоро вернусь, - тихо повторил Тэнн, боком продвигаясь к выходу. В правой руке, как подзорную трубу, он держал «Журнал живой природы для детей».

 

- 7 -

 

По дороге в аэропорт мы с Тэнном поссорились. Повод был совсем пустяковый, но меня словно прорвало.

- Какого черта вы лапаете руками лобовое стекло? Размазали грязь по всему стеклу, теперь через него словно в тумане видно.

- Не шуми, старик - у тебя стекло запотело, и я хотел сделать, как лучше.

- «Лучше» делают специальной тряпкой или салфеткой, а не жирными от невесть чего пальцами. Если бы я такими руками книжки лапал, вам бы понравилось?

Тесть промолчал.

- Машина требует заботы и ухода не меньше, а даже больше книг, - добавил я. Вообще-то, не мне бы это говорить: за три с лишним года со дня покупки присаживаясь рядом, я ее так ни разу и не помыл, не пропылесосил и поэтому выглядел мой миниавтобус, как сельский грузовичок времен второй мировой войны.

- Старик, я могу добраться сам. Ты не горячись. Приедешь на работу, пройдись сухой тряпкой и все. Или даже слегка влажной, но только чуть-чуть. Ты меня до автобуса довези, а дальше я сам.

- Сами с усами. Куда вы сами? Ночью.

- Какая ночь, когда скоро семь. Ты делай как тебе удобно, а за меня не беспокойся. Я же налегке еду: только аккумулятор и стопка книжек. Если буду опаздывать, так я от аккумулятора подзаряжусь, - пошутил Тэнн.

- Ладно разберемся, - буркнул я, не понимая причины столь внезапно возникшего во мне раздражения и изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы еще сильнее не нагрубить ему на прощание. Словно прочитав мои мысли Тэнн сказал:

- Старик, не заводись: потерпи еще немного и ты от меня избавишься.

- Надеюсь.

- Неужели так достал?

- Лучше не будем вдаваться в подробности.

- Ну, тогда извини, старик морской волны - я не по злому умыслу.

- Вы меня сильно обяжете, если отстанете от меня со своими морскими волнами.

- Договорились. Ты только на дорогу смотри, а то в канаву заедем. Я-то ладно, а тебе семью на ноги ставить.

- Леон Григорьевич, уж чья бы корова мычала, но ваша бы лучше о семье помолчала.

- Ты это о чем, старик?

- Потому что вам на всех наплевать. Для вас книги важнее близких людей.

- Нет, старик морской... не правда. Для меня люди важнее. Только люди могут сами о себе позаботиться, а книги - нет.

- Книги - не аквариумные рыбки, их кормить не требуется.

- Рыбки, в лучшем случае, поживут несколько лет и издохнут. Новых купишь. А книги с тобой всю жизнь живут, если с ними правильное обхождение иметь. Вина за смерть книги полностью ложится на плечи ее владельца

- Вы о них, как о живых говорите. Но они же не живые.

- Не знаю, старик. Не уверен.

- Вопрос в другом: стоят ли они того, чтобы в полном одиночестве прожить на сидячем пятачке перед обитой дерматином дверью последние годы жизни?

- Не знаю. Я на подобные темы предпочитаю не думать. Пусть об это философы головы ломают. Я знаю только, что когда я, сидя на единственном свободном пятачке, беру в руку книгу - я оказываюсь дома, на родине, которая не имеет отношения к географическим границам страны, а определяется исключительно координатами моей библиотеки. Возможно я не сумею сейчас правильно выразить мысль, но окажись моя библиотека на луне - туда бы меня потянула необоримая сила книжного притяжения. Потому что, я хочу сказать, живу я не в области притяжения земли, а в области притяжения своей библиотеки.

- Красивая форма психоза. Главное - никаких забот.

- Не уверен. Забот полно, но тебе их не понять. Любому нормальному человеку их не понять. Тут ты прав, старик - это психоз.

Несмотря на возражения Тэнна, я проводил его до самого входа на посадку. Я боялся, что на таможне возникнут сложности из-за аккумулятора и мучительно придумывал сколько-нибудь убедительное объяснение на сей счет. Меня заранее бросало в жар, когда я представлял себе выражение лиц таможенников, с разглядывающих ржавый кусок металла, который здесь выбрасывают на помойку. К счастью, никто на багаж Тэнна не обратил внимания. Тесть повернулся ко мне и неумело меня приобнял. Глаза его не выражали ни тоски расставания, ни уныния перед утомительным перелетом - они не выражали ничего. В них отражались крупные плитки пола, похожие на бесконечные книжные ряды.

- Держи, - прошептал Тэнн, засовывая мне что-то в карман куртки, и исчез за таможенной стойкой.

Я вышел на улицу, опустил руку в карман и достал оттуда, как и ожидал, шестой номер «Журнала живой природы для детей». Из журнала торчал обрывок серой оберточной бумаги. Я открыл его на странице про Египетского грифа. Принятая мной за закладку бумажка, на деле оказалось короткой запиской. Я подумал, что раз уж журнал был передан в мои руки, то и текст записки тоже предназначается мне. С огромным трудом разбирая поспешный почерк, я прочитал: «Грифы едят дерьмо, чтобы показать свою силу, а люди - из любви к искусству!». В конце стоял восклицательный знак Я сложил бумажку в два, потом в четыре раза и положил ее в бумажник. По дороге на работу мне стоило большого труда не думать о смысле его слов. Проще было вообще ни о чем не думать. Только курить и смотреть вперед.

 

    ..^..

Высказаться?

© Шкловер Марк Юрьевич