Евдокия Ольшанская 

Когда растаю - грустная, смешная 

Когда растаю – грустная, смешная 
Снежинкой, ощутимою едва,– 
Ты будешь, лес, меня припоминая, 
Твердить мои негромкие слова. 

И женщина иного поколенья, 
Подслушав шёпот дуба и ольхи, 
Поймет, похолодев от изумленья, 
Что в ней внезапно вспыхнули стихи. 

Так, не прервав ничуть круговорота, 
Зажгутся вновь от скрытого огня 
Слова, что мне достались от кого-то, 
Кто здесь прошёл 
задолго до меня. 

    ..^..




Леонид Малкин 

Евдокии Ольшанской 

* * * 
...Никогда ещё таких загадок 
Мне не задавал осенний лес. 
Никогда так не был воздух сладок, 
А его – в обрез! 

Никогда так сильно не знобила 
Вкрадчивая дрожь небытия. 

Никогда так нежно не любила 
Вас, мои друзья… 

Евдокия Ольшанская 

Долгая, долгая осень 
за бесконечным окном… 
Где тебя, милая, носит 
лёгким прелёгким пером. 

Светло-небесной пушинкой 
или синичьей судьбой? 
Справит октябрь поминки: 
нам за тобой, за тобой… 

Только навряд ли угнаться 
как не ферти-не верти: 
нет в нас ни капли грации 
чтобы вот так уйти; 

чтобы не пахло бездной 
точнее – нашатырём, 
чтобы стихам было тесно 
в лёгком отёкшем твоём; 

чтобы сквозь сумрак столицы, 
из траурной суеты 
крохотной точечкой-птицей 
наши светились черты… 

    ..^..




Сергей Соколов 

Перья ангелов (Леониду Филатову) 

Опускается вечер, 
Вечер снежный и бледный. 
Первый снег скоротечен, 
Первый снег – не последний. 

А последний настырен, 
Поздний гость в ресторане. 
Первый снег в этом мире - 
Время жизни на грани... 

В свете уличном тусклом 
Под неслышное пенье 
В вальсе медленном, грустном 
Вьются ангелов перья. 

Он, конечно, растает. 
Он, конечно, не вечен, 
Но ему тайно ставят 
После таянья свечи. 

И тебе снежной ранью 
Пела флейтою птица... 

Свет в окне – умиранье, 
Первый снег - плащаница. 

    ..^..




Алексей Гамзов 

На смерть Рихтера 

Рояль и сад. Стихи. И листобой 
Срывает их с пюпитра с глаз долой. 
Исчезли. К черту. Там им будет лучше, 
Чем здесь, со мной. 

Лети, превозмогая листопад, 
Рожденный ползать шестикрылый гад! 
Лети, лети, анапест-птеро-дактиль, 
Не знай преград! 

Лети, приятель, оставляя мир. 
Здесь чиз опал с лица и выпал сыр, 
Здесь преходящи и сего писатель, 
И ты, и др. 

Стихи, и этот сад. И дождь: послушай, 

Как истово цианист пианист, 
Как вдоль березы клавиш сверху вниз 
Играет в долгий ящик фортепьяно 
Последний Лист! 

Простой квадрат описывает круг, 
Пока остатки жизни сходят с рук, 
Текут сквозь пальцы, иногда, случайно 
Являя звук! 

Рояль в кустах, следы стихов на нем, 
Листы и листья мокнут под дождем, 
Звучит струна - не так ли будем сущи, 
Когда умрем? 

    ..^..




Андрей Борейко 

Памяти В. Ходасевича 

Так сон меня качает и манит 
своей широкой ласковой ладонью: 
обманет, обведет, угомонит 
и отряхнет в пугливую, воронью, 
глухую ночь. И там уже ничто 
не солоно, не радостно, безгласно – 
так скомканное грязное пальто 
уже на все, почти на все согласно. 
Там трын-трава и черные кульки 
замерзших птиц разбросаны по полю: 
гранаты смерти, тления мальки 
в пучине сна. На чью придутся долю 
их гулкие разрывы? Дикий зверь 
бежит по кромке, огибая пашню. 
Он мне знаком. Зачем я здесь теперь? 
и почему так холодно и страшно? 
В прозекторской, на цинковом столе, 
где ни зверья, ни рыбы и ни птицы, 
прилягу я, чтобы уснуть в земле, – 
пусть колос прорастет в моей глазнице. 

    ..^..




Василий Пригодич 

НИКОЛАЮ КЛЮЕВУ 

К. А. 

О, христотерпец, выговский вещун, 
Запечник каргопольский, щур нарымский, 
Омыть стопы твои тебя ищу. 
Сымай суму, ставь посох пилигримский. 

Не сигом по Сухоне лупит рок, – 
Литою гирей бьет под вздох и насмерть... 
Вертайся вниз, ступи на мой порог, 
Как в струпьях нищий на резную паперть. 

Что видел в белой Индии своей? 
Что насбирали анделы в котомку? 
Словес-смарагдов горсть не пожалей 
Безбожному и скучному потомку. 

Апостол Петр, наверно, насушил 
Тебе в дорожку сладкую морошку. 
Ты жил, как умер, и, как умер, жил. 
Попей чайку, погостевай немножко. 

Повой, родимый, вьюгою в трубе, 
Как кот запечный, поскребись о стены, 
Поведай, замогильный гость: в судьбе 
Какие ожидать мне перемены. 

Перекрести набрякшею рукой, 
Не хмурься на табачный запах пыли. 
Помолимся вдвоем за упокой 
Тех, что свое уже давно отжили... 

Встает, рукою опершись на стол. 
В глазах – огонь, всесветно бьющий с неба. 
Уходит тихо, смачно плюнув в пол... 
Под скатертью – в тряпице – пайка хлеба. 

    ..^..




Сергей Брель 

Памяти Евдокии Ольшанской 

Старшую звали Анна, 
юную – Евдокия. 
Не рассказал о главном 
град обречённый – Киев. 

Смерть на миру красна ли? – 
только не домовита. 
Музою не назвали. 
Узницею – молитва... 

Не повторила почерк 
малая из пророчиц. 
Равная между прочих 
не признавала точек… 

    ..^..